Читать книгу: «Хан Батый и десантники. Книга 3. Становление», страница 15
Девчонки понимали, что они никак не могут претендовать на роль жены члена «Совета десяти», тем, более, что их двое. Так что они смирились и занимались воспитанием детей, которым ещё и года не исполнилось. За всего две недели с начала обучения Турчанок и Булгарок русскому языку, восемь их преподавателей настолько сдружились со своими ученицами, что их пришлось женить и отстранить от учительства, предоставив эту должность следующим 8 дружинникам. А молодым семьям предоставили квартиры. Однако остро встал вопрос о жилплощади.
Если все переженятся, разом, то квартир не хватит. Поэтому строительство квартир следует ставить во главе угла. Но задел оставался. Имелось ещё около 70 свободных квартир, так что мы должны успевать за процессом возникновения новых семей и это внушало надежды. За пределами лагеря жизнь тоже не останавливалась. К моменту замерзания реки были закончены работы по строительству новых причалов.
А на днях закончен перенос рынка на новые площади. Теперь рынок начинался в 300 метрах от реки, как раз напротив паромной переправы. Перенос рынка не повлиял на изменение образа жизни обслуживающего персонала рынка и торговцев, построивших свои дома до переноса. От их жилищ до новых торговых рядов, расстояние увеличилось на самую малость, от 100 до 300 метров. Торг уже работал, не очень шумно, но тем не менее. Пронские и Рязанские купцы торговали здесь по мелочи.
А торгом пользовались не менее двух тысяч взрослых жителей, живших здесь ранее и новых, перебравшихся поближе к нам из других мест.
После утренних лекций и послеобеденных уроков с русскими девчатами, я посетил ковровый цех и трудящихся там же, вязальщиц. Работа шла в нормальном ритме.
Вечером я вернулся в свою квартиру и провёл прощальный вечер со своими наложницами, которые, будучи в курсе состояния дел у наложниц Теплова, были со мной необычайно ласковы и предупредительны.
Авантюра Гуюк хана.
22 декабря. Четверг. Я не стал проводить лекции, а сразу после завтрака отправился к самолёту. Ещё вчера я, Арзамас и Алёшка выгоняли его из ангара. Проверили все узлы. Погоняли на холостых оборотах, проверили наличие топлива. Всё было в норме, а сегодня собрались лететь с Алёшкой. С собой взяли канистру бензина. Оделись, как можно теплей. У обоих куртки с меховыми воротниками и шапки ушанки. На ногах тёплые сапоги с мехом, работа наших кожевников. ВПП устроили по образцу Маргеловской. Разгонная полоса в 100 метров и точка подскока.
Нас провожали только Теря, Леонид, который раньше никогда не видел самолёта и десяток волонтёров, на всякий случай. Я не стал устраивать шумные проводы, не хотелось ещё и афишировать моё отбытие. Мы забрались в самолёт, и я запустил мотор. Помахал рукой провожатым и отпустил тормоза. Расстояние до Переяславля Рязанского, по прямой линии, а не по маршруту кораблей, составляло 250 км, я решил так и лететь. Для этого очень внимательно рассматривал карту, пытаясь запомнить все мелочи. Итак, мы взлетели, и я начал постепенный набор высоты.
Стояла отличная солнечная погода, на земле температура опустилась до минус 18 градусов, а сколько было наверху, определить было нечем. По карте нам следовало лететь вдоль реки Воронеж примерно 150 км, а затем, заметив крутую излучину реки в сторону востока, держать курс строго на север. Компас у нас был. В любом случае, Оку мы узнаем. Как и во время полёта из Маргелово, я планировал экономить топливо и поэтому, достигнув высоты в 5 км, отключил два мотора и полетел с минимальным снижением. Опустившись до высоты 2 км, вновь включил все моторы и набрал 5 км.
Такие маневры я совершил несколько раз. К нашему счастью, ветер был не значительный и не мешал полёту. Через полтора часа мы увидели замёрзшую Оку. Мы оказались в месте впадения в Оку Прони. Ну, тут уже не заблудимся! Я повернул влево и через 15 минут мы сели в лагере. К самолёту в Воронеже приделали лыжи, натёртые салом, поэтому самолёт весело заскользил по ВПП и без проблем остановился у старого ангара. Нас встречал Судейкин, Микиш и несколько дружинников.
Алёшка остался, чтобы осмотреть самолёт, а я поздоровался со встречающими меня, и мы прошли в штаб. Ещё не было 11 часов, ещё продолжались занятия, люди работали. Мы уселись за столом в кабинете у Судейкина втроём. Судейкин осведомился о моём здоровье, перелёте и состоянием дел в комендатуре. Я отвечал, что всё в норме. Затем он рассказал последние известия о боях в северо-восточной Руси. Уже, однажды ограбленный, Нижний Новгород вновь подвёргся ограблению, но в меньших масштабах. На этот раз горожане не сопротивлялись.
Беженцы доносили, что следующей жертвой станет Муром. Монголы двигаются в его направлении, уничтожая всё живое на своём пути. Захвачены города Гороховец и Стародуб. Скорее всего монголы уже под Муромом. Необходимо слетать туда и осмотреться. – Торопиться не стоит, полетишь завтра.
Я согласился. Сообщил Судейкину о том, что Теплов привёз с собой специалистов по чеканке монет, а также несколько центнеров серебра.
– Почему бы нам не начать чеканить свои деньги?
– Идея хорошая. – огласился Судейкин. – Как только разберёмся с монголами, присылай к нам мастеров и серебро. Я давно уже думал об этом. Мы здесь даже согласовали размер и форму монет. Не будем далеко ходить – возьмём свои деньги в качестве образца. Ты сам должен помнить, что в 20-е годы СССР чеканила полтинники из чистого серебра. И мы будем. А ещё введём мелочь из меди. А если разживёмся золотом, то будем выпускать червонцы. Наш автоматический пресс вполне сможет штамповать деньги.
Я обрадовал Судейкина новостью о производстве стекла, а в частности колб для керосиновых ламп, производство которых в Маргелово было налажено. Вместе с мастерами монетного производства пришлём партию стеклянных колб. Мы уже делаем и стекло оконное, но на него без слёз не взглянешь. Всё ещё в процессе эксперимента. Выдуваем стеклянные лепёшки диаметром от 30 до, максимум, 50 см. Очень мутные и с большим количеством пузырьков. Но эксперименты продолжаются.
Я рассказал и о автомобиле системы Арзамаса. Судейкин заинтересовался, но я его огорчил, что всё упирается в подшипники, которые мы не можем делать, а коме того, валы и оси точного диаметра, которые можно сделать только при наличии токарного станка, который опять же, без подшипников не сделать. Получается замкнутый круг, выйти из которого не позволяет слабая техническая вооружённость мира этого века.
– А стоит ли вообще пытаться обогнать прогресс в отдельно взятом государстве? – задал вопрос Судейкин. – Я боюсь, что страны запада, гораздо более продвинутые в техническом отношении, украв наши проекты, очень быстро обгонят Русь и задавят её, используя её же разработки.
– Да, такая возможность очень даже вероятна – ответил я. – Мне кажется, что лучшим вариантом явится уничтожение всех наших машин и механизмов, обогнавших свою эпоху, сразу же, после устранения или тотального ослабления всех наших врагов, чтобы история продолжила своё обычное течение. При этом мы должны быть уверены, что Руси уже никто не сможет навредить, по крайней мере, в ближайшее столетие.
– Я тоже так считаю, заметил Судейкин. – Что ещё нового у вас?
Я коротко рассказал ему о княжне Забаве, н о способах сообщить её братьям о том, что она жива, не упоминая при этом о Теплове и его любви к ней. Судейкин отметил, что возможно, нам придётся всем выступать в Рязань, для оказания отпора Гуюк хану и тогда я сам смогу поговорить на эту тему с Ингварем, который является родственником Ярославских князей. В настоящее время в Маргелово бьются над решением проблемы изготовления замкового механизма к пороховому ружью. С пушкой гораздо проще, там ничего придумывать не надо. Но свой порох мы сможем изготовить только через два года, когда наши селитряные ямы дадут первую продукцию.
В настоящее время здесь наладили производство перьев для письма и тут же собирают ручки, те самые, обычные ученические ручки, которыми мы сами пользовались в первых классах. Ручки очень хорошо идут на рынке. Я ещё рассказал о производстве ковров и вязании предметов одежды. Мне теперь крайне необходима шерсть, которая раньше в избытке поставлялась половцами, но теперь, из-за войны, она почти исчезла. На первое время у нас есть некоторые запасы, но их хватит едва на 3-4 месяца. Возникла проблема у нас всех в отношении сапог. Кончились кирзовые сапоги, а юфтевые, все на ногах у волонтёров. Надо изобретать кирзу или переходить на кожу. С обмундированием положение дел гораздо лучше. Мы ещё не износили форму старого образца, а новой имеется 1200 комплектов. Ещё на 3-4 года растянем, но уже пора задуматься о налаживании шитья военной формы. Но у нас нет хлопка.
Нужно налаживать связи с Египтом или Улусом Хулагуидов. А ещё у нас имеются перспективы на рекордный урожай 1240 года. Если он оправдает наши надежды, то мы будем готовы снабжать высокопродуктивным зерном всё княжество, да и сами запасёмся в избытке. А затем мы перешли на обсуждение вопроса по отчуждению в нашу собственность городов Переяславля Рязанского и Борисово Глебова, с прилегающими деревнями, в радиусе 20-30 км от Маргелово.
Нам просто необходимо создать вокруг себя очаг передовой цивилизации. Мы оба согласились в том, что это вполне возможно будет осуществить после исчезновения угрозы нападения монголов на Рязань. Мы можем припугнуть Ингваря этим нападением, если он не передаст нам указанные земли. Ну, а в случае нападения, он пойдёт на любые условия в нашу пользу, лишь бы сохранить княжество и свою жизнь. На этом мы закончили и отправились на обед, где я встретился со своими друзьями, так что обед прошёл в радостном настроении. После обеда мы вновь собрались, уже в полном составе, где Судейкин рассказал о наших планах и достижениях.
За последние 4 месяца в Маргелово было построено 24 новых избы и их общее количество достигло 158. Площадь внутри лагеря, позволяет построить ещё 124 избы с водопроводом, в течении полутора лет. Пока ещё строительство жилищ успевает за скоростью образования новых семей, но, если понадобится, то можно увеличить число строителей и ускорить ввод новых домов. Средства на строительство имеются. Так что лозунг – каждой семье по квартире к 1243 году, вполне реально воплотить в жизнь.
Затем перешли к вопросу о возможном нападении монголов. Имея самолёт, мы можем своевременно определить пути наступления врага и его количество, чтобы подготовиться встретить того во всеоружии. Для этой цели будут выставлены 700 волонтёров, вооружённых стрелковым оружием, мы их будем впредь называть стрельцами, на подходе 200 дружинников из Пронска, а также мы используем 300 дружинников из Рязани. Это все наши люди, прошедшие общие учения и знакомые с тактикой монгольских войск. Князь Ингвар обещает выступить со своей дружиной из 400 человек и плюс ополчение в 900 человек. Итого получается 2500 человек – огромная сила, даже в случае отсутствия огнестрельного оружия.
А ещё мы применим два САУ и БМД. Потом были рассмотрены местные проблемы, и мы разошлись. Алёшку я нашёл среди своих земляков, и мы отправились в отведённые для нас апартаменты в новой, кирпичной гостинице, со всеми удобствами. Кстати сказать, на этой гостинице, все запасы сантехники, труб, радиаторов отопления и электротехники, в наших складах, были исчерпаны и о маленьких прелестях цивилизации, можно забыть. Вечером я навестил своих лучших друзей- Винокурова, Забуирова и Иманкулова. Мы собрались у Забуирова на квартире и просидели там до 11 часов вечера, вспоминая прошлое. Пить мы не стали, в связи с военным положением.
23 декабря. Пятница. Мы с Алёшкой вылетели в 10 утра, напутствуемые Микишем и Судейкиным. Полёт проходил над Окой, на высоте 5 км. Ещё издалека мы разглядели Муром и окружившие его войска монголов. Производился обстрел города камнемётными машинами. В город летели камни и горшки с горящей смесью. Во многих местах города виднелись пожары. Стена, на небольшом участке, уже почти была разрушена. Возможно, к концу дня последует штурм. Лететь дальше не было смысла, и я вернулся в Маргелово. Доложил об увиденном, а также свои выводы о скором захвате Мурома. Увы, нам нельзя было вмешиваться в эту битву, чтобы не навлечь на себя гнев Батыя. Против всей его армии нам не выстоять. Я задался вопросом – видели ли меня монголы? В те времена люди, не очень-то, глазели на небо.
Оттуда никто не ждал сюрпризов. Так что если меня кто-то и видел, то не придал значения – ответил я сам на свой вопрос. Будем ждать завтрашний день. Я с Алёшкой прошлись по посёлку, разглядывая новостройки и людей. Посёлок, всё ещё являлся секретным объектом и посторонних сюда не впускали, а местные, в основном, знали друг друга. Население посёлка приближалось к полутора тысячам человек. Если бы не запрет, то вокруг посёлка уже выросли бы посады. Люди стремились жить вместе, так было безопаснее. Я с Алёшкой вернулись к самолёту и внимательно рассмотрели его исправность. Залили полный бак бензина и поставили самолёт в ангар.
24 декабря. Суббота. Вылетели с Алёшкой в 11 часов утра. На этот раз вид сверху показал горящий город и густой чёрный дым от него, уносимый ветром в сторону. Мы тут же повернули назад и в 14 часов приземлились в посёлке. Я доложил об увиденном Судейкину, и мы решили ждать до завтра. Остаток дня я провёл в своём номере гостиницы, отсыпаясь. Мы сделали вывод из прежнего опыта, что монголы ещё целый день останутся у Мурома, чтобы вынести из него всё ценное, а также для похорон погибших соплеменников. Сегодня в посёлок прибыли двести дружинников из Пронска, чтобы участвовать в походе против монголов.
27 декабря. Вторник. Каждый день я вылетал в сторону Мурома, и мы с Алёшкой, явились свидетелями разорения монголами всего Муромского княжества. Все сёла и городки вдоль Оки представляли из себя чёрные пятна сгоревших домов. А монголы, как тараканы, растекались вдоль реки, нападая на всё новые села. и, наконец сегодня, нарушили границу Рязанского княжества. Теперь они продвигались в направлении Городца Мещерского. По моим предположениям, силы монголов представляли всего один тумен, под командованием Гуюк хана. Как стало известно позднее, хан Кадан со своей частью войска продолжил наступление на запад, через земли Владимиро-Суздальского княжества. Он отговаривал Гуюк хана от нападения на Рязань.
Именно так и приказывал Батый, назначивший им встречу на границе Волыни и Чернигова. Но своенравный и крайне завистливый Гуюк хан, пошёл всем наперекор, решив ограбить, непонятно за какие заслуги, защищаемого самим Батыем, Рязанского князя Ингваря. Батый не решится его наказывать, он сын самого Угедэя, великого кагана Монголов. И он повернул свой тумен на городец Мещерский, первый город Рязанского княжества. По пути, его воины грабили встречающиеся им деревни, без жалости, истребляя их население. Расстояние в 80 км от Мурома он преодолел за два дня и к утру третьего подошёл к Городцу, который не собирался сопротивляться, ещё не оправившись от первого нападения два года назад.
Ему навстречу вышла процессия местных уважаемых жителей, священников и обычных людей, нёсших впереди процессии иконы и хоругви. Вперёд выдался глава города, Рязанский боярин Пленко, с караваем хлеба на подносе, прикрытом расшитым полотенцем. Гуюк хан ждал, сидя на своём коне, в окружении тысячников и телохранителей. Низко кланяясь, боярин подал поднос с караваем хану и остановился в ожидании. Гуюк хан был прекрасно осведомлён о русских обычаях и, хотя он презирал эту нацию, со всей присущей ему ненавистью, он всё-таки протянул руку и отломил кусочек хлеба, но не стал его есть, а поднёс к морде своего коня. Конь схрумкал кусочек хлеба и поглядел одним глазом на хозяина, ожидая добавки. Гуюк хан расхохотался и его смех подхватила его свита. Твой подарок понравился моему коню, боярин. Я не буду сжигать твой город, но моим людям нужна еда и тёплая одежда.
Чтобы не затруднять тебя, они сами возьмут всё, что им нужно. С этими словами Гуюк хан тронул коня и тот, спихнув с пути боярина и священников поскакал к городу, увлекая за собой всех остальных монголов. Процессия именитых граждан, отступив в сторону, с ужасом наблюдала, как войско въезжает в город и растекается по улицам.
А вскоре послышались крики женщин и детей, выгоняемых на улицу. Процессия разбилась на группы и одиночек и понуро возвратилась в город, чтобы стать свидетелями разграбления имущества жителей. Весь день монголы выискивали в домах и дворах спрятанное имущество и насиловали не успевших спрятаться молодух. Всех, кто пытался им перечить, убивали без лишних слов. Проведя ночь в городе, монголы отправились дальше, оставив людей без средств к существованию.
Несколько домов всё-таки загорелись, но их удалось потушить. Были и жертвы, по крайней мере, человек пятнадцать, не вытерпевших издевательств и попытавшихся защищать своё имущество. Все они теперь лежали рядком перед церковью, куда их принесли их домашние, чтобы отслужить последнюю службу. На кладбище рыли могилы, а священник читал молитвы, размахивая кадилом.
28 декабря. Среда. Наши выступили в поход в 9 часов утра. 900 человек на конях, ЗИЛ 131 с палатками, продуктами питания и патронами. Два САУ и БМД. Машины умчались вперёд колонны уминая снег, чтобы облегчить нам путь. Около Рязани, создадут ВПП, сообщат об этом по рации мне, и я вылечу туда же. А пока я в Маргелово, ставшим необычайно пустым. До вечера я бродил по посёлку, не находя себе места. Поздно вечером сообщили, что ждут меня завтра. ВПП, на ночь глядя, не стали устраивать, создадут завтра и обозначат флажками.
Утром 29 декабря в четверг, я и Алёшка, вылетели в Рязань. Пролетая над лагерем волонтёров, устроенном в 15 км вниз по течению Оки от Рязани. мы сверху разглядели палатки и ВПП, но сначала полетели в сторону монголов. Мы их обнаружили продвигающимися в сторону Рязани, примерно на подходе к селу, которое позднее назовут городом Шилово. Монголы передвигались по льду Оки, держась ближе к правому берегу. Впереди скакала разведка, примерно в сотню всадников, затем шла колонна в тысячу человек, а ещё через 500 метров все остальные.
Следом, отставая на пару километров, тянулся обоз из, не менее 700 саней с награбленным добром и колонна пленных, примерно в две тысячи человек, сопровождаемые двумя сотнями всадников охраны и возчиками на каждых санях. А ещё дальше, двигался арьергард в сотню всадников. Колонна вытянулась на 8-10 км. Мы тут же развернулись и сели в поле у лагеря. Меня встретили Судейкин, Ингвар, несколько бояр, воевода, Коверда и Забуиров. Я обрисовал ситуацию и доложил, что между нашими войсками примерно 40 км.
По моим соображениям, Монголы продолжат свой путь по правому берегу Оки и, если мы поспешим, то встреча произойдёт в районе деревни Воино. Нам следует подойти туда и подготовиться к встрече. Очень интересную картину рисовала в этом месте река Ока. Начиная от Исад, Ока раздваивалась и сливалась вновь уже за Шилово, образуя настоящий остров, длиной чуть более 20 км, при средней ширине 3-4 км, совершенно незаселённый и покрытый дремучим лесом, не проходимый для конницы, что позволяло нам не опасаться засады с того берега. Того же мнения, наверняка придерживался и Гуюк хан. А почему бы нам не атаковать монголов с юга и запада, заставляя их бежать в ту сторону, вынуждая бросить коней и вообще застрять в снегу, что заставит их вернуться и сдаться, чтобы не замерзнуть на острове.
А в том, что мы заставим монголов спасаться бегством, у нас не было сомнений. Поэтому наша армия разделилась на две части. 500 спешенных стрельцов выстроятся поперёк рукава Оки и, частично, правого берега. Между стрельцами встанут 300 дружинников, вооружённые монгольскими луками. С левого фланга расположится БМД, которая не позволит врагу обойти нас по левому берегу, а справа ЗИЛ 131 с пулемётом, обе САУ и 2 миномёта. От Оки на юг местность заметно повышалась, так что монголы окажутся в лощине, откуда отступление возможно лишь на север, через Оку, в лес или назад к разорённому Шилову.
Сзади шеренги стрельцов расположатся Рязанские ополченцы. Ещё 200 стрельцов, дружина князя и 200 последних наших дружинников, пройдут южнее, скрываясь за высотами и выйдут посередине между Шилово и Воино, перевалят через высоты и нападут на монголов с правого фланга, гоня их на остров. Возможно, некоторые монголы убегут в сторону Городца Мещерского, но это будут разрозненные, малочисленные группы. Очень быстро мы выдвинулись дальше, оставив сзади себя Воино и начали выстраиваться. В это же время, два САУ, установив бульдозерные отвалы, поспешно сгребали снег со льда Оки в стороны, к берегам, образуя высокие, непроходимые завалы из снега.
При этом была освобождена площадка шириной около 350 м, при ширине Оки в этом месте около 500 м, и длиной в 250 метров, представлявшая из себя ледяной каток, по которому могла пробраться лишь техника на гусеницах. Быстро скинув отвалы, САУ встали на свои места, пехота в 50 метрах перед катком, а засадный полк двинулся в обход. Как и следовало ожидать, примерно через полчаса, на нас выскочила разведка монголов. Всадники остановились и начали внимательно разглядывать наше построение. Часть всадников умчались назад с донесением. Мы стояли без движения.
Еще через 20 минут к месту встречи подтянулся авангард, числом в 1000 всадников. Они распределились полукругом перед нами и также остановились в нерешительности. Вот начали подходить основные силы монголов и сам Гуюк хан, который расположился со своим штабом в стороне от реки, выбрав небольшую возвышенность, откуда начал оценивать обстановку. Наконец, приняв решение, отряды монголов начали передвигаться, занимая определённое положение. По реке, на редкую цепь стрельцов и, стоящую за ними, слабовооружённую пехоту ополчения, приняв их за главные силы, устремились до 3-х тысяч лёгких кавалеристов. Бой начался в 14 часов.
Тактика врага была нам прекрасно известна и её мы вдолбили в головы своих волонтёров, поэтому никто не тронулся с места. По идее, всадники, не доезжая до передних рядов противника 100-150 метров, должны были резко снизить скорость и, остановившись уже за 30-50 метров, начать расстреливать нас из луков, заставляя либо отступать, либо кинуться в атаку. Однако, вышло очень неожиданно для монголов. Кучи снега вдоль берегов, заставили их скучиться в узкую, шириной всего 250-280 метров, колонну, состоящую по фронту из тесно сплотившихся 300 всадников, глубиной в 10 рядов, наступавших передним на пятки. Отряд выскочил на каток и покатился по льду, поджимаемый задними рядами. Абсолютно все всадники закружились в хороводе, образованном тысячами распластанным по льду конями, бившимися в безуспешной попытке встать на ноги, опрокидываясь на бок и спину, придавливая наездников или отпуская их в дальний полёт, скользящими по льду.
Получилась самая настоящая куча мала. Ни люди, ни кони, не имели возможности встать и, в лучшем случае принимали положение на четвереньках, из которого никакая стрельба, а тем более, прицельная, была невозможна. Некоторые подкатились к нашей передней линии совсем близко, и стрельцы наблюдали за обескураженными воинами, перекошенные лица которых, показывали на их отчаянные попытки встать, а также их беспомощное положение, приводящее их в ужас при виде направленных в них луков.
Прозвучала команда: – Огонь! В барахтающихся монголов полетели стрелы из наших и ополченских рядов. Большая часть вражеских воинов вообще лишились луков при падении и были совершенно беспомощны, расползаясь в сторону берегов, к снегу, где они могли бы подняться. Однако именно по таким ползунам и вели стрельбу лучники. Командиры подали команду и ряды стрельцов, подойдя непосредственно к началу катка, начали методично расстреливать ползающих противников. Всю эту картину имел возможность наблюдать Гуюк хан, с высоты своего положения.
Чтобы спасти попавших в неприятность, он отдал приказ отряду тяжёлой конницы ударить по той части наших войск, которые выстроились на берегу. И здесь монголы не смогли развернуться. Рельеф местности позволял им мчаться на нас колонной, по свободному от деревьев берегу, шириной едва 150 метров. Следом за ними скакали ещё около 3-х тысяч легкой кавалерии. Примерно 4 тысячи всадников оставались в резерве, около хана. Тяжёлая кавалерия из полутора тысяч всадников, должна была смять и уничтожить жалкую кучку волонтёров, состоящую из сотни стрельцов и 500 ополченцев.
На САУ, миномёты и ЗИЛ 131, никто не обращал внимания, принимая их за неподвижные объекты. Едва конница приблизилась на 300 метров, по ним был открыт огонь из пушек и пулемётов. Остановить мчащегося на полном скаку коня в доспехах и несущему на себе тяжело вооружённого всадника, невозможно. Их можно только убить и этим, заставив упасть. Первые ряды были сметены огнём пулемётов. Не менее 400 кавалеристов с конями, рухнули под ноги задних рядов, вызвав новую кучу малу.
Гуюк хан, не дожидаясь результатов атаки тяжёлой кавалерии, послал 2 тысячи всадников на другой берег Оки, чтобы, пройдя берегом, напасть на нас с другого фланга. Пока пулемёты и пушки, уничтожали тяжёлую кавалерию, две тысячи монголов пересекли Оку и поскакали в нашу сторону, опять же, вынужденные тесниться между горами наваленного снега и лесом. Но и здесь их ждала неудача. БМД, взревел мотором и двинулся им навстречу, стреляя одновременно из пушки и пулемёта.
Жуткий монстр напугал монголов до потери сознания. Резко тормозя, падая с коней, теряя десятки убитыми и ранеными, монголы разворачивались и скакали обратно, но БМД уже настигал их, расстреливая буквально в упор, заодно давя отстающих. Ужас перед чудовищем, заставил всадников изменить маршрут и свернуть в лес, заставляя коней, по грудь в снегу, скакать из последних сил, а уже через сотню, другую, метров падать замертво, надорвавшись. Всадники, соскакивая с коней продолжали бежать, но это было невозможно. Снег доходил им до пояса и выше, так что, пробежав несколько метров, воины останавливались и без сил падали под ближайшие деревья, пытаясь спрятаться. Но их никто не преследовал. Не менее полутора тысяч их, так и завязли в 300-400 метрах от начала леса, не имея сил двигаться дальше.
В то же время, кровавая куча, из тяжело вооружённых всадников, преградила путь задним рядам и те, вздыбив коней, пытались обходить эту кучу с обеих сторон, но тут в их рядах начали рваться мины. Дальнейшее наступление было невозможно, и воины попятились назад. И тут, неожиданно для монголов, прямо в 100 метрах от стоянки Гуюк хана, с южной стороны, появились новые участники боя. Это были стрельцы и дружинники Ингваря, перевалившие через возвышенности и ринувшиеся в бой, отрезая путь к отступлению. Последний резерв монголов ринулся им навстречу развёрнутым строем. Однако, стрельцы, уже перестроившись в шеренгу, открыли огонь по накатывающейся лавине всадников, заставив их остановиться и повернуть коней назад.
Гуюк хан понял, что пора уносить ноги, тем, более, что к его стоянке приближались две САУ, поливая из пулемётов убегающих монголов. Гуюк хан стегнул коня и поскакал прочь, в окружении своего штаба и трёхсот личных тургаудов. За ним погнались 400 дружинников Ингваря. А вот отступающие монголы оказались в окружении и кинулись по льду реки на другой берег, где стоял БМД, охраняя завязнувших в снегу монголов. 200 Пронских дружинников, обогнав пеших стрельцов, ринулась за убегавшими. А вот это было напрасно. На всех уроках им разъясняли, что увлекаться погоней чревато.
Убегающих на тот берег монголов насчитывалось более 3 тысяч и многие из них, в отчаянии, развернулись и кинулись на преследовавших их Пронских дружинников. На льду реки разгорелось сражение, в котором наши дружинники оказались в десятикратном меньшинстве. Только вмешательство БМД и САУ, заставило монголов отказаться от боя и кинуться в бегство следом за дружиной Ингваря, в свою очередь, гнавшихся за Гуюк ханом. Другая часть монголов заметалась между берегами Оки, отрезанная уже со всех сторон, замкнувшими кольцо окружения САУ и двумя ротами стрельцов, поражающих окружённых из карабинов и автоматов.
Ещё одна САУ помчалась за удиравшими монголами, чтобы помочь Ингварю, вместе с ней помчались 300 конных ополченцев и остатки Пронских дружинников. Избиваемые монголы, всё-таки ринулись в лес, мимо БМД, которая расстреляла боекомплект и замолкла, перезаряжая пулемёт. Наконец бой, в основном, затих. Слышались только стоны раненых и треск моторов. Картина поля боя выглядела следующим образом – большая часть попадавших с коней, на скользком катке, монголов, затаились, прекратив попытки уползти. Несколько тысяч завязли в снегу, среди заснеженного леса, не имея возможности убежать.
Сотни коней носились по льду реки, сотни лежали убитые. 300 Рязанских дружинников, вскочив на коней, также поскакали за убегающими монголами. На месте остались 700 волонтёров и 600 ополченцев, все пешие. Судейкин в мегафон закричал по-монгольски: – Сдавайтесь, мы никого больше не будем убивать. Оружие несите с собой и бросайте в одну кучу у берега. Застрявшие в снегу, поняли безвыходность своего положения и начали возвращаться к берегу. Они бросали оружие в кучу и шли на правый берег Оки, в указанном им направлении, где их сбивали в одну толпу, окружённую 4 сотнями волонтёров и ополченцев, державших их под прицелами луков и карабинов. Лежащие на катке, подползали к снегу и, встав на ноги, несли оружие в другую кучу у правого берега, а затем также вливались в общую толпу пленных. Две сотни ополченцев ловили коней и сводили в один табун. Ещё одна сотня ополченцев проверяли лежащих монголов и добивали раненых, а притворяющихся убитыми, гнали в общую толпу. Вся эта процедура заняла почти три часа, а с начала сражения прошло 4 с половиной часа и уже начало темнеть. К нам прискакал гонец с донесением, что Ингвар не догнал хана и был вынужден вступить в сражение с догнавшими его удирающими монголами. Разгорелся бой, который Рязанцы начали проигрывать, но тут подоспела помощь в лице САУ и 300 конных ополченцев.
Бой продолжился, так как САУ почти не имела возможности помочь сражающимся, боясь поразить своих. Но, по мере возможности, уничтожала выбившихся из битвы врагов. Однако примчались ещё триста наших Рязанских дружинников и монголы, наконец прекратили бой и ускакали за Гуюк ханом. Не став преследовать монголов, Ингвар, с остатками войска, повернул назад, к брошенному монгольскому обозу. Все возчики исчезли вместе с конями и их места заняли спешившиеся дружинники, которых не хватило на все сани. Сейчас, когда уже стало темнеть, Ингвар позвал всех прибыть к обозу, чтобы провести ночь в этом месте, а уже утром отправиться обратно.
