Читать книгу: «S-T-I-K-S Тварь», страница 3
Осмотр места, откуда в последний раз донесся шум, тоже ничего не дал, но невысокая трава вдруг шевельнулась. Вид примятой травы вызвал воспоминания, ведь в их стае высший умел исчезать и неожиданно подкрадываться к жертве. Вот только жертва сейчас тот, кто крадётся сюда. Решение пришло мгновенно. В соседнем укрытии пролом имелся лишь с одной стороны, в то время как в другой имелась узкая щель, позволяющая наблюдать.
***
– Ну, и где тварь залегла? – пророкотал кваз, – говорил же, нужно было Сабжа брать, сенс по любому нужен.
– Вон там, – указал один из бойцов на крайнее строение, где одна дверь была снесена напрочь, а вторая висела на одной петле.
– С хрена бы такие предположения? Может, обоснуешь? – спросил кто-то из бойцов, шедших сзади.
– Так в остальных загонах ворота закрыты, – пояснил боец.
– Может, тварь там все стены снесла? – послышался вопрос от другого бойца.
– Ладно, предлагаю пошуметь, – выдвинул предложение кваз, заодно подняв массивный булыжник с земли. – Тварь должна шумом заинтересоваться.
– Вариант, – поддержал его автор версии про стены, который держал на прицеле ручного гранатомёта единственный, по его мнению, выход.
– Так, все встали так, чтобы под струи не попасть, – еще раз предупредил кваз, сам же, прижав трубу гранатомёта рукой, в которой держал булыжник, достал из-за пазухи ладанку. Поцеловал её, что- то прошептав, как и всегда перед боем, и, убрав ту на место, швырнул камень в тот самый хлев, где ворота были сломаны напрочь.
***
Зрение твари засекло место, откуда появился камень, и, вместо того, чтобы броситься на шум, созданный ударом брошенного камня по остаткам деревянной створки ворот, массивное тело элитника, словно гоночный спорткар размером с тепловоз, рванулось в направлении скрытого противника. Через мгновенье, когда раздался удар второй удар отскочившего от деревяшек камня, тело твари снесло большую часть группы, нанизав пару человек на шипы, в том числе и бойца, чей скрыт прикрывал всех.
Два хлопка в панике отправили заряды гранатомётов в разные стороны, причём их направление было далеко от того, в котором, вырывая клочья дёрна, разворачивалось массивное тело матёрой твари. Никто из группы даже не подозревал, что обитатель местной фермы тоже использует скрыт, вот только, в отличие от них, на инстинктивном уровне.
Бой завершился молниеносно, уже через десяток секунд матерая тварь с чавканьем поедала своих жертв, изредка отплёвывая в сторону остатки экипировки и оружия. Один из группы все еще оставался жив, лишившись одной конечности, и пытался ползти, но элитник видел это, не предпринимая ничего для противодействия побегу. Тварь прекрасно осознавала, что далеко тому не уйти, и нет никакой спешки, а еще раз ощутить азарт от охоты хотелось, даже если добыча будет никчёмной.
Вскоре пришёл черёд и последнего, он, к сожалению, оказался не такой вкусный, как та другая опасная еда, он отдавал низшими. Их иногда приходилось есть, ведь низшие лучше, чем голод, и их всегда в достатке. Но тут, где их нет, приходилось впадать в спячку, и их мерзкий привкус давно забылся. Но этот был все же лучше на вкус и, покончив с ним, тварь вновь направилась в своё убежище, ощущая, как отступил начавший терзать после пробуждения голод.
***
Сознание просыпалось рывками, сначала чесалось все тело, потом чувство нестерпимого зуда от какой-то налипшей слизи, а еще несколько раз было ощущение того, что легкие наполнялись водой. При этом тело было неподъёмным, скованным, а сознание инициировалось странными вспышками и ничего не говорившими картинками. Первое ощущение, которое появилось и не пропало, было холодом. Появившееся следом зрение показывало лишь тьму и странные причудливые огоньки где-то сверху, а мозг сразу же выдал определение: «Звезды, странные, но все же звезды».
Вскоре удалось ощутить тело. Поворочавшись, удалось выбраться из чего-то отвратительно склизкого, мокрого и воняющего так, что желудок был готов вывернуться наизнанку, но почему-то этого не делал. Чувство голода объясняло, почему, а в голове встало два вопроса – кто я и где я, на которые ответа не было. «Но об этом можно будет задуматься позже, когда то, в чём вязнут ноги, я покину, да и помыться нужно», – опять выдал странное, кажущееся чем-то инородным, понятие мозг, незамедлительно разразившись серией воспоминаний. Промелькнувшие картинки были разными, вызывая массу новых определений, таких, как люди, дерево, асфальт, папа, мама и массу других, что ощущались чуждо. Другие воспоминания несли кровь, еду и постоянный голод, перемежаясь сценами поедания разных животных и людей, что так же чуждо воспринималось, как и первый влившийся поток, вызвав чувство растерянности.
Иссякшие потоки чуждых воспоминаний были настолько различными, что никак не могли принадлежать мне, но в качестве некого обучающего материала, как в школе, применить их было можно. Внутреннее чутьё требовало прекратить стоять в гадости и, покинув её, сосредоточиться на том, что нужно мне именно сейчас. Вода, да, хочется пить и хочется есть, а еще хочется согреться, но вокруг было совершенно темно и непонятно, куда нужно идти. Но не успела эта мысль оформиться, как все подсветилось разноцветными контурами, став ярким и хорошо различимым.
Это новое ощущение, как ни странно, воспринялось естественно, так как будто раньше это было частью меня, но продолжать рассуждения не хотелось, мелкий озноб затряс тело, а то же чутьё подсказало, что нужно спрятаться. Покинув чавкающую жижу с кусками протухшей плоти и массивными пластинами костяной брони, в которых приходилось стоять почти по пояс, решила осмотреть себя. Это нехитрое действие показало, что я человек, почти такой же, как в тех моментах воспоминаний из первого потока, где были картинки из школы, но…
Вытянув руки и осмотрев их, поняла, что на девочку я только похожа, ведь ни в одном из воспоминаний ни у кого не было такой странной кожи и настолько длинных и острых на вид когтей. Сжав несколько раз поочередно руки в кулак, осознала, что это моё тело и не моё в то же время, а в память переселились воспоминания прежних ощущений, но ни одно из них не соответствовало действительности. Коготь со скрежетом прошёлся по чешуйчатой коже, не оставив на ней ни малейшего следа, а вот на массивной кости, что выступала из зловонной кучи, с легкостью проделал борозду. Усилившийся из-за поднявшегося ветра озноб заставил отбросить попытки изучить себя, вынуждая решать обозначенные ранее проблемы.
«Здания, точнее, хлев», – пришла мысль, когда сознание услужливо помогло описать то, что видели глаза, хотя тут же возникло и второе понятие об укрытии, месте для засады, и о том, что здесь должна быть еда. Мысль о еде захватила всё внимание, и я решила добыть её, ведь мучавший голод требовал его утоления. Несколько шагов дались тяжело и неуверенно, шатало, а едва слушавшиеся ноги спотыкались о валявшиеся повсюду куски костяной брони с опасными острыми шипами, которые, впрочем, не причиняли никакого вреда. Отойдя на несколько шагов и обернувшись, я оглядела то место, где пришла в себя, и почему-то ощутила мерзкое ощущение, которое граничило с желанием съесть то, что так отвратительно воняло.
Вспыхнувшие желания противоречили друг другу, как будто боролись меж собой, и, развернувшись, я продолжила идти к строению, пока непослушные ноги не подвели, уронив тело на траву. Мозг снова взорвался воспоминаниями, но на сей раз оба потока смешивались, чередуя кровавые сцены охоты и игры с друзьями, вызывая невыносимую боль в душе.
Вновь чувство холода вынесло сознание из смешанного потока воспоминаний, и, поднявшись на все еще чужих ногах, я продолжила идти к деревянной постройке. Подойдя ближе, поняла, что это загон, где содержат лошадей, но их здесь не было, а вот большая куча сена имелась. Память подсказала, что там будет тепло, и непослушные ноги сами довели до копны, а через минуту, ввинтившись в нее, я почувствовала, как становится теплее, отчего глаза налились тяжестью, а уставший разум провалился в сон.
Не успела открыть глаза, как пришлось щуриться от яркого солнца, пробивавшегося сквозь ворота внутрь конюшни, желудок заурчал, требуя утолить голод, еще сильнее чем раньше, да и пить хотелось еще больше. Попытавшись подняться, поняла сразу две вещи – ноги стали слушаться хорошо, перестав ощущаться чужеродными, а вся та слизь, что налипла на кожу ночью, легко отваливается вместе с остатками сухой соломы. Не удивляясь этому, начала обходить строения по кругу. Несколько имевшихся строений были созданы для содержания животных и, судя по валявшимся повсюду костям, те тут были, но кто-то их убил и съел. Этот вывод, к собственному удивлению, отозвался в сознании странной волнующей теплотой, смешанной с отвращением к самому виду костяков.
Сделав полный круг вокруг деревянных построек, поняла, что на этом поле, кроме них и останков, больше нет ничего. Само поле окружает чернота, разве что совсем далеко что-то виднеется. Еще удалось найти обрывки человеческой одежды и оружие, но оно пугало, так что пришлось вернуться к месту, которое могло бы решить хоть одну проблему. Воду найти удалось, вот только она была грязная и вонючая, а еще рядом валялись останки каких-то животных, точнее, по большей части обломки костей и обрывки шкур, вокруг которых вились мухи. А в поилке, где и находились остатки воды, лежала часть ноги с копытом. Память опять услужливо нарисовала лошадь, вызвав сразу два параллельных желания – отойти от этого гадкого места или откусить кусок подгнившей плоти, несмотря на то, что в ней ворошились белесые личинки.
Чувство отвращения к увиденному победило, даже с учётом мучившей жажды и голода к такому притронуться я не решусь. А других источников воды и еды тут нет, так что это место нужно покинуть. Вернувшись на край черноты, где вдали виднелось что-то едва различимое и отличное от черноты, я шагнула на неё, услышав почему-то знакомый хруст, потом ещё шаг и еще. Ощущения изменились, тело как будто что-то обволакивало, что-то, чего нельзя ни описать, ни пощупать. Это пугало, так что, сделав еще с десяток шагов, я побежала, все больше и больше разгоняясь, пока с удивлением не поняла, что бегу не медленнее, чем едет машина. Обернувшись, я увидела, как за мной остаётся облачко из поднятой в воздух черной пыли, а на душе стало приятно и как-то уже привычно от того, что я могу бежать.
Вскоре из-за горизонта черноты постепенно начали всплывать высотные здания, все четче прорисовываясь, а ноги продолжали нести навстречу к знакомым и почему-то таким желанным строениям, пока чернота не перешла в зелень. Пролетев сквозь зеленые кусты, резко попыталась остановиться, но, из-за того, что под ногами внезапно возник асфальт, ноги, издав скрежет, проскользили. Поняв, что замерла посреди дороги, я ощутила одновременно испуг и чувство странной радости, но решила все же сразу уйти с опасного места.
Дорога проходила на небольшой возвышенности, по краям которой валялись автомобили, некоторые выглядели целыми с виду, в то время как другие были разорваны на куски. Возле серого авто, третьего по счету, валялась сумка, вокруг которой были разбросаны вещи, а воспоминание о холоде и ознобе заставило обратить на них внимание. Подобрать что-то не получилось, все были очень маленькие, на ребенка и единственный выход, который я видела, это направиться в сторону города, до которого было уже не так далеко, тем более что там должна быть еда и вода.
Добравшись до первых зданий, сразу пошла к самому украшенному, но не самому высокому, в таких обычно располагались торговые центры. Само слово ни о чём не говорило, но память подсказала, что там всегда была еда, вода и было весело, так что, опять перейдя на бег, в несколько минут приблизилась к строению. Увиденное внутри показалось мне неправильным: разрушенные витрины перемежались с иссохшими костяками и обрывками человеческой одежды, везде валялся мусор. В её памяти это место выглядело совершенно иначе, откликаясь теплыми, пока еще не до конца понимаемыми ощущениями.
