Читать книгу: «Фаина Раневская. Лучшие афоризмы», страница 3

Шрифт:

Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.

Сняться в плохом фильме – все равно, что плюнуть в вечность.

Соседка, вдова моссоветовского начальника, меняла румынскую мебель на югославскую, югославскую – на финскую, нервничала. Руководила грузчиками. И умерла в 50 лет на мебельном гарнитуре. Девчонка!

Фаина Георгиевна Раневская в роли миссис Сэвидж в спектакле «Странная миссис Сэвидж». Режиссер – Леонид Варпаховский. Московский таетр им. Моссовета.

Старость – это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.

Союз глупого мужчины и глупой женщины порождает мать-героиню. Союз глупой женщины и умного мужчины порождает мать-одиночку. Союз умной женщины и глупого мужчины порождает обычную семью. Союз умного мужчины и умной женщины порождает легкий флирт.

Стараюсь припомнить, встречала ли в кино за 26 лет человекообразных? Пожалуй, один Черняк, умерший от порядочности.

Спутник славы – одиночество.

Самое сильное чувство – жалость.

Старая харя не стала моей трагедией – в 22 года я уже гримировалась старухой и привыкла, и полюбила старух в моих ролях. А недавно написала моей сверстнице: «Старухи, я любила вас, будьте бдительны!»

Книппер-Чехова, дивная старуха, однажды сказала мне: «Я начала душиться только в старости».

Старухи бывают ехидны, а к концу жизни бывают и стервы, и сплетницы, и негодяйки… Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старыми. А к старости надо добреть с утра до вечера!

С упоением била бы морды всем халтурщикам, а терплю. Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование полунищенки, терплю и буду терпеть до конца дней. Терплю даже Завадского.

То, что актер хочет рассказать о себе, он должен сыграть, а не писать мемуаров. Я так считаю.

«То, что писатель хочет выразить, он должен не говорить, а писать», – Э. Хемингуэй.

Старость – это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости.

Странно – абсолютно лишенная тени религиозности, я люблю до страсти религиозную музыку. Гендель, Глюк, Бах!

У моей знакомой две сослуживицы: Венера Пантелеевна Солдатова и Правда Николаевна Шаркун.

А еще: Аврора Крейсер.

Это не театр, а дачный сортир. В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости – рвать зубы. Ведь знаете, как будто бы Станиславский не рождался. Они удивляются, зачем я каждый раз играю по-новому.

Толстой сказал, что смерти нет, а есть любовь и память сердца. Память сердца так мучительна, лучше бы ее не было. Лучше бы память навсегда убить.

Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: все или семья.

Старость – это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.

«Еще осенний лес не жалок,

Еще он густ и рыж, и ал», – стихи молодого поэта из Тулы (по радио).

– О Бог мой, за что мне такое!

Удивительно, когда мне было 20 лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать.

«У вас такой же недостаток, что и у меня. Нет, не нос – скромность!» – Фаина Раневская Елене Камбуровой.

– Сударыня, не могли бы вы разменять мне сто долларов?

– Увы! Но благодарю за комплимент!

Узнала ужас одиночества… Большой это труд – жить на свете. И такая печаль, такая печаль… Я одинока…

Мой голос звучит в пустоте уныло, и никто не слышит меня… Что такое одиночество, мне известно хорошо…

Живется трудно, одиноко, до полного отчаяния…

Фаина Георгиевна не раз повторяла, что не была счастлива в любви: «Моя внешность испортила мне личную жизнь».

…У них у всех друзья такие же, как они сами, – контактные, дружат на почве покупок, почти живут в комиссионных лавках, ходят друг к другу в гости. Как завидую им, безмозглым!

Умный знает, как выпутаться из трудного положения, а мудрый никогда в него не попадает.

«Усвоить психологию импровизирующего актера – значит найти себя как художника», – М. Чехов. Следую его заветам.

В Одессе, в магазине шляп:

– Соня, посмотри, эта дама богиня?

– Форменная богиня.

– Эта шляпа сделает вам счастье.

В Столешниковом:

– Маня, отпусти даме шляпу.

– Не могу, я сегодня на кепах.

Талант – он как прыщик, не выбирает, на чьей заднице вскочить. (О чрезвычайно глупом артисте.)

Ужасно раздражают голоса.

Читаю дневник Маклая, влюбилась и в Маклая, и в его дикарей.

Успех – единственный непростительный грех по отношению к близкому.

Я – многообразная старуха.

Четвертый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актеры играли как никогда.

«Я Бог гнева! – говорит Господь» (Ветхий Завет). Это и видно!

– Фаина Георгиевна, как ваши дела?

– Вы знаете, милочка, что такое говно? Так оно по сравнению с моей жизнью – повидло.

– Как ваша жизнь, Фаина Георгиевна?

– Я вам еще в прошлом году говорила, что говно. Но тогда это был марципанчик.

…Торговали душой, как пуговицами.

Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.

Я вообще, мой дорогой, очень не люблю высказываться. Для меня актер полностью самовыражается только в своем творчестве. Я всегда завидовала актерам, которым удавалось выявить себя творчески до конца – завидовала им светлой завистью.

Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.

Читаю Даррела, у меня его душа, а ум курицы. Даррел – писатель изумительный. А его любовь к зверью делает его самым близким сегодня в злом мире.

«Я не знала успеха у себя самой. У меня хватило ума глупо прожить жизнь», – уже перед самой смертью жаловалась Фаина Раневская.

Я в своей жизни не сделала 99 % из 100.

Я, в силу отпущенного мне дарования, пропищала, как комар.

Я не знаю системы актерской игры, не знаю теорий.

Все проще! Есть талант или нет его… Научиться таланту невозможно, изучать систему – вполне возможно и даже принято, может быть, потому мало хорошего в театре.

Я говорила долго и неубедительно, как будто говорила о дружбе народов.

Я обязана друзьям, которые оказывают мне честь своим посещением, и глубоко благодарна друзьям, которые лишают меня этой чести.

Я дожила до такого времени, когда исчезли домработницы. И знаете, почему? Все домработницы ушли в актрисы.

Вам не приходило в голову, что многие молодые актрисы напоминают домработниц? Так вот, у меня домработница опекает собаку. Та живет, как Сара Бернар, а я – как сенбернар.

Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.

Я не прима-балерина, не душка тенор, даже не драматическая героиня. Я – характерная актриса. И играю-то часто людей смешных, совсем не симпатичных, а иногда даже просто отвратительных.

Я – выкидыш Станиславского.

Я как старая пальма на вокзале – никому не нужна, а выбросить жалко.

Я провинциальная актриса. Где я только ни служила! Только в городе Вездесранске не служила!..

Я себя чувствую, но плохо.

– Я обожаю природу.

– И это после того, что она с тобой сделала?

85 лет при диабете – не сахар.