Читать книгу: «Рождённые с правом на счастье», страница 3
Я запрокинул голову и блаженно улыбнулся от бесконечного счастья. Небо становилось все светлее и ярче, и когда показалось, что вот-вот я достигну цели, какая-то непостижимая сила начала тормозить полет, причем против моей воли. Не понимая, что происходит, но желая продолжить свой путь в небеса, я жаждал продолжения полета. Однако все пошло не так. Внезапно поднялся ветерок, от которого меня слегка качнуло. Посмотрев вниз, я понял, что это та самая тонкая нить из света не давала мне подняться выше. Сосредоточившись, я потянулся ввысь. Я был уверен, что мне нет никакой необходимости возвращаться на Землю. Но неведомая сила тянула меня назад.
Я еще раз посмотрел в небеса и увидел, как яркие белые облака постепенно затягиваются темным ночным небом. Что-то внутри меня страстно хотело подняться ввысь, в то время как другая моя часть точно знала, что надо возвращаться в тело. Покорившись притяжению, я плавно и быстро полетел вниз. Сначала на серой и безжизненной поверхности подо мной я начал различать проявляющиеся крыши тюремных зданий. Затем увидел сами строения и, наконец, вся территория начала принимать привычный вид, как бы прорисовываясь на серой Земле.
Возвращаясь, я так же без сопротивления прошел сквозь крышу, по пути замечая устремленные, как и ранее, вверх тонкие нити лучей света, которые соединяли души с их телами, затем прошел сквозь стену своей камеры. Оказавшись внутри, я сначала увидел Рикки, а затем и себя – то есть свое тело, которое по-прежнему неподвижно сидело, держась за руку сокамерника. Меня все еще сильно тянуло обратно, в небо, и не было особого желания возвращаться назад в свое земное тело.
Я пришел в себя, когда заметил, что Рикки начал отпускать мои руки. Я открыл глаза, не понимая, что произошло, едва начав осознавать, что попросту вернулся в тело из другой реальности. Медленно поднеся руки к глазам, я стал внимательно их разглядывать, все еще не веря до конца, что это мои руки.
Рикки некоторое время молча наблюдал, не нарушая тишину, затем, зная, что времени не так много, спросил:
– Ты все еще хочешь стать крупным бизнесменом или политиком?
– Зачем? – спросил я очень тихим и умиротворенным голосом, не отрывая глаз от своих рук.
– Но ты ведь сам этого хотел, буквально недавно, – не унимался Рикки.
– Зачем? – еще раз тихо спросил я и медленно перевел взгляд на друга.
Рикки поднял свой блокнот так, что его лицевая сторона смотрела на меня и попросил, казалось бы, невозможное – просунуть палец сквозь этот блокнот. Не думая ни о чем, я медленно поднял руку и ткнул пальцем в блокнот. Как бы удивительно это ни выглядело со стороны, но мой палец без какого-либо сопротивления прошел сквозь блокнот. Все еще находясь в полутрансе, я плавно поднес палец к своему лицу и с любопытством начал рассматривать его. Рикки, не отрывая взгляд от меня, поднял с пола лист бумаги и подал мне.
– Читай, – велел он, – это твои желания, которые ты написал буквально несколько минут назад.
Я спокойно взял лист бумаги и начал читать текст. Перечитав его несколько раз, я начал ощущать, как состояние умиротворения уходит от меня. Вскоре, опустив лист бумаги, я замотал головой из стороны в сторону, точь-в-точь как собака, которая только что выбралась из воды. Затем, скомкав записку, посмотрел на Рикки и резко спросил:
– Что это было? Где я был? – сейчас было совершенно ясно: тот я, который написал записку и тот, который только что ее прочитал, были совершенно разными людьми.
– У тебя будет время подумать об этом, – негромко ответил Рикки.
Еще какое-то время я сидел неподвижно, совсем не понимая, что со мной произошло. Я был прежним и одновременно совершенно другим. Написанное несколько минут назад уже не воспринималось моим нынешним сознанием. Мне не хотелось быть ни министром, ни бизнесменом, не было никакого желания иметь много денег. В одночасье все стало безразлично. Я понимал, что нужно быть в этом теле еще некоторое время. Другая же моя часть не хотела с этим соглашаться, ведь то место, где я только что побывал, было наполнено счастьем и умиротворением, гармонией и радостью. Это несогласие усиливалось ощущением, что именно там был дом, и именно там все были бы рады моему возвращению.
– Рикки, пожалуйста, ответь – что со мной случилось и почему я вернулся?
– Это то место, откуда ты пришел, – пояснил друг. – Но сначала тебе надо понять, почему тебе позволили совершить такое путешествие. К тому же, насколько ты понимаешь, я не всезнающий. Но раз уж тебя вернули, значит, тебе надо быть здесь. Полагаю, что тебе надо продолжить свой путь, но дальнейшая твоя дорога будет гораздо шире, в отличие от дорог множества других живущих на Земле людей. Ты должен понять: чем шире дорога – тем больше возможностей, чем больше возможностей – тем больше ответственности. Таков вечный закон Вселенной, и он работает по справедливости, в отличие от законов людских, которые работают в угоду избранным или могут под них подгоняться.
– Но зачем мне это все надо?
– На этот вопрос уже совсем скоро ты ответишь сам, – сказал Рикки. И добавил: – Кроме того, тебе необходимо немного поспать. И запомни, все познанное тобою здесь и твое недавнее путешествие наделят тебя силой мысли, которая поможет твоим намерениям сбыться. Но тут есть одно но. Если ты собьешься с пути – эта сила разрушит твою жизнь.
– Мою жизнь?
– Совершенно верно. Можно сказать, что разрушится жизнь того, кто называет себя Тони. Я знаю, что у тебя появилась куча вопросов, но подожди немного. Если что-то пойдет не так, на твоем пути встретится старец или еще кто-нибудь. По крайней мере, я таким его вижу – старым седым индейцем. Так что внимай тому, что он скажет.
– Хорошо. А как я его узнаю?
– Узнаешь, не волнуйся. Кстати, Тони, ты говоришь и общаешься с Луной: откуда у тебя это?
– От мамы. Она очень уважительно относится к Луне и называет ее «матушка Луна». Вот и я тоже, когда ее вижу, здороваюсь, говорю ей добрые слова, иногда делюсь впечатлениями.
– И как? Она тебе отвечает?
– Может, это самовнушение. Но я чувствую какую-то добрую заботу. Порой я ощущаю, как мое тело наполняется теплом и любовью. Хоть я и не могу объяснить этого, но факт остается фактом – от общения с Луной мне становится хорошо. С тех пор как я здесь, я научился общаться с ней сквозь стены, даже не видя ее.
– Ну что ж, твоя мама – молодец. Думаю, ты узнаешь еще больше, когда встретишься с ней. Но не тяни со встречей после того, когда выйдешь отсюда. Как я уже упоминал, ей есть что тебе рассказать.
– Рассказать о чем? О Луне? – с улыбкой спросил я. – А может, ты сейчас что-нибудь расскажешь? Если сказать, что я сгораю от любопытства, это почти ничего не сказать.
– Я, конечно же, могу кое-что рассказать, но все равно ты это сейчас вряд ли осознаешь.
– Но все же. Пожалуйста, очень тебя прошу.
– Ну хорошо, только отнесись к этому, как будто я тебе рассказываю научно-фантастическую теорию. Так тебе будет проще воспринимать.
– Хорошо.
– Если говорить о Луне, то прежде всего стоит отметить, что она является самым важным звеном для поддержания жизни на Земле, так как будучи мощным ретранслятором, она транслирует всю нашу реальность, как кинопроектор, на экран. Только экраном, насколько ты понял, является наша планета.
– То есть все многообразие жизни на Земле существует только благодаря Луне? – переспросил я.
– Нет. На нашу реальность работает вся Вселенная. Я бы даже сказал так: основное предназначение Вселенной – это обеспечение жизнедеятельности нашей планеты. Только Вселенная работает не напрямую с Землей, а через Луну. Таким образом, Луна обрабатывает нескончаемый поток информации, передаваемый всей Вселенной. Итогом работы всей этой системы является то, что мы воспринимаем все происходящее своими органами чувств, то есть знаем ее как нашу жизнь. И для подавляющего большинства людей, как им кажется – это единственная реальность.
– Согласен, и я один из них.
– Но ты не расстраивайся, – улыбаясь заметил Рикки. – Ты не одинок. На самом деле то, что мы сейчас проживаем, не является единственной реальностью на Земле. Луна транслирует на нашу планету множество субреальностей… – Рикки сделал небольшую паузу, подбирая слова, а затем продолжил. – Да, думаю, что субреальность является самым подходящим словом.
– Интересно, а как это выглядит?
– Например, в другой субреальности на месте нашей тюрьмы мог бы быть океан, или парк, или все что угодно. В нашей же реальности мы крепко запечатаны в тело с пятью встроенными приемниками, спектр восприятия которых безнадежно ограничен. Сделано это для того, чтобы было больше интриг, больше эмоций, больше загадочности, – ведь так интересней. А что ты думаешь по этому поводу?
– А в других субреальностях что-то иначе? – спросил я с удивлением.
– Везде по-разному, но это для тебя сейчас далеко не самое главное. Находясь здесь в этом теле, не надо заморачивать себе голову выходцами с других так называемых высших реальностей или другими божественными существами и тому подобными. Это все отвлекающие направления которые мало, что тебе дают, по сравнению с тем, чего бы ты мог добиться на своем истинном пути. Тебе надо – быть в себе, знать себя и менять себя.
– Ты мне тогда хотя бы скажи, откуда тогда инопланетяне прилетают? – не унимался я.
Рикки заулыбался, так как это тоже не имело отношения к теме, но все же решил ответить.
– Понимаешь, Земля, будучи своеобразным парком развлечений для людей, является очень сложной системой. Для обеспечения ее работоспособности в нее вовлечены не только наше измерение, но и другие. А что касается летающих тарелок и гуманоидов – их создали мы сами для технической поддержки нашего аттракциона под названием «Жизнь на Земле». Надеюсь, ты понимаешь, что, говоря «мы», я имею в виду наше высшее «я». Даже если предположить что инопланетяне существуют, зачем бы им понадобилось вступать с людьми в контакт в одном из миллионов субреальных пространств? К тому же в среднем осознанная жизнь людей между периодами, когда он выпрыгнет из младенческого памперса в старческий, составляет всего лишь несколько десятков лет. Тогда как они, скажем, могут жить миллионы лет в нашем так называемом временном измерении?
– Миллионы лет? – воскликнул я.
– Я ведь пожалел твой мозг и не сказал тебе, что те «создания» могут жить вечно. Прекрасно понимаю тебя Тони, что этот наш разговор получается больше загадками, но у тебя жизнь только начинается и на все заданные тобой вопросы ты скоро получишь ответ. Но это будут ответы, полученные на практике, которые тебе принесут гораздо больше пользы и которые ты никогда не забудешь.
После этих слов я не решился продолжить разговор на эту тему, но Рикки, как будто почувствовав мой немой вопрос, продолжил.
– Все дело в том, что ты к данному времени уже успел, снова вернуться в свое напрочь запрограммированное состояние на Земле. А реальный мир, в котором ты только что путешествовал, уже рассеялся. Теперь тебе ничего не остается делать, как снова начать думать своим белковым мозгом, который может формировать свои мысли основываясь только на той информации, которую получает через те же самые белковые органы чувств. Скажи мне, Тони, зачем бы мы понадобились таким продвинутым внеземным сущностям? Скажем, если они окажутся наивнее нас, то тогда мы начнем их эксплуатировать, их планетарные ресурсы присвоим себе. А потом расщедримся и поселим их в резервациях на их же планете. Ну а если же они окажутся сильнее нас, то, поджав хвост, будем закладывать и давить друг друга для того лишь, чтобы нас погладили по голове и повесили на нашу грудь блестящую медальку. Абсолютная примитивщина, не так ли? Зачем бы мы со своим эдаким «суперразумом» понадобились бы высокоинтеллектуальным сущностям с других планет? Но если же вдруг случится так, что они окажутся на одной ступени развития с нами и с таким же менталитетом, то тогда совершенно ничего не изменится. Тогда просто власть имущие двух цивилизаций объединятся и совместно начнут строить планы как обирать, уже «общее» ничего не ведающее население. А теперь скажи, какой для вселенной прок от всего этого? – После, выдержав небольшую паузу, он продолжил. – Это я отвлекся от темы просто для того, чтобы ты осознал бессмысленность ожидания каких-либо внеземных существ. Если более узко, скажу следующее: мы находимся в иллюзорном мире. А еще проще: мы под гипнозом, а источником этого нашего гипнотического состояния является Луна.
– Да, звучит почти невероятно. Скажи, именно по этой причине Луна все время направлена к нам только одной стороной?
– А ты, Тони, очень наблюдателен, – с небольшой иронией произнес Рикки. Затем улыбаясь добавил: – А иначе Луна и не может.
– И означает ли это, что если вдруг Луна прекратит трансляцию, то я тогда попросту исчезну? Так получается? Знаешь, как-то жутковато становится. – Теория Рикки действительно захватила меня.
– Я ведь тебя предупреждал, воспринимай это как научную фантастику, по крайней мере пока. А теперь давай спать. Хотя не мешало бы добавить несколько слов, раз уж я начал об этом говорить. Никакая сила не сможет заставить тебя исчезнуть. Но если вдруг с Луной, как ты говоришь, что-нибудь случится, то тогда всего лишь спадет покров с так называемой нашей реальности. А она, как ты уже начинаешь понимать, является всего лишь иллюзией. Надо заметить, что гипнотизеры регулярно взламывают эту реальность, но совсем ненадолго.
– То есть как взламывают?
– Например, гипнотизер может дать тебе горький лук и задать программу, внушающую тебе, что это сладкая груша, и ты с удовольствием будешь есть эту «грушу». Но очень скоро чары гипнотизера рассеются, и ты возвратишься в первоначальное гипнотическое состояние под Луной, о котором я чуть ранее говорил, и снова начнешь осознавать, что лук – это лук. Ты знаешь, меня забавляет тот факт, что даже сами гипнотизеры не могут объяснить, что именно происходит с человеком под гипнозом.
– Подожди, у меня теперь еще больше вопросов, – однако, поймав пристальный взгляд Рикки, я понял, что продолжать не стоит. – Думаю, ты прав насчет поспать, – я направился к своей кровати, понимая, что все пережитое сегодня удастся переварить не сразу.
Рикки поднял с пола свое одеяло, на котором мы только что сидели, и тоже направился к своей кровати, сказав:
– Спать осталось недолго – скоро объявят подъем.
***
В доме у Питера царило оживление. В то время как его жена Люси что-то пекла, Питер суетливо искал ключи от своей машины. За всем этим с невозмутимым видом наблюдал пожилой мужчина. Это был отец Тони. На вид ему было около шестидесяти лет. Сидя на диване, он старался скрыть свои эмоции, и ему это удавалось. Он ждал сына, который сегодня должен был выйти из тюрьмы.
– Люси! – крикнул Питер. – Ты не видела гребаные ключи от машины? Никак не могу их найти.
– Посмотри в кармане брюк, в которых ты вчера был.
– Да я уже все карманы обшарил, нет их там.
– Тогда, может, ты их в машине оставил.
Он выскочил за двери и побежал к машине, припаркованной рядом с домом. Добежав до нее, он открыл дверь, заглянул внутрь, а затем направился обратно к дому. Когда он зашел, Люси увидела, что ключи были у него в руках. Питер посмотрел на отца Тони и спросил:
– Мистер Снайдер, вы действительно не хотите со мной поехать?
– Нет, – ответил тот, – езжай сам, я вас здесь подожду.
Питер выбежал из дома, сел в машину и тут-же уехал.
Глава вторая.
С чистого листа
Полноватый служащий с безразличным видом выдал мне личные вещи, затем с таким же безразличием попросил расписаться в журнале, указав пальцем, где именно. После этого, даже не посмотрев на меня, он сказал «спасибо» и направился к своему столу. Я, еще не до конца понимая, что со мной происходит, молча взял вещи и пошел вслед за офицером.
Мы подошли к выходу, офицер сказал «Теперь вы свободны» и пожелал всего хорошего. Охранник привычным движением открыл дверь. Мое сердце бешено заколотилось, когда, сделав несколько шагов, я оказался на свободе. Оглянувшись по сторонам, я заметил человека, опиравшегося на припаркованную машину. Я узнал его – это был Питер. Взволнованный, со счастливой улыбкой я быстрым шагом направился в его сторону. Однако через несколько шагов я остановился как вкопанный и повернулся лицом к тюрьме. Я точно знал, что Рикки сейчас смотрит на меня, чувствовал это. Пока ко мне не пришло понимание того что, рад я этой свободе или нет. В тот момент мне захотелось вернуться назад… Конечно же, я понимал, что обратно меня никто не пустит, даже если я очень сильно захочу, да и что может быть глупее – столько лет бредить свободой, а потом добровольно от нее отказаться. Вдруг я почувствовал ноющую боль внутри грудной клетки: боль сжимала сердце и наполняла душу тяжелой, тягучей тоской. Я стоял молча, не в состоянии пошевелиться, и только соленые капли медленно текли по щекам. Наконец я почувствовал, что боль стихает, но вместе с болью сжималась и вытеснялась из сердца часть души, которая оставалась за высокими стенами – в камере, где находился мой друг.
Через некоторое время я пришел в себя. Но это был уже другой я – тот самый молодой человек, озорной, веселый, каким я был до того, как меня привели сюда много лет назад отбывать срок, с той лишь разницей, что новый я выглядел намного старше, хотя какое теперь это имело значение.
Я повернулся и быстрыми шагами пошел к Питеру.
***
Всю дорогу Питера грызла одна-единственная мысль – как бы не опоздать на встречу к другу, которого он не видел уже столько времени. При этом он мысленно ругал себя за то, что даже в самые ответственные моменты не может заставить себя быть более организованным. С такими мыслями он заехал на тюремную парковку. «Кажется, все нормально», – подумал он. Ворота были закрыты, парковка выглядела пустынно. Питер облегченно вздохнул и припарковал свой автомобиль так, чтобы у него был хороший обзор. Затем, заглушив мотор, он стал с нетерпением дожидаться того момента, когда встретится с другом своей юности.
Не прошло и десяти минут, как открылась дверь рядом с огромными тюремными воротами и оттуда вышел человек. Питер быстро снял очки, протер их краем своей футболки и снова надел. Да, это был его друг. От волнения у него заколотилось сердце. Питер хотел было ринуться, но увидел, что Тони, сделав пару шагов, вдруг остановился и, повернувшись в сторону тюремных ворот, застыл в этом положении. Поняв, что лучше сейчас не мешать другу, слегка попятился назад и, прислонившись к крылу машины, стал ждать. Лицо у Питера стало серьезным. Казалось, что он переживает вместе с Тони все, что с ним произошло за эти годы за этими стенами. Время для Питера как бы остановилось. Для него сейчас существовали только он сам, его друг и расстояние между ними. Насколько они отдалились друг от друга, пока еще было не известно. Единственное, что он знал наверняка – Тони его друг, надежный друг.
Я видел, что Питер стоит, прислонившись к переднему крылу своей машины, и пристально смотрит на меня. Так продолжалось некоторое время, но, когда мне осталось пройти до него метров пятнадцать, Питер как будто очнулся, на его лице появилась широкая улыбка и, широко раскинув руки в стороны, он громко выкрикнул: «Тони-и-и!». Мы пошли навстречу друг другу, хотя нет, Питер уже бежал, и буквально через несколько секунд мы обнялись посреди безлюдной парковки. Питер выпустил меня из своих объятий и, взглянув в глаза, спросил:
– Как же я рад тебя видеть старина! Как ты?
– Если честно, даже не знаю, рад я этой свободе или нет, – смущенно ответил я.
От такого ответа у Питера буквально вытаращились глаза.
– Что ты сказал? Что ты имеешь в виду? – быстро повторил он.
– Смотри-ка, а у тебя все еще шевелятся уши, когда ты удивляешься, – отшутился я.
– Ты не рад, что вышел на свободу? – не отставал Питер.
– Сейчас я не смогу тебе это объяснить, но, возможно, точнее будет так: я вовсе не жалею, что попал сюда, – я кивнул в сторону тюремных ворот.
Лицо Питера окаменело от удивления, а его уши, казалось, зашевелились еще больше. Меня это нисколько не удивило, так как все то время, что я знал Питера, у него всегда шевелились уши, если что-либо не укладывалось в его понимание. Я молча пошел к машине. Питер, спохватившись, побежал за мной. Он открыл багажник, помог уложить нехитрые пожитки, и мы сели в машину. Какое-то время мы ехали молча. Первым прервал молчание Питер:
– У меня дома тебя дожидается твой отец.
– Я в курсе.
– Откуда?
– Разве так сложно догадаться?
– Наверно, нет, – немного подумав, ответил Питер.
– Как Том поживает? – спросил я.
– О-о, теперь он большой начальник – занимает высокий пост в какой-то финансовой корпорации.
– Он у нас с самого начала был пробивной малый. Часто встречаетесь?
– Не очень часто, но встречаемся. В последний раз виделись на дне рождения моей дочери три недели назад.
Я смотрел по сторонам, не замечая особых изменений, хотя делать какие-либо выводы было рано, ведь мы на тот момент еще не добрались до города. Теперь я видел окружающий мир не так, как прежде. Годы, проведенные с Рикки, научили меня относиться к нашему миру иначе и дали знание о существовании другой реальности.
Мы ехали через широкое поле, засеянное какими-то зерновыми культурами. Перед моими глазами все еще стоял Рикки. Чтобы отвлечься, я посмотрел на Питера, который по-прежнему продолжал говорить без остановки. Я заметил, что меня начало охватывать необычное состояние сонливости. В таком странном состоянии я чувствовал, что нахожусь в двух местах одновременно: в одном – сидел рядом со своим другом в машине, в другом – летел над машиной, видя вокруг себя безжизненную планету. Я резко встряхнул головой, заставив себя вернуться в реальность. Чтобы сознание еще раз не выскочило из тела, я стал активно поддерживать разговор с Питером.
Через некоторое время я заметил вдалеке небольшое торнадо. Воронка беспорядочно рыскала по полю. Она поднимала всевозможные предметы лежавшие на земле и, покрутив, снова швыряла их вниз. Я засмотрелся на это редкое природное явление. «Развлекается, как живое существо», – подумалось мне. После этой мысли воронка тотчас застыла на месте.
– Тони, ты меня слышишь? – донесся до меня голос Питера.
Я утвердительно кивнул, не отрывая взгляда от воронки.
– Куда ты смотришь? – снова заговорил друг.
Я указал пальцем чуть вперед и вправо на застывшую на одном месте воронку.
– Такое впечатление, что она живая, – заметил я.
– Кто живая? – не понял Питер.
– И она сейчас на нас смотрит.
– Кто смотрит? Да о чем же ты, Тони? – снова спросил Питер.
В это время крутящаяся воронка начала движение в нашу сторону. Я сначала не придал этому особого значения, но по мере ее приближения разглядел, что она достаточно большая и мощная.
– Питер, постарайся крепче держаться за руль, эта хрень явно к нам неравнодушна.
– А мы ее сейчас перехитрим, – сказал друг и добавил газу.
Но воронка, изменив направление, снова двинулась прямо к нам. Почувствовав неладное, Питер сбавил скорость. Воронка, словно играючи, тоже замедлила движение. Питер начал было возмущаться, но я посоветовал ему еще крепче держать руль. «Ветер не такой уж сильный», – сказал я и буквально через пару секунд воронка жестко ударила машину в правый бок. Хотя друг держал руль изо всех сил, все же машину прилично качнуло.
– Что это было? – спросил Питер.
– Мне самому интересно, что это было. Мне показалось, что эта штуковина нас видела и знала, что делает.
Пару минут мы ехали молча. Затем я нарушил паузу:
– Сколько у тебя детей?
– Трое: два сына и девочка.
– А у Тома?
– У него два сына – очень умные и хватают все буквально на лету. Они много занимаются с частными репетиторами.
– Понятно, а ты где работаешь?
– Бухгалтером в одной компании.
– А жена?
– Люси пока не работает, она все время с детьми. Да, кстати, мою жену зовут Люси.
– Я так и понял. Красивое имя.
Я понятия не имел куда пойду работать и где буду жить. Короче говоря, у меня не было никаких конкретных планов. Тем не менее в душе я был спокоен, как будто кто-то обо мне хорошо позаботился. Я и сам не понимал причину такого спокойствия, ведь я вышел из тюрьмы в неведомый мне взрослый мир, где ни жилья, ни средств к существованию у меня не было.
Примерно через полчаса мы подъехали к дому Питера.
– Давай возьмем все твои вещи и занесем ко мне, побудешь у меня несколько дней, по крайней мере до тех пор, пока не найдешь себе жилье, – предложил друг.
– Я не против, но пусть вещи пока побудут в машине, ведь занести их никогда не поздно.
Питер согласился.
Дверь нам открыла миниатюрная женщина.
– Здравствуйте, Тони, – поприветствовала она, подавая руку. – Я Люси. Питер говорил о вас много хорошего.
– Здравствуйте, – я пожал ей руку.
– Проходите, мы вас уже заждались.
Я зашел в дом и увидел отца. Он неподвижно стоял возле дивана, глядя на меня, не в силах промолвить ни единого слова. Вдруг руки отца задрожали, а глаза наполнились слезами. Я быстро подошел к нему и молча обнял. Некоторое время мы так и стояли, не в силах отпустить друг друга. В тот момент мы были единым целым. Эмоции нахлынули на меня и мои глаза тоже начали наполняться слезами. Да, это был мой любящий отец, доброта и любовь которого не имели границ. Я всегда гордился своим отцом, зная, что могу в любой ситуации положиться на него. Я успел заметить, что отец сильно похудел, а волосы его поседели.
Чувства, переполнявшие нас в этот момент, были так сильны, что весь дом наполнился сердечной и искренней любовью: это почувствовали все. Младшая дочка Питера, которой недавно исполнился год, расплылась в счастливой улыбке и даже захлопала в ладоши, оставив свои игрушки. Мы с отцом заметили радость малышки и улыбнулись. Сыновья Питера, мальчики лет трех-четырех, широко раскрыв глаза, молча наблюдали за нами.
– Только не вздумай меня жалеть, отец, – сказал я, смотря на него.
– Знаешь, я действительно жалел тебя все это время. Но сейчас, когда я тебя вижу и обнимаю, меня переполняет какое-то непонятное чувство восторга. Извини, но я не могу это описать из-за волнения. Пока что я сам не понимаю, в чем здесь дело.
– Все нормально, папа. Возможно, я вырос. А где мама?
– С ней все хорошо, но я решил не брать ее с собой, ведь дорога из той части Мексики, куда мы уехали, не близкая. Уверен, что ты сам нас навестишь в самом ближайшем будущем.
– Конечно, даже не сомневайся.
Гостеприимная Люси поняла, что гостей можно уже приглашать за стол. Тем временем Питер, подойдя к мне, обратился вполголоса:
– Весь дом в твоем распоряжении. Если хочешь, можешь принять душ.
– А что, от меня дурно пахнет? – шутливо парировал я.
От такого ответа Питер быстро отпрянул, при этом у него опять зашевелились уши.
– Да я вовсе не то имел… – начал он, заикаясь.
– Ладно, ладно, я пошутил, – перебил я, понимая, что шутка оказалась не совсем удачной.
За столом завязалась непринужденная беседа. Мы вспоминали веселые школьные годы, друзей…
– Да, кстати, когда я смогу увидеть Тома?
– Он к нам приедет сегодня вечером, сразу после работы, – ответил Питер и добавил: – У нас с Люси все готово к встрече школьных друзей.
Потом хозяин дома поведал много разных историй, а также подробно рассказал о том, при каких забавных обстоятельствах они с Люсей познакомились. Лишь отец был немногословен.
После того как трапеза была окончена, Люси начала убирать посуду. Питер, встав из-за стола, сказал, обратившись к отцу и ко мне:
– Вы, наверное, хотите пообщаться наедине. Мы же с Люси и детьми тем временем пойдем погуляем по парку. Он тут совсем рядом.
Питер помогал малышам собраться и одеться, стараясь при этом их развлечь. Было видно, что он очень любит детей и что эта любовь взаимна. Отец молча ждал на диване в гостиной, с улыбкой наблюдая за происходившим.
– Ладно, ребята, не скучайте, – сказал Питер и закрыл за собой дверь.
Я подошел к отцу, сел рядом и, чтобы как-то подбодрить его, сказал:
– Ну, здравствуй отец еще раз.
– Знаешь, сынок, я чувствую некоторую вину, что не уберег тебя…
– Отец!
– Подожди сынок, дай договорить. Мы с твоей мамой постоянно винили себя в том, что с тобой случилось. Ты знаешь, что мы уехали из Америки, но не знаешь, почему мы это сделали. А причина, сынок, в том, что мы с твоей мамой не могли перенести твое отсутствие. К тому же, мы сочли твой приговор очень несправедливым.
Я молча слушал, несмотря на желание вставить реплику относительно того, что им совершенно не стоило так поступать.
– Ты помнишь наш дом – дом, где ты вырос, – прекрасный, в хорошем месте. Так вот, через некоторое время мы уже не могли находиться в нем без тебя. Поэтому решили продать его и переехать в Мексику. Там мы купили небольшой домик в курортном местечке и вроде уже неплохо освоились.
– Может, все же вернетесь? – спросил я.
– Нет, я же говорю, мы уже там освоились. Нам с мамой многое надо тебе сказать, но это потом, когда ты к нам приедешь. А сейчас я хочу тебе дать кое-что от нас с мамой.
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул мне.
– Здесь бумаги, имеющие отношение к банковскому счету на твое имя. На счету достаточно средств, чтобы купить дом, машину или открыть свое дело. Сам определишься. Поначалу думал, правильно ли я поступаю? Ведь я не знал, каким мой сын стал за все эти годы, проведенные за решеткой. Но сейчас все мои сомнения улетучились – передо мной зрелый и мудрый мужчина.
– Отец, теперь послушай меня. Хотя мне и нужны деньги, но у вас я их взять не могу. Сейчас моя очередь вам помогать. У меня все будет в порядке, не волнуйтесь.
– Тебе нужно взять эти деньги, а потом делай с ними все, что пожелаешь. Хочешь – можешь хоть утопить их в океане, хоть сжечь, хоть развеять по ветру. Мы с твоей мамой все эти годы только и думали о том, как передадим тебе эти деньги. Ты представляешь себе наше состояние, если ты не возьмешь их?
Некоторое время я молча смотрел в глаза отцу. Я понимал, что если откажусь принять деньги, то причиню родителям боль.
– Хорошо, отец, хоть мне и очень неловко брать деньги у вас, но, похоже, другого выбора нет. Не хочу вас обидеть. Может, я не совсем дипломатично сказал, но это то, что я чувствую.
Отец выдохнул с облегчением и улыбнулся.
Я взял конверт и несколько раз кивнул, благодаря его.
– Только я придержу их, не буду пока тратить. Ты ведь не против?
– Теперь это твои деньги, так что можешь делать с ними все что хочешь.
Я аккуратно сложил конверт вдвое и спрятал в карман брюк.
Отец взял трубку телефона и листок с номером, который лежал на журнальном столе перед диваном, и начал набирать номер. Приложив трубку к уху, он повернулся ко мне.
