Читать книгу: «Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер», страница 6

Чуть позже он показал ладонью остановиться танцовщице. Музыкант также затих. Он не спеша встал и сделал шаги ближе к Мирэе. Она глубоко дышала и боялась даже немного поднять глаз. Когда он оказался рядом, девушка заметила его босые ноги с аккуратными ногтями, ступни были слегка смуглого оттенка. На щиколотке его был золотой кольцевидный браслет.

– Как ты посмела нарушить мой покой и ворваться сюда?.. – спросил вдруг он на своем языке вроде бы спокойным тоном, но с безулыбчивым видом.

Рядом была помощница и переревела на английский язык, назвав его раджа. Мирэя без перевода поняла, что он сказал, это был тот же язык Амиры. Тогда девушка невольно подняла глаза сначала на нее, затем округленные и полные волнения на него. В момент его лицо показалось знакомым, однако соображать сейчас было трудно, Мирэя вновь поддалась перед стоящим над ней высоким и крепким мужчиной, от которого пахло жасминовым маслом. Она резко опустила голову и ответила:

– Это вышло случайно, мне очень жаль…

Помощница перевела, но, показалось, раджа и сам понял. С важным видом он сообщил Мирэе на ее языке:

– Отныне ты танцевать для меня, когда я хотеть…

Вслед позвал охрану увести девушку. Она очень боялась, что ее прикажут высечь или еще чего хуже, однако ничего не сделали, а вот наречение ее в танцовщицы сильно взволновало. Теперь Мирэе точно придется быть пленницей. Ее вернули в шатер, у прорехи поставили стражника. Уйма эмоций захлёстывали девушку, но все же страх дальнейшего превосходил всё иное. Танви спросила, где та была и что случилось, но Мирэя не стала рассказывать о танце, лишь то, что ее поймали.

– Как странно, что тебя не убили… вчера одна попыталась сбежать и в нее полетела стрела… – прошептала женщина.

Мирэя ужаснулась. Однако не могла объяснить, почему случилось так, а не иначе.

Ранним утром шатры были собраны, пленниц посадили в крытые повозки, запряженные лошадьми, и повезли на территорию раджи. Путь был очень долгий, совершались остановки для питья лошадям и отдыха. Кому нужно было по нужде, то их отводили за ближайшее дерево в сопровождении стражника. Мирэя тоже попросилась, она вновь укуталась полотном и прятала лицо. Местный с кинжалом в руке указал ей идти за дерево возле повозки, но она попросила на английском языке отойти подальше. Знание языка этих людей она пока скрывала.

– Нет! – заявил мужчина. – Или тут, или терпеть до дворец!

Значит их все-таки везли во дворец раджи. Мирэя справила нужду, где указали, мужчина смотрел в сторону. Оглядевшись перед тем, как сесть в полностью закрытую тканью повозку, девушка увидела еще такие же, увидела открытые с мешками и иными вещами, ехали другие мужчины рядом, но самого главного не было видно.

Путь продолжился, уставшая Мирэя уснула на плече Танви. Стемнело. Наездники въехали на территорию, объехали жилые местности своей дорогой, ведущей вверх, словно в горы, и вскоре остановились. Затормозившая повозка разбудила Мирэю.

– Где мы? – спросила она Танви.

– Думаю, у дворца…

Крепление на повозке убрали и сняли ткань. Мирэя увидела, что находится на высоте у овальных железных ворот, за ними территория дворца. Повозки въехали в ворота на просторную площадку. Из ближайшего коридора появилась женщина в дорогом шелковом сари, пленницам велели выйти и идти за встречающей. Это была старшая гарема, ну или у пленниц. Все пошли за ней через крытые и открытые под небом залы, через коридоры, каждый кусочек стены и потолка был украшен искусной резьбой, арки овальные, с резными насечками, стояли колонны с выпуклыми базами и капителями, декорированы то мозаикой, то резьбой, или просто рисунками. Кое-где на стенах Мирэя заметила рисунки божеств, подобные статуям в храме. К слову, статуи также располагались в залах, которые проходила новоприбывшая; журчали фонтаны, располагались водоемы, окаймленные мрамором. Везде были высокие стены. Право, убранство дворца изумило девушку. Пленниц вывели в зал, где стояла охрана. Окна здесь огромные, без стекол, вдоль всей стены. Старшая открыла двери впереди и завела всех внутрь нового просторного помещения. Здесь же высокие окна имели мелкую каменную резьбу. Сквозь нее падали солнечные лучи, роняя рисунчатые тени. На стенах висели чаши для свечей, кое-где кольца с факелами и лампы. Присутствовали незнакомые женщины, видимо, наложницы.

– Здесь вы будете жить, вторые двери ведут в помещение для мытья и естественных нужд, – сказала на своем языке старшая, показав на высокие двери, сделанные в виде сквозных мелких ажуров.

Затем она повторила с акцентом на английском и попросила поднять руку, кто ее понял. Мирэя подняла. Молодая женщина явно удивилась, она думала, что это индианка. Ей уже доложили о прибытии англичанки где-то среди остальных.

– Ты не похожа на ту, вторую… – сказала старшая Мирэе.

– Какую вторую? – сразу заинтересовалась девушка.

– Это неважно, проходи и занимай любое место, – деловито ответила местная.

Вокруг располагались лежанки вроде вытянутого кресла с длинными подушками с боков и высокой мягкой спинкой. Ножек и иных деревянных креплений не было. Внутри положены две круглые подушки. Рядом у каждой низкий круглый столик, вместо ножек он упирался в каменный пол узорным высечением. На нем у всех стоял небольшой кувшин и керамический стакан. В центре постелен круглый ковер, стоял столик побольше, лежали свернутые плотные ткани, видимо, это было местом для отдыха женщинам, а полотна накрываться либо стелить.

– Вам сейчас раздадут одежду и покрывала для тела, – сказала старшая. – Ко мне обращайтесь Аниша джи, а ваши имена мне неинтересны, – выдала она. – Если что-то нужно, то дергаете за веревку, и я или мои помощницы придем.

Из стены тянулась веревка и вела куда-то дальше.

– Мои покои рядом. Располагайтесь, – добавила Аниша джи и за всеми следила, похаживая вокруг.

Мирэя присела на подстилку неподалёку от парадных дверей и глубоко вздохнула. Мимо проходила старшая и заявила:

– Извини, что таких платьев, как носите вы, у нас нет… будешь носить наше…

Мирэя исподлобья взглянула и ничего не ответила. Танви выбрала спальное место неподалеку от новой подружки.

– За той аркой огороженный высокой стеной сад, где вы можете гулять, также вам разрешено ходить по дворцу, но только туда, куда пропускают стражники… – указала позади Мирэи Аниша джи на выход, за ним было видно зелень, журчал фонтан.

Мирэя повернулась и увидела часть сада. На одной из стен здешнего помещения красовалось узорное высечение, внутри располагалась фигурка божества из голубого фарфора, возле нее цветы, сладости на блюдцах, свечи и даже золотые украшения. Фигурка изображала мужчину, играющего на флейте. В конце зала была ступень, после нее продолжение в виде еще одной зоны отдыха, там были сооружены каменные возвышения, застеленные полотнами, лежали вытянутые подушки, на полу стояла большая лампа из золота и стекла. Располагались окна во всю стену или, вернее, это и была сквозная стена из ажурной мелкой резьбы для света. Та часть зашторивалась полупрозрачной тканью вроде тюли, вышитой узорами, от остального помещения, где спальные места. У стен и в углах стояли тяжелые позолоченные сундуки вместо шкафов. Возле некоторых сундуков напольные зеркала с узорным окаймлением, рядом подушка. С двух сторон в зале стояли широкие колонны с выпуклой базой, а вверху плавно соединялись, создавая узорный овал на всё помещение. Мирэю вновь изумила архитектура дворца.

Она была очень уставшая, вокруг суетились женщины, всем раздавали свернутую одежду. Местная молодая индианка подала Мирэе фиолетовое сари, та приняла и прилегла прямо на сверток. Цвет одежды ей напомнил о Таре и невольно обо всем, что произошло в доме Лестеров.

Вскоре ее вдруг разбудила Аниша джи, она резво замахала ладонью и сказала:

– Тебе велено прийти в зал…

Мирэя привстала с постели и, исподлобья глядя на женщину, с недовольством спросила:

– Кто велел? И для чего я должна куда-то идти?..

– Без вопросов… встаешь и идешь, если велит раджа! – выдала на повышенном тоне возмущенная Аниша.

Местная была весьма приятной внешности, но хмурость и важность ее портили, фигурой обладала стройной, на ней желтая укороченная кофточка, украшенная вышивками, внизу юбка с опоясыванием той же тканью на талии, поверх накинуто прозрачное полотно из шелка также желтого окраса. В ушах ее громоздкие золотые серьги с висюльками, на шее подобное колье, на запястьях и щиколотках звенящие браслеты. В тишине ее приближение можно легко услышать. Ступни ее были босые, черные волосы заплетены в несколько кос, продеты ленточки с бусинками для большей красоты.

– Он мне не раджа… и вообще меня уже ищет семья и скоро прибудет сюда, – выдала Мирэя, не уступая и защищаясь.

Аниша вздохнула и произнесла:

– Тебя что нужно гнать прутом… почему ты до сих пор не помылась и не оделась… вставай, раджа не любит ждать, иначе будет хуже!

– Куда еще хуже! – возникала смелая девушка.

– Будешь спать не на мягком месте, а на сене в конюшне! – пригрозила Аниша.

Остальные пленницы сидели тихо и прятали лица под новыми покрывалами. Танви не стала будить белокожую и сама сходила в купальню. Мирэю ужасно возмущало происходящее и данная дерзкая особа, по виду лет двадцати пяти. Девушка резко подскочила и вздернула бровью, пристально смотря на Анишу. Ту задело столь хамское поведение новоприбывшей, но она промолчала и показала идти за ней. Мирэю повели через коридоры и залы, дорого украшенные резьбой или рисунками. Возле овального проема стояли два стражника с копьем в руке, Аниша провела девушку внутрь. По середине просторного крытого зала стоял большой мраморный фонтан, состоящий из нескольких чаш на разных уровнях. Вокруг стояли горшки с зеленью и узорные напольные светильники. Впереди устроена зона отдыха и приема… там мягкие лежанки со спинками и без, с вытянутыми и круглыми подушками, на полу постелен круглый коврик. На самом большом сидении, скрестив ноги, сидел среди шелковых подушек раджа. Тот же мужчина, что в шатре. Рядом с ним иные люди обоих полов и разных возрастов. Аниша вывела Мирэю прямо перед ними и, опустив голову для уважения, отошла. Девушка стояла, будто на прилавке, а на нее все пялились. Стало невероятно не по себе, охватило волнение. В зале было неяркое освещение, за пределами, на улице – темно. Мирэя тяжело дышала и смотрела в пол. Прическа ее растрепалась, волосы небрежно падали на лицо, платье ее мятое и грязное, кое-где даже порвано. Вид безулыбчивый и изнеможенный.

– Ты не похожа на англичан, кто ты? – спросил ее некто из присутствующих.

Услышав мужской голос, Мирэя взглянула на сидящего, также скрестив ноги, молодого мужчину, почти юношу, и с робостью в голосе ответила:

– Португалка и испанка…

Сидящие удивленно переглянулись.

– Слышал, что эти все народы не дружат и у каждого своя культура… покажи, какие у вас национальные танцы… – добавил он же.

Раджа же спокойно сидел и с опущенными глазами что-то ел в своей чаше. Было похоже на рис с измельченными иными продуктами. Возле стояли кувшины, у всех стаканы. Посуда, скорее всего, позолоченная или вовсе золотая. Мирэе было трудно смотреть на сидящих, она лишь уловила разнообразие их одежды и яркие краски, особенно у женщин. А вот на радже было нечто вроде запахивающейся темной туники по пояс, внизу шаровары. По велению разговорчивого мужчины заиграл один из музыкантов, что сидел сбоку от Мирэи у стены. Музыка была незнакомая девушке, звучал интересный щипковый инструмент, однако не гитара или арфа. Ей совершенно не хотелось танцевать, будто оцепенела; она продолжала стоять, тогда одна из зрелых женщин на веселой нотке сказала:

– А в шатре, говорят, не была такой стеснительной… Не упирайся, следуй просьбе… – посоветовала она.

Мирэя послушалась и сначала слегка застучала туфлями по мраморному полу, затем стала усиливать стуканье и не спеша поворачивалась вокруг себя. Девушка поставила руки на пояс с частью юбки в ладонях и, закружившись, с силой затопала. От попавшего в каблук камушка стук оказался весьма громким и со скрежетом. Мирэю сбивала неуместная музыка, и она уверенно повернулась к музыканту и показала перестать. Тот опешил и сразу взглянул на сидящих. Женщина кивнула, тогда он перестал. Мирэя подняла руки и захлопала в ладоши, продолжая ритмично семенить и стучать. На звук обратил внимание раджа и поднял нахмуренный взор. Он увидел грязные туфли пленницы, в каблуках застряла трава, на подошве земля. Одна его бровь поднялась, вслед обе искривились. Форма бровей у него была похожа на домик, примерно, как у Мирэи, только они пышнее, более выразительные и подвижные, а кончики совсем слегка опускались вниз или еще загибались… Мирэя разошлась не на шутку, подняла руку перед собой и стала прыгать в танце, как делали португальцы со взмахами ног. Сидящие захихикали, девушка, у которой полные щеки, вовсе засмеялась. Мирэе стало стыдно и неловко, но одновременно возникло негодование. Тот же мужчина показал ей остановиться.

– Хватит… достаточно… танцевать в обуви у нас не положено… – сообщил он.

– Да еще в такой… – посмеялся зрелый мужчина.

– А я и танцевала против воли… – заявила в ответ храбрая Мирэя.

На нее поднял взгляд раджа. На вид он был молодой, но не юный.

– Аниша, отведи танцовщицу в ее покои, пусть отдыхает, – сказала та же зрелая женщина.

Аниша совершила книксен и показала рукой на выход. Мирэя скорее пошла. Девушка ощущала себя униженной, ее попросту обсмеяли за грязные туфли и танцы ее народа, что она очень любила.

Сегодня пленницу оставили в покое, и девушка вышла в сад. Там у фонтана внезапно увиделась Эмма, с кем Мирэя знакомилась на корабле и кого считают мертвой. Громко ахнув, девушка подбежала к ней. Женщина скинула с головы покрывало, будучи в местной одежде вроде сари, с удлиненной кофточкой. Оголенный живот она тщательно прятала, ибо такое было постыдным показывать.

– Эмма! Как ты тут!? Тебя все потеряли! – воскликнула на эмоциях Мирэя.

На нее повернулись иные сидящие в саду пленницы с темными лицами.

– О… это ты… не может быть… – произнесла голоском Эмма с красным от солнца лицом.

На носу у нее были яркие веснушки, волосы рыжие. Она забыла, как зовут давнюю знакомую и извинилась за это.

– Ничего страшного, лучше расскажи, что случилось… – сказала озабоченная Мирэя, присев рядом.

– О, это было ужасно… я прогуливалась на лошади неподалеку от дома и меня прямо там схватили эти разбойники… завязали глаза и привезли сюда… с тех пор, вот уже три или четыре месяца я здесь мучаюсь… Как там мои родные?.. Мой сынок… – всплакнула в конце Эмма.

Мирэя приложила ладонь на ее плечо успокоить и уверила, что с семьей всё хорошо. Эмма вдруг заплакала сильнее.

– Мой муж меня скоро забудет, я никогда не вернусь к ним… да и лучше умереть быстрее здесь… – вымолвила женщина.

– Ну что ты… вернешься… нас обязательно найдут солдаты, неважно какой армии, – подбодрила сама сомневающаяся подруга.

Эмма взглянула на нее и сквозь боль добавила:

– Как я посмотрю в глаза мужу после всего…

– Чего всего? Ты невиновата…

Эмме вдруг стало стыдно, она прикрыла рукой лицо, затем рассказала:

– Этот негодяй… их раджа взял меня силой… слава богу, я ему не понравилась, не стал больше трогать, мерзавец… Как же я его ненавижу… как же я устала…

Узнав о таком, Мирэя опешила… Ей и самой стало плохо, брови свелись в сопереживании. Она обняла Эмму, та ответила взаимностью. Другие наложницы посматривали и перешептывались. Затем Мирэя огляделась в саду, на ветках деревьев висели лампы из цветного стекла, играя тенями; на стенах прикреплены чаши для свечей, возле фонтана устроена зона отдыха с мягкими лежанками и подушками, почти так же, как в зале, где важная персона. За деревьями виднелись высокие стены и еще выше какие-то постройки, части дворца. Вечернее небо сверкало звездами.

– Зато в саду очень красиво, столько цветущих кустарников и деревьев, – отвлекла Мирэя.

– О, да, этот сад единственное, что меня спасает… – поддержала успокоенная Эмма.

От встречи ей стало легче, не так одиноко. Вскоре раздались голоса помощниц. Они принесли ужин. Золотые блюда на ножке были поставлены на общий столик на ковре, прикрытые салфетками. В одном куски мяса, приправленные желтоватым соусом; в другом вареные цельные яйца в соленой темной жидкости, общая чаша вареного риса, смесь из свежих измельченных овощей и корневищ, а также бульон. В зале, где все спали, зажгли свечи и факелы. Аниша крикнула всем прийти на ужин и поставила чаши, сложенные друг на друга. Для каждой женщины их было две: для основной пищи и для бульона. Не дали ни ложки, ни вилки, была лишь одна большая, чтобы положить блюдо. Аниша стояла рядом, две помощницы присели и стали помогать подходящим женщинам. Накладывали всего помаленьку, никого не спрашивали о предпочтениях. Мирэя стоя ожидала очереди, Аниша показала ей и ее подруге сесть на ноги и в таком виде подползти, стоя у них непринято начинать трапезу. Пришлось послушаться, живот громко урчал от голода. Каждая получала в чаши пищу и отползала дальше, кто-то уходил за тюль в зону отдыха. Из всех женщин здесь были и приезжие недавно, и уже живущие вроде Эммы.

– Можно мне лишь немного риса и яичко, – вымолвила одна юная тоненьким голоском.

Помощница сначала проигнорировала, однако вмешалась Аниша и сказала своей:

– Ты же знаешь, Чуи не ест мясо…

Чуи была из тех, давно живущих тут. На вид милая юная девушка вроде Кунти, но постарше и с длинными волосами. Не совсем худая, скорее слегка упитанная, а значит голодом здесь не морили. Дошла очередь до Мирэи, она протянула первую чашу, рука ее почему-то потрясывалась, она все еще ощущала себя не в своей тарелке и переживала. Внезапно позади якобы просто проходила Аниша и задела ее ногой, отчего рука с чашей дернулась, а накладывающая жидкое блюдо помощница вывалила еду мимо чаши прямо на ковер.

– Что такое… ты что не могла нормально подать тарелка! – воскликнула с возмущением помощница на ее языке.

Мирэя ахнула и растерялась, но потом поняла о нарочном толчке Аниши. Та сама себе ехидно заулыбалась и переглянулась со второй помощницей. Чуи также уловила, что старшая нарочно задела новоприбывшую белокожую, но молчала.

– Виновата – значит будешь мыть… – сказала Аниша Мирэе. – Принесете ей потом щетку, – велела помощницам.

Мирэя получила еду и с недовольным лицом отсела к Эмме.

– Тяжело сидеть на полу, здесь даже нет стула… – поделилась женщина.

– Что это за еда?.. – спросила Мирэя, не рискуя опустить пальцы, дабы достать из жижи яйцо.

– Здесь все едят руками, любое блюдо… просто дикость… – тихо добавила Эмма. – Это у тебя мясо с их национальной приправой под названием «карри», яйцо вымочено также в каком-то соусе с водой… ерунда полная…

Эмма уже привыкла есть без ложки, деваться было некуда. Тогда Мирэя тоже опустила пальцы и взяла кусочек мяса. Положив в рот, она вдруг закашляла от остроты. Глаза покраснели, и девушка выплюнула.

– Ой, прости, я забыла сказать, что карри острое… – произнесла обеспокоенная Эмма.

Внезапно захихикала Чуи, ее внешний вид и состояние не смутили Мирэю, видимо, потому что выглядела юная простой и открытой. А вот Аниша, увидев плевок едой, выпучила глаза и немедленно подошла.

– Ты что себе позволяешь, чужеземка! – воскликнула она. – Сейчас же подними и съешь! – велела, указывая пальцем.

Но Мирэя не собиралась подчиняться и есть то, что не может.

– Надо предупреждать, что еда острая… я такое не ем! – выдала ей в ответ девушка.

– Я сказала подними! – настаивала на своем Аниша.

Мирэя упиралась, нарочно отвернулась и игнорировала. Аниша невероятно разозлилась, а Эмма напугалась.

– Такой наглючки у нас еще не было… – вымолвила старшая.

– Не надо было меня похищать… вам это не сойдет с рук… – заявила смело Мирэя и вновь отвернулась, поставив чашу на пол.

– Если так относишься к еде, то будешь без нее… – сказала Аниша и велела помощнице забрать чашу с пищей.

Та подошла и выполнила. Аниша заявила Мирэе, что она еще должна отмыть ковер и завтра старшая проверит. Затем Аниша и помощницы вышли. Мирэя осталась без еды, Эмма уже почти всё съела, было нечем поделиться, а вот Чуи внезапно подползла и протянула свою чашу с бульоном, в котором вареное яйцо.

– Возьми, мне хватило риса… – сказала она на своем языке, том же, на котором говорят здешние.

Мирэя ее поняла. Слово «возьми» часто употребляла Амира, как и «рис», когда рассказывала о еде в ее краях.

– Спасибо, – ответила на английском Мирэя, пока еще не выдавая, что знает язык.

Чуи вдруг добавила на английском:

– Я тоже немного уметь знать твой язык… – заулыбалась.

Мирэя широко улыбнулась в ответ. У Чуи забавно торчали ушки, черные прямые волосы спрятаны под покрывало, носик маленький и короткий, были небольшие щечки, на одной выпуклая родинка. Мирэя приняла чашу и поела.

После ужина женщины разбрелись по спальным местам. Несколько факелов горели ночью, тускло освещая зал. Во втором помещении для мытья также горел огонь. Резные двери красиво светились на его фоне. Ночью Мирэе захотелось по маленькой нужде. Она тихо встала и прошла к дверям. Внезапно позади оказалась Чуи.

– Я помочь… – прошептала она.

Юная была низенького ростика по сравнению с Мирэей, спала она прямо в одежде. Сейчас на ней было покрывала для тела, лишь укороченная кофточка и многослойная юбка, будто большой кусок ткани, обмотанный на талии, выпирал пухленький молодой живот. Чуи сама открыла дверь, и пара вошла. Внутри просторный зал, по центру водоем, где мылись, либо от куда черпали воду, вода не была стоячей и куда-то текла. Сооружено отдельное помещение из стен в виде мелкой резьбы по дереву, располагалась подобная дверь.

– Там на вашем языке туалет… иди, – сказала Чуи.

Мирэя отварила дверь и вошла. Внутри на стене горел факел. Располагалось отверстие в каменном полу, которое закрывалось крышкой, рядом умывальник, но почему-то слишком низко, и стоял кувшин. Чуи снаружи поведала:

– Это чтобы мыть то самое место после туалета… Садишься на чашу и моешься…

Право, Мирэя изумилась. Она сделала нужное и вышла.

– Хочешь помыть тело? – спросила юная.

– Не мешало бы… я вся грязная… – с усмешками ответила девушка.

– Снимай платье, бери полотно из той стопки, обматывай вокруг груди и лезь в воду… – подсказала Чуи и показала на стопку тканей у стены.

Мыться полностью голыми было непринято, даже наедине. Чуи услужливо направилась принести данные новоприбывшей вещи, пока та мылась. Мирэя сняла с себя всю одежду и намотала ткань, затем присела на край водоема и опустила ноги. Вода была прохладной, лезть полностью совсем не хотелось. Мирэя вытащила ноги и надумала просто полить из кувшина, как вдруг позади ее кто-то толкнул. Девушка упала прямо в водоем и с перепугу глотнула воды. Она выплыла, глубина здесь была по грудь, обернулась и уже никого не увидела, дверь осталась открытой. Коли ее окунули, тогда можно помыться так. Пришла Чуи и сразу подала девушке керамическую коробочку со специальной глиной для очищения тела вместо мыла.

– А для меня вода быть холодная… я бы не купаться… – сказала она.

– Я тоже… меня кто-то толкнул… ты никого не видела в зале? – спросила Мирэя, держась за край водоема.

– Я видеть, как Рѝтика идти до своего места… но я не знать, что она делать, она не любит со мной общаться… – поделилась юная.

– Что еще за Ритика?.. – вздернув бровью, с возмущением уточнила Мирэя.

– Тише… Ритика это та, которая с лошадиным лицом… похожа на мужчину… я вообще не понять, как она сюда попасть, раджа любить красивых женщин… – поделилась шепотом Чуи. – Но зато с ней хорошо общаться Аниша джи… Она ее выделяет среди всех…

– А-а… – вспомнила такую особу с большой челюстью Мирэя. – Теперь понятно, как и почему Ритика ко мне относится… Аниша меня не взлюбила, а значит и эта служительница тоже… – с колкостью рассудила девушка.

Чуи печально покивала.

– Аниша джи не любить одну женщину до тебя и довести ее до самоубийство… – рассказала она.

Мирэя разомкнула от ужаса уста.

– Тебе не стоит ругаться с Аниша джи… берегись ее и Ритику… – посоветовала юная.

Неожиданно Мирэя вспомнила несчастную Эмму и сказанула про правителя:

– А ваш раджа «любит» всех подряд… Без разбора…

Чуи округлила глаза и показала указательным пальцем у губ быть тише.

– Я сама почти не знаю раджу, видела лишь раз… – прошептала юная.

– Почему только раз? – удивилась Мирэя.

Чуи хотела поведать, но вдруг в зал вошла одна из пленниц по нужде. Юная попросила подружку скорее мыться и идти спать, затем пошла первая. Мирэя вылезла из воды, надела кофточку местного пошива, которая завязывалась сзади и имела короткий рукавчик, а впереди верх напоминал бра, низ был прямой, оголял пупок. С юбкой возникла проблема… это было драпируемое полотно, должно надеваться в виде спадающего на ноги. Замотав, как смогла, на талии ткань, Мирэя направилась отдыхать.

Глава 9

Новым утром помощницы всех разбудили. Аниша бросила на спящую Мирэю щетку и велела немедленно мыть ковер, ибо нужно подавать завтрак, а там испачкано. Мирэя открыла глаза, перекинув на одну сторону копну кудрявых волос, и привстала. Аниша обратила внимание на ее красивые локоны и на мгновение раздула от зависти ноздри.

– Ты меня толкнула, ты и мой… – сказала без страха Мирэя.

Аниша была возмущена до предела, позвала Ритику, которой помощница дала ножницы, и велела отрезать прядь у непослушной девицы.

– Прядь за каждое твое непослушание, за каждое лишнее мне слово и даже взгляд… – сообщила деловая старшая.

Крупная Ритика защелкала в руке ножницами и, посмеиваясь, приближалась. Чуи испуганно натянула на себя покрывало и тревожилась за новоприбывшую.

– Таким путем она скоро станет лысая… – захихикала Ритика.

– Усмири пыл наглючки, – велела Аниша.

Мирэя подскочила с постели, забежала за спинку и не собиралась сдаваться. Ритика делала шаги ближе и скалилась. Все боялись вмешиваться, Эмма тихо сидела в стороне, как и Танви. Ритика резко двинулась с места за Мирэей, та побежала по залу и выскочила в сад. Там она оббежала фонтан, Ритика громко шлепала большими ступнями по полу и также оказалась у фонтана. Мирэя ринулась дальше, но впереди была стена. Ритика зажала ее у ограждения и всем телом придавила, а руками пыталась отрезать ее прядь. В сад вышла Аниша и смеялась над происходящим, ее забавляло. Мирэя вертела головой и ощупывала стену, наткнувшись на ветку дерева.

– Престань вертеться, а то я выколю тебе глаз! – воскликнула грубым голосом Ритика.

Как только она сжала ножницы и отрезала волосы, Мирэя дотянулась до пышной ветки и резко направила ее в лицо недруга. Девушка хлестнула по Ритике и пыталась засорить ей глаза. Той пришлось отступить, пока, пользуясь случаем, Мирэя вырвалась и побежала. Отрезанная прядь упала на землю, ее подняла щурившаяся от соринок Ритика и подала подошедшей Анише. Старшая проводила взором бегущую Мирэю и вновь посмеялась. Девушка забежала в зал, затем ринулась к открытым парадным дверям. В коридоре стояли стражники, на них неслась пленница и хотела проскочить, но одна из помощниц вышла и велела остановить беглянку. Стражник поймал Мирэю и приподнял за талию. Та болтала ногами, била его кулаками и кричала.

– Отпустите меня! Выпустите меня немедленно!

Но никто не послушал. Стражник вернул ее в зал и закрыл дверь, оставаясь за ней. Мужчинам было нельзя находиться в гареме. Пока продолжалась борьба и бег, Чуи взяла щетку и почистила ковер. Это увидела Аниша и, встав над ней, заявила:

– Ты что ее служительница? Хочешь быть рабыней белокожих?..

– Нет, Аниша джи, – вымолвила с опущенной головой взволнованная юная.

– Тогда положи щетку и отойди, время трапезы, – добавила Аниша, видя, что уже чисто.

Мирэя же забежала в купальню, как заполошная, и спряталась за сооружением, в котором уборная. Она не подошла на завтрак, для нее хотела взять Эмма, однако Аниша запретила.

– Не пришла, значит пусть остается без еды, она здесь не принцесса, чтобы ей подносили, – сказала суровая Аниша.

Эмма удивлялась, откуда, казалось бы, в приятной на первый взгляд женщине столько злобы и самомнения, она ведь тоже здесь далеко не принцесса… Скорее в ней почему-то играла ревность… зависть еще можно объяснить, а вот к кому ревность?..

Мирэя сидя у стены проплакала половину дня и никуда не выходила. Сердце рвалось из груди, хотелось бежать сломя голову. Вот только бежать некуда… лишь в лес к хищникам…

Из зала вдруг раздались крики и ругань. Ритика своим грубым голосом возникала на Чуи и других, кому было жаль Мирэю. Слово за слово, одна девушка выдала, что Ритика вообще неинтересна радже, ее сюда взяли из жалости, ведь ее дом сгорел, Ритика в свою очередь заявляла, что раджа любил, как она растирает ему тело, она нужнее правителю всех остальных девочек на раз или два, пока не наскучат…

– Посмотри на себя… ты не привлекательная… – выдала та же смелая девушка по имени Джая, с кем общалась Чуи.

– А ты уже потрепанная и потасканная, посмотри под свою юбку! – грубила в ответ хамоватая Ритика, будто сестра Пола.

За нее вступилась та, с кем она общалась. Женщина лет двадцати трех поддержала грубостью:

– Увидишь под своей юбкой ободранное место, точно крона дерева после урагана…

Ритика закатилась в смехе. Джае стало обидно.

– Будешь возникать, я и тебе что-нибудь отрежу ножницами! – пригрозила Ритика, скорчив лицо.

– Лошадь… иго-го фыррр, – передразнила отчаянная Джая.

– А ты попугай, у тебя такой же клюв, – выдала Ритика.

У Джаи нос был небольшой, но напоминал клювик птицы, хотя ее это совершенно не портило. Чуи забилась в углу за своим открытым сундуком и боялась исхода ссоры. Досталось и ей… Ритика увидела, как та прячется, и сказанула на весь зал:

– Ну а ты… сиротка при живом отце… ты уже в своем юном возрасте неинтересна радже, ибо он не пользуется уже использованным, тем более после какого-то престарелого мужичка!

Намек был на то, что Чуи совращал ее отец. Поняв речь на местном языке, Мирэя пришла в ужас. После такого она встала и храбро вышла в зал.

– О… белоручка явилась, точно нежданная слоновья куча посреди дворца… – сразу сказала ей Ритика и захохотала со своей подружкой.

– Про кучу было остроумнее, нежели выпускать из своего поганого, точно протухшее яйцо, рта слова о Чуи! – смело ответила Мирэя на их языке, подняв в важности и бесстрашии голову.

Право, Ритика опешила и замолчала, смех сошел. Ее задели слова сравнения с яйцом и еще больше поразило знание языка.

– Своей рабыне ведь больше ничего не велела сделать Аниша джи, так что иди отдыхай, – добавила ей с отправкой подальше Мирэя.

Чуи выглянула из-за сундука и улыбнулась. Подруга Ритики позвала ее выйти в сад и остыть. Обе пошли, Ритика бросила злой взгляд на Мирэю. К ней подошла познакомиться Джая, последовала Чуи. Обе похвалили новоприбывшую за смелость и поинтересовались, откуда чужеземка знает язык. Мирэя не стала долго объяснять и лишь сказала, что в ее доме жила индианка и учила ее.