Читать книгу: «Белый Гонец», страница 4
Глава третья
Кто есть кто
– Страшная притча! – зябко передернул плечами Стас.
За окном громко, настойчиво забарабанил дождь: подъем!., подъем!.. Стас нехотя потянулся и открыл глаза.
Это же надо – уснул!
Ложился – солнце вовсю светило, а теперь вон как льет…
Он сел в кровати, посмотрел на лежавшую у подушки печать, улыбнулся ей и помрачнел.
Ему бы радоваться сейчас, да что радоваться – плясать от такого подарка. Шутка ли – вещь, которую, возможно, – и даже не возможно, а наверняка, – держал в руке сам Мономах! Он и мечтать не мог о таком! Но то ли потемневшее среди бела дня небо, то ли осадок, который остался после слов Лены, с самого пробуждения омрачили ему эту радость.
Он встал и торопливо направился к двери.
Да, он дал Ване слово никуда не выходить из дома. Но… разве ж поспоришь с настойчивыми требованиями природы?
Во дворе он быстро пробежал к темневшему в самом углу деревянному домику, похожему на скворечник, заметив по пути, что и весь их огород тоже перекопан, скорее всего Ваней, и уже собрался возвращаться в дом, как вдруг услышал полувопросительное:
– Вячеслав?..
Стас не привык к своему церковному имени – так его называли только в храме во время исповеди и перед Святым Причащением. Поэтому он решил, что зовут кого-то другого, и продолжил путь. Но голос, на этот раз уже полуутвердительно, повторил:
– Стас!
Тогда он повернул лицо и увидел стоявшего за забором соседа, бывшего вице-губернатора области, коротавшего пенсионные дни в Покровке.
– Григорий Иванович! – обрадовался Стас, бросаясь к забору.
– Узнал? Молодец! – похвалил сосед и оглядел Стаса. – А вот тебя уже можно и не признать! Это в моем возрасте люди уже почти не меняются…
– А вы изменились! Честное слово! Помолодели, вся болезненность, бледность куда-то ушли!
– Ладно-ладно… будет тебе! Я еще в своем кабинете лести наслышался… – проворчал, впрочем не без удовольствия, Григорий Иванович и поинтересовался: – А родители где?
– Отец в клинике, мама дома! – махнул рукой в сторону далекой Москвы Стас.
Григорий Иванович сразу как-то ссутулился, постарел.
– Жаль… – искренне огорчился он. – Значит, ты приехал один? Решил немного перед школой отдохнуть в наших краях?
– Да, и заодно дом наш продать! – подтвердил Стас.
– Дом? – сразу же оживился Григорий Иванович и с недоумением посмотрел на Стаса: – Как же ты собираешься это сделать? Ведь тебе еще нет восемнадцати лет!
– Лет нет, а доверенность есть!
– И… на кого же?
– На Ванькиного отца!
– Та-ак… – Григорий Иванович с интересом поглядел на юношу. – А ну-ка, пошли ко мне!
Он жестом позвал Стаса следовать за собой, но тот с виноватым лицом отказался:
– Н-не могу!
– Почему? – удивился Григорий Иванович. – Я тебя такой кабачковой икрой угощу! Со своей, между прочим, грядки!
– Да не могу я! – в отчаянии оглядываясь на свой дом, пробормотал Стас.
– А что такое?
– Ваньке слово дал не выходить никуда до его возвращения…
– Ах, Иоанну… Этому проходимцу? – Брови Григория Ивановича сурово двинулись к переносице. – Вот оно что… Все ясно. Но не беда! Как говорится, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет…
– К горе! – радостно подхватил Стас, в свою очередь радушно приглашая соседа к себе домой. Его совесть была спокойна. Он ведь дал слово Ване только не выходить из дома, а о том, что кто-то придет к нему, не было сказано ни слова!
Следуя за Стасом, Григорий Иванович вошел в комнату родителей, с видом знатока простучал костяшками согнутых пальцев стены, посмотрел на пол, потолок и вздохнул:
– Хороший дом. Жалко. Еще лет пятьдесят смог бы стоять!
– А чего его жалеть? – удивился Стас. – Другие в нем будут жить!
– Другие? – Григорий Иванович потер ладонью грудь, в том месте, где сердце, и тяжело опустился на стул. – В том-то и дело, брат Вячеслав, что все здесь идет к тому, что ни в этом доме, ни в моем, да и вообще в Покровском никто больше не будет жить!
– Как это? – с удивлением посмотрел на него Стас.
– А вот так! – недобро усмехнулся Григорий Иванович. – Нашлись люди, которые скупили в округе все земли, лес, речку, почти все дома, и все для того, чтобы просто взять да затопить все это!
– За-то-пить?! А как же Покровка? Дома, сады, огороды, кладбище… Храм, наконец?!
– Да какое им дело до этого! Все у них куплено, как теперь принято говорить, подмазано, схвачено. Медпункт перенесли за 20 километров. Магазин выкупили у прежних хозяев и не стали открывать вновь. Почту убрали. Лес объявили негодным. Школу, и ту, благодаря Юрию Цезаревичу, который (не за деньги, а из-за своей ненависти к храму) уговорил местные власти признать нецелесообразной, закрыли! Так что теперь Первого сентября в Покровке больше не будет. Словом, провели огромную, просто грандиозную работу, сделали почти все, что только возможно с такими неограниченными деньгами!
– Почти? – с надеждой уточнил Стас.
Григорий Иванович одобрительно посмотрел на него и кивнул:
– Да, только одного, несмотря на все их возможности и старания, им не удалось сделать. В самой последней инстанции в Москве, из опасения, что можно ответить за такие противозаконные действия, от них безоговорочно потребовали, чтобы все было проведено – хотя бы демократически!
– Как это? – попросил уточнить Стас.
– Очень просто. Им нужно решение собрания землевладельцев Покровки, что они за то, чтобы затопить свое родное село. Хотя бы 51 процент голосов.
– И… какая же эта цифра сейчас?
Григорий Иванович достал из кармана бумагу, но не стал даже разворачивать ее:
– И так помню! – с горечью усмехнулся он. – На вчерашний день, по нашей сводке, было пятьдесят на пятьдесят…
– Надо ж – по сводке! – покачал головой Стас. – У вас тут прямо как на войне…
– А чему ты удивляешься? По сути, так оно на самом деле и есть!
– Как же так? – возмутился Стас. – Ведь есть же законы, милиция, суд, власть, наконец!
– Я же тебе все объяснил… – с легким упреком напомнил сосед. – Все куплено!
– Кто же хоть тогда стоит за всем этим беззаконием?
Григорий Иванович неопределенно пожал плечами:
– Краем уха слышал – Соколов – хозяин этих коттеджей. По слухам, причина просто смехотворная: купил новую яхту, и теперь хочет кататься на ней по здешнему озеру.
– Но ведь здесь уже есть одно озеро! Я сам видел! – воскликнул Стас.
– Это не озеро, – отрицательно покачал головой сосед. – Это пока только водосборник. Они сделали отвод от реки, собрали в него воду и готовятся обрушить все это на Покровку.
– Но для чего?!!
– А чтобы озеро было не сбоку, а прямо перед фасадом его дворца! Но мне что-то не очень-то верится в это. Сам ведь Соколов в этих местах практически не бывает. Тут всем заправляет его, как бы сказать, наместник – господин Градов… Хотя и этого у нас не часто встретишь. Он все больше в области и в Москве. Здесь всем заправляет его помощник.
– Это в Мерседесе который ездит, с желтой папкой? – вспомнив станцию, уточнил Стас.
– С желтой папкой – это правая рука Градова. Бывший актер. Этот, как его… фамилия у него, вроде, как тоже актерская, что-то из «Горе от ума»… Ах, да – Молчацкий! Дело свое, доложу тебе, делает четко, знает, с какой стороны подойти к человеку. Одних обольстил, других подкупил, третьих запугал, четвертых просто подпоил… Вот они почти половину домов и скупили.
– Ну, хорошо! А… Ваня? – напомнил о своем друге Стас.
– Что Ваня?.. – снова нахмурился сосед. – Ваня у него в наводчиках и посредниках ходит. Его же все знают, каждый в свой дом пустит. Выслушает. А он и рад стараться. Уговаривает людей продать, то есть предать дом и землю своих предков. У него ведь с каждого проданного дома – свой процент. Ну, а на вашем доме решил, наверное, сам заработать! Поэтому и решил изолировать тебя от людей, чтобы больше не предложили!
– Так вот почему он себя так вел… – догадался Стас. – Но… зачем же тогда сказал, чтобы я уезжал прямо сегодня?
– А это чтобы ты не узнал всей правды. С какими глазами смотрел бы он тогда на тебя? – ответил и на это сосед.
Стас до последнего пытался защитить своего друга:
– Но потом же ведь он разрешил мне остаться! – жалобно уточнил он.
Однако сосед был неумолим.
– Значит, совсем совесть потерял! – жестко отрезал он.
– Но Григорий Иванович, как же так? – ничего не понимая, развел Стас руками. – Он же ведь при храме работает! Богу служит!
Григорий Иванович понимающе кивнул:
– Да, работает, точнее, служит, еще точнее – прислуживает. Но вот я какую тебе, брат Вячеслав, по этому поводу притчу расскажу. Пришли накануне потопа к начавшему возводить ковчег Ною строители и предложили свою помощь. За плату, конечно. Пришли, помогли построить спасительный ковчег, получили деньги, ушли и… погибли в волнах потопа!..
– Страшная притча! – зябко передернул плечами Стас.
– Она и меня частенько пугает! – согласился Григорий Иванович и внимательно посмотрел на Стаса: – Ты мне лучше вот что скажи: сколько он дает тебе за этот дом?
– Много! Сто пятьдесят тысяч…
– Спасибо ему и на этом! – с облегчением выдохнул Григорий Иванович и, в ответ на недоуменный взгляд Стаса, неожиданно улыбнулся: – Хоть в этом его жадность мне помогла!
– Это еще почему?
– А потому что я предлагаю тебе – двести! Дал бы и больше, но… – Григорий Иванович виновато похлопал себя по карманам: – Все деньги уходят на храм, а какие у меня теперь заработки?.. Ну, так как тебе мое предложение?
Стас посмотрел на стол, где лежали оставленные Ваней старинные вещи, на ждущего ответа соседа и забормотал:
– Да я-то не против, и, поверьте, совсем не потому, что вы больше даете! Но… что я тогда Ваньке скажу? Ведь как-то нечестно получается, это же он вызвал меня, и потом я уже почти обещал ему…
– Смотри! – поднялся со стула Григорий Иванович. – Решать тебе. Невольник, как говорится, не богомольник. Но все равно, вечером, пожалуйста, зайди ко мне, сообщи о своем окончательном решении. Чтобы мы знали: крестик или минус на вашем доме нам ставить…
– Кто это мы? – тоже поднимаясь, уточнил Стас.
– Люди! Те, кто еще борется за храм, за каждый дом, за каждую, можно сказать, душу! А теперь мне пора. Пошел узнавать окончательную дату этого самого собрания, когда, можно сказать, решится судьба Покровки… Ну, бывай, брат Вячеслав! – протянул для рукопожатия руку Григорий Иванович.
Стас на мгновение замялся. Он так хотел помочь своему соседу и прямо тут же, сейчас уступить ему этот дом… Но пока только молча подал свою руку, и она утонула в большой, крепкой ладони этого решившего до последнего стоять за храм и Покровку человека…
– Слава Богу! – с облегчением выдохнула Лена.
Проводив Григория Ивановича, Стас – благо дождь закончился так же быстро, как и начался – бросился в огород, чтобы тоже попытать счастья найти что-нибудь древнее. Найдя большой ком явно пропущенной Ваней земли, он присел на корточки и стал старательно измельчать руками. Сверху земля была грязная, липкая, а внутри – совсем сухая. И вот в самой середке ее вдруг ощутилось что-то колючее, твердое….
– Есть! – обрадованно прошептал Стас. – Неужели… стрела? Времен Мономаха?!
Он торопливо расчистил находку и, сплюнув от досады, зашвырнул подальше в крапиву. Это был всего лишь сколок разбитой бутылки. Только зря палец порезал…
Стас поднял палец повыше и затряс рукой, чтобы быстрей остановить кровотечение.
– Эй, ты, археолух, что, тучи опять решил нагнать? – послышался вдруг насмешливый голос.
Стас оглянулся.
На крыльце дома, с той же самой сумкой, в которой она уже приносила еду, стояла Лена. Весь лоб у нее был выпачкан сажей.
– Чего это у тебя? – показал на себе Стас.
Лена вытерла рукой лоб, посмотрела на ладошку и отмахнулась:
– А! Испечкалась! В смысле, кастрюлю из печки доставала! А с тобой что? Вы что сговорились сегодня с Ванькой? – всмотревшись, удивилась она.
– А что, он тоже чего-нибудь ищет? – насторожился Стас.
– Да нет, я про то, что у тебя тоже кровь. Но у него хоть за дело, а ты…
– А я за науку! – с вызовом заявил Стас.
– Ну и зря!
– Это еще почему?
– А потому что на этом месте нет ничего! Тут раньше было болото, и найти можно разве что всадника прямо на лошади, – объяснила Лена и строго сказала: – Идем скорее домой, я тебе первую помощь оказывать буду!
Стас покорно пошел за ней следом. Он сразу же потерял интерес к своему дому.
– И надо же было нам именно этот дом купить… Ведь был же выбор! – ворчал он, стараясь не морщиться, пока Лена прижигала ранку йодом и бинтовала палец. – Купили бы дом вашей бабушки Поли!
– Зачем? Он ведь гораздо меньше и совсем уже старый… Вот-вот развалится…
Стас с сожалением посмотрел на Лену:
– Ну и что? Как ты не понимаешь! Разве же это самое главное?
– А что? – подняла она на него большие, старающиеся понять глаза.
– А то, – мечтательно прищурился Стас, – что жил бы я тогда в том самом месте, где когда-то жил Мономах! Ну, и наши другие великие предки… Ходил бы прямо по их следам…
– Странный ты, Стасик! – недоуменно покачала головой Лена. – Так ведь они в любом другом месте жили!
Стас словно на невидимую преграду наткнулся. Он замолчал на полуслове и посмотрел на Лену: а и правда: как же он сам до таких очевидных вещей не додумался? Какое место России не возьми, везде там прошли до нас: трудясь и утирая на отдыхе пот, плача и радуясь, воюя и наслаждаясь редким временем мира, великие и безвестные предки…
Тем временем Лена закончила бинтовать палец Стаса и завязала аккуратный маленький бантик.
– Решено: буду сестрой миросердия! – полюбовавшись своей работой, довольно сказала она.
– Милосердия! – поправил Стас. Но Лена оставалась Леной.
– Это само собой! – согласно кивнула она и упрямо добавила: – Но я еще и мир хочу нести в каждый дом – чтобы никто в нем не пил, не ругался, не дрался…
– Дело хорошее! – одобрил Стас и только теперь заметил, что рядом с Леной нет его друга.
– А Ваня где? – не понял он.
– Дома! – как-то грустно, не сразу ответила та. – С папой остался…
– Как же это он одну тебя ко мне отпустил? – усмехнулся Стас. – Ведь ты мне теперь все можешь рассказать: и про него, и про Покровку…
Лена внимательно посмотрела на Стаса:
– Значит, ты уже все знаешь? Григорий Иванович рассказал?
– Он…
– Слава Богу! Этому человеку можно верить, – убежденно сказала Лена. – Он ведь, считай, как монах в миру живет: новой семьи после смерти жены заводить не стал, своего ничего не имеет – все у него церковное, живет в полном послушании у отца Михаила! – Максу ведь при постриге в монахи имя другое дали – вот он теперь и отец Михаил!
– Да-да, я помню…
– Как хорошо, что ты все помнишь и уже все знаешь… – Лена и с облегчением вздохнула. – А то я всю дорогу сюда шла и мучилась. Как быть… Что делать… И надо сказать, и нельзя никак!
– Почему? – удивился Стас.
– Ну, как ты не понимаешь… Как я могла воспользоваться моментом, когда Ваня там, дома, даже если это и для его пользы?
Стас только головой покачал:
– Слушай, у вас, случайно, в роду князей или графов не было?
– Не знаю, а что?.. – даже слегка испугалась Лена.
– Да уж больно благородные у тебя порывы.
– Не смейся! Между прочим, чтобы защитить маму, он сейчас на нож пошел. И откуда у него сила только взялась? Ведь папка у нас крепкий мужчина, а когда выпьет – как вселяется в него кто, – вчетверо сильнее становится! Но Ванька как-то остановил, уговорил, уложил его. И теперь ждет, пока он крепче уснет!
– Да… – с жалостью посмотрел на Лену Стас. – И давно с ним такое?
– Ой… – как-то горько, по-бабьи, вздохнула, подражая, наверное, маме Лена. – Вообще-то он у нас раньше вовсе не пил. Мама говорит, до моего рождения крепче компота в рот ничего не брал. Да и у Григория Ивановича он работал тогда, водителем. В любое время дня и ночи он мог его вызвать. Какое тут – пить?
Она принялась выкладывать на стол то, что принесла, и рассказывать:
– И вот как-то однажды повез он на охоту одну очень важную компанию. Сына министра, сына губернатора, само собой, Григорий Иванович с ними был, лесник и еще один человек, даже фамилию которого называть не хочу. Что там они делали, как там охотились, не знаю, но случилось так, что погиб лесник. Застрелили случайно. Подозрение сначала на всех пало, даже на сына министра.
– А разве по пуле нельзя было определить, из чьего она ружья? – недоуменно спросил Стас.
Лена пододвинула к нему тарелку с супом и вздохнула:
– В том-то и дело, что пули-то не было…
– Как это – не было?! – рука с ложкой так и остановилась на полпути ко рту Стаса. – Ты же сама сказала – убили! Навылет, что ли прошла?
– Нет, навлет. Но… до приезда милиции ее кто-то успел выковырять. Ну, а так как охотничий нож у моего отца в крови оказался – он им одежду на раненом разрезал, когда ему первую помощь оказывали, то и списали все на него… Потом говорили, что погибший не столько от выстрела, сколько от того, что его так – ножом, скончался… Отец переживал страшно. Особенно из-за этого. Доказывал всем, что не виноват. Но что – сына министра, что ли, бы посадили?
– А что, на самом деле – это он застрелил?
– Нет, – убежденно замотала головой Лена. – Папа потом, когда пить стал, сказал, что кто-кто, а Соколов тут совсем не при чем, что это все сделал тот, о котором я даже и говорить не хочу…
– Градов?
Лена пристально посмотрела на Стаса:
– Как… Ты и о нем знаешь?
Да, – подтвердил Стас. – Григорий Иванович говорил, что без его участия всех этих бед с Покровкой никак не обошлось. Вот… Гадов! Ты ведь его так, конечно же, называешь?
– Нет, – отрицательно покачала головой Лена.
– Нет? – изумился Стас. – А как же?..
Лена сжала кулачки и тихо, с отвращением произнесла:
– Адов.
Несколько минут они помолчали, потом Лена продолжила:
– Когда папка вернулся из тюрьмы, он тоже долго не пил. Сам стал лесником, заменил, как он говорил, выбывшего из строя товарища. Работал так, что ему даже орден дали: один на четырех вооруженных браконьеров не побоялся пойти. И вообще они его как огня боялись. За лес наш горой стоял. Такой новый ельник насадил, такую рощицу сделал… И все было хорошо, пока Дескатьчацкий к нему не подъехал…
– Кто? – удивился Стас.
– Ну, Молчацкий. Какая разница – мол или дескать, главное, что он не благородный, как ты говоришь, Чацкий! Между прочим, это Ванька их познакомил. Потом в магазин побежал за вином. Дальше – больше: за водкой. Словом, подпоили отца, и тот, уже сам не видя, что подписывает, поставил подпись с печатью, что лес в нашей округе никакой ценности не представляет. Что никакой беды, если он под затопление попадет, нет. Тут как тут нотариус, он с Якобычацким все время на заднем сидении ездит. И все! Когда отец проспался и понял, что наделал, то, конечно же, спохватился, стал ездить по всем инстанциям, но – поздно. Ну, а когда узнал, что за всем этим Адов стоит, то стал пить так, что, наверное, ничто ему уже не поможет…
– Неужели так-то уж и ничто?
– Ой, Стасик, – всхлипнула Лена. – Мы уж и молимся, и таблетки всякие покупали, и чего только не делаем – все без толку! Все ниже и ниже опускается наш папка… Только и успеваем следить, чтобы он спьяну с собой что не сделал…
– Да… – пробормотал Стас. – Дела тут у вас…
– И с Ванькой сам видел, какая беда. Совсем в этой жадности, как в болоте, на котором раньше ваш дом стоял, утонул. И как теперь его из нее вызволить? Он ведь у нас хороший. И из-за отца вон как страдает, понимает ведь, что в этом горе и часть его вины. И сам давно измениться бы рад, а сделать с собой ничего не может. Я же ведь все это вижу!
Лена вытерла тыльной стороной ладошки слезы и умоляюще посмотрела на Стаса:
– Ты бы не уезжал так сразу, Стасик! Помоги, выручи Ваньку! Придумай что-нибудь, чтобы остаться подольше. И дом чтоб не продавать… Ведь еще и Покровку спасать надо…
Стас, жалея, взглянул на Лену и сокрушенно вздохнул:
– Тут знаешь, какой серьезный повод нужен, чтобы мне хоть какое-то время отказывать Ване?
– Да что я, маленькая, что ли, совсем? – даже обиделась девочка. – Конечно же, знаю…
Она прошла в угол, где висела старая, в цветочных украшениях из фольги, икона и, перекрестившись, прошептала:
– Господи, пошли нам, пожалуйста, этот повод! Ну хоть самый-самый малюсенький! Батюшка Тихон, помоги нам найти его!
– Что?! – пальцы Стаса зависли над клавиатурой…
И такой повод нашелся. Причем, как ни странно, словно бы сам собой. Да такой, серьезный, что Ваня просто забыл о Стасе.
Началось все с того, что он пришел, и ни на кого подозрительно не поглядывая, ни о чем не расспрашивая, очевидно твердо знал, что его сестра не способна на подлость, стал разговаривать обо всем, кроме денег.
«Надо же! – подивился Стас. – Не было бы счастья, да несчастье помогло!» Перед ним был обычный Ваня. Тот самый, с которым интересно было пойти на рыбалку, поиграть в «ножички» и вообще поговорить обо всем на свете!
Но шло время, и Ваня стал постепенно меняться.
– С рукою-то что? – поначалу с заботой кивнул он на палец Стаса.
– Да вот, решил тоже что-нибудь во дворе поискать… – огорченно махнув рукой, объяснил тот.
– А я думал, в Покровском уже мода такая пошла – забинтованными ходить! – усмехнулся Ваня, показывая свою перевязанную ладонь, и, зевая, небрежно спросил: – Ну и как, нашел что-нибудь?
– Только одно бутылочное стекло…
– Все верно, под березами – подберезовики, под осинами – подосиновики. А под нашим небом – одни лишь бутылки растут… Вот будет работы нашим потомкам-археологам! – покачал головой Ваня и упрекнул: – Зря только порезался, да и я у вас уже основательно с миноискателем прошелся…
– И как – что-нибудь было? – затаил дыхание Стас.
Ваня пренебрежительно махнул рукой:
– Да так, ерунда!
– Одну «ерунду» мы уже видели! – напомнил Стас, кивая на лежавшую у подушки печать.
Ваня покосился на нее, и глаза его сразу похолодели. Но голос еще оставался теплым:
– Да нет, правда, ерунда: одну или две подковы!
– Что я тебе говорила? – окидывая Стаса победным взглядом, подала голос Лена.
– Да… Не хватало мне тут еще твоего всадника с лошадью! – зябко передернул плечами тот.
Лена засмеялась, но на ее брата слова Стаса произвели неожиданное впечатление.
– Всадника? С лошадью?! – быстро переспросил он и всем телом подался вперед: – Вы что, монету нашли? Серебряную? Золотую?!
– Да нет! – поспешил успокоить его Стас, опять изумляясь мгновенной, только на этот раз в противоположную сторону, перемене в своем друге. – Это так – Ленка пошутила!..
– А то смотрите, у меня знакомый антиквар есть, через которого можно ее выгодно продать. Хорошие деньги даст, причем без всякой комиссии… – так и буравя Стаса глазами, пообещал Ваня, и его глаза подернулись мечтательным туманом. – Эх, и почему мне еще нет восемнадцати? Открыл бы свое дело! Стал бы предпринимателем…
– Бредпринимателем! – одернула его Лена и осеклась под тяжелым взглядом брата.
– Много ты понимаешь! – накинулся на нее Ваня.
Судя по всему, такой разговор начинался у них не в первый раз. И, кажется, никогда не доводил до добра. Поэтому Стас поспешил перевести его в другое русло.
Он достал ноутбук, включил и, положив рядом печать, тоном ученого спросил Ваню:
– Так: фамилия, имя, отчество, место и год рождения?
– Иван Алексеевич Будко, деревня, то есть теперь – село Покровское, одна тысяча девятьсот восемьдесят… – сразу же присмирев, начал Ваня и, оборвав себя на полуслове, нахмурившись, уточнил: – А… это еще для чего?
– Не бойся, не для налоговой комиссии! Для науки! – бегая пальцами по клавиатуре, поспешил успокоить его Стас.
– A-а!.. Ну, тогда ладно! – приосанился Ваня. – А год рождения-то зачем?
– Так положено! Чтобы в журнале, когда будут писать о находке новой печати Владимира Мономаха, сообщили и краткие сведения о том, кто ее нашел!
Лена умоляюще посмотрела на Стаса:
– А меня тоже можно? – принялась упрашивать она. – Я же ведь тоже там рядом была, землю помогала рыхлить… Хоть самыми маленькими буковками.
– Да ладно, ладно! – великодушно успокоил Стас и ее.
– Мы тоже согласны, – важно добавил Ваня и подмигнул: – Только с условием: если тебе премию за это дело давать будут, то ты уж не забудь поделиться со своим другом процентом!
– Вань! – стыдя, дернула его за рукав Лена.
– Что Вань? Стас историю уважает, – а с древности как говорится? Дружба дружбой, а денежки врозь! – значительно поднял он указательный палец.
– Во-первых, всегда говорилось: «дружба дружбой, а служба службой»! – поправил Стас Ваню. – А еще раньше – «Платон мне друг, но истина дороже…» Так вот, Ваня, я давно уже хотел спросить тебя… – не выдержал он, но тут Лена дернула за локоть уже его: рано, мол, Стасик, рано – забыл, о чем мы договаривались? И он, спохватившись, принялся продолжать расспрос:
– Я хотел тебя спросить… на какой глубине была найдена эта печать?
Ваня подумал и показал немного разведенными в стороны руками:
– Сантиметров тридцать-сорок, не больше.
– Где?
– Я же тебе говорил: в огороде бабы Поли, под камнем. Песочек там был, сухое такое место… Так еще и бумажка рядом была…
– Что?! – пальцы Стаса зависли над клавиатурой. – Какая еще бумажка?
– Ну, не бумажка, а вроде как тонкая кожа, пергамент, наверное, – поправился Ваня. – Старая вся такая, и буквы на ней старинные. Я еще удивился: ни тебе точек, ни запятых, даже пропусков между словами нет – все в один ряд! И как только люди читали?
– Не может быть… – прошептал Стас. – Ведь именно так писали в Древней Руси. Ты понимаешь, – с жаром принялся объяснять он Ване, – от времен Мономаха не осталось ни единого письменного документа. Ни одной строчки… А тут, возможно, целая его грамота! Эта печать ведь, может, к ней прикреплялась!
– Почему это «может»? Наверняка и прикреплялась, если, как вы говорите, это печать Мономаха! Я ведь там одно слово все же сумел различить. В самом конце. И даже запомнил, потому что оно хоть и наше, но совсем не по-нашему написано было…
– Какое?! – вставая из-за компьютера, закричал Стас.
Ваня припоминающе наморщил лоб:
– Как там оно… ага, вот: Володимеръ!
– Володимеръ?!! Но ведь именно так раньше писалось имя Мономаха! Точно – его грамота! И… где же она теперь? – боясь дышать, уточнил Стас.
– Не знаю… – развел руками Ваня. – Может, завернул в нее что-то более ценное и отнес в сарай, или ветром в какой-нибудь двор загнало…
– А может, этот ветер ее в лес или в поле унес и ищи теперь, как говорится, ветра в поле?!
– Нет, – убежденно покачал головой Ваня. – Далеко не могла улететь. Дождь тогда шел. Сильный. Наверняка, где-нибудь рядом к земле прибило… А что, – с тревогой взглянул он на Стаса, – тоже что-нибудь стоющее? Вроде печати Мономаха?
– Он еще спрашивает! – возмутился Стас. – Да это дороже десятка, сотни таких печатей!.. Нужно немедленно звонить Владимиру Всеволодовичу!
Стас схватил телефон и огорченно развел руками:
– Совсем забыл, у меня ведь на счету денег на разговоры с Москвой больше нет…
Ваня торопливо протянул ему свой:
– Звони с моего! Раз уж такое важное дело… И для науки, и вообще… После сочтемся!
Стас набрал номер, приложил трубку к уху и услышал знакомо-глуховатое:
– Да-а?
Поглощенный, словно живущий в другом, давно минувшем времени, академик будто удивлялся возможностям, до каких успела дойти наука.
– Простите, Владимир Всеволодович, – извинился Стас. – Это опять я!
– А я и не сомневался, что ты позвонишь. Что, еще что-нибудь любопытное нашли?
– Если бы любопытное…
Стас набрал побольше воздуха в грудь и выпалил:
– Владимир Всеволодович! Ванька… это мой друг – тот самый, который печать Мономаха нашел, кажется, еще и грамоту его обнаружил!!
– Что ты сказал? Алло! Алло! Повтори!
– Я говорю, – повысил голос Стас, – мой друг нашел не только печать, но и грамоту самого Мономаха!
Ваня, улучив момент, подскочил к Стасу и, нажав нужные кнопки, включил громкую связь. Комнату заполнил ровный, спокойный голос:
– Я думал, ослышался, но, оказывается, нет. Ты, наверное, снова ошибся, сделал неверные выводы по причине недостаточного количества информации.
– Но, Владимир Всеволодович… – пробормотал Стас, не обращая внимания на то, что Ваня обжег его уничтожающим взглядом. Лена и та отвернулась к окну.
– Да-да! – продолжало звучать из телефона. – Этого просто не может быть! Ну где, как он ее обнаружил? Как, наконец, она выглядела?
Ваня стал подробно описывать то, что спрашивал Владимир Всеволодович, а Стас слово в слово передавал его ответы.
– М-да… м-м-да-а… м-м-м-да-а-а… – слышалось с каждым разом все задумчивей. – А как далеко… я спрашиваю, на каком расстоянии от печати лежал этот пергамент?
Ваня показал пальцами: не больше двух сантиметров.
Стас охотно озвучил этот его жест.
– Очень любопытно! – сказал академик и после долгого молчания произнес: – А ты знаешь, все это, кажется, очень похоже на правду… Хотя, скажи я это своим коллегам, меня просто поднимут на смех!
Ваня в порыве восторга стукнул Стаса кулаком по плечу. Лена радостно захлопала в ладоши.
– Тихо вы! – зашикал на них Стас. – Самого главного-то мы ведь еще не сказали! Видите ли, Владимир Всеволодович… – осторожно начал он.
Но академик уже ничего не желал слышать.
– Первым делом, – в его голосе зазвучала тревога, – создайте надежные условия для хранения грамоты! Дело в том, что пергамент, без малого тысячу лет пролежавший в земле, оказавшись на воздухе, может столкнуться с агрессивной, губительной для него средой и сразу начать разрушаться! Где он у вас сейчас лежит?
– Да… пока мы и сами не знаем… – замялся Стас.
– То есть как это не знаете где? – опешил ученый.
– Так я это и хочу сказать! Дело в том, что Ваня, едва найдя грамоту, сразу же потерял.
– Как это потерял?!
– Ну, куда-то положил, а куда сам не помнит!
Волнению академика уже не было предела. Куда только делось все его спокойствие!
– Пусть немедленно ищет! – гремела трубка. – Подымите на ноги всех, но отыщите, найдите этот бесценный документ!
– Скажи, пусть уточнит – в цифрах! – подался к Стасу Ваня, но Лена чуть ли не силком оттащила его назад.
– Ладно! Хорошо! – как мог, попытался успокоить академика Стас.
– Отыщете, звоните в любое время дня и ночи! В любое место! – предупредил тот и, прежде чем попрощаться, заметил: – Первый раз, кажется, я готов выразить признательность технике, за то что она изобрела мобильную связь!
Разговор закончился, и Стас протянул телефон Ване.
– Что же ты не спросил у него самого главного? – накинулся на него тот.
– Какого еще главного? – не понял Стас.
– Ну… сколько такая грамота может стоить?
– А сам ты не мог догадаться? – теперь уже сам посмотрел на него уничтожающим взглядом Стас. – На мировых аукционах такие раритеты, как минимум, за миллион долларов выставляются. И то это только их стартовая цена!
Ваня, услышав это, как угорелый сорвался с места и принялся метаться по комнате, словно ища выхода…
