Читать книгу: «Рауль Валленберг: «Железная маска» Сталина, или Алый Первоцвет», страница 8

Рауль Валленберг отплыл из Нью-Йорка 26 февраля 1935 года. 5 марта пароход прибыл в Осло, и через день Рауль вновь оказался в Стокгольме – после трех с половиной лет отсутствия на родине.

Литература

1. Бирман Дж. Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста. – М.: Текст, 2007 (Приложение: Рауль Валленберг. Отчет шведско-российской рабочей группы). – 399 с.

2. Янгфельдт Б. Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой. – М.: АСТ: CORPUS, 2015. – 636 c.

3. Prager J. The Wallenberg Curse.– The Wall Street Journal, 28.02.2009

(www.wsj.com/articles/SB123207264405288683).

4. Nylander G., Perlinge A. Raoul Wallenberg in Documents, 1927—1947. – Stockholm: Banking & Enterprise, 2000. – 84 p.

5. WALLENBERG AT MICHIGAN BY KIM CLARKE. – https://heritage.umich.edu/stories/wallenberg-at-michigan/

6. THE STORY OF RAOUL WALLENBERG BY PENNY SCHREIBER. – http://wallenberg.umich.edu/raoul-wallenberg/the-story-of-raoul-wallenberg/

Глава 3. Рауль Валленберг ищет работу

3.1. Густав Валленберг строит новые планы

Опека Густава привела к тому, что Рауль, вместо того, чтобы учиться в Стокгольме, приобрести друзей-однокашников и, наконец, получить нормальный диплом, дающий право работать в Швеции, отправился за океан изучать архитектуру почему-то в университет Мичигана (похоже, дед решил сэкономить на плате за учебу, да и американский диплом архитектора не давал права на работу в Швеции). Видимо, Густаву грезилось нечто похожее на начало жизненного пути спичечного короля Ивара Крейгера (но и тот, прежде, чем отправиться в Америку, а затем в Южную Африку… предпринимать, получил высшее образование в Швеции).

В то время как Рауль заканчивал свою учебу в Энн-Арборе, между ним, его дедом и матерью продолжались дискуссии о его «коммерческом образовании».

По мнению Густава Валленберга, перед Раулем было два основных пути.

Первый путь состоял в том, чтобы встать «в ряд ищущих работу и самому зарабатывать себе на хлеб». «Это будет чертежная доска и конторский стул, и ты попадешь в среду более или менее старательных молодых людей, которые в тишине лелеют в сердце единственную мысль: обойдя своих товарищей, постараться пробиться. Немножко спорта, иногда сходить в кафе – это правда скрашивает существование, но, когда, устав, ложишься спать, тяжелые тучи борьбы за существование зачастую омрачают мысли.» И жесткая конкуренция, так как слишком много людей находится в сходном положении – «хорошо одетых, хорошо воспитанных и с университетским образованием.» [2]

Второй путь: «постараться приобрести положение, не укладывающееся в обычный порядок вещей, стать равным лидерам, а не только своим товарищам». Для этого нужно, чтобы «людям, уже занимающим руководящие позиции, была внушена мысль о твоей полезности». «…Исполнять более масштабные задачи, возвысившись над серой массой сверстников, есть долг талантливых людей… Рассчитывать на твою талантливость – не самонадеянность с моей стороны. Она дана тебе благодаря твоей крови, твоим способностям и счастливому дару холодного мышления. Я всегда говорил о значении самоконтроля. Вышеназванные предпосылки в большей степени, чем семейные связи, оправдывают мое мнение: тебе нужно избрать путь лидера, а не просто старательного работника, одного из многих.» [2]

Густав давно «чужой» в Швеции, не ладит со своими родственниками, не имеет связей в шведских деловых кругах. К сожалению, в этом основная причина того, что он пишет Раулю: «Я стремился вооружить тебя тем, к чему у нас в Швеции не привыкли, что упускают из виду, – знанием мира и привычкой иметь дело с другими народами, понимать их менталитет, обычаи и представления. Я рассчитывал, что это станет твоим преимуществом перед сверстниками. Я пришел к мысли, что господствующее у нас убеждение, будто мы лучше всех на свете, требует корректировки и замены на более заинтересованное отношение к другим. Соприкосновения с другими народами отныне не сможет избежать никакая страна. При этом необходимы понимание привычек и особенностей других. Всякий наблюдатель обнаруживает, что за границей многое не так, как дома. Первопроходец вскоре видит, что какие-то формы счастливого бытия встречаются повсюду. Очень познавательно наблюдать их, расширяя свои представления.» [2]

Густав Валленберг готов сделать все, что может, чтобы вновь отправить Рауля за границу, как только он вернется домой из Энн-Арбора. С момента окончания учебы в Мичиганском университете завершен теоретический этап его воспитания. После этого должен начаться практический этап. Конечно же, Густаву Валленбергу по-прежнему не нравится жизнь молодежи в Стокгольме (?) и он хочет, чтобы Рауль оставался за границей. Его брат Кнут в 1870-е годы работал в Crédit Lyonnais в Париже, а Якоб и Додде – в разных местах в США, и во всех трех случаях на пользу их карьере. Следует избегать крупных банков или компаний, где человека сажают в какой-то отдел и дают второстепенные рабочие задания. Надо искать стажировку в более мелкой компании, где все соприкасаются друг с другом, и поэтому там легче понять «весь механизм»: «Стержневым моментом является установление связей с лидерами» (которые скептически относятся к Густаву в Швеции, а за границей Густав таких связей просто не имеет). Если Рауль согласен, то Густав Валленберг готов воспользоваться своими контактами в Боготе, столице Колумбии (?).

Этот этап в образовании Рауля должен был закончиться в 1936 году. Следующий этап, по мнению Густава Валленберга, представлял бы стажировку в небольшом банке в одной из развивающихся стран. Дед уже много лет близко знаком с «самым великолепным банкиром» Стамбула Эрвином Фройндом, 42-летним чешским евреем, который в скором времени должен заступить на должность директора филиала Голландского банка в Хайфе, в Палестине. Этот Фройнд сам предложил устроить Рауля на практику. «Тогда ты после работы в коммерческой фирме в Боготе получишь лучшую возможность увидеть изнутри деятельность банка в новых землях… На этом месте у тебя будет шанс понаблюдать за работой во многих сферах. Ты сможешь познакомиться с идеями, выдвигаемыми еврейскими переселенцами, людьми весьма одаренными и опытными» [2]. Все это оказалось лишь высокопарными словами и …только словами, как мы увидим ниже.

Рауль согласился с этой программой. Уговаривать пришлось не Рауля, а его мать, считавшую, что будущее сына – в Эншильда-банк. Она уступила под влиянием аргумента Густава Валленберга, что служба в банке в новых землях «в высшей степени полезна для общего образования при любом роде деятельности» (слова, слова…). Считается, что то обстоятельство, что Густав Валленберг финансировал образование Рауля лишь до того момента, пока тот оставался за границей, позволяло Густаву добиваться своего [2]. Следует все-таки сказать, что если бы Рауль понял, что планы деда основаны лишь на его собственных словах (он просто не смог этого понять, ни в 1931 году, ни в начале 1935 года) или если бы мать Рауля действительно смогла бы устроить Рауля в Эншильда-банк, то Густав Валленберг был бы избавлен от хлопот по дальнейшему воспитанию внука.

Центральным пунктом плана, по мнению Густава Валленберга, должна была стать Хайфа (?). Колумбия играла роль подготовительного этапа, чтобы Рауль познакомился с конторской работой до того, когда он приедет к Фройнду. Ответы из Боготы, однако, были уклончивыми, и дед стал зондировать… индийский и мексиканский вариант….

24 февраля 1935 года Густав сообщил своему брату Маркусу Валленбергу-старшему, что Рауль возвращается в Стокгольм после окончания учебы в Энн-Арборе. Далее он писал (к видимому удовольствию адресата: Рауль Валленберг вновь уедет из Швеции и прекратятся попытки устроить его в семейный банк): «Я намереваюсь отправить его на работу в Южную Америку, Индию или Мексику, но пока не решил, в которую из этих стран… Место в коммерческой фирме имеет целью дать ему привыкнуть к конторской работе, поскольку без этого я не хочу отпускать его к Фройнду».

Молодой Рауль Валленберг

Маркус-старший получил письмо на следующий же день, так как находился в Каннах, а Густав в Ницце, и сразу же написал в Стокгольм Додде, лицемерно указав на необходимость ему и брату Якобу «взвесить свое отношение к будущему пути Рауля» (на самом деле речь шла о принятии мер к недопущению внука нелюбимого Густава (и возможного конкурента в будущем) в семейный банк. Ответ понятливого сына Додде, Маркуса-младшего был выдержан в самых общих, ни к чему не обязывающих выражениях, которые тем не менее говорили посвященному, что такие меры будут приняты (см. п.3.3).

3.2. Южная Африка и палестинская Хайфа

Помимо матери, отчима и брата с сестрой Рауль надеялся в Стокгольме увидеть и деда после четырех лет разлуки. Тот очень хотел встретиться с Раулем, но медлил ехать домой из-за спора с братом Маркусом по поводу шведской торговой политики. Все же весной 1935 года Густав Валленберг встретился с внуком и быстро уехал, назвав свое пребывание в Стокгольме «шабашем ведьм» (К Густаву в «сфере Валленберг» было достаточно скептическое, ироничное отношение).

Перед приездом домой дед предупреждал Рауля (в очередном письме…) об опасностях, связанных с «сиренами» – девушками, а также давал инструкции, как вести себя со старшим поколением клана Валленберг. Густав считал, что в различных семьях Валленбергов его примут очень хорошо, возможно, даже слишком хорошо, из-за его долгого отсутствия. Продолжение носило не слишком логичный характер: к нему начнут предъявлять особые требования, и это надо иметь в виду, в противном случае последствия могут быть роковыми. Раулю предстоит увидеть пожилых господ, людей опытных, которых не обманешь ни хорошей прической, ни потоком красноречия. По сравнению с ними он еще ничего не умеет и его познания скудны. Рауль должен их слушать. В случае, если он получит предложение о работе, необходимо ответить, что его «практическое образование» еще не завершено, и поэтому он еще не готов работать на родине (???). В противном случае, он окажется в толпе других заурядных юношей, соревнующихся в борьбе за заурядные же рабочие места… Если же Рауль вернется домой, познакомившись с банковской деятельностью (в захолустном банке в Палестине с ее чахлой экономикой и арабскими беспорядками???) и бизнесом (где и каким, дед точно не знал…) за рубежом, то тогда все преимущества будут на стороне Рауля, потому что никто в Швеции не видел и не имел опыта, намеченного для него ДЕДОМ (?). Тогда Рауля начнут ценить. С годами станет более понятно, что шведская экономика отстала (?), и встанет вопрос, как преодолеть эту отсталость. Всем понадобится человек, которого на настоящий момент нет (?), знакомый с деловой жизнью за границей в крупном масштабе (???). Мы увидим далее, с какой деловой жизнью за границей В КРУПНОМ МАСШТАБЕ познакомился Рауль… В письме содержался еще один, столь же «логический», пассаж деда: чтобы не терять шанс, следует побыть дома как можно меньше, в долгой задержке таится риск выставить на показ свои слабости, а люди завистливы и стремятся к нивелировке,

К сожалению, Рауль был послушен: в течение трех с половиной месяцев пребывания в Стокгольме он избегал «опасных удовольствий», «хорошо» себя вел в общении со старшим поколением Валленбергов, интересовался только временной работой. Вернувшись из Энн-Арбора в Стокгольм с дипломом архитектора, Рауль Валленберг принял участие в открытом конкурсе проектов строительства плавательного бассейна и площадки для игр в парке одного из дворцов Стокгольма. Свои проекты представили десятки известных архитекторов. Проект Рауля новой открытой купальни в Стокгольме занял второе место и привлек к себе внимание прессы и специалистов. Перед своим отъездом за границу, Рауль напечатал за собственный счет брошюру, в которой он представлял свой проект. Но он уже обещал своему любящему (и… деспотичному) деду заняться коммерцией, и Густав заставил его сдержать слово.

В личном плане о пребывании Рауля в Стокгольме ничего не известно в письмах. Конечно, это время было радостным для семьи фон Дардель, встретившей своего сына и брата после четырех лет разлуки. Конечно, будущее Рауля обсуждалось, но никаких свидетельств об этом нет. Густав Валленберг был доволен: «В конечном итоге я весьма доволен твоей поездкой в Стокгольм. Ты порадовал своих родителей, меня и наших близких» [2].

Больше всего он был доволен, видимо, тем, что настояв на быстром отъезде Рауля из Стокгольма, он отвлек внука от его профессиональных занятий архитектурой, в которых Рауль добился определенного успеха в период своего краткого пребывания в Стокгольме. Его проект привлек к себе большое внимание: был представлен на первой странице крупнейшей ежедневной газеты «Свенска Дагбладет» и рецензировался в журнале «Строитель». С учетом того, что Рауль Валленберг до этого не был известен в профессиональных кругах, такое внимание было успехом.

Да, но внук Густава не должен был стать архитектором! Ведь это образование было лишь этапом на пути к ИНЫМ целям! Поэтому дед поторопился покончить с этим, отдав должное, впрочем, инициативности Рауля, его умению общаться с людьми, вести переговоры с чиновниками по поводу своего архитектурного проекта.

Когда Рауль уезжал из Стокгольма, он получил рекомендательное письмо от Маркуса Валленберга-старшего в «Стандард банк» Южной Африки в Кейптауне: туманные планы деда про Колумбию, Индию и Мексику каким-то образом «рассеялись». Выбор Южной Африки был сделан случайно, видимо, во время пребывания в Стокгольме самого деда и был продиктован лишь стремлением «вытащить» Рауля из нелюбимого Густавом Валленбергом Стокгольма. Все это опровергает заявления Густава, о том, что им был создан обдуманный план по коммерческому образованию внука и приобретения им «бесценного опыта». Невозможно же считать следующее высказывание деда, имеющим практический и ясный характер: «Я хочу, чтобы ты учился скорее деловой технике (вот хорошее выражение), чтобы ты получил шанс узнать, как зарабатываются деньги – чисто практически. Но достаточной самостоятельности никогда не достичь без финансовой независимости.» [2]

14 июня 1935 года Рауль Валленберг поездом отправился в Осло, откуда на следующий день отплыл на пароходе «Хаммарен» в Южную Африку, в Кейптаун. Судно имело на борту груз шведских товаров, предназначенных для Южной Африки: древесину, бумагу, картон, коробки, машинное оборудование, изделия из стали и инструменты.

В течение трех недель этого морского путешествия Рауль работал над проектом новой пожарной станции и полицейского участка в Умео, городе на севере Швеции, решив принять участие в соответствующем конкурсе архитекторов. 8 июля 1935 года Рауль прибыл в Кейптаун, который ему понравился. В это время года в Южной Африке зима, но во время прибытия Рауля в стояла летняя погода. Однако она быстро закончилась и Рауль разочаровался в Кейптауне. В отеле было очень холодно, а камин, единственный источник тепла, сильно дымил.

Фирма, которую дед нашел для Рауля, «Ардерне, Скотт & Тисен», торговала лесом и строительным оборудованием. Выбор дедом места работы для Рауля не был серьезным и ответственным. Шведский консул Хегардт представил Рауля боссам фирмы, однако они не заинтересовались прибывшим стажером. Не заинтересовался и сам Рауль: «Пока что я сижу и сверяю их счета и квитанции. Контора, кажется, большая, может быть, слишком большая, и работа не может быть особенно просвещающей. Я, естественно, попрошу их дать мне возможность походить по разным отделам, а там посмотрим.» [2]

Вскоре Рауль стал тяготиться и городом, и собственными рабочими обязанностями. Он не понимает, что ему тут делать, – он стал тосковать по Стокгольму, по дому.

«Решению отправить Рауля в качестве практиканта именно в фирму «Тисен», видимо, не предшествовала основательная подготовительная работа. «У меня нет никаких предписаний относительно твоей работы у Тисена, – писал Густав Валленберг в своем первом письме Раулю в Кейптаун. – Ты сам лучше это определишь». Однако он хотел, чтобы внук тут же прошел курс бухгалтерии, «чтобы осуществлять необходимый контроль за работой подчиненных». Для деда не играло большой роли, что делает Рауль и где – важно лишь, чтобы он покинул Стокгольм. К тому же конторская работа в «коммерческом образовании» Рауля рассматривалась всего лишь как подготовка к более важной работе в банке в Хайфе. Уже 2 августа Густав Валленберг послал Раулю расписание пароходных сообщений между Кейптауном и Хайфой – для путешествия, запланированного на зиму 1936 года!

В «Тисен и Ко» Раулю пришлось заниматься всем понемногу. Для архитекторского отдела фирмы он чувствовал себя чересчур квалифицированным. Самое большое удовольствие он получал, сопровождая коммивояжеров и наблюдая, как те обращаются с покупателями. Тем не менее в целом он мало чему научился в фирме, где был «ниже внештатного заклейщика конвертов». Прошел всего месяц, и он решил оттуда уйти.» [2]

Новым местом работы Рауля стала шведская фирма The Swedish African Company, возглавляемая Карлом Фрюкбергом. Здесь работал Бьёрн Буркардт, с которым Рауль познакомился на пароходе по пути в Кейптаун (!). Он и помог установить контакт с директором. Компания занималась продажей бумаги, изделий из дерева, искусственной кожи и т. д. Это была маленькая компания, в которой работали Фрюкберг, Буркардт, Рауль и секретарша. Почти одновременно Рауль стал работать в качестве коммивояжера еще в одной шведской фирме, Albert Florén. Эта фирма была агентом по продаже строительных материалов и оборудования (паркет, сантехника, водонагреватели и т. д.).

После пары недель работы в Шведской африканской компании настроение Рауля резко меняется. Фирма ему очень нравится, он может работать в ней самостоятельно и одновременно в тесном контакте с шефом. Фрюкберг постоянно получает предложения открыть новые направления продаж. Он передает их Раулю, и тот продает спортивные и дорожные товары, палатки, химические продукты. Рауль получил опыт конторской практики и бизнеса, так как ведет корреспонденцию, учится как покупать товары и как их продавать.

Он уже понял, к какому типу бизнеса у него наибольший интерес и способности – к торговле. Рауль многому учится у Бьёрна Буркардта, первого «молодого бизнесмена-шведа», встреченного им в жизни. «Я полагаю, – пишет он Густаву Валленбергу, – это хорошо, когда знаешь кого-то твоего же возраста, кому действительно веришь и с кем дружишь». Буркардт, в свою очередь, находится под большим впечатлением от талантов Рауля-бизнесмена. Впоследствии он вспоминал: «Стиль работы у Рауля был необычный. Он мыслил нелинейно и сложно. Но его интеллект производил впечатление на всех. Он мог переубедить любого. Самым большим его преимуществом был шарм, который заставлял людей уважать его. В результате Рауль, по всей видимости, всегда достигал своих целей быстрее прочих.» [2]

Кейптаун не был богат развлечениями: Рауль иногда ходил выпить пива или виски в одном из баров города, старомодных на его взгляд. Часто бывал в кино, несмотря на то, что до ближайшего кинотеатра было далеко. Фильмы, были, по мнению Рауля, «совершенно замечательные, с массой предваряющих номеров». «Кажется, я унаследовал, – констатирует он, – феноменальную способность бабушки смеяться долго и от всего сердца над глупейшими вещами.» [2]

Девушки в Кейптауне Рауля разочаровали: так плохо накрашены и к тому же ходят в деревянных башмаках… Началось беспокойство и о собственной внешности: стали выпадать волосы и по совету доктора он побрился наголо.

Официальным названием Южной Африки в то время было Южно-Африканский Союз, федеративное государство в составе Британского доминиона со столицей в Претории, созданное в 1910 году. Оно состояло из четырех провинций: Капская провинция, Наталь, Трансвааль и Оранжевое Свободное Государство. Из десятимиллионного населения до 75% составляли черные и «цветные» (индийцы, китайцы, малайцы и потомки смешанных браков) и 25% – белые европейцы. Около половины белого населения жило в городах, в то время как большинство черных – в деревнях в сельской местности.

С таким сегрегированным обществом столкнулся Рауль, когда прибыл в Южную Африку. Рауль был хорошо знаком с расовой проблемой по годам, проведенным в США. Свое мнение по сегрегации в Южной Африке он высказал в путевом очерке «Южноафриканские впечатления», который опубликовал в Стокгольме осенью 1936 года. Главным образом он остановился на «великой проблеме Южной Африки», то есть на расовом вопросе. Его взгляд на смешение рас был общепринятым для США и Европы того времени. Рауль считал, что равноправие между расами, пишет возможно в странах с небольшой долей белого населения, но в странах, где живет много белых (США, Австралия и Южная Африка), оно ведет к нежелательным последствиям: «Следует не только подарить неграм радость чувствовать себя равными белым, нужно еще противостоять смешению рас, которое возникло бы тогда между белыми и черными». Пример тому – цветные в Южной Африке. Поскольку, считает Рауль, «к несчастью, большое» общение между расами в Южной Африке не встречало до сих пор достаточного сопротивления, и «создалась смешанная раса, составляющая очень серьезную проблему.» [2]

Однако Рауль очень трезво оценил политику правящего белого меньшинства (которая полностью обанкротится спустя полвека) в этой стране: «Теперь [белому европейцу] приходится мириться с плохо скрытой неприязнью, которую испытывает к нему мир. У него есть лишь две возможности: либо думать о себе и продолжать логику империалистической политики, либо думать об интересах цветных, и тогда он должен отказаться от колониальных богатств и власти, что для него равносильно концу. Политика, проводимая в реальности, представляет из себя хитрый компромисс между обеими этими возможностями: говорят в идеалистическом ключе, но упрямо держатся за кошелек и скипетр власти.» [2]

В середине ноября 1935 года Фрюкберг, Рауль и Буркардт отправились в пятинедельную деловую поездку по Южно-Африканскому союзу. Их первая остановка была в Йоханнесбурге, который живо напомнил Раулю Америку: «аптеки, бары и небоскребы, бесконечные потоки людей, строительство, звук молотков и отделочных работ, отдававшиеся у нас в ушах с утра до вечера все время, пока мы там были, – писал он. – Такое впечатление, что все дома, которые не строятся, находятся в процессе сноса. Воздух заряжен интенсивностью, напряжением и желанием трудиться.» [2]

Здесь, в Йоханнесбурге Рауль с утра до ночи был занят продажей сантехники и спорттоваров. Ему нравилась эта работа, Рауль обнаружил в себе способности к продажам – талант, который ему хотелось развивать.

Поэтому он впервые решил всерьез бросить вызов авторитету деда и предложил ему, что останется в Южной Африке, а в Хайфу поедет только после прохождения военной службы в Швеции в сентябре 1936 года. Однако Густав отмел это робкое предложение внука. Он заявил, что архитектурный проект и работа по продажам в Южной Африке были всего лишь «образованием в подробностях». Он, Густав Валленберг, стареет и хочет уже видеть образование Рауля завершенным. В банке у Фройнда Рауль получит опыт, какого его сверстникам никогда не добыть (и, заметим, не стоило бы добывать…). Если Рауль поедет в Хайфу сразу из Южной Африки, то у него будет шесть месяцев практики там еще до военной службы. А когда Рауль приедет в сентябре в Стокгольм, дед тоже приедет туда, чтобы помочь ему «войти в контакт с лицами, занимающими руководящие позиции» (к сожалению, те лица, которые действительно занимали руководящие позиции и были знакомы с дедом, очень скептически к нему относились…), которые, возможно (?!), смогут взять его на работу.

Далее Густав Валленберг писал внуку, что этих «лиц», он собирается искать вне «сферы Валленберг» (это понятно, там о нем думали очень скептически) При этом, он сообщает, что, в принципе, не против этого (еще бы: в это время «сфера Валленберг» бурно расширялась, поглощая большие лакомые куски бывшей империи Ивара Крейгера): «Не потому что я был бы против, если бы тебя задействовали в ней, но, по моему мнению, следует стараться расширить спектр возможностей, которые могли бы оказаться в твоем распоряжении. Я хочу исключить подозрения в том, что тебя взяли «потому, что ты принадлежишь к семье… Конечно, я не намерен, как попрошайка, вымаливать для тебя место, хочу только заронить семя размышления в тех, с кем мы встретимся, чтобы они задумались, что для их компании получить молодого человека с таким большим опытом было бы, конечно, полезно.» [2]

7 февраля 1936 года он сел на итальянский пароход «Дуильо», совершавшего рейс из Кейптауна в Александрию с остановками в Монровии, Дакаре, на Гибралтаре, в Марселе и Генуе. За 32 английских фунта Рауль получил в свое распоряжение одноместную каюту первого класса с ванной, окном, диваном и двумя кроватями. На этом же пароходе на сионистский конгресс в Палестине плыли несколько сотен евреев – из-за санкций Лиги Наций против Италии —агрессора в Абиссинии (итальянский пароход не мог пройти Суэцкий канал и поэтому совершал свой рейс не вдоль восточного, а вдоль западного побережья Африки, значительно более длинным путем), других пассажиров практически не было. «Зная южноафриканских евреев, я настроен достаточно пессимистично, но, может статься, поездка несмотря ни на что окажется приятной!» – писал Рауль деду перед началом путешествия (слабо выраженный энтузиазм для человека, называвшего себя «наполовину евреем»…). После двухнедельного общения с пассажирами его отношение стало более позитивным: эти «евреи-сионисты», сообщал он матери с Гибралтара, оказались «неожиданно интересными и приятными.» [2]

В Генуе Рауль узнал, что получить визу в Палестину, территорию британского мандата, надо было еще в Кейптауне. Визит в британское генеральное консульство в Генуе оказался безрезультатным. Ограничения на въезд Палестину оказались жесткими, тем более, что речь шла о длительном сроке (шесть месяцев).

В ожидании визы Рауль отправился навестить бабушку с дедушкой, которые в то время находились в Ницце. В беседах с дедом Рауль пытался изменить разработанную дедом программу его образования. Рауль предлагал, чтобы в связи с прохождением военной службы в сентябре задержаться в Швеции перед возвращением в Хайфу. Он справедливо говорил деду о том, что о Швеции у него очень смутное представление и он «знаком только со школьной учебой в Швеции, а не с работой». Густава Валленберг непоколебимо стоял на своем: он опасается мыслей о поездке домой до «полного завершения коммерческого образования». Было подчеркнуто еще раз: ЕГО план – это «единое целое, которое не следует разрушать» (??). Он бы даже предпочел, чтобы Рауль и вовсе не приезжал домой на военные сборы, тем более что их можно было отложить. В конце концов Рауль уступил и даже по возвращении из Ниццы письменно извинился, что поставил под вопрос мудрость дедовских планов (?) и заверил, слишком хорошо (?!) осознает свой долг благодарности деду. Явно кривя душой Рауль заверял, что у него нет выраженного стремления вернуться домой сейчас, пока он еще не заработал денег (как же Рауль мог заработать эти деньги, следуя уже хорошо известным нам планам Густава Оскара Валленберга?) и прямых (!) возражений против жизни за границей у него тоже нет…

По возвращению Рауля в Геную, вопрос с визой вскоре решился и 29 февраля 1936 года он отплыл в Палестину. По прибытии в Хайфу Рауль написал письмо, свидетельствующее о тревожном времени, которое переживала Европа накануне новой мировой войны: «Кормили отвратительно, а к концу я заболел морской болезнью. Одно было замечательно – мы сделали останову в Пирее, и поэтому я смог увидеть Афины. Город меня ни в малейшей степени не разочаровал, наоборот, оказался намного прекраснее, чем я ожидал, и очень наполнен драматизмом и воздухом. Здесь мы простояли целый день. В Александрии мы тоже пробыли почти весь день, но в Каир я не поехал. Там на рейде стояла чуть ли не сотня английских военных кораблей, в том числе три линейных корабля и один авианосец. Пройти через их цепь заняло у нас минут десять, а когда мы вечером выходили из порта, все корабли были освещены, прямо как парк с аттракционами, и это было удивительное зрелище. В Порт-Саиде, живописном и спокойном городе, если не считать его нехороших кварталов – и в самом деле нехороших, – стоял еще один английский линейный корабль. Когда мы отправлялись в путь, в устье канала, выпуская столбы пара, входило итальянское военно-транспортное судно, переполненное солдатами и рабочими. Наш экипаж, включая меня, и две тысячи человек на транспортном судне изо всех сил замахали друг другу руками под дикий рев и крики „дуче, дуче, дуче“. Потом мы пели очень приятную новую песню итальянцев Faccetta nera, bella Abessinia. После этого другое судно исчезло во тьме, но рядом с нами еще немного плыла моторка с итальянскими девушками, нанятая итальянским консулом в Порт-Саиде: они ездят встречать каждый новый транспортный корабль с войсками, входящий в порт. Одна из девушек потом села на велосипед и вдоль берега провожала корабль, пока он проходил через канал, по-прежнему распевая Faccetta nera.» [2]

На пути из Генуи в Хайфу пассажиры, представлявшие собой смешанную публику, постоянно устраивали оживленные дискуссии. Когда распространился слух, что немецкая армия заняла Рейнскую зону (это действительно произошло 7 марта 1936 года), французы объявили мобилизацию, а англичане направили свой флот в Киль, атмосфера, как сообщает Рауль в том же письме, стала «особенно взволнованной»: настроение немецких пассажиров было превосходным, все остальные смотрели на будущее Европы пессимистично, особенно евреи. «Но у них на то были свои причины», – отметил Рауль (лишь слабо выраженное сочувствие, если оно вообще было…).

После приезда в Хайфу Рауль поспешил в Голландский банк («Holland Bank Union»), где его «дружелюбно, но удивленно» встретил Эрвин Фройнд. Оказалось, что он не получал письма, отправленного в начале февраля) от Густава Валленберга о скором прибытии Рауля. Фройнд думал, что Рауль приедет только через год.

Здание, в котором находился Голландский банк (слева). Хайфа, 1936 год

Рауль поселился в комнате в «кошерном» пансионе на улице Арлозоров, 17. В этом пансионе жили в основном евреи, эмигрировавшие из Германии. В пансионе подавали только кошерную пищу, Валленбергу пришлось носить головной убор, во время субботы (шабата) в меню были лишь овощи и молоко.