Читать книгу: «Жемчуга и самоцветы. Избранные стихи и песни. Том 1», страница 2

О старости

 
Осознавать обидно и противно,
Хоть правила прописаны заранее:
В конце исчезнем безальтернативно,
Как старенькое судно в океане.
И силы есть ещё дойти до цели,
Порой нас не догонит молодой,
Но трюмы сквозь пробоины и щели
Всё больше наполняются водой.
Да, мы уже не дети. Известно нам, конечно,
Что в каждом сроке плюсы есть и радости,
Что жизнь на этом свете для всех, увы, конечна,
Но это плохо утешает в старости.
 
 
А старость подползает незаметно,
Вдруг вот она – критическая масса.
Вчера я был у жизни ВИП-клиентом,
А ныне – пассажир второго класса.
С побудкой раньше не было проблемы.
Вставал, едва очнувшись ото сна.
Теперь же изучаю непременно,
А что там скажут ноги и спина?
Прошу, не нужно лекций про спорт и физкультуру,
Здоровый образ жизни и питание.
Тут никуда не деться, спортивную фигуру
Ждут в старости всё те же испытания.
 
 
Пять лет назад был «годен», а сегодня
Болячка за болячкою стучится
То память неожиданно подводит,
То сердце, то глаза, то поясница.
Запчасти для изношенного тела
Не сыщешь, покупай не покупай.
Но главное – пусть тело постарело,
В душе ты тот же юный шалопай.
Вот тоже взяли моду кивать на аксакалов,
Хоть возраст неподвластен долгожителям.
Таких бойцов с природой встречал я и немало,
Но старость выходила победителем.
 

Первый день

 
Под Новый Год, как повелось,
«За нашу жизнь!» – дежурный тост,
Бокалов звон, веселье, запах ели.
Но вот уйдёт последний гость,
Взгрустнём о том, что не сбылось,
И вспомним то, что сделать не успели.
 
 
Ах, как мы в юности круты!
Сжигали за собой мосты,
Как будто жизней не одна, а девять.
Какие чувства и мечты
Погибли в пене суеты!
И ничего потом нельзя поделать.
 
 
За-ради призрачных идей
Мы подгоняли лошадей,
Направив бег от верного маршрута.
И часто явный прохиндей
Мог за собой увлечь людей,
Ведь человек доверчив почему-то.
 
 
Под шелест крыл календарей
С годами стали мы мудрей.
Теперь нас сбить с пути не так-то просто.
Не признаём поводырей,
Их гоним в шею из дверей.
Слетает прочь засохшая короста.
 
 
И тратить жизнь на дребедень
Нам жалко силы, да и лень.
В конце концов, мы – люди, а не слизни.
А людям свет милей, чем тень,
И мы встречаем каждый день
Как первый день остатка нашей жизни.
 

Перемены

 
Седьмой десяток, леди, джентльмены,
По жизни то шагаю, то бегу.
Хоть рано мне ещё сходить со сцены,
Но всё же кой-какие перемены
Я не отметить просто не могу.
 
 
По воскресеньям не встаю на лыжи
И вообще не лёгок на подъём.
Тягать гантели – опасаюсь грыжи.
Пробежка утром? Братцы, я не рыжий,
Давайте на гимнастику забьём.
 
 
Почти ушёл шашлык из рациона,
Зубов во рту, увы, не тридцать два.
Кефир, овсянка, овощи, бульоны,
По праздникам бывают макароны.
Но снится аппетитная жратва.
 
 
Красотку и сейчас отмечу взглядом,
Особенно коль дело по весне,
Но вот догнать и топать с нею рядом,
Заигрывать, знакомиться – не надо,
Сегодня это дело не по мне.
 
 
Без криков, со спокойствием удава
Смотрю по телевизору футбол,
Ни тренера не знаю, ни состава,
И всё равно, кто слева там, кто справа,
И кто кому забил в итоге гол.
 
 
Я стал терпимей к обществу, но всё же
Натуру не испортили лета.
Порой не понимаю молодёжи,
И глядя на накрашенные рожи
Юнцов, плюю вослед им: «Срамота!»
 
 
Теперь я не придерживаюсь моды,
Мне пофиг установленный статут,
Наряд зависит больше от погоды.
А что хотите? Так диктуют годы.
А в остальном такой же шелопут.
 

Песни нашего двора

 
Услышав струн негромкий перебор,
Щемящие, волнующие звуки,
Я сразу вспоминаю старый двор,
Где сам когда-то взял гитару в руки.
 
 
Сто лет прошло, а будто бы вчера…
Как быстро это время пролетело!
Мы пели песни нашего двора,
Аккорды подбирая неумело.
 
 
Из-за пары распущенных кос,
Что пленили своей красотой,
С оборванцем подрался матрос,
Подбиваемый шумной толпой.
 
 
Зажму на черном грифе «ля-минор» —
«Блатной» аккорд. Я помню, как до боли
Стирал подушки пальцев, и с тех пор
На них остались твердые мозоли.
 
 
Знакомый бой сбивается слегка.
Непросто вспоминать его сначала.
Но вот пошла уверенней рука,
И старая «восьмерка» зазвучала.
 
 
Мерно качаясь вдали,
Объят предрассветною мглой,
Караван Шапера Али-Али
Шагает в свой край родной.
 
 
Мы пели о войне, о лагерях,
О драках воровских, кроваво-страшных,
О дальних и таинственных морях
И о любви девчонок бесшабашных.
 
 
Охрипших голосов неверный строй
По кругу мы портвейном поправляли,
И песни наши позднею порой
Уснуть соседям долго не давали.
 
 
В нашу гавань заходили корабли,
Большие корабли из океана.
В таверне веселились моряки
И пили за здоровье капитана.
 
 
Мелодии наивны и просты,
И тексты далеки от идеала,
Но сколько в них народной чистоты,
Романтики, эмоций и накала!
 
 
Ах, эти песни старого двора!
Как жаль, что их не слышат наши внуки.
Поэтому в иные вечера
Я вновь беру свою гитару в руки.
 
 
В белом платье с пояском
Я запомнил образ твой.
По обрыву босиком
Бегали мы с тобой.
Разве напрасной любовь была?
Разве напрасно луна плыла?
Разве с тобою встречались зря?
Нет, все забыть нельзя!
 

Песня крокодила Геннадия

 
Вновь бегут неуклюже пешеходы по лужам,
Из окошка смотрю им вослед.
День рожденья, суббота, а мне грустно чего-то,
Ведь для радости повода нет.
 
 
День рожденья – шаг к Прощенью
Иль к мучениям в аду?
Слава Богу, их немного,
Только раз в году.
 
 
Забежит Чебурашка, чтобы выпить рюмашку,
И в подарок притащит фигню
Для него это – «днюха», торжество, развлекуха.
Молодой, я его не виню.
 
 
Дни рожденья, как ступени,
Вехи к Страшному Суду.
Слава Богу, их немного,
Только раз в году.
 

Предъюбилейное

 
Не подвластна скорость времени
Тормозу, стопору.
Годы мчатся с ускорением,
Тянут нас под гору.
Шёл по жизни я с песнями,
Но вот, скоро пенсия…
Близко дата юбилейная —
Шестьдесят.
 
 
По ночам, когда бессонница,
Вы, друзья, знаете,
Мыслей мчит лихая конница
По полям памяти.
За отметкой отметина,
И так полстолетия.
Появилась веха новая —
Шестьдесят.
 
 
Переход границы кажется
Призрачным мостиком.
Доведётся ли отпраздновать
Семьдесят с хвостиком,
Девяносто и далее?
Отвечу едва ли я,
Но пока что жить мне нравится
В шестьдесят.
 

Про жизнь

 
Живу, дышу, но разве это жизнь —
В вопросе каждый вечер хмурить брови:
А что назавтра курс рубля готовит?
Подохнем или выживем, кажись?
 
 
Со всех сторон на плечи тяжкий груз:
Коррупция, ЕС и Украина…
По ценам снизу вверх пошла лавина
И чую – будет выше, чем Эльбрус.
 
 
Чтоб как-то компенсировать удар,
Не дать кричать: «Спасите наши души!»,
В народ кидают кости, типа «Ксюша»,
«Васильева», «Земфира» и «Макар».
 
 
Эх, был бы я джигит, не аксакал,
Не думал бы о собственном здоровье,
Как Джимми Бонд, из родины с любовью
На ржавый болт все санкции послал!
 
 
Но правду отличаю ото лжи.
Родители, супруга, дети, внуки…
За них я в кулаки сжимаю руки.
А дальше что? Всевышний, подскажи!
 

Проходят годы…

 
Проходят годы, мы с тобой стареем…
Обидно, что чем дальше, тем скорее,
И свадьба отзвенела серебром.
И есть уже проблемы со здоровьем,
Но живо чувство, что зовут любовью,
А значит, мы не зря с тобой живём.
И, значит, мы не зря с тобой живём.
 
 
Всё видели на жизненной дороге,
Но рано подводить ещё итоги,
И дальше нам по ней идти вдвоём.
Пусть многое не так, как мы мечтали,
Зато какого сына воспитали!
И, значит, мы не зря с тобой живём.
И, значит, мы не зря с тобой живём.
 
 
Осталась половина за спиною
Из срока, что нам выделен судьбою.
Да стоит ли теперь грустить о нём?
Идём вперёд, друг другу помогая
И чувством нашим близких согревая,
И, значит, мы не зря с тобой живём.
И, значит, мы не зря с тобой живём.
 

Ровеснику

 
Опять, дружище, возраст шлёт привет,
Хотя в стихах мы мачо, а не клячи,
На деле всё немножечко иначе,
И молодиться, в общем, смысла нет.
 
 
Да, жизнь, что по линейке раньше шла,
Теперь петляет, словно по лекалу.
Опять вчера давление скакало,
«Мотор» шалит… Такие, брат, дела.
 
 
Пора смириться, что спина болит,
И, вопреки привычному укладу,
Нам, перед тем как встать с дивана, надо
Проверить, как «живёт» радикулит.
 
 
Но всё-таки не стоит вешать нос,
Ведь мы с тобой – упорные ребята,
Нас списывать со счёта рановато,
И лишний год на плечи – не вопрос.
 
 
Есть, для кого пожить ещё сто лет,
Кому писать стихи и песни – тоже.
Поэтому докажем молодёжи,
Что главный наш сонет пока не спет.
 

Рубиновая свадьба

 
Календарь отсчитал годовщину,
Сорок раз он рубеж пересёк.
Посмотри, как сверкает рубином
Этот скромный апрельский денёк.
 
 
Припев:
          Как будто вчера был наш марш Мендельсона,
          И ЗАГСа кураж, и Святая Икона,
          Года летели стаей, мы жили, не считая.
          Но в хаосе событий зажёгся огонёк.
 
 
Сорок лет – это важная дата,
А не просто отмеренный срок.
Есть сынок, есть и братья-внучата,
Родовой обеспечен виток.
 
 
Припев
 
 
Пусть бегут день за днём вереницей,
Мы поддержим любви камелёк.
Юбилей золотой будет сниться,
Благо – срок до него недалёк.
 
 
Припев
 

Скучно!

 
По склону жизни снежным комом
Года летят.
Ничто не ново, всё знакомо
Сто лет назад.
 
 
Январский снег кружится плавно,
Как в айс-ревю.
Такой же вальс совсем недавно…
Да, дежавю.
 
 
Промозглым ветром вдруг подуло.
Февраль… опять!
А мне от скуки сводит скулы
И тянет спать.
 
 
Промчит весна, как скорый поезд,
Пойди, поймай!
Лишь только год добавит в возраст
Привычно май.
 
 
Июнь, июль… в часах песочных
Гора песка.
Я это видел, помню точно.
И вновь тоска.
 
 
А за июлем будет август,
Цепной процесс…
Как говорил когда-то Фауст:
– Мне скучно, бес!
 
 
Вернул сентябрь сезон осенний
И дождь с утра.
Какое ж, к чёрту, настроенье?!
Опять хандра.
 
 
Пришел октябрь, раскрасив листья,
Что твой павлин.
А в голове всё те же мысли,
Всё тот же сплин.
 
 
Ещё два месяца дремоты,
Зевотных мук,
И Новый Год стучит в ворота —
Знакомый стук.
 
 
Он к нам примчался в вихре снежном
Под бубенцы.
Такой же «новый», как и прежний,
Как близнецы.
 
 
И память о минувшем годе —
Лишь боль в висках.
Снежинки в вальсе хороводят,
Январь, тоска.
 

Следующий – ты…

 
Живешь, кружась в извечном хороводе,
Забыв о главном в шорах суеты.
И лишь когда родители уходят,
Вдруг понимаешь: следующий – ты!
 

Ты уже не придешь…

Ты уже не придёшь. В этот мир не бывает возврата.

Не обнимешь меня и не скажешь мне: «Здравствуй, сынок!»

И напрасно верчу вечерами я диск аппарата.

До тебя не дойдёт никогда телефонный звонок.

Ты уже не придёшь. И я больше тебя не увижу.

Только снимки в альбоме, да фото на белой стене.

Лишь теперь осознал – для меня в жизни не было ближе

Человека, чем ты. Появляйся хотя бы во сне.

Ты уже не придёшь. И сейчас я жалею о многом.

Почему для тебя не слагал я при жизни стихи?

Дорогая моя, умоляю – прости, ради Бога!

Помолись за меня, отпусти, если можешь, грехи.

Ты уже не придёшь. Это горе ничем не исправить.

Боль утраты со временем стихнет, но в сердце моём

Будет жить о тебе, мама, светлая вечная память,

И сыновья любовь пламенеть негасимым огнём.

Я остаюсь…

 
Давно я житель городской,
Привык к столичному комфорту,
И «прелесть» дачи под Москвой
Во мне рождает отклик «К чёрту!»
 
 
Но по ночам моя душа
Летит из каменной высотки
Туда, где шорох камыша
И аромат рыбацкой лодки.
 
 
Где в речке чистая вода,
Где утром тихие рассветы
И где асфальтом никогда
Дороги не были одеты.
 
 
Где в пышной зелени садов
Белеют мазаные хаты,
Где по полям среди цветов
Мальчишкой бегал я когда-то.
 
 
И как же хочется порой
От всех забот в купе закрыться
И укатить в тот край родной,
Чтоб снова в детстве очутиться.
 
 
Но это, право, не всерьёз,
А просто так, души стремленье.
Я ж знаю – город там подрос
На месте старого селенья.
 
 
Да, дважды в реку не войти,
Законы строги в этом мире.
Закрыты в прошлое пути…
Я остаюсь в своей квартире.
 

БЕСКОНЕЧНО ЛЮБИМАЯ РУСЬ

А ведь раньше он звался «брат»

 
Снова крепом обшит экран,
Снова прибыл двухсотый груз.
Не из дальних, заморских стран,
А оттуда, где был Союз.
Объясните мне, как же так,
Разве нету пути назад?
Славянин славянину – враг?
А ведь раньше он звался «брат».
 
 
И с чего мой старинный кум
Серым волком рычит теперь?
То ль ему проскоблили ум,
То ли мне, ты поди, проверь.
Грел нас общий вчера очаг,
Четверть водки, да сала шмат.
Славянин славянину – враг?
А ведь раньше он звался «брат».
 
 
Кем сигнал был для бойни дан?
Я угадывать не берусь.
Снова крепом обшит экран,
Прибывает двухсотый груз.
К конфронтации сделан шаг,
В спорах довод лишь – автомат.
Славянин славянину – враг?
А ведь раньше он звался «брат».
 

Ариэль (1555 г.)

 
Примеров геройства российских полков
Отыщешь в истории тыщи.
Да в общем, чего нам ходить далеко?
Вот бой под селеньем Судбищи.
 
 
Кто помнит ту битву? Былые дела
В анналах землицы орловской.
Однако, по совести, сеча была
Едва ль не важней Куликовской.
 
 
Пошёл на Рассею Девлетка-Гирей
Из Крыма скрозь Дикое Поле,
За ним подтянулся и Дербыш-Алей,
Тыщ семьдесят, может поболе.
 
 
А что там у наших? Семь тысяч на круг
(С людьми и стрельцами, заметьте)
Боярских детей с казаками сам-друг
Мог выставить князь Шереметев.
 
 
Зато в нашем войске что вой – то герой,
Вот взять например, воеводы —
Плещеев и Зюзин, уж им не впервой
Вести боевые походы.
 
 
Два дня длилась битва на смерть, не живот,
Героем был каждый орловец.
Руками тогда разведя небосвод,
Спустился на речку Альховец
 
 
Всевышний Господь и на камень ступил,
Что высился слева над брегом.
Российское войско он благословил
И стал для славян оберегом.
 
 
И, бросив обозы, Девлет побежал,
Не выдержав русских ударов.
Не спас ни хвалёный татарский кинжал,
Ни грозный отряд янычаров.
 
 
Достались орловцам коней табуны,
И крымской казны изобилье,
А Господа нашего чудо-сыны
Их лучников саблями били.
 
 
Подбиты, подрезаны «крылья в бою»
Татарских летучих отрядов.
Не зря же стрельцы знают службу свою,
Стреляют из пушек, как надо.
 
 
Всё ширится крымских коней вороньё
Трепещет Девлеткино знамя,
Но князь Шереметев вскричал: «На копьё!
Ребята, победа за нами!»
 
 
И бились жестоко, клинки рвали плоть,
Две силы сражались наравне,
И только российскому войску Господь
Способствовал с Синего камня.
 
 
Проведал Гирей, что подмога близка,
Что Грозного рядом отряды,
Велел отводить из сраженья войска,
Всеместно трубить ретираду.
 
 
Прогнали татарского гостя отсель.
Героям – почтенье и слава!
Стоит на пороге Руси Ариэль,
Орловская, значит, застава.
 

Атака «мертвецов»

 
Полгода обстрелов, полгода осады
И рапорт готов – Обороне конец!
Вот только с концом торопиться не надо,
Стоит неприступный герой Осовец!
 
 
Опорная старая русская крепость,
Ничем не приметный внутри гарнизон,
И немцам казалось – подумать нелепо
О том, что бессмертным окажется он.
 
 
Палили без устали грозные «Берты»,
Упрямую крепость ровняли с землёй,
Но всё ж вопреки этой огненной смерти
Российский солдат оставался живой.
 
 
Снаряды тяжёлые сыпались градом,
Как масло пронзая метровую бронь,
Но только стихала на миг канонада,
Из крепости вёлся ответный огонь.
 
 
Защитники с немцем сражались, как черти,
От смога попутаны ночи и дни,
И в этом аду знаменитые «Берты»
Сумели, смогли покорёжить они.
 
 
И вот на позиции наших героев
Волна ядовитого газа ползёт.
Отравлено насмерть вокруг всё живое,
От хлора повсюду зелёный налёт.
 
 
Развеяно облако газа, и снова
Обстреляна крепость кинжальным огнём.
Противник уверенно, без останова
Направил отряды в пробитый проём.
 
 
Но этого фрицы, пожалуй, не ждали,
И смелость утратили враз храбрецы,
Когда из глубин обгоревших развалин
На них в контратаку пошли «мертвецы».
 
 
Полсотни героев в крови и ожогах,
А немцев семь тысяч – паршивый расклад.
Но наши солдаты с родного порога
Незваных гостей повернули назад.
 
 
Бежали противники, страхом объяты,
Ну как воевать супротив «мертвеца»?!
А вслед им гремели снарядов раскаты
Оживших орудий со стен Осовца.
 

Бесконечно любимая Русь

 
Пыль вздымая над сонной долиной,
Свежий ветер играет в траве,
Машет крыльями клин журавлиный
Высоко-высоко в синеве.
 
 
В шапках золота лес белоствольный,
Сжатых нив беспредельная грусть,
Да малиновый звон колокольный…
Бесконечно любимая Русь!
 
 
Под белёсою дымкой тумана
Серой лентой струится река,
И плывущие вдаль караваном,
Отражаются в ней облака.
 
 
Чистый воздух родимой сторонки
Жадно пью, но никак не напьюсь.
Твои песни крылаты и звонки,
Бесконечно любимая Русь!
 
 
И повсюду такая истома,
Так легко и свободно дышать.
Только здесь я действительно дома,
Только здесь для меня благодать.
 
 
Осенённый покоем осенним,
Я стихами тебе помолюсь,
Дивный край, где родился Есенин,
Бесконечно любимая Русь!
 

Военкор

 
I
Я проклинаю день и час,
Когда, поддавшись уговорам
Коллег, на северный Кавказ
Решил поехать военкором.
 
 
Зачем я падок был на лесть?
Зачем я слушал комплименты?
Вообразил себя Бог весть
Каким крутым корреспондентом.
 
 
Я думал – будет, как в кино,
Атака, бой, чужие, наши,
Огонь и смерть… но все равно
Я уцелею в этой каше.
 
 
Потом представлю репортаж
«Война глазами очевидца».
Войдёт в бестселлеры тираж,
Где есть моя передовица.
 
 
Я стану очень знаменит
В кругу своих коллег, и скоро
Мне Президент в Кремле вручит
Звезду героя-военкора.
 
 
Но романтический запал
Пропал при первом же обстреле,
Когда я лично увидал,
Что значит «ад» на самом деле.
 
 
Над головой свистел свинец,
Земля от взрывов сотрясалась.
Казалось, что настал конец…
И оказалось, не казалось.
 
 
II
Воспоминаний круговерть —
Раненье, плен, побои, яма
И выбор: рабство или смерть…
Роди меня обратно, мама!
 
 
Два года ада – это срок!
Но чётко помню каждый день я.
Я выжил, вытерпел, я смог.
И вот он, миг освобожденья.
 
 
Скорей домой! Забыть позор!
Да только в жизни невоенной
Во снах я снова военкор,
Я снова ранен, снова пленный.
 
 
Был репортаж, что я писал,
Пропитан болью в каждом слове.
Но мне вернули материал,
Поверх две строчки цвета крови.
 
 
Ответ увидев, понял я,
Насколько «наша» наша пресса —
«Война закончилась. Статья
Не представляет интереса».
 

Вопросы

 
На стыках лет стучат колёса,
В разгоне двадцать первый век.
Приносит новые вопросы,
Войну и мир, любовь и слёзы,
Сюрпризы, драмы и курьёзы.
Готовь ответы, человек.
 
 
Мы так надеялись, ребята,
Рассветов ждали, но увы,
Пока в наличии закаты.
Какие силы виноваты,
Что брат войной идёт на брата
Под улюлюканье братвы?
 
 
Нам юбилей столетний ВОСРа
Отметить стоит или нет?
Ответьте, братия и сёстры,
Вопрос поставлен очень остро.
Смешались ангелы и монстры,
И мрак потерь, и свет побед.
 
 
Куда направить наши стопы?
Подсказку дайте кто-нибудь.
Плясать под музыку Европы?
Ей не друзья нужны, холопы.
Нестись за Азией галопом,
А может свой построить путь?
 
 
Как у верхушки нашей власти
Немного сбавить аппетит?
Они там все козырной масти,
Лишь олигархам светит счастье,
А в остальной народной массе
Всё больше ненависть кипит.
 
 
Куда ни глянь – одни вопросы,
Куда ни кинь – повсюду клин.
За перегибы, перекосы
Ответит кто, единороссы,
КПРФ, америкосы?
Названий много, хрен один.
 

Генерал Д. М. Карбышев

 
Потомственный военный
С дворянскими корнями,
Талантливый учёный,
Строитель, инженер.
Он вынес муки плена,
Не дрогнул пред врагами
И принял смерть героем,
Явив другим пример.
 
 
Майданек и Освенцим,
Допросы и мученья,
Тюремные подвалы
И снова лагеря.
Ах, как хотелось немцам
Сломить, склонить к измене
Седого генерала,
Да только всё зазря.
 
 
     Хоть в битвы не вступал,
     Но много испытал.
     И жизнь и смерть запомнятся надолго.
     Товарищ генерал,
     Ты памятником стал
     Бесстрашию и верности, и долгу.
 
 
Угрозы и елеи
Потрачены впустую,
Не вышло, не сумели
Преодолеть барьер.
«Я Родиной своею
И честью не торгую.
Служить вам не намерен,
Я – русский офицер».
 
 
Февраль, а он раздетый
У лагерной ограды,
И льёт холодным ливнем
На голову вода.
Полшага до Победы
И май, казалось, рядом…
А он шагнул из жизни
В бессмертье навсегда.
 
 
     Прочнее, чем металл,
     Ледовый пьедестал.
     И жизнь и смерть запомнятся надолго.
     Товарищ генерал,
     Ты памятником стал
     Бесстрашию и верности, и долгу.
 
 
     Сверкает, как кристалл,
     Ледовый пьедестал.
     И жизнь и смерть запомнятся надолго.
     Товарищ генерал,
     Ты памятником стал
     Бесстрашию и верности, и долгу.
 

Домой, обратно!

 
Смотрю туда, где в синеву
Уходит клин лебяжьей стаи.
И не во сне, а наяву
Я следом улетаю.
В край, где не властны холода,
Где стужа маловероятна,
Но по весне опять сюда
Вернусь домой, обратно.
 
 
Припев:
          Пусть вдалеке, всегда тепло,
          Там нет одежд, теплее блузки.
          Зачем мы встали на крыло? —
          Вам не понять того, коль Вы не русский.
 
 
Коль говорить по существу,
Люблю летать по белу свету.
Но всё равно, пока живу,
России лучше нету.
Иссякнут силы иногда,
Лечу на отдых, на попятный,
Но по весне опять сюда
Вернусь домой, обратно.
 
 
Припев
 
 
Мне говорят: Да ты – чудак!
Туда-сюда, зачем метаться?
У вас разор, у вас бардак,
Не проще ли остаться?
Прошу прощенья, господа,
Я вижу – вам не всё понятно,
Но по весне опять сюда
Вернусь домой, обратно.
 
 
Припев
 

Дорога в никуда

 
По дороге бесцельно бредём в никуда,
Позабыв про долги, про заботы сыновни.
День за днём пробегают недели, года,
А в конце нет ни Храма, ни ветхой часовни.
 
 
Не живём, существуем, не помня родства,
И не душу спасаем, а бренное тело.
Ну, а что после нас – не взойдёт трын-трава
Или хлынет потоп? Да какое нам дело?!
 
 
Загубив всё, что можно, и даже нельзя,
Называемся гордо «царями природы».
Временами враги, временами друзья…
Для чего мы нужны? Кто мы? Люди? Уроды?
 
 
В придорожной канаве оставивши Крест,
Мы бредём, хохоча и не ведая срама,
Налегке уходя от насиженных мест.
А в конце ни часовни, ни церкви, ни Храма.