Читать книгу: «Безумный угар. Жертва», страница 2

– Так, на чём мы остановились, – теперь Кнутов обратился ко мне. – Ах да, точно! Ты что-то хотел рассказать про пятничный досуг.

Я прочистил горло и сказал, словно не своим голосом:

– Я был в клубе в тот день, а потом… После клуба мы с ребятами поехали к другу в загородный дом. Но детали того дня я плохо помню, – соврал я. – Потому как часто провожу выходные подобным образом.

– Это нормально, что часто. Пять дней в неделю корячиться на работе, нервы и всё такое, само собой разумеется, хочется слегка забыться на выходных. Алкоголь, девочки и все дела, – как-то двусмысленно закончил следователь.

– Я мало пью.

– Я совсем не осуждаю, Дим. Сам таким был. Знал бы ты, как я зажигал в своё время, – и потом он без какой-либо смысловой паузы заявил то, что заставило меня затрепетать сильнее. – Загородный дом находится случайно не в поселке «Снегири»?

– Да. Там.

– Интересно. Очень интересно. И чем вы там занимались? Можно и с пошлыми подробностями, – лукаво заулыбался Кнутов.

– Ничего такого не было, – словно извиняясь, произнес я. – Просто выпили еще немного, и я пошел спать.

– А остальные ребята?

– Честно сказать, я был настолько утомлен вечером, что почти сразу вырубился.

– Во сколько по времени?

– Я… Я не помню, – промямлил я.

– Ну хотя бы примерно. Это было до трех ночи, или после.

Если бы кто-то сейчас тепловизором измерил мою температуру, то на дисплее отобразился бы впечатляющий результат. Я просто явственно ощущал, как от неудобных вопросов и моего неподготовленного вранья, горели уши. Наверняка, мою грудь и шею покрыли красные пятна – следствие несовершенства нервной системы. Хорошо, что на улице было прохладно и дождливо, поэтому я пришел на допрос в ветровке с высоким воротником, которую не позаботился снять в помещении.

– Наверное, до трех ночи, – соврал я.

– Угу, – издал он гортанный звук, затем сложил руки в замок и, некоторое время подумав, спросил. – Получается из дома ты никуда не выходил до самого утра?

– Всё верно, – снова последовала ложь.

– Хорошо, тогда задерживать тебя я больше не смею.

Я было уже навострил уши, чтобы по-быстрому ретироваться из этого мрачного кабинета, как:

– Но пока ты не ушел, не мог бы ты взглянуть на фото потерпевшей? Может, ты встречал ее в тот вечер?

Ловко, словно он оттачивал сей маневр ни раз, следователь Кнутов вытащил из выдвижного ящика серую папку и расположил в открытом виде прямо передо мной. Внутри лежали кипа листов А4 и несколько фотографий, которые он затем извлек оттуда и веером разложил на столе.

На снимках была она, убитая девушка, лежавшая обнаженной на берегу реки, но только теперь ее лицо и части тела предстали без цензуры. После увиденного мир будто бы перевернулся с ног на голову… Я знал ее.

– Сигарета, – сказал он.

– Что, сигарета? – отстранено произнес я, продолжая лицезреть ужасные фотографии.

– Фильтр уже задымился.

Я резко перевел взгляд на руку, в которой были зажаты остатки сигареты. Действительно, в дрожащей мелкой дрожью руке дымился фильтр.

Кнутов с особой осторожностью вытянул бычок из моих пальцев и, затушив его об пол, выкинул в мусорное ведро.

– Да ты весь побледнел, – с каким-то подозрением затем отметил он. – Плохо что ли стало? Узнал девчонку?

Я медлил с ответом.

– Или ты такой впечатлительный малый? – продолжил он.

– Нет, не узнал, – глухо ответил я.

– Жаль, – вздохнул Кнутов и бодро сложил фотографии в папку, которую потом поместил обратно в выдвижной ящик.

– Я могу идти?

– Почти, – иронично произнес он. – Сейчас пальчики откатаем, и можешь уходить восвояси.

– Пальчики?! Зачем?! Я же здесь совсем не при чём! – испуганно и с долей недоумения я покосился на него.

– Не стоит так переживать. Это стандартная процедура. Как говорится, доверяй – но проверяй.

Когда я покидал кабинет в сопровождении капитана Кнутова, то обратил внимание с каким таинственным прищуром провожал меня второй постоялец. В купе с неприятными обстоятельствами, нагрянувшими как гром среди ясного неба, холодный, расчетливый взгляд поначалу приветливого человека с родинкой на лице ничего хорошего не сулил, поэтому мою спину в очередной раз обдало зловещим холодом.

Мне снимали отпечатки пальцев на первом этаже под аккомпанементы юмористических зарисовок между Кнутовым и другим сотрудником полиции, шустро проводившим манипуляции с моими руками.

Было около четырех дня, когда всё завершилось. Я вышел на улицу пребывая в таком состоянии, словно моя душа осталась в кабинете №214 – был настолько морально опустошен, что совсем не знал, как поступить дальше, и минут пять отстраненно стоял на подъездной дорожке, ведущей к дверям полицейского участка.

Раздался звук автомобильного клаксона. Я поднял взгляд и увидел, что впереди, в метрах десяти, на двухполосной дороге остановился черный «Логан». Из открытого переднего окна мне помахал человек, которого я узнал только по голосу.

– Сосед, ты как здесь?! – прокричал Михаил. – Давай сюда! Тебя подвезти до дома?!

В других обстоятельствах я бы картинно достал телефон из кармана и приложил к уху, якобы мне кто-то позвонил, а затем бы мгновенно развернулся в противоположенную сторону и исчез где-нибудь за поворотом, будто бы что-то запамятовал забрать или сделать. Но сегодня был совсем другой день, очень критичный для души, и мне было невыносимо оставаться в одиночестве, ведь сложившаяся ситуация требовала быстрых решений, точнее помощи со стороны, ведь сам я был не в состоянии трезво мыслить. Поэтому из-за отсутствия альтернатив, поддаваясь зову первобытных инстинктов, я направился к тому человеку, который накануне, в три часа ночи, театрально распевал, словно оперный певец, во время любовных сношений со своей супругой.

– Запрыгивай, – радостно произнес он, раскрыв переднюю пассажирскую дверь. – Ты какими судьбами в мусарне был?

– Да так, ничего серьезного, – сказал я, погрузившись в автомобиль.

В начале нашего пути домой Михаил с задором рассказывал какую-то чушь, которую я внимал с вежливой улыбкой и редкими кивками, подобающими некоторым моментам его словесного поноса. Но на самом деле мои мысли витали очень далеко от загаженного салона автомобиля.

Где-то на полдороги Михаил посмотрел на мои сложенные на коленях руки, которые я совсем небрежно вытер от следов черной краски.

– Ты что, пальцы им свои оставил? – удивленно воскликнул он.

– Да, – сухо ответил я.

– На хрена? Ты под следствием что ли?

– Нет, меня просто опрашивали сегодня. Сказали, что это стандартная процедура.

– Сосед, ты извини меня, конечно. Но ты полный дебил!

– Дебил? – нахмурился я. – Почему?

– Кто же мусорам дает свои пальцы откатывать, после простого разговора! Я всегда говорил, ваши институты – это полная херня! Нас только жизнь учит жизни!

– Ну, оставил им пальцы и оставил. Ничего страшного, – прервал я его звонкую тираду.

– Ничего страшного?! – его брови экспрессивно поползли вверх. – Ничего страшного, говоришь?! А я тебе сейчас скажу, что страшно всё это! За тебя серьезно взялись, сосед! Они не имеют права пальцы снимать просто так!

Не знаю каким образом, но я отчетливо ощутил, как мои зрачки расширились.

– Взялись за меня? – безжизненно пролепетал я.

– А что ты так удивляешься? Ты в какое время живешь? Им нужно раскрыть дело, вот они его и раскроют, повесив всё на тебя.

– Но я же ничего не сделал…

– Да им насрать! Им нужен был козёл отпущения! Вот получите и распишитесь!

– Думаешь, всё плохо?

– А то! По какому поводу они у тебя вынюхивали?

– Убийство… Девушку кто-то убил… На берегу ее нашли.

– О-о, – неоптимистично затянул он. – Попал, короче, ты!

Теперь не только были уязвлены мои душевные силы, но очередь выпала и физическим. Состояние было невыносимо тяжелым: холодный пот выступил на спине и лбу, из-за судорожного дыхания организму критически не хватало воздуха, дневной свет быстро мерк в глазах. Я терял сознание на переднем сиденье автомобиля. Еще бы чуть-чуть…

– Ты чего, сосед?! Дурно, что ли, стало?!

Михаил перекинулся через меня и импульсивными движениями, вращая ручку стеклоподъемника, открыл окно. В салон ворвались холодные и живительные потоки воздуха. Мне становилось легче.

– Еще трупаков здесь не хватало! – на веселый манер произнес он. – Отпустило?

– Всё хорошо, спасибо, – слукавил я.

– Может, остановиться?

– Не надо. Сейчас пройдет.

Глава 3

Через двадцать минут мы подъехали к дому. Михаил ловко припарковался задним ходом, заглушил мотор и энергично обратился ко мне:

– Ну что, настало время, так сказать, выполнить соседский долг.

– Чего? – сухо выдал я, продолжая находиться в полной прострации.

– Предложение, значит, такое. Сейчас поднимемся ко мне, ты хлопнешь сто грамм отборного коньяка и всё подробно расскажешь, как ты вляпался в подобное дерьмо. А я затем по старым связям попробую отмазать тебя от этого дела.

После его ободряющих слов я мгновенно почувствовал себя лучше, словно получил лошадиную дозу эндорфина. И холодный октябрьский день перестал быть таким уж паршивым и мрачным. Жизнь налаживается!

– Вы работали в полиции? – спросил я с широко раскрытыми глазами, полными надежд.

– Был такой грешок, – заулыбался Михаил. – Всё будет хорошо, не переживай.

Их квартира была вполне себе опрятной и чистой, словно влажная уборка проводилась каждый час. Стены не пестрили, как и элементы интерьера, и могло показаться, что здесь проживает скромная семейная пара, которая ценит консерватизм, привитый родителями, а смыслом жизни видит продолжение потомства. Но в нашем случае порядочное одеяние квартиры было средством для отвода глаз от пошлости, которая происходила в этих стенах с завидной регулярностью.

В прихожей мы скинули уличную одежду и разулись.

– Изольды пока нет. А жаль, она бы обрадовалась тебе, – сказал Михаил. – Залетай в зал и чувствуй себя как дома. Можешь телек включить. А я пока пойду за коньяком на кухню и приготовлю нам что-нибудь перекусить.

– Я не голоден, спасибо. И пить совсем нет настроения. Может быть, вы просто позвоните бывшим коллегам?

Он усмехнулся:

– Поверь, пьют как раз для того, чтобы настроение появилось. А позвонить я всегда успею. Еще какие-то возражения будут? – Вдруг он насупился и настороженно взглянул на меня. – Может, тебе и вовсе моя помощь не нужна! Так сказать, я умнее всех, а об остальных можно и ноги вытереть!

Выпав в полный ступор от последней истерично произнесенной фразы, я решил, что сейчас не время и не место для споров:

– Ладно, я выпью. Если только немного.

– Вот это другой разговор, сосед!

Бежевый диван был удобен и приятен на ощупь. Поначалу я скромно расположился на нём, но после пятнадцатиминутного ожидания в гостиной моя спина завыла от дневной усталости, и я откинулся на спинку, вздохнув с облегчением.

С кухни доносились тихие переговоры Михаила с кем-то по телефону, его сдержанный тон указывал на то, что разговор был не для посторонних ушей. Это меня слегка насторожило, но не настолько, чтобы заподозрить неладное, ведь предложенная им помощь являлась на тот момент единственно возможным решением проблемы.

Михаил появился на пороге комнаты с лучезарной улыбкой и белым пластиковым подносом в руках, на котором находилась тарелка с закусками и два наполовину полных бокала с жидкостью янтарного цвета.

– Ну-ка, подвинь журнальный столик поближе к дивану, – обратился он.

Круглый деревянный стол находился по центру помещения. Я тут же поднялся и подвинул стол, выставив его посередине дивана. Михаил поставил поднос на стол и сел на диван, я расположился по другую сторону стола.

– Ну, за все хорошее! – провозгласил Михаил, подняв бокал.

– Может быть, вы сначала позвоните? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Что ты как маленький! Сначала пьют за успех предприятия, а потом уже дело доходит до самого предприятия! Чему вас только в институтах учат?! – возмутился он, а затем взглядом указал на бокал:

– Ты бери-бери, не стесняйся.

Я неспешно взял бокал и поднес к лицу. Запах был довольно приятным, с отголосками чего-то фруктового. От аромата коньяка аппетит разыгрался не на шутку, и я вспомнил, что не съел ни крошки со вчерашнего дня.

Михаил быстренько опустошил свой бокал, прокряхтел и содрогнулся в плечах и шее, словно вкусил живительного пойла.

– Хороша, зараза! – заявил он и потянулся к подносу за лимонной долькой.

Горечь, которую почувствовал я от выпитого была приемлемой. После я живо схватил бутерброд с колбасой и так же спешно поглотил его. Коньяк почти мгновенно расслабил, и я без стеснения взял второй бутерброд. Михаил принялся искать в старом кнопочном телефоне необходимый номер, зачем-то медленно и четко произнося вслух список контактов по порядку, многие из которых звучали довольно нелепо: Маруся(баня), Вася «Кровавое яйцо», Леха «Черкас» и всё в таком же духе. И вот, наконец, он обнаружил искомое, о чём дал мне понять деловито поджатыми губами и фразой: «А вот и оно!»

Михаил поднялся с дивана, прислонил телефон к уху и начал беспокойно отмерять пространство гостиной длинными шагами, то и дело с подозрением посматривая на меня. Взгляды здоровяка настораживали, словно он чего-то ждал, что должно было избавить его от данного в машине обещания. После двухминутной картины того, как грузная фигура вышагивала по комнате туда-сюда, закралось сомнение, что он вовсе не собирается никуда дозваниваться. Вместе с сомнением пришло осознание того, что Михаил так и не удосужился поинтересоваться о деталях моего похода в полицейский участок, он не знал фамилию сотрудника, который вел допрос, не знал подробностей самого допроса, не ведал о предыстории, из-за которой я, собственно, и оказался на допросе.

– Ну что? – нетерпеливо поинтересовался я и хотел было предложить заполнить пробелы, но…

– Погоди, – он остерегающе, ладошкой наружу, поднял руку и после недолгой паузы заговорил по телефону. – Да, алло! Полковника Простакова пригласите, пожалуйста, к телефону!

Снова в комнате воцарилось молчание. Михаил то и дело поглядывал на меня, каждый раз показывая гримасой, что всё идет по плану. Но его попытки остудить мои нервишки были малоубедительны, ведь сомнение, что он лишь тянет время, усиливалось. Но тянет для чего? Ответ пришел вместе с началом его нелепого разговора с якобы полковником Простаковым, – поначалу я почувствовал легкое недомогание, затем состояние ухудшилось, появились головокружение и галлюцинации.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – с армейской чеканкой протараторил Михаил, который в моих глазах стремительно перевоплощался из человека в жирного бегемота. Его череп вытягивался, челюсть приобретала массивную форму, пухлые светло-розовые щёчки обвисали, вместо носа остались две крупные дырочки, уши залезли на макушку и встали торчком. Вместо человеческих кистей и стоп у него появились копыта, вместо обычного живота, крупное свисающие брюхо. Бегемот продолжал вышагивать на двух ногах туда-сюда по комнате, периодически посматривая на меня.

Почему-то этот абсурдный факт не тронул моего рассудка, и я продолжил внимательно вслушиваться в телефонный разговор.

– Старший сержант Акордеонов вас беспокоит по очень важному делу, которое не требует отлагательств… Не узнали, товарищ полковник? Как же так?!… А-а, это вы шутите так! – Михаил искусственно посмеялся. – Какое важное дело, спрашиваете? Тут парнишка один в беду попал, надо бы выручить… Какой парнишка, спрашиваете? Знаете, парень очень хороший! Спортом занимается, умный… Так сказать, достойный гражданин общества, которого пытаются неправомерно обвинить в преступлении!

Вдруг здоровяк, полностью перевоплотившийся в бегемота, с лукавой улыбкой посмотрел на меня. Я попытался выдержать его пронзительный взгляд, но не вышло. Головокружение усилилось, комната, вместе с гигантской тушей бегемота, стала расплываться. Я уперся локтями в колени и обхватил голову руками, наблюдая за обстановкой сквозь пальцы.

– Какое преступление, спрашиваете?! – продолжал здоровяк. – А это важно, товарищ полковник, раз парнишка не виноват… Говорите, подло обвинять невиновного?! Полностью согласен! Таких бед полно в нашей неидеальной стране. И только мы своей инициативой сможем что-то изменить. Так выручите по старой памяти?!… Ну, и славно! Старший сержант Акордеонов будет у вас в долгу! – продолжал нести околесицу Михаил, почесывая копытом кругленькое брюхо.

Мое состояние ухудшилось. Я поднялся с дивана и слегка пошатнулся в сторону, в ногах не осталось прежней уверенности.

– Я пойду умоюсь, – буркнул я себе под ноги, находясь словно в тумане, и осторожной поступью направился к выходу из гостиной.

Голос говорящего Михаила отдалялся, когда я на ощупь двигался по коридору в поисках умывальника. Теперь он заговорщицки говорил с кем-то другим.

Просветление в сознании вернулось на мгновение, когда я сидел на полу туалета в обнимку с унитазом. Там было порядком наблёвано, но это не останавливало меня от умывания грязной водой. Периодически я черпал нечистоты одной рукой и смачивал лицо, видимо, таким образом я намеривался освежиться. Прежде чем снова провалиться в темноту, я почувствовал, как в штанах нарастает эрекция. Это показалось довольно странным в плачевном положении дел.

***

Мне снился бредовый сон. Я лежал на мягкой зеленой траве посреди пальмовой рощи. Был слышен стрекот цикад и живительный шум прибоя. Кожу ласкал теплый морской ветер, а лучи яркого солнца, проникавшие сквозь прорехи пальмовых крон, заставляли щуриться. В этом сне я был не один. Рядом сидела незнакомка с притягательным лицом принцессы и нежно гладила мои ноги и живот. Было до беспамятства приятно, и мое тело дрожало он наслаждения. Иногда ее руки причиняли боль, но затем снова наступало наслаждение. Чуть поодаль от нас туда-сюда нервно ходил жирный бегемот, он постоянно подгонял незнакомку, и приговаривал, что сопляк скоро очнется. Вдруг я почувствовал приятный спазм внизу живота и содрогнулся тазом. Незнакомка еще мгновение покорпела надо мной, а после покинула меня. Теперь очередь развлекать выпала бегемоту. Он взгромоздил меня на спину и принялся с задором катать по кочкам и ухабам пальмовой рощи. Моментами было больно, особенно в последний раз, когда бегемот с ненавистью скинул меня со спины. Дальше эти двое необъяснимо исчезли подобно тому, как зачастую происходит во снах.

Глава 4

Меня хлестко лупили по щекам.

– Живее просыпайся! Ты меня слышишь?! Просыпайся! – громко произносила девушка.

Я неохотно открыл глаза и мгновенно ощутил всю ущербность человеческого существа – жутко раскалывалась голова, болела спина, словно к ней приложились кувалдой, а главное – мучительно пульсировал пах, который я тут же обхватил рукой, в надежде, что это как-то уймет боль.

– Только проснулся и сразу взялся за член! – усмехнулась она. – Как банально, мужская сущность во всей красе!

Поначалу распознать девушку было сложно, ведь после пробуждения мои глаза словно застилал туман, но, когда состояние улучшилось, я узнал ее, и, если выразиться мягко, был потрясен, вот так просто увидеть ее в своей комнате, после лихих событий дня, навалившихся, как гром среди ясного неба.

– Почему ты здесь? И как ты попала в мою квартиру? – слова давались с трудом, ведь каждый изданный звук пронзал жалящим эхом больную голову.

В ответ она усмехнулась:

– Живее поднимай свою ленивую задницу с кровати. Нам пора валить отсюда, если, конечно, в твоих планах не значится провести ближайшие годы за решеткой!

– За решеткой?! – испуганно переспросил я и шустро поднял корпус над кроватью, мгновенно позабыв о боли. – Тебе что-то известно об этом?!

– Совсем немного. Только то, что удалось выловить из диалога той придурковатой парочки, которая притащила тебя сюда без сознания!

В голове незамедлительно всплыл грязный сон, который, похоже вовсе и не являлся сном, а был не чем иным, как бредом наяву. Вероятно, жирный извращенец что-то подмешал в бокал с коньяком, что меня так начало крючить.

– И что ты узнала? – спросил я после того, как выбросил пошлые образы из головы.

– Дима, у нас нет времени на задушевные беседы. С минуты на минуту в твою квартиру нагрянет разъяренная бригада спецназа и прижмет твое миленькое лицо в пол, а затем совсем нелюбезно скрутит руки за спиной. Просто доверься мне. Я всё тебе расскажу по дороге.

Я быстро скинул ноги с кровати и поднялся. Марина окинула меня брезгливым взглядом и с ухмылкой произнесла:

– Фу-у! От тебя жутко воняет! И ты с головы до ног в чей-то рвоте! Лучше сначала иди помойся и надень одежду посвежее!

– Ты же сказала, что сейчас сюда завалится спецназ! – в панике протараторил я.

– Всё верно, – с долей сарказма ответила она. – Поэтому я лучше подожду тебя внизу, в машине… И поздравляю, у тебя вдруг появились бонусные пять минут, чтобы привести себя в порядок.

– Чёрта с два! – взревел я и шагнул в сторону комнатной двери. – Я ухожу вместе с тобой!

Девушка грубо оттолкнула меня:

– Охлади свой пыл, ковбой! В таком виде ко мне в машину ты не залезешь!

– Но…

– Никаких «но», Дима! Не теряй время на пустые разговоры!

Марина развернулась и неспешным шагом покинула комнату. Уже в коридоре она обронила через плечо следующее:

– Не забудь взять всю наличку, которая имеется дома. О зарплатной карте можешь забыть.

Я посмотрел в ее сторону отупевшим от страха взглядом и принялся суетливо скидывать с себя одежду на пол, чтобы затем направиться в ванну и смыть себя дневной позор.

В ужасной спешке всегда приключается что-то непредвиденное. В моем случае – после душа, я поскользнулся, когда выбирался из ванны и прилично ударился левым глазом о раковину, находящуюся впритык с бортом ванны. Удар был таким, что я на мгновение потерял координацию и всем весом плюхнулся на влажный кафельный пол, который до этого небрежно залил из душевой лейки. Как же больно! – прокричал я в сердцах.

Кожа возле левого глаза стремительно набухала и багровела от крови, образуя мягкую вздутость. Две-три секунды я пялился на себя в запотевшее от горячего душа зеркало и с осторожностью примеривался пальцем к ссадине. По-хорошему, нужно было каким-то образом спустить кровь, чтобы избежать масштабного синяка под глазом. Но время было на исходе. Мокрым выбежав из ванны, я пулей направился в комнату. Там в той же спешке надел на себя первую попавшуюся в шкафу одежду: темно-синие джинсы, светлую футболку и черную толстовку с капюшоном. После я обшарил выдвижной ящик тумбочки, где обнаружил около двух тысяч рублей и паспорт, схватил мобильный телефон со стола и побежал в прихожую. Быстренько напялив кроссовки на босую ногу и надев черную куртку, я вышел на лестничную площадку. Там было гораздо прохладней, чем в квартире, тем более это явственно ощущалось на мокром теле. Но мыслей о риске заболеть совсем не возникло, возникла более глупая идея, если брать в учет, что с минуты на минуту должна была нагрянуть разъяренная группа спецназа, – когда я миновал два лестничных пролета, то вспомнил, что оставил дверь незапертой. Зависнув мгновение на месте в сомнениях – стоит ли возвращаться или нет, мое «слабоумное подсознание» решило, что стоит, и я, перепрыгивая через ступеньки, вновь оказался на своем этаже, где дрожащей рукой запер дверь. И в какой-то степени «слабоумное подсознание» спасло мне жизнь.

На цокольном этаже привычно было темно, привычно не горела лампочка и уж тем более не появилось окно. Я резко остановился в паре шагов от подъездной двери, услышав чьи-то заговорщицкие переговоры снаружи. Тут же сердце ускорило ритм, и вновь показалось, что сейчас случится сердечный приступ. Я оперся рукой о стену, с тяжестью задышав, и продолжил стоять в темноте перед дверью как истукан, ожидая неизвестно чего.

Возникло обманчивое ощущение, что время ускорило свой темп, и сейчас движется семимильными шагами, но на самом деле прошло не больше десяти секунд до того, как домофон известил об открытии двери и громогласной голос кого-то снаружи скомандовал: «Вперед! Вперед! Вперед, мужики!»

Залетевшая в подъезд толпа людей в камуфляже и с оружием наперевес мгновенно сбила меня с ног, словно она являлась мощной стаей быков, двигающейся только прямо по загону и не замечающей ничего по сторонам. Я отлетел к подножию лестницы и по наитию перекатился вправо, провалившись на стоянку детских колясок и велосипедов. По счастливому стечению обстоятельств день подходил к закату, и поэтому тусклого вечернего света из открытой двери совсем не хватало, чтобы осветить меня. Я лежал, затаив дыхание, между коляской и боковиной бетонной лестницы и мог краем глаза наблюдать за происходящим снаружи.

Оголтелый табун стремительно пронесся мимо вверх по лестнице. Следом за ним в подъезд проникли двое из полицейского участка – старший лейтенант Кнутов и майор Игнатов. Внутри всё затрепетало, когда они в каком-то метре проходили мимо. Казалось, что я был как на ладони, но это явилось лишь иллюзией моего рассудка. Темнота и нагромождение колясок и велосипедов сыграли против них. Они были в бронежилетах поверх гражданской одежды, в руках у обоих было оружие. Двигалась парочка вальяжно и молчаливо, и уже к этому моменту словила приличное отставание от штурмовой бригады, в составе которой было как минимум десять человек, если судить по топоту по ступеням. Набрав такое количество людей, органы правопорядка явно переоценили мою способность давать отпор.

Через пару минут, когда все участники группы захвата, включая Кнутова и его дружка, собрались на четвертом этаже перед моей дверью, послышался злобный стук и донесся грубый мужской голос:

– Господин Маслов, это полиция! Откройте дверь!

После их бессмысленного призыва стало очевидным, что сейчас лучший момент для того, чтобы мне выбираться на улицу. И, как ни странно, план побега возник очень быстро, хотя, возможно, этому поспособствовало укрытие, в котором я валялся среди нагромождения соседского добра.

У открытой настежь подъездной двери осталось караулить два человека, по крайней мере стольких удалось разглядеть. И если отталкиваться от их незамысловатых переговоров, в которых один другому повествовал, как он отжёг в клубе в прошлые выходные, – ребята не особо были сосредоточены на успешном выполнении оперативного задания.

В своём странном «прикиде» я слабо тянул на отца молодого семейства, но ничего другого не оставалось, как позаимствовать чью-то коляску и вырулить с ней из-под лестницы как ни в чём не бывало. В тот критический момент страх покинул меня, что было удивительным для счастливца, которого природа одарила слабой на передок нервной системой. Почему-то тогда показалось, что план вернее некуда, несмотря на полнейшую абсурдность задуманного.

Из-за массивного козырька и плотной москитной сетки содержимое коляски практически не просматривалось. Подкатив ее к дверному проему, я с долей наглости обратился к двум сотрудникам полиции в полном боевом облачении, один из которых продолжал взахлёб делиться веселыми небылицами.

– Пройти можно?!

– Да-да, конечно, – посторонился тот, кто до этого внимал житейским проблемам своего дружка.

При виде вблизи их угрожающих автоматов нервозность снова разыгралась. Когда передние колеса коляски неожиданно уперлись в выпирающую над поверхностью пола часть дверной коробки, я поддался легкой панике. И вместо того, чтобы просто приподнять колеса, я немного откатился назад и с разгона принял препятствие так, что коляска резво и с шумом подпрыгнула над ним. С учетом моего заплывающего глаза и наркоманского прикида эти двое могли заподозрить как минимум, что ребенок воспитывается в неблагополучной семье, и как максимум, что я украл коляску. Но, к удивлению, они даже не насторожились, и, видимо, ожидали лишь одного – чтобы гражданский с коляской побыстрее удалился восвояси, и они снова смогли продолжить увлекательный разговор о выходных, где один из них ради своей бабы (так он ее называл) начистил морду какому-то алкашу.

Выезды с дороги вдоль дома перекрывали два черных микроавтобуса, третий микроавтобус был небрежно припаркован напротив моего подъезда, внутри сидел водитель с открытым лицом и задумчиво курил, уставившись куда-то в небеса. Вероятно, думал о высшем.

Сверху из подъезда раздались звуки пилы по металлу. Вероятно, кто-то из группы захвата принялся срезать петли моей двери. Я огляделся по сторонам в поисках Марины, а точнее ее автомобиля, о марке которого девушка опрометчиво, либо специально мне не сообщила. Машин, находящихся в режиме ожидания, обнаружено не было. Она вновь бросила меня! – с досадой пронеслось в голове. После, совсем бездумно, я завернул направо с подъе́здной дорожки и направился к выходу из двора. По мере отдаления от людей, карауливших подъезд, темп шагов возрастал, как и усиливалась дрожь в руках. Вдруг пришло колкое осознание, что мгновение назад моя задница была на волоске от полного провала.

Я поравнялся с перекрывавшим выезд микроавтобусом и боязливо окинул его взглядом. На переднем сиденье располагалось два амбала, они в полной тишине, с абсолютно умиротворенными лицами также взирали куда-то в небеса. Ну это уже явный перебор идиотизма, – пролетела мысль. На пару секунд стало даже обидно за Кнутова и его худого приятеля, что все их усилия по поимке подозреваемого пошли коту под хвост. Обогнув по левую сторону микроавтобус, занимающий всё дорожное полотно (пришлось коляской выехать на ухабистый газон), я покинул свой двор, и направился неизвестно куда, но главное, как можно дальше отсюда.

Через пять минут бегства с коляской, которую я зачем-то еще сохранил, сзади послышалось шуршание колес и рев мотора, кто-то гнал на высоких оборотах, совсем не щадя автомобиль. Мою спину осветило фарами. А затем через секунды три машина лихо вырулила из-за меня и, резко затормозив, преградила дорогу.

– Папаша, тебя подвезти?! Коляску можешь закинуть в багажник, если она тебе так дорога! – из открытого переднего окна старого светло-коричневого Вольво с издевкой прокричала Марина.

Я оттолкнул коляску в бок, словно не имел к ней никакого отношения, и погрузился в салон автомобиля.

– Давай, гони! – загорланил я голосом обезумевшего человека и стал остервенело хлопать ладонью по бардачку. – Гони! Гони, детка!

Несмотря на призывы «гнать», машина не тронулась с места. Я вновь загорланил, настоятельно требуя уезжать как можно быстрее. Но вместо этого Марина обдала меня колким взглядом и с претензией заявила следующее:

– Слышь?! Своих девчонок так хлопать будешь по заднице! И еще раз назовешь меня деткой, я тебе обещаю, что добью твой затекший глаз до конца! Ты всё усвоил?!

– Да, да, усвоил! Только поехали, пожалуйста, отсюда быстрее! – на тон тише протараторил я.