Читать книгу: «История Донского края», страница 4

10. Семейные отношения у казаков. XVI–XVII вв.

На пленницах казаки часто женились, хотя семейная жизнь не была в то время в почете у них. В XVI веке на Дону редко встречались семейные казаки: слишком суровыми являлись условия для создания нормальной семьи, да и хозяйства казаки не вели, все время проводя в походах и боях.

Картина семейной жизни изменилась в XVII веке, особенно в его второй половине. Народонаселение Дона к этому времени значительно увеличилось, была обеспечена большая, чем век назад, безопасность проживания, казаки стали заниматься хозяйством и обзаводиться семьями, растя продолжателей своего рода и дела.

Венчание в те времена проходило, в большинстве случаев, без посредничества церкви, ибо мало было на донской земле священников, а первые храмы появились только в середине XVII столетия, когда в Черкасске казаки построили деревянный собор во имя Воскресения Христова. О женитьбе достаточно было объявить народу, для чего жених и невеста приходили на казачий Круг, кланялись поясно во все стороны, и жених-казак, принародно обращаясь к будущей супруге, говорил, называя ее по имени: “Ты, Катерина, будь мне женой!” Невеста, поклонившись ему в ноги, смиренно ответствовала: “А ты, Михайла, будь мне мужем!”

– Любо ль, атаманы-молодцы, благословить новых мужа и жену? – спрашивал казаков атаман и первым кричал: “Любо!”

– Любо! – поддакивали ему казаки, и брак, свершенный таким образом, считался действительным. Со времен Петра I браки на Дону освящались исключительно церковью, и только церковный брак считался настоящим, законным.

Развод в попетровское время на Дону производился так же просто, как и женитьба. Если казак по каким-то причинам уже не нуждался больше в супруге, он вел ее на войсковой Круг, где в присутствии своих сотоварищей говорил:

– Друзья! Верные товарищи мои казаки! Я некоторое время имел женой Катерину, она была мне услужливой и верной женой, но теперь она мне боле не жена, а я ей не муж! Кто из вас ее желает, пусть возьмет себе в жены. Мне ноне все едино…

После таких слов казак снимал свою руку, и недавняя супруга становилась чужой женщиной, разведенкой. Любой из присутствующих на Кругу казаков, что часто и случалось, мог тут же взять ее в жены. Для этого достаточно было прикрыть ее полой своего кафтана – снимая позор развода – и произнести полагающиеся в подобном случае слова.

Конечно, переходя из рук в руки, женщина в те далекие времена мало ценилась и уважалась казаками, и положение ее соответственно являлось незавидным. Жизнь замужней казачки обычно ограничивалась кругом семьи и знакомствами с соседками. При встрече с казаком женщина в любом случае должна была уступить ему дорогу, не забывая при этом кланяться мужчине-воину. Но это не значит, что в среде донских казаков не было счастливых полнокровных семей: были, и об этом говорят документы тех далеких лет…

Воспитание детей, особенно мальчиков, у донских казаков преследовало одну цель: сделать из казачонка воина, способного встать на защиту родного Дона и матушки-России.

Новорожденному “на зубок” родственники и знакомые приносили пули, у изголовья младенца клали саблю, пистолет, лук и ружье: приобщайся к ремеслу воинскому, казачок! Постоянно слыша от родных и близких людей разговоры о походах, боях и войнах, наблюдая это в практической жизни, малолетки-казачата и говорить начинали не со слов “отец” и “мать”, а со слов “пу” – стрелять и “чу” – ехать на коне. Трехлетние казачата уже умели ездить на лошади по двору, а пятилетние бесстрашно и умело скакали на лихом дончаке по улицам казачьего городка.

Довольно своеобразными являлись обычаи и нравственность казаков того времени и представляли, как отмечает историк Василий Сухоруков, “смесь добродетелей и пороков, свойственных людям, которые жили войною и грабежами. Жадные к добычам, свирепые в набегах на земли неприятельские, казаки в своем общежитии были привязаны друг к другу, как братья, гнушались воровства между собою; но грабеж на стороне и особливо у неприятелей был для них вещью обыкновенною. Религию чтили свято. Трусов не терпели и вообще поставляли первейшими добродетелями целомудрие и храбрость. В наказаниях за преступления казаки были жестоки. В куль да в воду была главная казнь за измену, трусость, убийство и воровство; она есть утопление в реке человека, завязанного в мешке”⁸⁰.

11. Развитие торговли на Дону. XVI–XVII вв.

Издревле занимались донские казаки торговлей, которая приносила им немалый доход. Характерно, что с Азовом, с которым у донцов не утихали кровавые столкновения, они, несмотря на это, поддерживали довольно тесные торговые связи. Например, из документов 1592 года и последующих лет видно, торговать в Черкасский городок из Азова приезжали “торговые люди”, а казаки ответно ездили в Азовскую крепость. Оживленная торговля велась у донцов и с ногайцами: торговали пленниками, лошадьми, скотом. Но наиболее важной и интенсивной являлась торговля с московскими “торговыми гостями”.

Имеются сведения, что за участие в покорении Астрахани и Казани донцы получили от Ивана Грозного право на беспошлинную торговлю, но документов об этом, датированных ранее 1592 года, не сохранилось⁸¹.

При царе Борисе Годунове это право по ряду причин было аннулировано и восстановлено только в сентябре 1614 года. “И мы вас, атаманов и казаков, – говорилось в этой грамоте царя Михаила Федоровича, скрепленной красной государственной печатью, – за ваши многие к нам службы пожаловали: велели вам в наши украинные (пограничные. – М. А.) городы со всякими вашими товарами и без товаров к родимцам вашим ездить и повольно торговати всякими товарами; и по городам к воеводам нашим и всяким приказным людям о том от нас писано, чтоб они вам и товарищам вашим в городы с товарами и без товаров ездить велено повольно”.

В грамоте от 30 декабря 1618 года царь подтвердил это право, напомнив воеводам окраинных городов, чтобы они дозволяли казакам торговать всякими товарами.

На продажу “московитам” казаки предлагали редкий товар ясырь – пленных турок, татар, черкешенок, турчанок и представителей других соседних народов, с которыми донцам приходилось часто схватываться. Товар этот казаки поставляли на Русь вплоть до начала XVIII столетия. Кроме ясыря продавали лошадей, различные предметы военной добычи, а несколько позже – трофеи звериного и рыбного лова: соленую и вяленую рыбу, зубровые и лосиные шкуры, меха выдры, бобра, соболя, черной лисицы. Сами же донцы покупали для себя пшеничную и гречневую муку, овес, пшено, горох, циновки, холст, сермяжное сукно, юфть, шубы, бумагу, восковые свечи, таганы, связки железа, мыло, решета, сита, гвозди и многие другие необходимые в быту товары. Продуктом первой необходимости являлась для казаков соль, которую они привозили первоначально из походов в турецкие и татарские земли. С середины XVII столетия казаки стали самостоятельно добывать ее отчасти в Манычских озерах, а в большей степени в районе устья реки Тор, где вскоре возник Бахмутский городок. “Маноцкую” соль в конце XVII века казаки брали за 6 алтын и 4 деньги за пуд; “торская” стоила 2 рубля за бочку, вмещавшую десять пудов⁸².

Торговля производилась обычно таким образом… Как правило, из порубежных российских городов с разрешения тамошних воевод на Дон отправлялась артель торговцев. За право торговли воеводы брали мзду деньгами, товарами, но лучшим подарком для них были донские скакуны. На Дон торговцы везли, как уже упоминалось, хлеб, вино, мед, сукна, сапоги, а обратно – рыбу, меха, лошадей, ясырь…

12. Земледелие на Дону. XVII столетие

До конца XVII донцам запрещалось заниматься хлебопашеством, чтобы “воинскому делу помешки не было”. Однако, некоторые историки считают, что причина запрета заключалась в другом. Донской историк И. П. Буданов пишет по этому поводу: “Против занятия казаками земледелием были другие причины… политического характера… Если бы на Дону было свободное земледелие, т. е. когда земледелец работает на себя, когда результат его труда является его собственностью, а не попадает в карман царя, князя, боярина, то переход подневольных крестьян из соседних уездов к казакам был бы неудержим, и такие жалобы от помещиков-дворян уже были: “Как казаки учнут пашню”, и крестьяне усиленно бегут от помещиков. Свободное земледелие на Дону было бы началом краха крепостничества на Руси, ибо при сравнении крепостного земледелия и вообще крепостного труда со свободным ни в каком случае крепостной труд на Москве долго удержаться не мог бы: она должна была бы или раскрепостить крестьян, или же объявить открытую войну Дону. Кроме того, неимение казаками своего хлеба было самым сильным и могучим средством давления Москвы на иностранную, а потом уже и на внутреннюю политику Войска Донского, так как лишение хлеба касалось всего донского населения… Москва, желая добиться от Войска своего, часто намеренно останавливала на Воронеже погруженный для Дона хлеб и угрозой голода вынуждала казаков принимать выгодное для Москвы решение того или иного вопроса”⁸³.

Но, несмотря на запрет, земледелие на Дону мало-помалу развивалось, и к началу XVIII века запрет был снят, развитию земледелия открылась свободная дорога.

Охота и рыболовство на Дону. XVI–XVII вв.

Охота и рыболовство играли довольно существенную роль в пропитании казаков, а для донцов, живших в низовьях своей великой реки, рыба являлась одним из главных предметов торговли.

Дон в ту пору был весьма богат рыбой. Изобилие рыбное объяснялось, главным образом, ежегодным ее приходом из Азовского моря в Дон для метания икры. После нереста часть старой рыбы и молоди оседала в гирлах Дона, где всегда отмечался особо хороший лов. Обилие рыбы в период событий Азовского “осадного сидения” 1637–1641 годов дало казакам возможность не ощущать особого недостатка в продуктах питания. Когда же турки, заняв в 1642 году Азов, перегородили устье Дона огромными сетями, условия рыбной ловли для казаков резко ухудшились. Отсюда у них “случилась хлебная скудость”, ибо не было рыбы, чтобы обменять ее у приезжих купцов на хлеб.

Впрочем, в таких случаях казаков выручал своими запасами Дон-батюшка, в котором ловились белуги, осетры, карпы, лещи, стерляди, окуни и прочая рыба. Иногда в сети попадались гигантские особи осетров и белуг. Так, в журнале путешествия Петра I из Москвы до Азова в 1699 году написано, что “его величество изволили подарить вице-адмиралу Крюйсу полбелуги: рыба так называемая, которую 488 человек три дни ели, и такого хорошего вкуса, как свежая телятина”⁸⁴.

Что касается охоты, то для ее проведения казаки объединялись в особые партии и на лошадях месяцами промышляли зубров, бобров, выдр, лосей, оленей и различную птицу в лесах, по рекам и на взморье. Излишки звериного промысла шли на обмен с приезжими купцами, которые охотно брали мясо диких зверей, битую птицу, звериные шкуры, яйца диких птиц, оставляя казакам взамен хлеб, одежду, различное оружие.

13. История церкви на Дону. XVI–XVII вв.

Донские казаки, хотя и являлись христианами, но долгое время (весь XVI и первую половину XVII вв.) не имели собственных храмов. Правда, как мы упоминали в первой главе книги, в “Гребенской летописи или повествовании об образе… Владычицы и приснодевы Марии…”, составленной в Москве в 1471 году, говорится о том, что в 1380 году казаки имели собственные храмы⁸⁵. Но каким святым были посвящены эти храмы (как назывались) и где находились неизвестно. Впрочем, донской историк Ис. Быкадоров писал в своей “Истории казачества”, что “церковь в Раздорах Донецких существовала уже в XVI столетии, как это можно судить по вкладу, сделанному княгиней Сицкой в память князя Георгия Сицкого”⁸⁶.

Достоверно известно, что в конце XVI – начале XVII веков в Раздорах Верхних появилась первая часовня. О появлении таких же часовен в Черкасском и Монастырском городках упоминается в документах 1614 года. “У низовых донских казаках, – пишет историк Быкадоров, – часовни около середины столетия XVII столетия существовали во всех городках”. Богослужение в этих часовнях отправляли преимущественно вдовые священники и иеромонахи. В часовне Монастырского городка, например, служили иеромонахи из Запорожской Сечи. Священническое освящение донское духовенство получало в Киеве или Москве.

В течение долгого времени донские казаки не имели своего епископа и, соответственно, епархии. Первоначально территория Дона частью входила в Рязанскую епархию (Червленый Яр, Хопер, Воронеж, вплоть до р. Дон), а частью – в Сарай-скую.

Сарайская (или Сарская) епархия была основана в городе Сарай на Волге (отсюда название) в 1261 году митрополитом Кириллом Сарайским и служила посредником между митрополитом Московским и Вселенским Царьградским патриархом. До середины XV века донские казаки в церковном отношении подчинялись епископу Сарайскому (Сарскому), к титулу которого было прибавлено – “Подонский”. В середине XV века Сарайский епископ Вассиан перенес свою кафедру в Москву, поселившись в Крутицах; с этих пор он стал именоваться епископом (затем митрополитом) Крутицким.

С конца XVI – начала XVII веков территория Дона в церковном отношении была подчинена непосредственно патриарху Московскому и Всея Руси. Интересно, что один из патриархов начала XVII века Гермоген (1530–1612 гг.), как отмечает историк А. А. Гордеев, “был донским казаком”⁸⁷.

По всем церковным надобностям казаки отныне обращались непосредственно к патриарху, правда, через Посольский приказ. Они просили святейшего владыку то о рукоположении в священники лиц, избранных на казачьем Кругу, то о написании икон для своих часовен, то о поправке обветшалого переплета Евангелия, то об отливке колоколов, присылке антиминсов, церковных книг, то о разрешении восстановить храм (например, в Азове, после взятия его у турок в 1637 году) или просили благословения и средств на постройку храма в стольном казачьем граде Черкасске.

Интересен перечень икон, которым особо поклонялись донские казаки. К ним относились иконы Иоанна Предтечи (воспоминание об Азовском “осадном сидении”), Архангела Михаила (покровителя воинов), Николая Чудотворца, Алексея, человека Божия, Тихона, Чудотворца и архидиакона Стефана.

Взаимоотношения казаков с церковными властями в разное время складывались по-разному. К 1630 году дело дошло, например, до того, что на Дон пришла опальная грамота, в которой содержалось патриаршее отлучение донцов от церкви за неисполнение ими государевых наказов жить в мире с турками и татарами и за убийство царского посла на Дону⁸⁸. Казаки уперлись и ответили тем, что запретили своим священникам поминать, как того требовали правила богослужения, во время божественной литургии патриарха и московских митрополитов. И только с 1687 года на Дону, в церквах, во время большого выхода казачьи священники стали поминать о здравии святейшего патриарха Московского и Всея Руси⁸⁹.

Первым, известным по достоверным историческим документам, храмом Дона являлся деревянный собор во имя Воскресения Христова, построенный в Черкасске, который с апреля 1644 года стал казачьей столицей.

Еще в период Азовского “осадного сидения” 1641 года казаки дали обет, что если Господь Бог поможет им успешно отбиться от несметных полчищ “султана турецкого”, то они в благодарность построят храм во имя Воскресения Христова. Победа сопутствовала донцам, но храм так и не был ими заложен. Моровое поветрие, посетившее Дон в 1649 году, заставило казаков вспомнить о своем обете, и они спешно послали в Москву, к патриарху Иосифу (1642–1652) зимовую станицу, прося святейшего владыку послать им благословенную грамоту на строительство церкви. В апреле 1650 года патриаршая грамота прибыла на Дон. А царь послал свое жалованье для начала строительства Дома Господня. “Пожаловали мы вас по вашему челобитью, велели послать к вам нашего жалованья на церковное строение 100 рублей и книги… и ризы и иные церковные потребы”, – говорилось в этой грамоте⁹⁰.

В августе 1650 года “тишайший” государь Алексей Михайлович вновь прислал для строительства собора сто рублей, церковные книги, ризы и другие предметы, необходимые для богослужения. К 1652 году деревянный собор во имя Воскресения Христова, имевший Благовещенский, Предтеченский, Алексеевский и Николая Чудотворца приделы, был построен. К моменту открытия храма в Черкасском городке из Москвы прибыли новые дары: две иконы в окладах, большие свечи, богослужебные книги, ладан, подсвечники, церковное вино. “Да отпущены к вам на Дон, – добавлял в своей грамоте государь, – черный поп Данило, да два белых попа Иван да Михайла с женами”⁹¹. Собор этот просуществовал до 1670 года, когда сгорел в огне страшного пожара, охватившего весь Черкасск. Однако через два года упорные донцы возвели новый храм, для которого царь Алексей Михайлович прислал необходимые богослужебные книги, церковную утварь и три храмовые иконы: Воскресения Христова, Благовещения Пресвятой Богородицы и Богоявление Господне⁹².

В черкасском соборе имелась и довольно редкая икона – образ Иоанна Предтечи, вдохновлявшая донских казаков в тяжелые годы Азовского “осадного сидения”. Среди многочисленных ценных предметов, хранившихся тогда в черкасском соборе, можно назвать серебряные кресты с мощами святых, принадлежавшие известным донским атаманам Корниле Яковлеву и Михаилу Самаренину, а также золотые и серебряные сосуды для причастия.

По преданию, в одном из приделов этого собора, закованный в железные кандалы и цепь содержался Степан Разин, ожидавший отправки в Москву. Цепь Разина и ныне можно видеть в галерее собора перед центральным входом в храм. Медная табличка над ней гласит: “Цепь Разина, на которой в древнем соборе в 1671 году содержался Стенка Разин”.

…Тусклым ноябрьским днем 1687 года во время грандиозного пожара в Черкасске сгорел и этот собор. Сбор средств на постройку нового, теперь уже каменного, храма донцы начали на следующий год. Значительные средства, богослужебные книги и церковную утварь слали цари Иван и Петр Алексеевичи. Однако строительство первого каменного донского собора началось только в 1706 году. Освятили же этот храм только 2 февраля 1719 года в торжественной обстановке и при большом стечении казаков со всех станиц Дона.

Кроме Воскресенского собора в Черкасске, по некоторым данным, в XVII столетии имелся еще один храм. История его такова…

… Из отписки войскового атамана Осипа Петрова в Москву от 16 декабря 1662 года известно, что в 1656 году донцы захватили “под Вильною на реке Вилие образ Пречистые Богородицы Одигитрии и крест животворящий, и Евангелие и книги”. Все это они привезли на Дон, в Черкасский городок, где и построили церковь во имя Богородицы Одигитрии. Однако вскоре многим казакам, участвовавшим в этом деле, стала во сне являться Богородица, требуя вернуть образ в Вильну, иначе донским казакам не будет удачи в их предприятиях. Казаки подчинились требованию Богородицы, и в 1662 году отвезли икону в Москву, откуда ее переправили в Вильну⁹³. Соответственно, не стало и Одигитриевской церкви в Черкасске.

Долгое время черкасские церкви были единственными на всем пространстве донской земли, а потом стали появляться храмы и в других казачьих городках. Любимым святым, в честь которого на Дону было построено большинство церквей, являлся Николай Чудотворец. Ему посвятили свои храмы казаки станиц Пятиизбянской, Еланской, Голубинской, Сиротинской, Верхне-Чирской, Цимлянской, Кременской, Усть-Медведицкой, Глазуновской, Арчадинской, Усть-Хоперской, Мигулинской, Мелеховской, Усть-Быстрянской, Усть-Белокалитвенской, Луганской, Верхне-Михалевской (Николаевской), Быстрянской (Мариинской) (часовня), Арженовской, Нижне-Каргальской (часовня), Скородумовской (в Черкасском городке), Правоторовской, Ярыженской, Етеревской, Петровской, Урюпинской⁹⁴.

Наряду с храмами официальной православной церкви на Дону существовали часовни раскольников: такая часовня имелась, например, в Рыковской станице в 1687 году.

Сторонники раскола появились на Дону в 70-х годах XVII столетия. Войсковые власти, следуя указам царя и грамотам московского патриарха, активно и жестко боролись с раскольниками. Так, в 1676 году в Черкасске сожгли на костре раскольничьего священника Савелия⁹⁵. Однако этот страшный акт не подействовал на сторонников старой веры, и ряды раскольников на донской земле продолжали расти, ибо в старообрядческом движении многие коренные казаки видели своих союзников в борьбе против засилья Москвы.

Во главе этого движения на Дону стали довольно влиятельные старшины Фома Севастьянов, Павел Чекунов, Самойла Лаврентьев. Их сторонники, особенно в Черкасском городке, множились числом с каждым годом. При поддержке этой части казаков беглые старообрядческие попы Евтихий и Феодосий разъезжали по казачьим городкам, проповедуя о чистоте своей веры и о ереси царя и святейшего патриарха.

Войсковой атаман Фрол Минаев и его сторонники, приверженцы Москвы и ортодоксального православия, были в отчаянии, не зная, что предпринять. Положение еще больше обострилось, когда в августе 1683 года в Черкасске средь казаков пошла гулять грамота, якобы присланная на Дон царем Иваном Алексеевичем, который жаловался донцам на притеснения бояр и патриарха, прося их помочь ему обрести подобающие царю величие и власть. Многие искренне верили в подлинность этой грамоты и призывали, побив атамана и старшину, идти на Москву, чтобы помочь законному государю. Фрол Минаев несколько раз отказывался от атаманской власти и клал насеку и булаву, заявляя, что скорее умрет, нежели изменит присяге на верность Московскому государю.

Тем временем в Москве стало известно о чтении «воровского» письма в Черкасске и от казаков потребовали выдать старообрядческих священников. На Кругу, проходившем в Черкасске 6–7 сентября 1683 года, казаки наотрез отказались выполнить это требование, заявив, что «и без них («старцев». – М.А) на Москве много мяса».

К 1686 году старообрядческие позиции укрепились на донской земле настолько, что донским войсковым атаманом стал решительный и убежденный сторонник старообрядчества Самойла Лаврентьев. Отправив с легковой станицей в Москву влиятельного Фрола Минаева, Самойла Лаврентьев призвал в Черкасск старообрядческого попа Самойлу, которому разрешил служить в соборном приделе Иоанна Предтечи. Причем, служба велась по старым (“неисправленным”) церковным книгам. Так, в старом служебнике поминовения царя и патриарха на большом выходе не было, а потому поп Самойла их “не поминал”, что считалось ересью и преступлением.

Вскоре атаман Лаврентьев созвал в Черкасске войсковой Круг, на котором преобладали его сторонники. На Кругу дипломатично было решено “великим государям Ивану и Петру Алексеевичам служить по-прежнему и чтоб впредь по всему Дону было смирно, а раскольщиков раскольщиками не называть и сверх старых книг ничего не прибавливать и не убавливать и новых книг не держать, а если кто тому приговору быти противен или учнет говорить непристойные слова и тех побивать до смерти”⁹⁶. Таким образом, казачий Круг решил царя и патриарха на большом выходе не поминать… Противники этого решения подверглись гонению и избиениям. Поп Самойла и его сторонники потребовали от соборного протопопа Василия, посвященного в сан еще патриархом Никоном, служить по старым книгам, и тот вынужден был подчиниться этому требованию. А вот дьякон Воскресенского собора оказался более стойким человеком и отверг требования раскольников, за что был “отодран за власы”.

При таких обстоятельствах полного торжества старообрядцев в Черкасск из Москвы вернулся Фрол Минаев. Он привез государеву грамоту, призывавшую казаков идти походом на Крым в составе войск князя Василия Голицына. Расторопные донцы поспешили избрать походным атаманом того же Минаева, дабы этим самым удалить его с Дона, поскольку он пользовался стойким авторитетом среди определенной части казаков.

Как только отряд казаков во главе с Минаевым ушел из Черкасска в знойные южнорусские степи, раскольники активизировали свои действия. Поп Самойла в своих публичных проповедях в Черкасске называл обоих царей и святейшего патриарха Иоакима (1674–1690) “кровопийцами и антихристами”. Казалось, раскольники одержали полную и окончательную победу на донской земле… Однако вскоре в Черкасск из крымского похода вернулся энергичный Фрол Минаев, твердый и последовательный сторонник Москвы и ортодоксального православия. Ему удалось собрать казачий Круг, на котором произошла острая борьба сторонников и противников раскола. Победу одержал Минаев. Самойле Лаврентьеву пришлось, “покидая атаманство, ухорониться”. Поп Самойла из Черкасска ушел на Маныч, в глухие скиты.

Узнав о победе сторонников Минаева, московское правительство потребовало от казаков выдать на разбирательство и расправу бывшего войскового атамана Лаврентьева и старообрядческого попа Самойлу. Однако казачий Круг после долгих споров и борьбы отказал государям. Правительство настаивало, но снова получило твердый отказ. И только два года спустя, когда Минаеву удалось разными способами окончательно сломить сторонников Самойлы Лаврентьева, бывшего войскового атамана взяли под стражу и выдали Москве. После многодневных пыток и допросов Лаврентьева приговорили к смертной казни. 10 мая 1688 года палач принародно отрубил ему голову на Красной площади. Старообрядчество на Дону было сломлено…

Кроме православных храмов на Донской земле действовали мусульманские мечети, ибо среди принятых в ряды казачества были татары, целая станица которых находилась с конца XVII столетия в составе Черкасского городка. Здесь-то и располагалась мечеть, сгоревшая в 1710 году и возобновленная вскоре по приказу и с материальной помощью Петра I.

…Особенно бурно развернулось церковное строительство на Дону в XVIII столетии, но об этом – в следующих главах.

Монастыри на Дону. XVI–XVII вв.

Наряду с храмами на земле донских казаков существовали и действовали монастыри, где имелись часовни и церкви. Монастыри строились с гуманистическими, христианскими целями, чтобы старым, больным и увечным воинам донским было где преклонить свои головы к концу жизни.

Самым древним казачьим монастырем являлся Черниев-Никольский монастырь, основанный в 1573 году на правом берегу реки Цны у так называемых “Шацких ворот” казаком-иеромонахом Матвеем⁹⁷.

Второй монастырь, принадлежавший донским казакам, был основан в верховьях Дона, недалеко от Воронежа, в 1613 году. Он назывался Борщевским Троицким монастырем⁹⁸. Он лежал на пути казачьих станиц, ездивших в Москву, поэтому донцы его хорошо знали.

Кроме этого на Дону имелись монастыри Задонский, Воронежский (древний), Дивногорский, Донской⁹⁹. Характерно, что эти монастыри находились в пределах “того Червленого Яру и по Велику Воронежу и Хопер до Дону”, о котором говорили митрополиты Феогност и Алексий¹⁰⁰.

В 1652 году недалеко от Усть – Медведицкого городка появился еще один казачий монастырь, названный Усть-Медведицким. Сначала здесь стояла только часовенка, а в 1665 году, по благословению святейшего патриарха Никона, казаки построили деревянную церковь во имя Преображения Спаса. Однако освятили ее только в 1670 году¹⁰¹. С середины XVII столетия, как только позволила внешнеполитическая обстановка на Дону появилось три монастыря: Мигулинский, Кременской, Чирский (последний временно)¹⁰².

Донские монастыри или основывались казаками полностью, или донцы вкладывали часть средств в их строение. Однако управление монастырями в любом случае находилось в руках московского патриарха, поэтому назначение игуменов и архимандритов целиком зависело от Москвы.

Свои монастыри казаки содержали за собственный счет, и их руководство нередко обращалось к донцам за помощью. Так, в 1625 году четыре удаленных от Дона монастыря обратились к Кругу с просьбой отпустить им меди на отливку колоколов. И казаки, собрав медь с разбитых под Азовом пушек, “тое медь послали по убогим монастырям на Воронеж, в Шацкой, на Лебедянь и к Святым Горам на колокола”¹⁰³.

Помимо того, что в донских монастырях, как мы упоминали, доживали свой век старые и увечные казаки, монастыри являлись еще и центрами по распространению грамотности среди казаков, ибо на Дону не было школ вплоть до 40-х годов XVIII века.

Кроме посещения собственных монастырей, казаки совершали и паломничества в Киево-Печерскую лавру, делая туда богатые вклады. Но особо популярным среди донцов было посещение далекого Соловецкого монастыря и поклонение святым чудотворцам Зосиме и Савватию. Эти святые были основателями Соловецкого монастыря, считались целителями ран. Канонизированы православной церковью в XVI веке. Для такого паломничества требовалось получить разрешение Круга и проезжую грамоту от царя по землям Московского государства на далекий север. Маршрут путешествия на Соловки был сложным и шел с Дона на Воронеж и далее на Переяславль-Залесский, Ростов Великий, Ярославль, Вологду, а оттуда по реке Сухоне на Тотьму, Великий Устюг, потом Северной Двиной на Холмогоры, Архангельск и морем на Соловецкие острова.