Читать книгу: «Подкова для черепахи», страница 5

В низину пришло войско из трёх тысяч великолепных воинов, в то время как им противостояли всего полсотни не самых крепких, а, возможно, и вовсе не солдат со стороны Общества. Была ли эта битва жестокой и кровопролитной? Безусловно. Были ли у защитников рукоделия шансы? Никаких. И всё же Общество одержало победу. Пока армия Пригорного королевства втаптывала врагов в землю, все не явившиеся на битву члены Общества рукоделия пришли в столицу Пригорного царства и взяли её под свой контроль. Малочисленная стража не подумала о таком развитии событий, когда в город в течение дня прибыло больше тысячи путешественников. Они вошли с дружелюбными улыбками и, объединившись, направились в замок.

Все планы Пригорного королевства пошли в зимнюю растопку, и народ по западную сторону Кипящего моря так и не узнал о возможном величии единого царства. Предводитель великолепной армии, не подозревая о своём поражении, с триумфом воткнул сытый меч в центр низины, сказав: “Каждый, проходя мимо этого меча, будет отдавать дань уважения ему за то, что мы сегодня сделали”. К сожалению, узнав о том, что они остались без города, армия, абсолютно не готовая к осаде, смогла только покричать у стен, проклиная всех за мерзкое, недостойное истинных воинов поведение, и уйти. Позже они разругались, сами же сократили численность своего войска несколькими потасовками и разбрелись по Топтанной долине. Хоть никто и не говорит об этом, именно их разделение помогло удержаться некоторым деревням, что и по сей день стоят в долине.

– А это что за птица? – спросил Искор.

– Где ты увидел птицу? – глядя только вперёд, Кузнец шёл по низине.

– Та, что села на палку, торчащую из земли. Кажется, она устала.

– Уставшая птица? – так и не обратив внимания на пернатое, пробурчал Кузнец. – Не знаю такой.

– Она упала с палки.

– Всё равно маловато для описания. Есть у неё другие отличительные черты?

Через пятьдесят шагов они прошли совсем рядом с уставшей птицей.

– Так это дергарик! – усмехнулся воин. – Падальщик. Так и сдох без еды.

– Но если он – падальщик, почему не полетел на место битвы? Там наверняка осталась еда для него.

– Птица привычек. Наверное, когда-то тут был бой, вот он по привычке и прилетел сюда. Сам посмотри. Он же старый совсем.

– А другие скелеты, это тоже дергарики?

– Скорее всего. Видимо, они сюда помирать прилетают. На этот старый, ржавый меч.

– Как странно.

– Думаешь?

– Я вот помню, что отшельники Треснувшей чарки уходят в последний путь глубоко в Голодные горы. – Отшиб начал почёсывать лысину.

– И там умирают? – спросил Искор.

– Не знаю, никто не возвращался, чтобы рассказать.

– Значит, всё-таки умирают, – увереннее повторил Кузнец.

– А ведь точно. Сходится, – засмеялся Отшиб и хлопнул себя по лбу.

После обеденного привала они очень скоро спустились к реке и, двигаясь за Кузнецом, нашли пещеру. На входе в неё вечным сном спали два волла. Воллы очень походили на барангутангов, разве что, как показалось Искору, были более очеловеченными. На них были штаны, что являлось важным признаком человечности. Цвет кожи немного зеленоватый, как и та брага, которую они варили. Хотя брага выглядела понасыщеннее. “Возможно, – подумал Искор, – живые воллы тоже понасыщеннее”.

Кузнец успел оттолкнуть Искора и принял удар топором, оказавшимся в его руке. Рука дрогнула от удара. Взгляд на миг остановился на новом топорище. “Славная работа”, – подумал Кузнец, и его глаза забегали в поисках противника. Отшиб расставил ноги и сгорбился. Прищурив один глаз, он осмотрел вход в пещеру. Помимо самой тьмы пещеры, вокруг было довольно много камней, за которыми мог прятаться враг. А ещё деревья. И река. А да, там ещё был большой куст. С него решил начать Отшиб. Старик бросился в него, размахивая руками, но нашёл там лишь шипы на ветках. Умеренно поцарапавшись, он вылез из пострадавшего и ни в чём не виноватого куста и, покачав головой, дал понять, что там ничего не нашёл.

– Ревнивый герой, – сквозь зубы процедил Кузнец, продолжая оглядываться.

Не успел он закончить фразу, как из-за камня выскочил враг и обрушил удар огромным двуручным мечом сверху. Его длинные волосы в момент этого прыжка выглядели как пылающая обсидиановая корона. Искор, не удержавшись, разинул рот. Кузнец отскочил в сторону и ударил топором в широкий меч, отчего свирепого героя занесло, и он упал, но тут же вскочил и приготовился к новой атаке.

– Смазливый, – сплюнул Кузнец и достал второй топор.

– Постойте! – закричал Искор. – Вы же герои.

– Два героя, один подвиг. Посчитай сам, – ответил неизвестный.

– Но ведь можно договориться как мужчины.

– Это ещё с чего вдруг! – воин опустил свой огромный меч, чем удивил остальных. – Наглый мальчишка. С чего я должна договариваться по-мужски?

– Ты она? Девушка? – удивился Искор.

– То-то личико смазливое. – Кузнец щурился и не опускал топоры.

Слова Кузнеца спровоцировали героя, и она сделала два выпада своим огромным мечом. Кузнец отскочил, и удары пришлись на землю, подняв облако пыли.

– Остановитесь! Давайте объединимся!

– С чего мне делить с вами награду?

– Ну… – Искор задумался. – Вместе мы сильнее.

– Четыре героя на плёвое дело? Сила – точно не про вас.

– Не, ты неправильно поняла. Герой только он, – Искор указал на Кузнеца. – Я секундант. А Отшиб, он… просто с нами.

– Секунданты не участвуют в подвигах.

– Ваши, может, и не участвуют. – Кузнец накинулся на воительницу, но она увернулась от первых двух ударов и парировала третий.

На шум у входа подтянулись четыре волла. Кузнецу, Отшибу и воительнице пришлось отвлечься от своей схватки и заняться недовольными жильцами пещеры.

– Это не значит, что мы объединились, – резко бросила черноволосая девушка и ударом сверху заставила одного волла лечь навсегда.

– Успеем разобраться, – согласился Кузнец.

– Почему мы спорим? – влез голос разума в виде Отшиба.

– Старик, ты из миролюбов Чаши? – удивилась девушка.

– Не обращай внимания, он наверняка забыл, с чего всё началось, – ответил Кузнец и очередным ударом подарил им численное преимущество.

– Бывает, – посмеялся Отшиб и ударил волла головой в брюхо. Тот упал на одно колено, и Отшиб, используя его как трамплин, высоко подпрыгнул и обрушился на голову волла локтем.

Последний волл рассвирепел, схватил крупный камень и задрал его над головой. Воительница молниеносно подскочила к нему и ударом сверху разнесла булыжник. Что уж там говорить про голову…

А из пещеры показались ещё три волла. Один из них выступил вперёд.

– Грубо, – низким голосом сказал центральный волл.

– Мяк? – удивлённо посмотрел на воллов Кузнец.

– Вот так да… – медленно ответил волл.

Отшиб и женщина-воин кинулись на новых врагов.

– Зря, – проронил волл.

Воительница и отшельник из Чарки упали без сознания. Кузнец встал чуть позади и опустил топоры.

– Не зря, – ответил всё тот же волл.

– Зачем ты это сделал, Кузнец? – завопил Искор.

– Я их оглушил. Ничего страшного.

– Кузнец. А ты тут как пришёл? – волл, расплывшись в улыбке, от которой у художника треснет полотно, развёл руки.

– Зуб, зуд, зерно, – за спиной послышался голос мальчишки, и, пока Кузнец пытался вспомнить, где он это слышал, на него из ниоткуда вылилось два, а то и три ведра воды. – Извини, я слишком далеко стоял.

Кузнец повернулся и глянул на своего секунданта. Потом отжал усы, как полотенца, и вернулся к воллу, который стоял не то чтобы в недоумении, а в лёгкой задумчивости. Задумчивость сама по себе для воллов сравнима с чудовством. Когда это с ними происходит, они часто не знают, что с этим делать, и молча ждут, пока оно само пройдёт.

– Я браги хотел помародёрить. А ты тут как оказался? – Кузнец убрал топоры в кольца.

– Ты его знаешь? Они разве не?

– Это Мяк. Раньше жил в племени под Полупортом. Я у них брагу брал для трактира. Так что ты тут делаешь, Мяк?

Только услышав своё имя, волл вернулся умом в Чашу, посмотрел в небо, пожал плечами и опустил взгляд на Кузнеца.

– Кислит, вот и ушёл.

– Да ладно тебе, хорошая брага была. – Кузнец подошёл поближе и похлопал по высокому плечу Мяка.

– Вот ушёл. – сказал Мяк. – Свою варить начал. Люблю, когда послаще.

– Кузнец! – жалобно прокричал Искор.

– Нет, он нам не враг. Опусти… – Кузнец поднял бровь, глядя на мальчишку. – Ты собрался отбиваться пучком травы?

– Нас охотят?

– Нет, Мяк. Я хотел сделать всё тихо, украсть и дёру дать, но тут эта герой со своим стальным дрыном. Ваши прибежали на крики и шум. А там уже как-то само собой началось.

– Знаю. Пойдём браги попить, историй поговорить.

– Я бы рад, да вот надо вернуться побыстрее. И эти двое проснутся, захотят объяснений. Может, ты мне дашь два бочонка по старой дружбе, а я удостоверюсь, что эта шальная, проснувшись, с мечом на вас не побежит.

– Так можно. – Мяк кивнул двум другим воллам, и те испарились в тёмной пещере. – А мальчишка кто?

– Секундант мой. – Искору показалось, что Кузнец говорил об этом то ли со стыдом, то ли стесняясь.

– Зачем ты так? – покачал головой Мяк.

– “Три топора” разнесли в щепки. Вот побираюсь по давальцам. Пришлось зарегистрироваться и всё начать делать по их правилам. Надеюсь к концу турнира получить бочку питар, и тогда обратно на покой.

– Втянешься. – Мяк снова покачал головой.

– А что же с вашими товарищами? – Искор оглянулся на лежавших воллов.

– Этого заберём, – Мяк указал на того, что ещё дышал и лежал без сознания.

– И вы не злитесь на нас за то…

– Пацан, что ты начинаешь? Всё в порядке. Мы договорились о браге. Враждовать не будем.

– Не ругай молодого, – Мяк приобнял Кузнеца и, улыбнувшись, посмотрел на Искора. – Нам нас много не надо. Всё порядок.

Пока воллы несли бочки с брагой, Кузнец коротко рассказал о том, через что они с Искором прошли.

– Так что пацан у меня боевой, – гордо заметил Кузнец.

– Непохож. – Мяк смерил Искора взглядом. – Получается, многих напарников пережил?

– Он и меня переживёт. – Кузнец подмигнул Искору.

– А почему вас… тебя Мяк зовут?

– Прозвище. Зовут меня Умпава. Там ещё буквы были, но я забыл, какие.

– Что ты сделал, чтобы получить такое прозвище?

– Дрался. Люди такой звук делают, когда я их бью.

Искор сглотнул и поутих. Он рассматривал Мяка. Зеленоватая кожа рельефно обтягивала могучие и крепкие мышцы. Его руки доставали до земли, когда он сидел на камне. Волосы на голове спускались по щекам, а подбородок был чистым и мощным, как лоб Отшиба. В отличие от барангутангов, Мяк говорил легче, и запас слов у него был куда больше. В голове накопились вопросы, которые он не хотел выплёскивать сейчас на дружелюбного волла, но и забывать не хотел. Позже он обратится с ними к Кузнецу или хотя бы к Квасунту.

– А помнишь, ты топорами нам грозил, когда мы напопутали и дали тебе стоявшие бочки?

– Они привезли мне выдержанную брагу. Ту, что для себя варят. Воллов наша не берёт, – заливаясь смехом и утирая слёзы, Кузнец растолковал Искору историю. – А я полдня понять не мог, чего это у меня все по кружке берут и сидят за столами, не шевелятся. Пришлось потом разбавлять, пока они мои бочки не привезли, а тут сразу вкус не тот. Завсегдатаи, как в себя поприходили, начали требовать привычную. Кое-как убедил потерпеть недельку.

– Да, днишки.

– Да, деньки, не говори, – выдохнул и унялся Кузнец.

– Вот твои бочки. – Мяк уловил звуки шагов за спиной из пещеры, и мигом на свет показались два волла, несущие в руках по бочке.

– Спасибо, Мяк. Будь здоров и заходи. Через год откроюсь. Там же.

– Место не потеряешь?

– Перекуплю. Я же в ракушках купаться буду через год, – усмехнулся Кузнец и попрощался с воллом. – Ах да… Можно тебя попросить ещё об одном?

– Накладывай.

– Мне будет нужен твой клык.

– Могу, – усмехнулся Мяк.

Искор взвизгнул, когда Мяк пожал ему руку, но тут же натянул неубедительную улыбку. На агонизирующем от боли лице улыбка смотрелась так же нелепо, как на лице волла.

Воллы ушли, а Кузнец подкатил бочки с брагой под тень дерева. Солнце уже висело над стеногорами, и до заката оставались считанные бубы. Первым в чувство пришёл Отшиб и вёл себя как ни в чём не бывало. Человек, привыкший к периодической потере памяти, не отличает её от потери сознания и пробела событий за время своего отсутствия.

Кузнец взвалил девушку на плечо, а Отшиб взял у героя верёвку, обвязал бочки и, закинув её себе на шею, потащил трофеи. Искор шёл налегке. Только недовольный долгим молчанием Квасунт изредка ворчал, и мальчишке пришлось достать книгу и закрепить поясом, дав ей возможность видеть происходящее.

Привал пришлось сделать очень скоро, когда, очнувшись, воительница захотела узнать о случившемся возле пещеры. Нового боя удалось избежать и, отогнав пернатого падальщика от ржавого меча, Кузнец присел на бочку.

– Вы потеряли сознание, я достал две бочки, – изложил свою историю бывший трактирщик.

– И это всё? – недовольно спросила девушка. – Этого мало! Почему они не напали на тебя первого, если ты стоял позади нас? Как такой старик справился с врагами, которых я даже не успела увидеть?!

Кузнец достал из-за пояса зуб Мяка и молча ждал, пока свирепая женщина сама придумает, что это может значить.

– Понятно. Может, воллы для тебя и не соперники, но я тебе не по зубам.

– Одна бочка для тебя. – Кузнец зыркнул на трофей, стоящий рядом. – Если хочешь подраться за неё, учти, что с темнотой придут когокрады. Уложи, сколько нужно, и забирай.

Черноволосая девушка-герой затихла и задумалась.

– Зовут-то тебя как? – спросил Кузнец.

– Гнея.

– Тоже имя. Я Кузнец, это Искор, а этого красавца Отшибом зовут.

– Колоритная у вас команда.

– А давайте разобьём тут лагерь с ночёвкой и узнаем друг друга немного лучше? Поделимся историями у костра… – начал Искор.

– Брось, – перебил его Кузнец. – Оставь это ленивым словоскладам.

Гнея также не поддержала идею мальчишки и, прихватив свою бочку, направилась обратно к Трёхпалому перекрёстку. Так бы они и разошлись каждый своей дорогой, но дорога у них была одна.

– Я думал, что девушки-герои носят другие доспехи. – Искор держался ближе к Гнее.

– Какие? – не оглядываясь, она продолжала идти и тянуть за собой бочку браги.

– Женские. Мне так кажется. Они же есть? Чтобы они… Другие были.

– Мне платье из железа надо носить? Или, может, в одном корсете кольчужном бегать?

– Извини, я не подумал.

– Я, когда не думаю, не говорю, – ответила Гнея, и Искор замолк до самого города.

Зеленоватое закатное небо сменилось чёрным полотном, и лишь звёзды и свет, отражающийся от Парящих островов, освещали дорогу до Трёхпалого перекрёстка. Сам городок никогда не спал. Ведь путники могут добраться до него в любое время, а значит, лавки должны быть открыты, и товары освещены. Все, кто не занимался продажей всякой всячины путешественникам, торговали свечами и маслом для ламп торговцев. Товар второй необходимости для такого городка. Всё, что изготавливалось сверх нужд города, уходило в Буерак.

В таверне Судапа обстановка была угрюмой, висела очень напряжённая тишина. Такая часто переходит в драку. Потасовки в тавернах и на постоялых дворах для того и придумали. Разрядить обстановку, взбодриться или сэкономить на браге. При удачном завершении может появиться опьянённый развлечением завсегдатай или укрепившийся в своём самолюбии герой и предложить всем по кружке за его счёт.

Когда в открывшуюся дверь зашли четверо с двумя бочонками, тишина опустилась на уровень глубже, и, казалось, могла поглотить сама себя. Кузнец остановился посреди таверны, опустил бочку и огляделся.

– Вроде мы вовремя, – ухмыльнулся герой и, видя столь знакомые взгляды, снова почувствовал себя за стойкой “Трёх топоров”.

6: ПОДВИГ ПО ПУТИ

Судап отблагодарил героев за первоклассную брагу, которую можно разбавлять без заметной потери качества. На самом деле, её необходимо разбавлять, иначе завсегдатаи таверны почувствуют заметное улучшение качества.

Хозяин усадил своих спасителей за столик и, помимо вознаграждения в виде питар, о которых ему пришлось напомнить, заставил стол едой и кружками браги. Очень скоро к ним присоединился секундант Гнеи. Это был видавший недолю воин. Карта шрамов на его теле говорила о том, что он не зря и вовремя сменил род деятельности. Тощий, крепкий и лишённый привлекательности. Лишённый ненамеренно, но наверняка. Когда-то его лицо могло быть симпатичным, но эти дни давно минули, а его поведение до сих пор не приняло этой перемены облика.

– Сахарная моя, как погляжу, ты справилась, – сказал он, сев за стол и тут же приложившись к первой попавшейся под руку кружке. – Пока мы не начали отмечать твой очередной подвиг, поделись со своим секундантом цифрами, и я заполню журнал.

– Мы же договаривались, – Гнея бросила на своего секунданта испепеляющий взгляд. – Я Гнея и только Гнея. Два волла и одна бочка.

– Целая бочка браги и только два волла? Это твоя тарелка или общая? – он отвлёкся и посмотрел на миску с горячими колбасками, стоявшую перед Искором.

– Угощайтесь, – мальчишка подвинул тарелку к секунданту Гнеи.

– Вот такая работа, – не желая вдаваться в подробности, ответила воительница.

– Надо поработать над твоей скоростью…, – секундант, капая жиром в кодекс, быстро вписал недостающие слова в заранее подготовленную историю. – А кто наши новые товарищи? Давальцы? Это ты молодец, красавица! Нечего прохлаждаться. Нам нужна новая работа и желательно – за пределами этого перекрёстка. Куда путь держим, начальник? – он посмотрел на Искора.

– Мы ещё не решили, но мы…

– Мой вам совет – Буерак! Там дела делаются! Мы вас сопроводим за пару сотен питар и кормёжку. А если согласитесь засвидетельствовать пару схваток по пути, дам скидку.

– Заткнись, Дубак! – Гнея треснула секунданта наотмашь, и Искор подумал, что часть его шрамов появилась как раз в ходе таких небольших размолвок напарников. – Мы вместе выполняли работу с брагой.

– Ну, сверкальная моя, мы же договаривались! – Дубак развёл руками. – С каких пор ты делишь награду с другими героями? Выходит, мы только половину получим от и без того худого куша?

– За это не переживай, за две бочки Судап отплатил вдвойне.

– Это что получается, мы могли двойную награду получить? – негодованию Дубака не было предела.

Увидев, как её рука сжалась в кулак, секундант успокоился и, накидав в миску еды с других тарелок, ухватил полную кружку браги, зажал кодекс под мышкой, распрощался и ушёл в комнату.

– Молчи, – Гнея покосилась на усмехающегося Кузнеца.

– Мне нечего добавить, – ответил герой и подозвал Судапа узнать насчёт комнаты.

– Я тоже пойду, – Гнея опустошила кружку и встала из-за стола.

– Было очень интересно вместе поучаствовать в подвиге, – сказал Искор.

– Да, наверняка было здорово, – добавил Отшиб.

Девушка ничего не сказала, но дважды стукнула костяшками по столу перед тем, как удалиться. Трое искателей приключений получили две комнаты в своё распоряжение и, не сговариваясь, согласились, что Отшиб заслуживает отдельных покоев.

Оказавшись вне видимости и слышимости старого отшельника, Квасунт наконец-то смог расслабиться и вылить накопившееся на Кузнеца и Искора.

– Это самое большое разочарование за всё наше путешествие! – зашелестела книга. – Как можно было из встречи с воллами, другим героем и брагой сделать настолько унылый подвиг? В другой раз я добавлю что-нибудь от себя.

– Как добавил на битве при монстропаде? – Кузнец стянул с ноги башмак и швырнул его в книгу.

– Я проверил все варианты событий, и моё участие никак не повлияло на ранение Искора.

– То, что мне пришлось драться с Низвергом, тоже не твоя заслуга?

– Конечно, моя! А вот то, что ты лёг на лопатки, полностью твоя.

– Думаете, мы ещё встретимся с Низвергом? – спросил Искор.

– Зачем? – удивился Кузнец.

– Разве ты не хочешь поквитаться с ним?

– Пацан, наши приключения закончатся в том месте, где мы снова встретимся с Низвергом. Надейся, что наши пути не пересекутся, если хочешь ещё побродить по Яме.

Такие слова испугали Искора, и он ушёл в тот маленький мирок, которым жил внутри своего капюшона. Уловив возможность, Кузнец тут же улёгся в кровать и задул свечу на прикроватном столике. Его сон прервало кряхтение Квасунта.

– Ну отстань.

– Пожалуйста, Квасунт. Я не хочу спать.

– А я хочу. Между прочим, я тоже устаю. Был бы мной, знал бы, как непросто жить бок о бок с людьми.

Кузнец поднялся на локти и увидел, как Искор пытается открыть книгу, но толстая обложка не поддаётся его усилиям.

– Тише вы.

– Понял! – впервые, как показалось Квасунту, он согласился с Кузнецом.

Трактирщик в отставке откинулся обратно и быстро заснул.

Со стороны Буерака в Трёхпалый перекрёсток прибыла повозка, запряжённая одной-единственной уставшей страрысью. По виду казалось, что это последняя ночь этого зверя. Сам извозчик был жутко напуган. Он мямлил что-то невнятное и постоянно оглядывался. Даже сидя в таверне и выпивая брагу, он время от времени поглядывал через плечо.

Его имя узнают намного позже и не в этом городе, когда он, так и не оправившись от своего страха, бросив торговлю и погрузившись в новое самоучение, создаст шкалу измерения скорости перемещений. Начав измерения от пышков в буб, он быстро понял, что считать такое смогут редкие торговцы, и тогда перешёл к измерению окружности обычного колеса, которое, к удивлению самоуча, оказалось примерно одинаковым на всех повозках. Взяв один оборот колеса за основу, он целый день кружил на повозке, запряжённой одной выспавшейся страрысью, и завязывал узелок каждый буб пути, записывая, сколько оборотов сделало колесо за это время. Спустя две недели подсчётов он так устал, что собрал приспособление, похожее на ткацкий станок, и приспособил его под телегу. А уже к следующему монстропаду он установил подобные устройства на всех телегах небольшого городка, в котором поселился. К концу того сезона все извозчики мерили расстояние между городами в узлах, а скорость – в узлах в день. Примерно одинаковые колёса стали совершенно одинаковыми у всех телег, и на дорогах появились деревянные указатели с расстоянием до ближайших населённых пунктов. Но этот день ещё не пришёл, а пока он напился браги и заснул лицом в тарелке тёплой пюрешки.

– Теперь-то что? – Кузнец недовольно оторвался от кровати и увидел Искора, стоявшего у окна.

– Я ничего не делал. Это там, – он указал за окно. – Кажется, кто-то кричит, но я не вижу, где. По-моему, люди так не могут.

– Через одно окно всего не увидишь, пацан. Ложись уже спать.

– Хорошо, – ответил Искор, но какое-то время всё же простоял у окна, прислушиваясь к жутковатым воплям, доходящим откуда-то издалека. Стекло в оконной раме дрожало.

Первым делом с утра Искор побежал в гильдию и зарегистрировал подвиг прошлого дня. Там он встретил Дубака, который тоже сдавал подвиг Гнеи. Мальчишка удивился, узнав, что Гнея получила на двадцать очков больше за то же самое задание.

– Опасность подвига, юнец, – сказал Дубак. – Немного приукрасив и добавив драматизма в историю, ты получишь дополнительные очки, если подвиг будет выглядеть чрезмерно опасным, и угроза от его провала приведёт к ужасным последствиям.

– Но какие могут быть последствия от того, что мы не добудем бочку браги? – опешил Искор.

– Непоправимые, – жутким шёпотом ответил Дубак. – Но я не могу раскрыть тебе мои секреты описания подвигов. Сам понимаешь, мы конкуренты.

Искор кивнул и блуждающим взглядом наткнулся на выделяющуюся листовку давальца. Среди десятков других на доске объявлений она была особенной. Особенной потому, что висела не на доске, где все заявки сливались в мешанину букв, а на столбе, рядом с окошком носа, принимающего трофеи.

– Хорошая работа, да?

– Ты уже читал?

– Нет, я вообще не люблю читать. Моё призвание – писать.

– Сопровождение каравана до Буерака. Триста ракушек и сто очков.

– А какой груз?

– Не написано.

– Наверное, что-то ценное, – подозрительно прищурился Дубак.

Пути двух секундантов разошлись, и Искор разыскал давальца с объявления перед тем, как вернуться на постоялый двор. К моменту его возвращения Кузнец и Отшиб уже сидели за столом и заканчивали завтрак. Припасли они и еды для мальчишки. Закончив с утренней трапезой и поблагодарив Судапа, трое, черепаха и книга отправились к дороге на Буерак.

Торговец, не желающий делиться ни именем, ни информацией о своём грузе, почти дружелюбно принял героя и его свиту в экипаж сопровождения. Оказалось, что он также принял ещё двух героев. Имя одного ускользнуло со страниц словоскладов из-за его непримечательного прошлого и бесперспективного будущего. Вторым оказалась Гнея. Захмелевший Дубак лежал в одной из повозок.

Такой союз вызвал смешанные эмоции. Состоял он из пяти компонентов. Добрая порция неприязни Гнеи по отношению к Кузнецу. На долю меньше безразличия и недоверия самого Кузнеца. Удивление и интерес к новому знакомству Отшиба. Типичная радость и восторг Искора. Последний ингредиент был незваным.

– Вот потеха будет, – прошелестел Квасунт.

– Кто это сказал? – огляделась Гнея.

– Это я, – пискнул Искор.

– С закрытым ртом? – она нахмурилась.

– Постеснялся сказать с открытым, – совершенно не веря в то, что говорит, ответил Капюшон.

– Больше так не делай, – фыркнула женщина-герой и, развернувшись, умудрилась зацепить все три лица своим плащом.

Караван выдвинулся из города, и не прошло и буба, как они наткнулись на банду разбойников. Восемь травмированных своим образом жизни злодеев с криками бросились на сопровождающих груз героев. Первым упал тот герой, которого как-то звали, следом за ним – все восемь разбойников. Такой быстрой расправы Яма не видела уже пару дней.

Довольный Дубак вписал в заготовленную историю количество павших от руки Гнеи лиходеев, добавив и парочку уложенных Кузнецом и Отшибом. Кузнец, видя это, не смог удержаться.

– А как ты узнал, что нас ждёт засада у самого города?

– Чутьё секунданта, – мерзко захихикал Дубак.

Гнея, услышав этот разговор, подошла и вырвала из рук Дубака кодекс. Посмотрев на запись, сделанную им, она захлопнула кодекс и огрела секунданта по голове всеми правилами, законами и перечнем монстров.

Такую непонятную картину Искор просто не мог оставить без своих вопросов и догнал уходящую от шатающегося Дубака Гнею.

– За что ты его так?

– Мой секундант разболтал о сопровождении ценного груза по всем тавернам Трёхпалого перекрёстка. Теперь каждый разбойник города знает о том, что мы сопровождаем нечто очень дорогое.

– Откуда он узнал?

– Ничего он не узнал. Придумал, чтобы привлечь их внимание, а нам добавить драк по дороге. Так он заботится о том, что мы наберём побольше очков на этой работе.

– Ты говоришь так, словно сама не рада заработать очки.

– Я не против стычек… – вздохнула Гнея. – Мне всего лишь хочется честных подвигов. Но чем дальше движется время, тем реже такое происходит. Подвиги совсем не подвиги. Хотела бы я жить во времена ловцов недоли.

– Ты не поверишь, но мой герой как раз из тех, из них, ловцов.

Гнея оглянулась и, подняв одну бровь, смерила Кузнеца взглядом.

– Верю, что он застал те времена, но ловец недоли, он?

– Честно. Если вы подружитесь, он сможет рассказать тебе о тех временах.

– Спасибо… Как тебя?

– Искор.

– Да, Искор, но я достаточно наслушалась о прошлом. Меня интересует возможность совершить настоящий подвиг сейчас или в будущем.

– Не расстраивайся, наверняка долгая дорога до Буерака подкинет нам недоли. – Искор улыбнулся и неловко подмигнул Гнее.

Очень скоро они встретили толпу людей, несущихся в противоположную сторону. Многие из них тащили за собой телеги с пожитками. Другие несли всё самое ценное в руках, а их дети волокли то, что не вместилось в руки родителей.

– В чём дело? – с опаской спросил владелец обоза.

– Да ну, малык⁶ его знает что! – причитая себе под нос, человек с сундуком, не останавливаясь, прошёл мимо.

– Ладно бы он один, так второй и вовсе… – сказал другой беженец.

– Ни за что! Я вам сказал! Никогда! – кричал третий.

– Всю жизнь… один покой над моей крышей… и тут… ни крыши, ни покоя…– плакал четвёртый.

Ближе к вечеру караван остановился на ночёвку, а торговец попросил героев за дополнительную плату отправиться вперёд на разведку. Гнея согласилась. Хотя правильнее будет сказать, согласился Дубак. Кузнец, Искор и Отшиб остались охранять лагерь.

Искор приготовил свою похлёбку, которую торговец не мог назвать похлёбкой, как не мог найти и более подходящего определения. Всё-таки его жизнь была связана с цифрами, а они часто вытесняют буквы из мыслей.

Тут-то на них и напала банда разбойников. На этот раз их было не восемь, а девять; а воинов, способных дать отпор, только двое. Пока Отшиб и Кузнец сдерживали натиск, а торговец искал укромное место для себя и своего кошелька, Искор услышал голос товарища.

– Хватит сидеть, открывай меня! – сказал Квасунт.

– Нас могут увидеть.

– Кто? – недовольно воскликнула книга. – Все заняты делом, да и сумерки уже. Давай, малец, не робей.

– Какую страницу, – мальчишка украдкой достал книгу и начал листать.

– Листай, там видно будет. Ещё пару страниц… Да… Нет… Ещё парочку… Вот!

– Мы раньше не открывали эту страницу, что здесь?

– Понятия не имею. По ощущениям, её давно не открывали. Читай.

– Что-то про холод и стужу.

– Следующее.

– Цепи неба…

– Нет, хотя навевает воспоминания, но нет, – перебил Квасунт.

– Руки золы не глазом ведомы…

– Хе-хе. Звучит неплохо, – зашелестела книга. – Давай попробуем.

Искор шёпотом бегло прочитал текст и огляделся по сторонам. Он вскочил и взял мехи с водой, брызнул немного на костёр, так что одно из поленьев зашипело, а пепел вокруг промок. Измазав руки сажей и отскочив на два шага назад, Капюшон повернулся к своим боевым товарищам, стоявшим спиной. Костёр был напротив него, а они – слева и справа. Искор упал на колени и упёрся руками в землю. Поочерёдно хлопая ладонями по земле, он начал повторять слова, – Стрекота, ратрата, бырбыр.

– Что ты несёшь?

– Я не знаю слов с такими звуками.

– Ладно, продолжай.

Искор продолжил трещать и рокотать, пока не началось…

Тут хочется вспомнить историю из жизни мудреца Флидоры. Однажды Паралустре надуло ухо, и он задумался. После долгого уединения в пещерах утренних стеногор он вышел к своим ученикам и сказал, – “Действия и недоля – неразделимы”. Так как все его ученики стеснялись показаться недостаточно просветлёнными для понимания слов учителя, вопросы остались не озвученными. Последователи и по сей день вынуждены гадать, что именно хотел донести гуру этими словами. Одни склоняются к тому, что каждый наш шаг запускает новые волны недоли, как круги на воде. В то время как другой человек своими шагами создаёт новые круги и, сталкиваясь, они могут поглотить друг друга, а могут и набрать силы, и изменить направление. Таким образом, каждый из нас всё время лавирует между волн недоли, создавая всё новые и новые круги. Тем, кому такое объяснение казалось слишком сложным, сказали иначе – “Ветер сотворён Чашей. А выйти в ветреную погоду в поле – дело человека и его головы”. Такая трактовка потребовала нового комментария, и в результате один словосклад написал – “Живя, каждый человек делает, потому что происходит. А когда он делает – происходит опять. Когда происходит деланное – делается происходящее. От человека и Ямы жди недоли, но любая недоля обратима, если она не необратима”.