Читать книгу: «Верните себе свою жизнь. Новая парадигма для новой эпохи», страница 2

3. Современное мировосприятие. Поклонение Аристотелю

В современной западной цивилизации богом сознания является Аристотель. Античность превозносится как время высочайших достижений в области знаний человеческих: в культуре, философии, искусстве. А в центре античности – бог Аристотель.

Аристотель научил современного человека мыслить. Так, как он сейчас мыслит. Именно Аристотелева логика лежит в основе современного интеллектуального бодрствования. Именно Аристотелева, а не Платонова, к примеру. И нам теперь уже представляется, что мыслить возможно человеку только одним единственным способом. Разве не глупо и рассуждать о каких-то других? Мыслить – это и значит: мыслить логично, разве не так? А логика одна, Аристотелева, и что не логично, то не соответствует здравому смыслу. И может ли одновременно с общепринятой существовать ещё одна, другая логика?

Существует, конечно же «женская логика», но это так, шутка, иносказание. И все же с логикой не все так просто.

Дело в том, что самый известный закон Аристотелевой логики – «закон исключения третьего», на основе которого сформировалось мышление современного человека, сделал для нас мир черно-белым.

Развитие мышления поставлено в жёсткие ограничительные рамки и законсервировано. Приблизительно и упрощенно этот закон звучит так: А не есть В, В не есть А, и третьего не дано.

Это очень жесткое ограничение, на поверхностный взгляд, является очень здравым. И на уровне грубо материалистического миропонимания это, действительно, может показаться весьма разумным. Казалось бы, что может быть неправильного в утверждении: Велосипед – не кирпич. Кирпич – не велосипед.

Все правильно. Хорошо. Но выработав привычку мыслить с ограничивающей категоричностью, мы не сможем вторгаться в область процессов. Тогда мы априори отвергаем существование различных стадий материализации, и даже робкая мысль о возможности человека участвовать в созидательных процессах сотворения своей собственной жизни заведомо исключается.

А ведь наша жизнь переполнена различными процессами трансформации информационных полей. Мы все время неосознанно что-то создаём. И каждый из нас является одновременно и процессом творения и инициатором этого процесса.

Только вот контролером этого процесса современный человек быть не привык, потому что почти ничего об этом процессе не знает.

А виноват кто? Понятное дело, Аристотель.

Шутка, конечно, однако доля правды в ней содержится немалая.

Дело в том, что когда мы начинаем мыслить категорией процессов, то аристотелевская логика нам не только не помогает, она нам начинает категорически препятствовать.

Любой процесс проходит несколько стадий. И первая стадия может оказаться прямо противоположна последней. То есть, А становится В. И наоборот. Много интересного может происходить внутри процессов трансформации.

Если рассматривать жизнь не с материалистической точки зрения, а с информационной, то и способ мышления потребуется иной. Это должен быть более широкой метод. Спектральный. Об этом много говорилось в моей книге «Технология материализации».

Нас приучили быть материалистами. При помощи Аристотелевой логики. Но если понимать материю как конечный продукт процесса материализации, то все меняется. Тогда на начальном этапе процесса – информация представлена в виде текста, – становится на конечном этапе твердым «материальным» предметом, то есть, становится своей противоположностью.

Всем известно выражение: «В начале было слово». Но мало кто задумывается, что в конце? А в конце находится материальный объект. Предмет твёрдый, то есть. Но, не только!

Если прервать процесс материализации на кокой-либо промежуточной стадии, то мы получим не предмет, а нечто иное. Мыслеобраз, например. Это легко проверить. Скажите себе:" Маленькая белая собачка»! И она с огромной «вероятностью» возникнет на дисплее вашего воображения. Это и есть мыслеобраз. Внутренняя картинка. Не сама собачка.

Если вы будете долго представлять себе на «внутреннем экране» своего воображения эту белую собачку, то она может появится в вашей жизни. В этом процессе мыслеобраз собачки – это ещё не сама собачка. А не есть В. А в начале процесса находится фотография. Вы посмотрели на эту фотографию и вам захотелось иметь запечатленного на ней белого карликового пуделя в зоне своего контроля. Затем вы стали думать о нем. Что значит думать? Это значит мысленно произносить текст: " белый карликовый пудель». И вы тотчас начинаете представлять собачку в своём воображении. Она возникает там все чаще и чаще. Вы произносить уже более сложные тексты, например: " я гуляю с белым пуделем по парку». И видите это. В конце концов наступает момент, что ваше желание приобрести себе эту собачку заставляет вас сделать определённые практические шаги. Вы находите подходящий образец и покупает его. Но чтобы купить что-нибудь ненужное, надо продать что-нибудь ненужное. Вы продаете антикварную бабушкина вазу. В руках у вас деньги. Деньги вы обмениваете на собачку.

В этом процессе изначальная фотография является самой собачкой? Нет. Пока ещё нет. Но, в какой-то степени, это уже один и тот же объект. В потоке информационной трансформации это один и тот же объект.

А ваза? На определённом этапе процесса, ваза полностью заменяет данный объект. Она ему эквивалентна по многим показателям. По стоимости, например.

Затем ваза превращается в определённое количество денег. Превращается… В каком-то смысле это тоже собачка.

Деньги превращаются в белого карликового пуделя в конце процесса.

А – это фотография в начале.

В – это живая, реальная собачка в конце.

Между пунктом А и пунктом В есть ещё три промежуточных пункта: С, D, E, F.

C – это воображаемый мыслеобраз пуделя. Он, хоть и воображаемый, но все же объект.

D – бабушкина ваза.

E – деньги.

Процесс появления белого карликового пуделя в вашей жизни теперь выглядит так:

А – C – D – E – F – B

А превращается в С;

С превращается в D;

D превращается в E;

E превращается в F;

F превращается в B.

Все эти объекты информационной реальности являются подобными, эквивалентными и равнозначными.

Отсюда следует, что A превращается в В.

Таким образом, информационный объект А трансформируется в информационный объект В.

В отличие от материалистического взгляда, согласно которому: А не есть В, в толковании информационной теории: А есть В. Так же, как А есть С, D, E и F.

А это В, только на разных стадиях процесса.

Для другого примера обратимся к более осязаемому процессу, понятному даже материалисту: изготовление кирпича.

В начале у нас есть проект глиняного кирпича, его матрица. Но опустим эту стадию, не учтем. Для облегчения понимания.

Тогда в начале у нас глина и вода.

Перемешаем и получим раствор.

Затем вылепим болванку.

Отправим в печь и получим кирпич.

Согласно информационной теории, все эти стадии подобны. А для Аристотелевой логики-это совсем разные объекты. Даже глиняная болванка – совсем не кирпич. И не может быть кирпичом. Закон исключения третьего. Третьего не дано.

В самой природе можно найти еще более наглядный пример, поскольку не все процессы творения сокрыты от глаз человеческих. Откуда появляется бабочка, красивая и изящная? Если проследить путь её формирования, то мы выявим очень интересный процесс. Бабочка проходит ряд этапов – материальных форм, настолько отличных друг от друга, что может жестко поставить в тупик беднягу Аристотеля с его «незыблемым» принципом исключения третьего. Бабочка-то, она сначала гусеница, потом – куколка, и только на третьем этапе она становится прекрасным крылатым творением природы.

И где тут логика? Бабочка не есть гусеница. А гусеница не есть бабочка, и третьего не дано. Но тут вот вам оно – третье: куколка! Все три существа – это одно существо.

Создатель будто специально для нас зафиксировал процесс творения в жёстких «материальных» формах, чтобы не поддавались искушению упрощать своё мировосприятие при помощи Аристотелевой логики.

Аристотель вовсе не научил человека мыслить, а наоборот, разучил. И если ты не материалист, то у тебя проблемы. Ярким примером является история великого математика Лобачевского. Он мог думать независимо от догм. Не мог идти против здравого смысла. И ещё в девятнадцатом веке предложил вниманию человечества теорию пересекающихся параллельных прямых.

(А хотелось бы, чтобы было «с точностью до наоборот»).

И оно так и есть. Настоящего успеха в жизни невозможно достичь, не используя более эффективное мировоззрение, нежели вульгарный материализм. И такое мировосприятие с его тайными методами влияния на процессы материализации не могли не использовать те самые тайные жрецы, которые постепенно толкали человека с пути истинного на путь ложной свободы.

4. Достоевский и новое мировосприятие

Достоевский один из тех мыслителей и, я бы даже сказал, пророков, которые заложили фундамент миропонимания новой эпохи ещё в позапрошлом веке. В обществе того времени уже доминировали идеи, так называемого «просвещения». Лидеры этого движения без особого восторга относились к идеям Достоевского, выставляя его к позорному столбу как ретрограда, реакционера и мракобеса. Он де тормозит прогрессивную мысль

А «прогрессивность» мысли просветителей заключалась как раз в их фанатичном насаждении в сознание современников материалистических догм, принять и усвоить которые мог только человек прошедший перепрограммирование на мышление методом Аристотеля. Доселе относительно свободное мышление передовой, продвинутой тусовки (хотя тогда так и не говорили) было подвергнуто кастрации, эскапизм и чему там ещё?

Появилась прослойка в обществе, которую стали называть «просвещенная публика». Перепрограммированная, по нашему разумению.

Молодежь, входящую в жизнь, стали жёстко программировать на поклонение Аристотелю. То есть создавать принялись особей, не способных мыслить свободно, широко и непредвзято. Жёсткая логика Аристотелева позволяла принимать только часть жизни, ее поверхностную пленку, исключая возможность осознания сути происходящих процессов. Материалистические догмы внедрялись с инквизиторской догматичностью. Это было настоящее зомбирование!

Аристотелева логика не позволяет рассуждать, но способна, напротив, перекрыть кислород критическим поползновениям разума. Новая идеология впаивалась в мозг, в весь оргизм человека эпохи просвещения в виде догм, даже в виде лозунгов, в форме коротких словесных программ, которые устанавливались довольно легко одним лишь регулярным их повторением в разных контекстах, под разными эмоциональными соусами.

А кто сопротивлялся этому, продолжая рассуждать здраво и с элементарной долей скепсиса, тут же объявлялся не современным, отсталым, плохим парнем, сующим палки в колесо прогресса, да и вообще дураком, не способным рассуждать логично.

За три века эпохи просвещения, а это 17, 18, 19 век, было создана международная армия зомби, не способных рассуждать и принимающих на веру все информационные коды, которые были созвучны ранее уже установленным.

Весь мир к двадцатом веку уже был переформатирован, просвещен, и подготовлен к грядущим великим событиям.

И они не заставили себя ждать. Плоды просвещения созрели и, в виде бомб, посыпались на головы поклонников Аристотеля. Что-то странное произошло с этим миром. Войны были всегда. Но это были обычные войны, стычки и схватки по поводу дележки богатств, плодородных земель и, тому подобных, понятных и просто объяснимых жизненных обстоятельств. Но войны исключительно на истребление начались только в начале двадцатого века, в конце эпохи просвещения, когда большинство населения планеты оказалось зомбированным и не способным рассуждать.

И вот перед началом этой бойни появляется Достоевский и выдвигает альтернативный, уже тогда общепринятому, принцип миропонимания.

Вместо Аристотелевского ДА и НЕТ, Достоевский предлагает принцип «ШИРОКОСТИ».

Ещё не открыт в науке спектральный анализ, а ШИРОКОСТЬ уже есть. А ведь это то же самое, что и спектральность.

Достоевский на страницах своих произведений выступает также с пророческими заявлениями по поводу того, к чему приведёт дальнейшее поклонение Аристотелю. Он, конечно, нигде не говорит об Аристотеле, как об антихристе, но зато постоянно говорит о том, как человек отдаёт себя во власть бесам. И именно через новые идеи.

Какие же идеи внедрялись в сознание людей в эпоху просвещения?

Конечно же основная идея-это материалистическое устройство мира. Материализм стал новой религией. А способ познания признавался только один – научный.

Научный, значит с использованием Аристотелевой логики. Только то, что можно пощупать, понюхать, попробовать на вкус, признавалось реально существующим. И не допускались никакие домыслы, предположения и, тем более, мистические озарения. Религиозное мироощущение было заклеймено, как реакционное, и объявлено мракобесием. А новой религией была объявлена наука.

И никогда ещё не было более догматичной, фанатичной и тупо упертой, как говорят современные отроки, религии, нежели наука. Вооружившись аристотелевским принципом исключения третьего, как буйно помешанный опасной бритвой, апологеты новой религии кинулись безудержно и беспощадно кромсать основы мироздания. Все подверглось переосмыслению. Прежние представления были с позором отвергнуты. Библия? – религиозный догмат, набор выдумок и небылиц, потребных к использованию только лишь невежественными, отсталыми и не современными людьми. А посему долой Библию! И не только её. Вообще все, что не научно, не современно, все в костёр!

Опять костры, костры…

Прослыть не современным стало ужаснее, чем запечатлеться прокаженным и не подлежащим выздоровлению. Нет пути к успеху такому ретрограду. Его отправляли в отстой.

Это пытались проделать и с Достоевским. Объявили ему бойкот все просвещенные издания после публикации его романа «Бесы», в котором он уже прямо называет этих мыслящих по-новому существ, – бесами. Удар был ощутимый.

И обиделись бесы. И объявили несговорчивому писателю войну.

Просвещенцев становилось все больше и больше, их идеология постепенно брала верх. Мыслить ненаучно становилось просто неприлично и противно обществу. Наука делала своё дело.

Бог был низвергнут с облака, где он беспечно доселе посиживал, свесив босые ног, с нестриженными ногтями, вниз, и занимался исключительно тем, что благодушно расчесывал пышную седую бороду. А что ему оставалось ещё делать? Мир-то он создал очень давно, в ветхие допотопные времена. Причём создал всего за семь дней. И небесную твердь и земную, и тварей по паре, и человека с двумя женами. Лилит и Евой. Все. Творение закончено. Дальше безвременная, вечная, заслуженная пенсия. Вот и сиди себе на облаке и наблюдай за своими тварями. А чуть, что не так, то для развлечения и назидания можно заблудшую тварь и покарать. А можно и простить. Одним словом, чем не вечное блаженство?

Но благолепного пенсионера стягивают за полу тоги (или домашнего халата) с облаков и объявляют несуществующим и, вообще, почившим в бозе. Один из кумиров современности того времени, философ Ницше, так и заявляет: БОГ УМЕР!

В общем, хоронят старика, лишив при этом всех заслуг и славы. Даже заслугу сотворения человека отнимают. Теперь считается, что человека создала сама природа. И предком человека объявляется обезьяна.

И вообще все материальное теперь происходит тоже из материального. Человек происходит из обезьяны. Обезьяна происходит из протообезьяны, протообезьяна из других существ, что постепенно вывелись уже из морских тварей, которые зародились в воде чисто случайно, как и положено одноклеточной и прочей нечисти. От сырости. А поскольку воды океанов темны и глубоки, то и чёрт с ними, лучше туда и не заглядывать! Там все может произойти, даже эволюция.

Эволюция становится модным брендом прогрессивных людей того времени. А наука, – непререкаемой в своей авторитетности, религией. Если учёные сказали: ЭВОЛЮЦИЯ, стало быть, так тому и быть: ЭВОЛЮЦИЯ.

А то, что это сущий бред даже для такого оскопированного мышления, как аристотелевская логика, никого уже не волнует. Есть научная догма. А кто против неё попрет, тот будет опозорен, предан анафеме и лишен всех благ.

Целостное представление о бытии разрушается и делится на составляющие. На каждую составляющую – своя наука. Так появляются, так называемые, классические науки. Классическая математика, классическая физика, классическая химия и проч. А также, что самое катастрофическое для человечества, – материалистическая философия.

Все эти науки обосновывают мир исключительно с материалистической точки зрения. Бога нет, человек смертен и произошёл от обезьяны, время течёт по прямой, пространство ограничено и структурировано при помощи трёх мер: высоты, ширины и длины.

Все материально, измеримо, однозначно и прощупываемо. А человек в этом новом мире вообще становится самым слабым звеном. Не то что участвовать в процессах материализации, но даже предполагать их существование ему теперь запрещено. Да и чем предполагать? Аристотелевская логика этого не позволяет.

Теперь с человеком можно все что угодно делать тому, кто в тайне от всех продолжал думать по-своему и, втихаря, пользовался древними знаниями, позволяющими зомбировать безоружного современного человека, и управлять им по своему усмотрению.

Тема противостояния процессу всеобщего оболванивания проходит красной нитью через все произведения писателя. Вспомните героя повести" Записки из подполья». Ведь главный её герой уже тогда ощущал себя изгоем, плывущим против течения. Инакомыслящим. Восставшим против общих тенденций индивидуалистом, который не имея ещё альтернативной философии, чисто интуитивно противится общему потоку, чтобы сохранить особенную свою, а с тем и живую душу.

Кстати, термин «живая жизнь» принадлежит опять же Достоевскому. ЖИВАЯ ЖИЗНЬ противостоит схематичной, примитивной догматике" научного мировоззрения». ЖИВАЯ ЖИЗНЬ -это живой процесс не всегда видимый глазу. Для Достоевского человек не является законченным результатом творения. Человек для него скорее промежуточная фаза совсем другого процесса. Словно куколка, с предстоящей ей необходимостью и возможностью преодолеть все промежуточные стадии преображения, и стать прекрасной бабочкой. Об этом говорится в романе «Бесы», в частности.

Да и сам человек для Достоевского более – духовный, невидимый глазу процесс, нежели сгусток плоти, нацеленной исключительно на потребление материальных благ и материальных наслаждений.

Писатель-пророк осуществляет попытку создать своё Евангелие. Своё священное писание. Свой духовный катехизис, который у него замаскирован под роман. И роман этот называется «Идиот».

ИДИ ОТ – такой скрытый смысл, вероятно, заложен в этом названии, кроме того, что главный герой этого необычного романа не такой как все. В обыденном наречении – идиот. С головой у него что-то не так. Не как у всех. Мысль по-другому течёт. Логика другая.

Одна из главных героинь романа уже в самом начале ставит князю Мышкину в упрек, что тот, верно, намерен лучше всех жизнь прожить и поучать других думает. На что Лев Николаевич соглашается. Думаю, говорит.

Автор «Идиота» открывает карты с первых строк. Он собирается поучать, и совершить смелую попытку вербализовать своё новое оригинальное учение жизни.

Однако общепринято считать, что писатель был глубоко христианином и никаких новых учений вовсе не собирался создавать.

Позволю себе не согласиться с этим. Ну и что, что он был христианином? А что значит быть христианином? Вопрос, как говорится, широкий. Во -первых, он был православным христианином. А не православное христианство вообще не признавал. В романе «Идиот» князь Мышкин даёт в нем жесткую отповедь католичеству. Католичество римское, говорит, это религия не христианская, это все равно что атеизм. Даже хуже.

Так вот. Достоевский не особо церемонится с христианством. У него все герои носят в себе сомнения по этому поводу. Рогожин держит у себя в доме картину «Иисус, снятый с креста». (полотно кисти Ганса Гольбейна старшего. Тело спасителя изображено с величайшим натурализмом. А на лице – печать человеческих страданий. Мышкин говорит Рогожину, что глядя на эту картину и вера пропадает.

Герои Достоевского не понимают христианство. Не потому, что тупые. А никто его не понимает! Данных мало, а те, что есть, – очень противоречивые. Поэтому всяк по- своему трактует священное писание.

А православное христианство, православие -это вообще, – другое, нечто совершенно особое-таинственное. Православие – это нечто непознанное. Для западного мышления православие тоже религия не христианская.

Достоевский не хочет ждать, когда прояснится ситуация. Он делает попытки вербализовать своё учение, которое не противоречит православному христианству в его понимании.

Основной принцип нового мышления, предложенного в романе, это принцип ШИРОКОСТИ, хотя само это слово на страницах данного произведения не засвечивается. Но мысль о том, что «человек слишком широк, я бы укоротил»(а это из «Братьев Карамазовых), явно в оном повествовании проявляется.

ШИРОКОСТЬ – способность мыслить широко. Способность видеть спектральность любого явления, любого процесса. Это принцип прямо противоположный Аристотелеву принципу исключения третьего, который, будучи применяем в быту, в отношениях человеческих, низводил все оценки происходящего к ДА и НЕТ, к ЧЕРНОМУ и БЕЛОМУ. А поступки людей становились либо плохими, либо хорошими. Третьего не дано. Реакции на эти поступки тоже должны быть однозначно соответствующими.

Но князь Мышкин реагирует по-другому. Он использует принцип ШИРОКОСТИ. Он видит человека как процесс, и воспринимает как должное весь спектр составляющих того напряженного духовного процесса, которым человек, собственно, и является в его понимании. Он видит, как радужно меняются качества души человеческой во время этого процесса. А то, что это проявляется во внешней жизни как странность, противоречивость и эксцентричность, воспринимается им как должное, – с пониманием и снисходительным великодушием. Это – другое мировосприятие.