Читать книгу: «Единственная для Синей Бороды», страница 9
Принцип домино. Allegro
Седая борода ребру покоя не дает…
– То есть у меня есть шанс увильнуть от наказания, прикрывшись состоянием этого… как его… аффекта?
– Насчет доказать это… не уверена, остальные двое в комиссии – последователи школы Хосе Карридеса… а об их твердолобости уже легенды сложены… скорее, можно попробовать поговорить об ограниченной вменяемости.
– В чем это выразится?
– Тебя не осудят, а будут лечить.
– То есть суд учтет, что у меня крышу срывает не просто так?
– Учесть-то он учтет… но от пребывания в клинике тебе не отвертеться.
– Но я же не вино…
* * *
Чем это пахнет? Будучи еще в состоянии полусна, он машинально принюхался и скривился от забившей ноздри вони. Найл Штернлихт помотал головой, окончательно проснулся и вспомнил – ему опять не повезло.
Он брезгливо отпихнул тело, которое явно норовило использовать его вместо матраса, и прошлепал босыми ногами в душ. Холодная вода приносила бодрость, но не облегчение. В очередной раз.
Опять. Опять не та… За что ему такое наказание? Ну не может человеку до такой степени не везти! Или может? Как получилось, что не повезло именно ему? И не просто не повезло, а прямо-таки даже не поехало. Потому что очередная партнерша… как ее хоть зовут-то? Ай, да без разницы… еще вчера вечером казавшаяся ему более-менее приемлемой, с утра напоминала своей вонью о тоннах сельскохозяйственного удобрения. Найл вылил на себя с полбутылки геля с лимонной отдушкой, сделал воду еще холоднее и помотал головой, надеясь, что неприятный запах смоется, но ничего не произошло. Как не нравилось ему, чем она «благоухала», так ничего и не изменилось, вонизм никуда не делся, и даже чуть ли не усилился. Если бы он был хоть чуть-чуть более суеверным, он бы поверил в проклятье, но кто же в наше просвещенное время в такое верит? А в чем тогда дело? Почему его личная жизнь превратилась в личный ад? Никто так и не смог этого установить и объяснить…
Надо выходить. Надо одеваться и приложить все усилия, чтоб пережить следующий день, в котором опять не будет ничего, кроме полной безнадеги. Да еще постараться побыстрее выдворить из квартиры эту… ароматную девицу, которой наверняка, как и всем ее предшественницам, факт пересыпа с ним настолько вскружил голову, что она как пить дать попытается у него укорениться и начнет утро с вопроса, «что именно тебе приготовить на ужин, дорогой?»
Что-что… Яду, нах! Пару килограммов! А лучше столько же бытовой химии для уборки помещений, чтоб больше тебя никогда не ощущать! Потому что ничего, кроме тошноты по отношению к ней Найл не чувствовал.
Девицу, порывавшуюся остаться и всячески намекавшую, что они теперь пара, все-таки удалось выставить за дверь и срочно вызвать уборщицу для ликвидации разведенного свинарника. Пара, щазззз! Если каждая одноразовая вагина начнет претендовать на звание его пары, то ему можно будет смело заводить гарем, как у лахарцев. Причем, если им гарем хоть зачем-то нужен… пусть, зачастую исключительно для статуса… то ему ни одна из его бывших ни разу не сдалась. Ну не тянет Найла к тем, с кем после пересыпа он не сошелся во взглядах на их запах. И как, скажите на милость, в таких условиях жениться и заводить потомство?
Никак. Если кто-нибудь не изобретет какие-то носовые фильтры, чтоб Найла регулярно не выворачивало наружу от неприятных запахов очередной девицы. Или, как считает его отец, пока кто-нибудь не поставит самому Найлу мозги на место, чтоб он мог смотреть на женский пол без отвращения. Можно подумать, сам Найл этого не хочет! А не получается, воротит его поутру от любой бабы… И отказаться от них тоже не получается.
Звонок наладонника оторвал его от тяжелых размышлений. Отец, еще надеявшийся на благополучное разрешение ситуации, нашел ему очередного мозгоправа. Вот счастье-то! Сейчас опять его заставят отвечать на уйму дурацких вопросов, рассматривать какие-то асимметричные кляксы и цветные пластинки, чтоб потом с умным видом покивать головой, сослаться на психосоматику29, выставить счет на сколько-то тысяч и прописать ни хрена не действующие витамины. Плавали, знаем!
Однако очередная мозгоправка оказалась… хм… как минимум необычной. Не каждый день встречаются такие колоритные старушонки, облаченные ни разу не в форменный голубой врачебный комбинезон, а в обычную блузку и капри. Причем красно-зеленого колеру. А уж если добавить к этому встопорщенную шевелюру всех оттенков фиолетового – получалась совсем сюрреалистическая картинка. Старушонка поглядывала на Найла с необидной усмешкой, чем-то напоминая ему Роиру Вер из детского мультсериала про воспитательницу беспризорников. Ну, посмотрим, что эта типа Роира сумеет ему сказать… или чем помочь…
– Итак, я Вас слушаю.
– Мадам Валевска, – сразу после приветствий приступил к делу старший Штернлихт, – у нас трагедия!
– Вы уверены, что не преувеличиваете? Вот когда у одной моей пациентки на прошлой неделе в самый патетический момент фаллоимитатор заглох, это да, это была трагедия! А у вас-то что такого стряслось-приключилось?
Издевается, корова старая, понял Найл. И уже почти открыл рот, собираясь послать разноцветную бабку-веселушку по всем известным и неизвестным буеракам, но тут она прекратила ухмыляться, выпрямилась и жестко объяснила:
– Господин Штернлихт, потрудитесь четко объяснить причину своего визита и обойдитесь без излишних красивостей. Вы не к психотерапевту пришли с целью на кушетке отдохнуть! В нашей профессии есть лишь два вопроса для больных: «Почто приперся с пустяками?» и «Где ж ты раньше был, болезный?» И лучше для вас же, чтобы у вас был первый вариант!
А куда они, собственно, пришли, неожиданно насторожился Найл. Ну, очередная клиника, может, чуть более пафосная, ну очередная тетя-доктор, может, чуть более необычная… Чем, собственно, сегодняшний визит так уж сильно отличается от визитов к другим психологам или психотерапевтам? Да тем, ласково просветила его бабка, что на сей раз они посетили не шарлатана, а вполне себе практикующего психиатра30. А психиатр – это, понимаешь, мальчик, такой специалист в области психиатрии, который работает не с банальным переутомлением, а с тяжелыми патологиями психики. В отличие от всяких там псевдо-экспертов в области психологии, он имеет специализированное высшее медицинское образование и обладает правом проводить медикаментозную терапию. Ибо проблемы его пациентов являются, как правило, настолько серьезными, что он не может ограничиваться только болтологией… ой, в смысле, предоставлением периодических консультаций страждущим.
Опаньки. Это на что ж такое бабка намекает? Она, что, собирается его травить тяжелой фармой до состояния овощного консерва? А на то самое, легко пояснила бабулька. Это психологи и психотерапевты больше склонны применять в работе относительно щадящие психологические техники, типа беседы или уговоров, а главным инструментом психиатра, отличающим его от этих профессий, служат медикаменты. Разница заключается в том, что теоретически он тоже может воздействовать на душу больного состраданием или теплом, но основное его лечение строится на назначении психотропных препаратов, часто мощных и отпускаемых только по рецепту.
– А если я не хочу?!
– А и не надо, – фыркнула бабулька, – у меня и так клиника переполнена. И, заметьте, это не я вам услуги навязываю, а вы сюда наведались. Значит, припекло… Ну-с, и в чем у вас заключается трагедия?
Пришлось наступить на горло собственной гордости и рассказывать. Ну вот приключилась у Найла такая странная…, наверное, патология, что с какого-то момента не может он близко общаться с женским полом более одного раза. С очередной новой партнершей с вечера все хорошо, ночью просто замечательно, но как проснется, так хоть беги от нее со всех ног, потому что отныне она для него, уж извините за выражение, воняет. Причем так отвратно, что о дальнейших контактах речь идти не может. Потому и партнерши у него теперь исключительно одноразовые. Потому и в прессе уже начались намеки. Потому и все предыдущие мозго… круты долго объясняли нечто туманное насчет психосоматики, но реально ничем помочь не смогли. И женитьба вместе с продолжением рода для Найла отныне если не под запретом, то по крайней мере под большим вопросом, потому что даже приближаться к источнику вони для него противно и неприемлемо…
– Погодите, а почему вариант с обычным искусственным оплодотворением не рассматривали? – удивилась бабка.
Рассматривали, тяжело вздохнул отец. Но здесь тоже есть нюансы. Допустим, находим мы невесту, согласную на полуфиктивный брак, заключаем его, она не будет спать с Найлом, чтоб не провоцировать появление… запаха… и чтоб они могли находиться рядом… хотя бы на официальных выходах в свет, потом она будет искусственно оплодотворена его спермой в клинике и родит детей, но… Во-первых, Найл в это время, получается, так и будет продолжать менять партнерш как перчатки, заявляя всему свету о своих изменах? И, во-вторых, насколько быстро жена сообразит о незавидности и даже ущербности собственного положения и, в свою очередь, потребует нормальных сексуальных отношений с кем-то на стороне? А она потребует, потому что почему ему можно, а ей нельзя?
– Да…, о морально-этической стороне я как-то не задумывалась… Масштаб проблемы понятен. Но по всему выходит, что вы пришли по адресу, мягкими мерами тут явно не обойтись…
И шнырливая бабка куда-то бодро посеменила, пообещав привести группу поддержки. Оставшись в кабинете вдвоем с сыном старший Штернлихт выразил надежду, что на сей раз им, похоже, наконец повезло, поскольку попался известный и знающий специалист.
– Отец, какое везение?! Она мне не нравится! Да что там не нравится, я ее попросту боюсь!
– Тогда просто поверь мне, что настоящее везенье – это не выиграть дуриком миллион в лотерею! Настоящее везенье – это с первого раза попасть к хорошему, настоящему врачу!
С первого, ну да, конечно, скривился Найл, вспомнив всю плеяду типа докторов, через которую ему пришлось пройти. Он уже приготовился к долгим и нудным допросам, и был приятно удивлен, когда их заменили медосмотром. Набежавшие специалисты быстро измерили все, что могли, аккуратно взяли анализы, и испарились изучать то, что попало в их пробирки. А сама мадам Валевска все-таки принялась дотошно гонять Найла по его воспоминаниям и ощущениям, но при этом почему-то основной акцент делала на временные рамки событий… а потом и вообще затребовала свидания с отцовским СБшником… Непонятно.
А потом еще три дня ему пришлось заполнять какие-то непонятные опросники, сброшенные ему на электронную почту… Следующая встреча произошла через неделю. Найл пытался отбрыкаться, справедливо подозревая, что ничего обнадеживающего от старушки Валевски он не услышит, но отец был неумолим.
– А если она решит, что я шизофреник, засунет меня в свою клинику и начнет радикально лечить?
– Скорее уж, она решит, что ты банальный неврастеник, которого можно спокойно лечить амбулаторно. Ты, кстати, в курсе, какая разница между шизофреником и неврастеником?
– Нет… и какая?
– Шизофреник не знает, кто написал «Всемирную историю», но ему на это плевать. Неврастеник твердо уверен, что автор – Альбрехт Вилье, но само по себе это знание без возможности его изменить – невыносимо!
Да знаю я, кто ее написал, мрачно думал Найл, и менять ничего не собираюсь, на кой оно мне, и зачем вообще насчет моих нервов прохаживаться, можно подумать, отцу наплевать, какой диагноз она мне «выкатит» …
А у нее не застряло. Разноцветная бабка, сменив на сей раз цвет шевелюры на пронзительно-оранжевый, а прикид на розовато-желтый в синюю полоску, бодро объявила, что она готова делиться с ними новостями… только вот новости эти будут несколько неоднозначными:
– Во-первых, хорошая новость, Найл психически не болен. Отклонения, конечно, есть… но так, все в пределах нормы. Так что по моей специальности – ничего. А во-вторых, плохая новость – несмотря на «чистые» результаты анализов, не торопитесь радоваться: он где-то подцепил И-вирус31.
И что это за мерзость? И как на это реагировать? Найл покосился на отца: тот хмурился, морщился, но наконец, похоже, что-то вспомнил и неуверенно возразил:
– Но это же фикция…
– Боюсь, что это суровая реальность.
– Да что вообще у меня такое? – выдержал Найл.
– Вам достался редкий инфекционный агент, способный паразитировать внутри клеток. Он вызывает необычное… заболевание… или, скорее, нестандартное состояние живой системы, при котором Вам требуются постоянные занятия сексом и Ваш организм в помощь Вам вырабатывает нечто вроде феромонов для усиленного притяжения особей противоположного пола.
– Да я и сам! … Не нуждаюсь я ни в каких дополнительных феромонах!
– Боюсь, что уже не только сам. Найл, поймите, если бы дело было только в Вашей привлекательности для окружающих дам, никто бы даже и ухом не повел! Дело в последствиях.
– Это в каких?
– А в таких, что за продолжительное общение с носителем И-вируса партнершам приходится расплачиваться! Такие, как Вы… ну, подкармливаетесь, что ли, их жизненной энергетикой. Паразитируете на них, если говорить грубо. И законы по поводу Вашего существования достаточно сурово регламентируют обращение с такими, как Вы.
– Но если в крови у Найла ничего нет, то…
– К сожалению, вирус слишком быстро распадается при попадании в кровь… что крайне неудобно для более его пристального изучения. Тем не менее, И-вирус существует. И последствия заражения им выглядят именно так как у Найла. Ваш сын – одна из его жертв. Собственно, с этим связана третья, еще одна неприятная новость – ему придется пооткровенничать с планетарной или галактической Службой порядка о том, где именно он мог его цапануть, дабы полицейские там все проверили, выявили источник заразы и… ммм… зачистили.
– А Вы почему так в этом уверены?
– Потому, что члены группы Хомма как раз с этим сорок лет назад работали.
Так бабка одна из тех самых «смертников» Хомма! Причем одна из немногих выживших после операции на Лаунде. Ли-ихо.
– А не сообщать им было нельзя?
– Нельзя. Я, как и остальные, давала присягу, поэтому врать Службе порядка не буду. Да и у меня опция «вовремя промолчи» регулярно сбой дает…
Вот в это Найл более чем охотно мог поверить. Кстати, это была последняя плохая новость или у бабульки еще что-то за пазухой прячется?
– Не бойтесь, Найл, они Вас не съедят, и даже не поднадкусывают, Вы в этой ситуации относитесь к категории пострадавших, поэтому к Вам не применимы стандартные требования, такие как обязательная изоляция… или там, насильственная лоботомия… как к другим источникам И-вируса. Согласно результатам анализов, у Вас, к счастью, закапсулированная форма заражения, другими словами, Вы являетесь носителем, но не распространителем этой заразы. Но помочь Службе порядка следует, что, собственно, и подводит нас к четвертой новости относительно состояния Вашего здоровья. Взгляните на этот график.
Бабка включила проектор и увеличила на экране левую часть графика:
– Ломаную линию видите? Это мы с вашим главным по безопасности Ойсином Кэтерли наваяли. Перед вами на оси абсцисс – возраст Найла, а на оси ординат – частота его встреч с девушками. Смотрите, как интересно получается: где-то с шестнадцати лет он встречается с двумя-тремя девушками в течение года, что для привлекательного подростка с небедными родителями вполне нормально. Но в возрасте девятнадцати лет происходит резкий скачок и Найл начинает менять девушек где-то раз в неделю, если не чаще. Потом через год наступает фаза «затухания аппетита» и он встречается с очередной избранницей почти восемь месяцев. А со следующей почти год. И еще одна продержалась десять месяцев. Затем по прошествии в общей сложности трех лет снова начинается фаза «взлета аппетита» и его дамы умудряются составить ему компанию не больше чем на сутки. Вас ничего не удивляет?
– Ничего… а хотя… почему именно там такие резкие скачки?
– Я бы назвала их точками бифуркации. Трижды в жизни Вашего сына происходило нечто, что меняло частоту его отношений с противоположным полом. В первый раз это произошло на праздновании его девятнадцатилетия. Именно тогда, по нашим подсчетам, он подхватил И-вирус. Но с этим уже будут разбираться сотрудники Службы порядка и уж поверьте, раскопают кто эту пакость приволок и откуда. Нас сейчас интересует срединная часть графика: начиная с двадцати лет Найл спокойно встречался с постоянными партнершами, не стремясь к нынешнему разнообразию. И финальная, резко «взлетевшая» часть графика, которая берет начала с того момента, когда ему исполнилось двадцать три. Пока Вы не выясните, что именно в двух последних случаях спровоцировало сначала «затухание сексуального аппетита», а потом, наоборот, его внезапный рост, Вы ничем помочь сыну не сможете.
– А у Вас, мадам, нет… каких-то догадок, что могло послужить толчком к «затуханию аппетита»? Как-то это сейчас актуальнее…
– А вот это пятая, возможно, положительная новость. Есть. Причем когда-то эту догадку первым высказал ныне покойный профессор Хомма. Подобным сдерживающим средством могла бы послужить «золотая» кровь32.
– И… как именно?
– Кто-то из его партнерш оказался носителем этой уникальной группы крови, что и позволило «заглушить» на время действие И-вируса на организм Вашего сына.
Ничего не понимавший Найл не выдержал и вмешался:
– Да что это хоть такое?!
Бабка посмотрела на него без обычной усмешки и мягко поинтересовалась:
– Найл, что Вы вообще знаете о резус-факторе?
– Ну, он определяет как-то группу крови…
– Н-да… ладно, вы же не медик… Найл, чтоб Вы знали, в нашей крови имеются красные кровяные тельца или эритроциты. На поверхности каждого из эритроцитов имеется до трехсот сорока двух антигенов – молекул, которые запускают производство определённых специализированных белков, называемых антителами. Резус-фактор – это индикатор наличия или отсутствия белка D-антигена на поверхности эритроцитов. Именно отсутствие определённых антигенов определяет тип крови человека. Около ста шестидесяти из этих антигенов считаются общими, то есть они находятся на поверхности эритроцитов большинства людей на планете. Если у кого-то отсутствует антиген, который встречается у 99 процентов всех людей, то кровь этого человека уже считается редкой, а если у него отсутствует антиген, который есть у 99,99 процентов людей, то его кровь считается очень редкой. Ее встречаемость составляет один случай на шесть миллионов человек.
Кровь с нулевым резус-фактором называют «золотой» по двум причинам. Наиболее важной является то, что полное отсутствие Rh-антигенов означает, что «золотая» кровь может быть принята любым, у кого редкая группа крови в системе резус-фактора. Кровь с нулевым резус-фактором универсальная, ее можно влить любому человеку, с кровью любой группы и резуса, не опасаясь, что организм ее отторгнет, поэтому учёные говорят, что она на вес золота. Её потенциал для спасения жизни настолько огромен, что, хотя образцы, сданные в банки крови, являются анонимными, учёные часто пытаются отследить доноров с нулевым резус-фактором, чтобы попросить их пожертвовать больше. Однако ввиду своего дефицита «золотая» кровь используется только в самых крайних случаях, поскольку её практически невозможно заменить. Более того, «золотая» кровь представляет собой огромную научную ценность, поскольку она способна помочь исследователям разгадать тайны физиологической роли интригующе сложной системы резус-фактора.
– А я здесь при чем?
– Найл, Вы что, так ничего и не поняли? Да при том, что это Ваш единственный шанс затормозить действие И-вируса: не менять баб как ношеные труселя, а найти себе партнершу с «золотой» кровью! И уговорить ее помогать Вам хотя бы раз в три года! Что тут непонятного?
– Так это сколько ж народу перее… брать придется?
Старушенция сделала жест рука-лицо, а потом набожно возвела очи к потолку и пробормотала:
– Услышь меня, Господи, и направь непутевое чадо свое, куда нужно!
– Так я…
– Ибо куда не нужно, он и сам прекрасно влезет!
Хорошо, что отец вовремя его заткнул и утащил подальше от ехидной бабки, которая невесть что себе возомнила только потому, что успела полжизни покопаться в чужих мозгах, и могла еще что-то малоприятное брякнуть. И жаль, что не успел ей Найл все высказать, потому что сосватанные ею полицейские из Службы порядка изрядно помотали ему нервы, безжалостно выпытывая забытые подробности отмечания им дней рождения, что в девятнадцать лет, что в двадцать три года. И никакие дополнительные меры не помогли: гипноз его не взял, а от глубинного ментоскопирования Найл отказался чуть не со скандалом. Дурак он, что ли, на такое подписываться: трое из десятерых после этой процедуры больше не хотят ничего! Так, сидят в уголке, стенкой любуются. Тихие, славные – мечта санитара.
Отец тоже не стал зря терять время, он усадил его в своем кабинете напротив Ойсина Кэтерли, приказав Найлу напрячь память и постараться «привязать» составленный СБшником с бабкой временнóй график к конкретным местам его пребывания. Причем в отличие от Службы порядка предпочел основное внимание уделить всем лицам, попавшим в сферу его внимания с момента празднования его двадцатилетия. Именно там должна «проскочить» та самая гипотетическая партнерша с «золотой» кровью, благодаря общению с которой и произошло то самое «затухание аппетита», позволившее Найлу прожить три года как нормальному человеку.
– Что у нас получается?
– С одной стороны, удалось локализовать место, где все это могло случиться. Это там, где Найл отмечал двадцатилетие, с другой стороны, место это… уж больно специфическое… Это Станция Перекресток.
Эйден Штернлихт только длинно, грязно и неподобающе приличному человеку выругался. Да уж, хуже места для проведения розысков найти было сложно. Никто, кроме штурманов уже и не помнит официального названия самой крупной перевалочной космической базы-заправщика, все его называют более привычным словом – Перекресток. По сути – это самая большая на весь обитаемый космос гостиница со складами, ремонтными доками и местами для развлечений на любой вкус. И даже собственным отделением Службы порядка. Искать здесь кого-то можно до самой смерти… и все равно не найти.
– Неужели ничего поближе не нашлось?!
– Ты сам разрешил выбирать! И сам сказал – подальше от журналюг! Вот я и выбрал подальше. И, между прочим, именно там в результате нашлась та самая… типа спасительница.
– Ты хоть что-то о ней помнишь?
Найл только угрюмо сопел в ответ. Нет, тех, кого он сам пригласил отметить круглую днюху, он помнил, но… вспомнить еще и всех, кого они с друзьями в разной форме арендовали помочь отпраздновать недельный загул… вот с этими были проблемы. Они оплатили сутки индивидуального обслуживания артистками местного кабаре, это было. Кто-то из пролетавших девчонок согласился потусоваться с ними, это он помнил. Даже пару-тройку горничных… или официанток? они зазвали к себе в номер-люкс для компании… вроде бы… Но кого конкретно… нет, восстановить в памяти всех баб того хмельного праздника – нереально.
– И как будем ее искать?
– У нас есть два варианта, – снова взял слово Кэтерли. – Первый – механический: перебрать всех женщин более-менее подходящего возраста и внешности из тех, кто там тогда официально работал, отдыхал или находился по делам. Я уже разослал запросы на всех, кто находился на Перекрестке транзитом в этот период, или работал, но покинул станцию, а с местными можно будет поговорить прямо там… Единственное, чего нельзя гарантировать, это полноту списков нелегалов, которых толком никто никогда не учитывает.
– А второй?
– Второй сложнее… но в определенном смысле надежнее: попробовать начать с прочесывания баз данных крови, официальных доноров и клиник, где можно заказать услугу ее переливания.
– А ведь верно! Бабка же говорила, что кровь редчайшая! Так мы ее гораздо быстрее выцепим!
– Я бы на Вашем месте не был так уверен…
– Это почему?
– Именно потому, что кровь редчайшая и универсальная. Есть шанс, что ее носительницу давно вычислили и прибрали к рукам. Например, кто-то солидный и влиятельный. Или богатый и больной. Или просто коллекционер редкостей. Сами подумайте: кто ж так просто отдаст подобное сокровище? Или хотя бы согласится делиться? Или вообще сознается в его наличии?
– Грахова задница! Об этом я не подумал…
– Так что пробуем оба варианта, глядишь, хоть где-то нам повезет…
– А где…
– Да, возможно нам с Найлом лучше пока переселиться на Перекресток, мне там будет удобнее шерстить базы данных, ну и допрашивать местных… и Найлу будет проще с его секс-аппетитами, именно там можно постоянно менять партнерш так, чтоб это никого не удивляло, даже пронырливых писак, ибо мало ли любительниц короткого траха пролетает ежедневно через Перекресток…
– Логично. Тогда собирайтесь.
– Можно прихватить с собой Дилана?
– Еще один бездельник и любитель девок и выпивки! Он-то там зачем?
– Затем, что он был со мной на том отмечании, вдруг что-то вспомнит на месте! И затем, что именно семье Вардин принадлежит сеть ресторанов и пабов «Фокс»! А ну как заинтересуется кто-то – а что это мы там торчим столько времени? А это у Дилана инспекция семейных злачных мест. А я типа внештатный дегустатор… ну, и помогаю другу не спиться в процессе.
– Знаете, господин Штернлихт, что-то в этом есть… Легенда, конечно, сыроватая… но вполне себе рабочая. Поселятся в секторе-люкс, начнут по кабакам фестивалить, с девчонками заигрывать… оттянут внимание от меня на себя… я-то так и так буду жить в гостевых апартаментах нашего концерна.
– Хмм… при такой аргументации… ладно, грах с вами, летите вместе…
Дилан практически мгновенно уговорил матушку отправить его на Перекресток в командировку.
– «Вали отсюда по забегаловками! Хоть отдохну от жалоб на тебя!» Представляешь, прямо так и сказала, – плакался Дилан Найлу. – Выпихнула ребенка незнамо куда и рада! Вот не мать, а ехидна!
– Чем ты недоволен? Проживание у тебя бесплатное, от компании. Жратва – тем более. Всей работы – глубокомысленно морщить мордаху при употреблении очередного блюда, поди, плохо? Еще и командировочные ежедневно капают. А возмущается твоя мамахен правильно, потому что ты ее достал уже своими подвигами на почве шоплифтинга33! Которые заминать, между прочим, именно ей приходится. Мне вот интересно, зачем ты это делаешь? Жалование у тебя – дай бог каждому, родаки карту тебе постоянно пополняют, на кой тебе эти скандалы, когда тебя в очередной раз ловят с ворованным?!
– Мало мне собственной семейки с нравоучениями, так и ты туда же! Пойми, я не пошлый крадун, я – идейный шоплифтер. Мне не это сворованное дерьмо нужно, а ощущение, что я обхитрил очередную систему слежения! Я, может, адреналин так получаю! Я, может, так самовыражаюсь! Ты вон баб коллекционируешь, а я трофеи из магазинов!
Найл только вздохнул и ничего ему объяснять не стал. Что для Дилана счастье, то для него тяжкая повинность. Сначала загибаться без живительной секс-дозы, потом выворачивать организм наизнанку от нестерпимого запаха. Да он бы с удовольствием отказался и не коллекционировал… и вонь бы последующую при пробуждении не ощущал… только кто ж его спросил? А то, что Дилан именно так считает… ну, хочется человеку так думать, ну и на здоровье, даже старому другу незачем знать всю глубину той ж… проблемы, которая у него нарисовалась…
Если выбранный друзьями для перелета корабль оказался первого класса, то транспорт, выделенный местными властями для перемещения на собственно базу, не внушал оптимизма. Скорее он внушал опасения, что дряхлая посудина развалится, не успев даже набрать скорость. И в момент приземления стандартная смена невесомости на состояние искусственной гравитации прошла для их шаттла жестковато. Пассажиры, хоть и были пристегнуты, но почти все взвыли, сполна ощутив полтора G на собственной шкуре. Самым приемлемым воплем было пожелание пилоту разыгравшегося радикулита, прозвучавшее из уст немолодого темнокожего туриста, потому что остальные сначала разошлись во мнениях относительно его, пилота, квалификации, предполагая ее равной если не отрицательной величине, то как максимум нулю, а потом принялись сулить ему разнообразные кары, иногда даже не совместимые с мужской физиологией. Сам Найл, конечно, тоже поначалу ойкнул, прикусив язык, но потом философски пожал плечами, предпочтя утешаться старой истиной, высказанной еще его учителем физики в колледже:
– Бог специально создал гравитацию, чтоб мы почем зря не шастали по космосу!
А если уж собрался шастать, незачем наезжать на законы природы. Тем более не хотелось позориться на глазах у Ойсина Кэтерли, который сохранял ледяное спокойствие и чуть ли не единственный не опустился до оскорбления умений пилота. Чем он хуже какого-то СБшника?
– Ты уверен, что мы еще живы? – простонал Дилан.
– Нет. Но даже если мы уже перешли загробный предел…, то оказались в неплохой компании. Посмотри вокруг: будет с кем пообщаться, выпить и… видишь во-он тех девчушек… даже приятно провести время.
– Это вот ты сейчас так пошутил?
– Нет, это я сейчас так тебя успокаиваю.
– Хреновый из тебя успокоитель… нас из этой консервной банки когда-нибудь наконец достанут?
– Успокойся, раз уж на базу доставили, вряд ли станут из нас готовить «Туристов в собственном поту» …
Розыски по базам крови дали один результат. Нет, Найлу больше и не надо было, но когда он услышал кого Кэтерли нашел! Да, донора с «золотой» кровью, но мужика! Лиам Кюрти с Эльварры соглашался рассмотреть вариант с продажей нужной жидкости без очереди, но, во-первых, заломил несусветно, а во-вторых, потребовал прилета к себе на планету!
– Я, что, по-твоему, должен с каким-то мужиком спать? – шипению Найла сейчас позавидовала бы любая гадюка. – Я не из этих!
– Если бы речь шла о жизни и смерти, я бы посоветовал не кочевряжиться и согласиться с любым вариантом, но поскольку время еще есть… оставляем контакт Кюрти на крайний случай.
– Кэтерли, вот ты – крупный специалист, что по защите, что по разведке, … неужели не можешь отыскать одну нужную бабу?
– Не могу. Потому что ее в базах нет.
– Тогда пробуй искать через списки тех, кто на Перекрестке был пять лет назад! Должна она где-то оказаться, должна!
Найл бесился и для этого у него были все основания. Мало того, что предполагаемый способ избавления от И-вируса выскальзывал из рук буквально в последний момент, да еще и компания Дилана в больших дозах начинала раздражать. И если поначалу совместные походы по ресторанам и питейным заведениям воспринимались как развлечение, то с какого-то момента этот вечный праздник начал напоминать рутинную работу. Прав, оказывается, дружок-то был, ох, как прав, круговорот жратвы в природе с твоим постоянным дегустаторским участием – это ни разу не весело!
