Читать книгу: «Пустота Потери», страница 3

4. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРЕДРАССУДКОВ

Мой жизненный путь снова пересекли уродливые люди. Меня преследовала мысль, что для меня нет покоя. За углом меня поджидала еще одна подстава, чистейшая подлость, материализовавшаяся через безумие человека, задевшего мою добросовестность в отношении к будущему.

Недвижимость, где я жила, была для меня слишком больших размеров, да и возникли потребности, с увеличением обязательств, в тот момент я не могла нести большие расходы на недвижимость. Отрасль недвижимости находилась в кризисе, и мои личные проблемы (маленький ребенок и сын о котором в любом случае я забочусь, потребляли большую часть средств, плюс расходы на услуги няни, ипотека) побудили меня преобразовать объект недвижимости, получилась небольшая, но очень изящная квартира, с отдельным входом. В ноябре 2014 я решила получать от двухкомнатной квартиры доход и искала, кому ее сдать в аренду. Объявилась парочка итальянцев, направленных агентством недвижимости, которому я предоставила полномочия. Они сделали пару визитов и внимательно осмотрели небольшое помещение. Похоже, они сразу заинтересовались, как сообщил мне риэлтор. Действительно, через некоторое время они позвонили мне, чтобы подтвердить интерес, и стали моими сьемщиками. Я передала им ключи 12 декабря 2014 года, подробно объяснила все возможности двухкомнатной квартиры, они заплатили первый месяц и гарантийный депозит, подписали соглашение, согласно которому по истечении срока они подтвердят подписание долгосрочного контракта, или уйдут.

Многочисленные обязательства с очень напряженными графиками по работе часто вынуждали меня уезжать из Рима, я почти всегда возвращалась домой очень поздно и уходила на рассвете. Кроме того, в то время я часто ездила в Лондон. Ритм, необходимый мне, чтобы справиться со всем, что может свалиться на плечи одинокой женщины, не доставлял мне проблем по уходу за дочерью. Сегодня я не могу объяснить, как в то время мне удалось справляться, выкручиваясь между профессиональными и семейными обязательствами, однако я смогла справиться всеми извилистыми перипетиями сильной матери. Помню только, что часто брала с собой малышку.

Однажды у меня зазвонил мобильный телефон: это была Люсия, соседка. Я полагала, что хорошо ладила со всем соседями. Отношения сложились сердечными, иногда даже дружескими. Они ценили меня за то, кто я, а не за прошлое или за истории, рассказанные обо мне газетами и с телеэкранов. Люсия сказала мне: «Твой арендатор со своей спутницей орет с балкона. Хочет привлечь к себе внимание, выкрикивая фразы о тебе». «Обо мне? Почему?» - спросила я ее. «Он делает очень скверные заявления о твоем прошлом, - ответила Лючия, - это действительно постыдно, - продолжала она, - я даже не хочу повторять то, что он кричит. Пожалуйста, сделай что-нибудь, позвони ему».

Вместо того чтобы позвонить арендатору, мне пришло в голову другое решение. Все, что я пережила в моей жизни, меня научило проницательности. Я сказала Люсии: «Сделай так: запиши его слова. А потом я позвоню ему и спрошу, в чем дело». Так и сделали. При общении по телефону он сделал вид, что ничего не понимает. Я наступала на него: «Мне сказали, что вы орете, нарушая тишину многоквартирного дома». Он принял извиняющийся тон, пытаясь успокоить меня: «Нет, синьора, ничего особенного. Я немного поспорил с моей женой. Но теперь все в порядке». Он не посмел повторить мне ругательные фразы, которые орал с балкона, ничего из сказанного не повторил.

На следующий день Люсия позвонила мне по телефону. К сожалению, я была занята, и у меня не было возможности справиться с тем, что происходило в доме. Она отправила мне запись очередной сцены моего квартиросъёмщика. Все они несли оскорбления в адрес моей персоны: «Она преступница, преступница! - громко повторял он с балкона, - уверен, что она держала кассу бандитов. Дом куплен на награбленные деньги». Потом, обращаясь к жене, продолжал: «Но ты понимаешь, у кого мы снимаем квартиру, чей это дом?» Эти выступления продолжились и на следующий день по вопросу парковки.

Он запарковал свой автомобиль на территории другого арендатора, и когда тот указал ему, что парковочные места все пронумерованы, то был атакован словами адресованными мне: «Синьора, сказала нам, что парковка наша! Видите ли, она даже не способна быть хорошей хозяйкой? Хоть бы она вернулась в свою страну!» И позволил себе другие расистские и дискриминационные оскорбления. Я позвонила ему снова, хотела понять, в чем проблема, и в то же время оградить себя от подобного. Но второй раз та же немая сцена, и я взяла на себя инициативу, и сказала ему: «Послушайте, если помещение, что вы осмотрели со своей спутницей вдоль и поперек, прежде чем оплатить месяц, не соответствует вашим ожиданиям, и учитывая яростные жалобы соседей на то, что они слышат четко и ясно, вы свободны, убирайтесь, я даже верну оплату за месяц».

Я остановилась на несколько мгновений, а затем решила: «И так, я просто попрошу их съехать, я не желаю их видеть каждый месяц, в случае, если они действительно захотят остаться, если мы заключим долгосрочный контракт». Я очень разозлилась, разговаривая с ним, однако старалась сохранить некоторое спокойствие. Тем не менее, я сказала: «Вы не должны позволять себе делать заявления не о моей персоне и не о моем прошлом. А я не обязана вам ничего объяснять, думаете так, как хотите, но не привлекайте людей из моей частной жизни, которые, конечно, знают меня лучше, чем вы, больше не вторгайтесь мою жизнь и убирайтесь в другое место, чтобы читать обо мне в интернете. Не создавайте мне дополнительных проблем».

Я думала, что заставила его замолчать. Вместо этого он изменил фокус своих вторжений, и чтобы вернуть дозу клеветы, начал перечислять воображаемые аномалии в доме: «Вы сдали мне квартиру, не занимаясь обслуживанием. Каждый вечер мы слышим запах газа из котла, там определенно утечка, телевизор не работает, очевидно, что антенну надо замененить, на кухне электрическая розетка с подвешенными проводами. Как вы позволили себе сдать дом в таком состоянии?»

Я спустилась с облаков, техник заверил меня, что все в порядке, как и уборщица, и я тоже была там, когда я доверила недвижимость агентству. Оказавшись перед жалобами, я взяла на себя обязательство пересмотреть жалобы на недостатки и попросила назначить технику встречу на следующий день. Съёмщик сообщил мне, что должен остаться на работе допоздна, и дал мне доверительное разрешение войти в дом. Пока техник выполнял свою работу, а я осматривала каждый уголок дома на предмет поломок или несовершенств, мои глаза упали на лист бумаги, лежащий на полке в гостиной.

Это поразило меня, я прочитал свое имя на бланке Финансовой гвардии. Я прочла, не прикасаясь к нему, и изумление охватило меня. Это была жалоба на меня, поданная накануне. Он намекал, что по его словам, я мошенница, вероятно, не владелица дома и обналичивала арендную плату, не выдавая квитанцию об оплате. «Но как можно быть таким подлым и лживым?» - спрашивала я себя.

Оказалось, он обнаружил во мне беглого преступника и хотел доказать свою добросовестность, как примерный гражданин. Я бросилась в тот же день в провинциальное управление Финансовой гвардии в Риме, где разоблачила доносчика, подкрепив всеми документами.

Я намеревалась подать встречный иск за клевету, но вначале посоветоваться с юристом.

Тем временем в доме техник не нашел дефектов, на которые жаловался арендатор, за исключением дверцы для отрегулирования по высоте и перегоревшую лампочку. Никаких проблем ни с газом, ни сигналом антенны. На следующий день арендатор позвонил мне и почти угрожающим голосом сказал: «Здесь утечка газа, каждый день, даже из конфорок, я чувствую вонь!» Недовольный, он продолжал с личными оскорблениями: «Ты должна была сразу сказать мне, что тебя зовут Ева Микула и что ты из банды Белого Уно. Я узнал об этом через Интернет, есть много чего о твоем преступном прошлом. Я получил травму из-за тебя!» Я верила с трудом, что кто-то может так со мной разговаривать. Я не могла понять, куда он ведет.

Он дал мне понять. Деньги. Он не заканчивал своего бредового телефонного звонка, и я получила ответ на мои сомнения. «За причиненные неудобства я требую двойной депозит, плюс месячную оплату, которую я заплатил, чтобы уйти, я должен нести расходы». Я сразу же подумала, что, он не в себе. Поэтому я прекратила телефонный звонок, который как и все остальные с ним, я регулярно записывала уже несколько дней.

Я отправилась к карабинерам для оформления жалобы на преступления, за которые он ответственен: клевету, оговоры, попытки вымогательства, шантаж и телефонные домогательства с требованиями о деньгах.

В участке я подробно изложила все факты, даже переписала телефонные записи; я предоставила подтверждение сделанных им платежей и мое предложение о полном возмещении, если они уйдут из моего дома. Когда на следующий день ему сообщили о доносе, мне рассказали соседи, он даже обратился к карабинерам, еще раз громко оскорбив меня перед ними: «Вот как! Вы приняли на меня жалобу от такого человека? Но вы понимаете? Вы знаете, кто такая Ева Микула?» Полицейские сделали все возможное, чтобы успокоить его. «Будет лучше, если вы съедите из дома» - сказали они ему. С наглым лицом, он позвонил мне в сотый раз: «Ты донесла на меня за вымогательство, мы что, играем? Ты, несчастная сумасшедшая, которая просто ищет бесплатную рекламу, встречалась с преступниками, с этого момента больше не обращайся ко мне. Забудь, что напугала меня жалобой, мы останемся в доме до тех пор, пока нам хочется».

Его сожительница перезвонила мне и сказала, если я отменю жалобу, они съедут. Я была в состоянии полного стресса. Через два дня пара покинула мою двухкомнатную квартиру. Я вернула ему, что они оставили, и даже оплаченный залог за месяц, но конечно, не вдвое больше, чем они требовали. Главное, что они ушли навсегда.

Я думала, что моей жалобе дадут ожидаемый ход, вместо этого, прошло более двух лет от случившегося события, несмотря на свидетельства и неопровержимые доказательства, в полиции, как ни странно жалобу отправили в архив, что приветствовалось судьей. По сути, после двух лет и месяца расследования закон пришел к выводу, что действия моего арендатора не были клеветой, ущемлением моего личного достоинства, вымогательством и, следовательно, уголовным преследованием, возможно, потому, что истца звали Ева Микула. С моей точки зрения, это стало еще одним эпизодом, который мне пришлось закрыть в кладовой моих драматических переживаний, это расстроило меня и мою положительную репутацию, заработанную с трудом на протяжении многих лет. История коснулась жестко соседей и, в том числе запятнала мою сферу деятельности, в частности, отношения с агентством недвижимости, с которым мы сотрудничаем в этой зоне, и где управляют дорогие мне друзья. Этот эпизод, отпечатался на моей повседневной жизни, на моих встречах с людьми, которые ценили меня за серьезность, человечность и профессионализм. К счастью, я сохранила их уважение.

Однако я испытывала невыносимую тоску, она грозила свести на нет все, что мне удалось построить до этого момента. Я даже обратилась к врачу, который прописал мне некоторые антидепрессанты и пару раз я брала сеансы у психолога. Я боялась, что все эти события поставят под угрозу мое полноценное вхождение в гражданское общество. И снова, я нашла внутри себя решение, не могло быть внешних вмешательств, фармакологических или психоаналитических, а правильный инструмент, взять в свои руки путь мой путь. Правильным лекарством стала внутренняя сила, та, которую я тренировала, взваливая на плечи огромную тяжесть прошлого.

Я думала о том, чего смогла достичь, веря только в себя. Сложные моменты могут случиться с кем угодно в любое время, всегда, когда вы меньше всего ожидаете. Общественное мнение выкристаллизовало искаженный образ моей персоны, его нельзя ни стереть, ни изменить, ни перекрасить, ведь с самого начала обо мне сказали много лжи, слишком много.

Когда я думала об этом, я чувствовала себя маленькой и раздавленной, крошечной и беспомощной. Я боялась, что все предубеждения, что уничтожают меня, могут обрушиться на моих детей. Тяжелое серое облако, что нависало над моей головой, со временем становилось все темнее и темнее. «Но, берегитесь, - мысленно повторяла я себе, - вы можете говорить обо мне все, что хотите, все это фальш. Однако держитесь подальше от моих детей, даже не пытайтесь прикоснуться к ним. Они тут ни при чем». Мои страдания и бессонные ночи побудили меня писать, спрашивая себя, каково происхождение столь горькой лжи по отношению ко мне, которая касалась меня, публично раздуваемой прессой. Таким образом, мне пришла в голову мысль написать сильное, взрывное письмо, полное осознание окружающей меня реальности, письмо, написанное в Ассоциацию жертв банды Белого Уно.

Письмо Ассоциации:

В Ассоциацию жертв банды Белого Уно/ президенту Ассоциации синьоре Зекки.

Я снова обращаюсь к вам, несмотря на то, что не получила ответа на мои письма 2005 года.

Читала в газетах, где вы всегда считаете, меня морально виновной и возмущаетесь каждой моей попыткой к вам приблизиться. Прошло уже 20 лет с тех пор, как пролился свет на преступления «банды Белого Уно». Безусловно, вы помните, подробности, тех времен: первые упоминания в газетах, как их задержали, потому что я вошла на первый план в розысках и медиа. Я помню все, как вчера, я находилась между жизнью и смертью, как в предыдущие два года совместной жизни, избитая и заключенная в руках полицейских-убийц.

Я прилагаю некоторые выдержки из первых статей, и кто лучше, чем инспектор Лучано Балиони и суперинтендант Пиетро Констанца могут подтвердить, ведь они первыми зафиксировали мои первые заявления, допрос в полном объеме длился 48 часов с участием трех разных прокуроров, до трех часов ночи.

В каком психологическом состоянии меня нашли? Маленькая девочка, загнанная угрозами и запуганная смертью. Я начала сотрудничать, что бы пролить свет на историю, когда Роберто Сави, только арестовали, но его выпустят, из-за недостаточных доказательств его вины. Остальные участники были на свободе, в то время как следователи находились только в начале расследования преступлений, приписываемых банде. В тюрьме четыре человека: «Сантагата», уже осужденные, отбывали наказание в течение многих лет за преступления, не совершенные ими, их освободили сразу после моих признаний.

Меня вывезли и поставили под защиту Государства, тайно перевезли в отдаленное место, оглядываясь назад на 8 месяцев ожидания, я надеялась, что все прояснится, основываясь на моих признаниях, показаниях других лиц, об участии которых я была не в курсе. Однажды, расследование банды завершилось и Сави обвинили в преступлениях, и в отместку мне, они обвинили меня в убийствах и других тяжких преступлениях, обвинения затем сняли.

Между тем, я проходила по семи процессам различной степени суждения и оправдана с полной формулировкой. Я была вынуждена выступать на телевидении, чтобы заплатить адвокатам, защищая себя. Я боролась одна против всех, со мной был только Бог, мои 19 лет и чистая совесть как руководство к справедливости. Я никогда не искала признания и благодарности от кого-либо, я отложила споры, оставив волю вашей не проходящей боли. Меня утешали удовлетворение и печаль, что охватывали меня каждый раз, когда я следила за вашим поминовением. Я хотела присутствовать там, в последнем ряду, но присутствовать. К сожалению, этого никогда не случилось, но худшее, да.

Общественное мнение подло довело меня до дискредитации и дискриминации, до такой степени, что я стала иконой преступлений, вопиющим персонажем возглавляющая заголовки черной хроники, как произошло 18 июня 2010 года, когда СМИ, минуя цензуру использовали мое имя, чтобы придать значение аресту неизвестного всем и даже мне человека, с которым я развелась 10 лет назад и больше ничего не знала ни о нем и его жизненном выборе.

Новости взлетели на всех национальных новостях и газетах. Мои просьбы об исправлении даже не учли. Ни один орган не связался со мной, никто не исправил новость, которая, по сути, оказывала сильное дискриминационное давление на меня и семью. Я вне цензуры, без обременений веду нормальную, скромную и честную жизнь, я мать двоих детей. На сегодняшний день, некоторые люди в моей профессии, после прочтения новости на веб-сайте, обусловлены сильным предубеждением, оскорбляли меня и поносили публично, считая меня причастной к преступлениям, убежденные в моей вине, уверенные в связи и вращению в кругах преступного мира.

Несмотря на это, мне пришлось предъявить иски. Им придется заплатить штрафы и убытки по закону, чьи они жертвы? ... это не единичный случай.

В течение 20 лет я оставалась в тени и во власти средств массовой информации, но всегда поддерживала истину и близка к вашим мыслям и печали. Сави отбывают пожизненное заключение, во многом благодаря мне, моему своевременному, усердному и ценному сотрудничеству. Иначе, я бы умерла раньше, чем увидела наручники на запястьях Фабио Сави. С вашего позволения и понимания, я буду признательна, если вы позволите мне присоединиться к Ассоциации жертв «банды Белого Уно» или, по крайней мере, пожалуйста, позвольте принять мое молчаливое и сердечное присутствие в мемориалах 13 октября, как выжившей жертве в жестокой, абсурдной и незабываемой истории. С нетерпением жду вашей тщательной оценки и доходчивого ответа, примите мои самые сердечные приветствия.

Ева Микула. Рим, 28 января 2015 г.

Институциональные реплики:

Ответ от синьоры Зекки, президента Ассоциации, не заставил себя ждать: «Запрос, не может быть принят к рассмотрению. Я не понимаю, на каком основании вы можете делать подобные запросы».

Меня все еще посещала мысль, что правду о захвате банды знают, по крайней мере, те, кого близко затронула история людей Белого Уно, но я ошиблась, я поняла, что совсем не так. Последовала не менее гневная реплика Валтера Джованнини из прокуратуры Болоньи, которого никто не оповещал в случае с письмом, но, очевидно, он чувствовал себя обязанным поставить свою печать репликой: «Достаточно молчания, чтобы уважать жертв», как бы говоря, что лучше молчать, и не поднимать уже закрытые и урегулированные вопросы в судебных инстанциях.

Я чувствовала себя все более одинокой и изгоем, я еще не была готова к тому, чтобы публично раскрыть правду о динамике захвата банды. Моя дочь была еще совсем маленькой, моя энергия служила для управления жизнью, полной ответственности, и у меня все еще оставался этап, пешка, чтобы поставить на ее место: рассказать историю ее жизни, ее судьбы, почему у нее нет папы; но для всего этого мне пришлось ждать, пока ей не исполнится, по крайней мере, девять лет, так подсказал мне детский психолог, который следовал за мной по пути воспитания родителем одиночкой.

Годы пролетели быстро, и важный день заставил себя признать в не запланированный момент.

1 

2 

7. Селфи Евы Микула, 2011

8. Ева Микула и сын Франческо, 2012