Цитаты из книги «Возлюби ближнего своего», страница 11
— Ты рада, что я здесь? — спросил он, понимая всю нелепость своих слов.
— Для меня это все,— сказала Мари не улыбнувшись.
Оба молча смотрели друг на друга. Говорить не хотелось. Они снова оказались вдвоем, и это само по себе было так огромно, что любые слова казались ненужными. Они смотрели друг на друга, тонули друг в друге, и не было на свете ничего, кроме них. Оба точно вернулись домой, к себе. Не было будущего, не было и прошлого. Было только настоящее, — покой, тишина и мир. Снова вошла сестра и сделала отметку на температурном листе; они почти не заметили ее. Они смотрели друг на друга. Солнце медленно соскальзывало вниз, словно нехотя расставаясь с этими красивыми, пламенеющими волосами, луч сполз на подушку, распластался пушистой кошкой из света, потом сместился дальше и стал медленно карабкаться вверх по стене. Они смотрели друг на друга. На голубых ногах пришли сумерки и заполнили комнату... Они неотрывно смотрели друг на друга, пока тени, выдвинувшиеся из углов комнаты, не закрыли своими темными крыльями это белое, это единственное лицо.В коридоре Штайнер дождался врача и спросил, сколько ей еще осталось жить. Врач смерил его взглядом.
— Не более трех-четырех дней, — сказал он. — Чудо, что она не умерла до сих пор.
— Рут, — сказал он почти беззвучно, — ты мой любимый, мой маленький и усталый пони... спи и не просыпайся. То, что там за стеной, не имеет к нам никакого отношения. Я люблю тебя, и ты любишь меня, и мы здесь совсем одни...— Нас здесь нет, — шептал Керн. — Рут, мы с тобою совсем не здесь, а лежим на лугу, и светит солнце, и вокруг цветут ромашки, и подорожники, и мак, и где-то кукует кукушка, и пестрые бабочки кружатся над твоим лицом...— Мы с тобой в маленьком крестьянском домике, -шептал Керн. — Наступил вечер мы поужинали простоквашей и свежим хлебом. Сумерки овевают наши лица, кругом тишина, мы ждем ночи, мы спокойны и знаем, что любим друг друга...— Я положил голову на твои колени, и ты гладишь меня по волосам. Ты ничего больше не боишься, у тебя есть паспорт, и все полицейские козыряют нам, и кругом тишина, мы ждем ночи, мы спокойны и знаем, что любим друг друга... я...— У нас каникулы, и мы у моря, — тихо и настойчиво продолжал Керн. — Ты выкупалась и заснула на горячем песке. Море голубое, а на горизонте виден белый парус. Кричат чайки и дует ветерок...
Что-то ударилось о стенку. Рут вздрогнула.
— Что такое? — спросила она сквозь сон.
— Ничего, ничего! Спи, Рут.
— Ты со мной, Людвиг?
— Я всегда с тобой и люблю тебя.
— Люби меня, пожалуйста... Она опять заснула.
— Ты у меня и я у тебя, и нет нам дела до всей этой грязи, по которой они нас гонят,, — шептал Керн на фоне грязного шума этого дома свиданий. — Мы одни, мы молоды, и наш сон чист... Слышишь, Рут, любимый пони, прибежавший ко мне с просторных, цветущих полей любви...
- Жаль, Лило, - тихо произнес Штайнер.
- Да.
- Ты знаешь, почему?
- Я это знаю, и ты это знаешь обо мне.
Они все еще смотрели друг на друга.
- Странно, - сказал Штайнер, - между нами стоит только немного времени и немного жизни. Все остальное есть.
-Ты голодна?
-Да, - сказала Рут. - Я изголодалась по всему: и по тебе, и по улицам, и по свежему воздуху, и по хорошему разговору.
-Вы еще дешево отделались. За сорок франков узнали величайшую истину: никогда не надо быть слишком доверчивым.
Голод и забота о ночлеге - это два смертельных врага, но с ними ещё можно бороться, а время, уйма пустого бесполезного времени - это враг, который крадет тайком и пожирает их энергию.
...картины - это окна в далекие миры, в сады благородных радостей жизни, в миры больших чувств, великих грез и полного душевного покоя, который живет по другую сторону произвола, страха и бесправия.
Бог правду видит, да не скоро скажет. Но уж коли скажет, так всю целиком.
Дитя мое! Есть и среди евреев нечестные люди!
женщин и детей, – тихо сказал врач. – Вот, например, холеру мы искореняем. Но ведь в сравнении с войной, пусть даже самой небольшой, холера – совсем безобидное заболевание.
