Читать книгу: «Бунтарь», страница 3

Робот замер. Постояв без движений несколько секунд, он пошел предлагать шампанское другим жаждущим. В коридоре свет потускнел, так что на балконе потемнело. Слуцкий подошел к широким перилам балкона, сделав глоток шампанского, поставил бокал.

Балкон длинный и вмещает огромное количество людей. Много ребят вышло подышать воздухом: пары, одинокие девушки, одинокие парни, в общем, люди, которые надеялись найти собеседника и провести этот вечер вместе. Только Слуцкий облокотившись на перила, стоял, устремив свой взор вдаль.

Небо в эту ночь казалось особенно звездным, таким чистым, спокойным, необъятным. Такую красоту теперь редко можно увидеть, ведь в районе из-за высоких многоэтажек небо не кажется таким привлекательным, его вообще плохо видно. Слуцкий снова погрустнел.

Как долго он ждал выпускной вечер, хотел развлечься и побаловаться, ведь до полноправия они имеют право быть детьми, а потом за каждый свой поступок нужно нести ответственность. Вот этот день настал, а он глупо проводит его один. Ему не хочется больше флиртовать с девушками, не хочется играть в эти любовные игры, делать обманчивые комплименты, пить шампанское до головокружения, ничего не хочется.

Ветер приятно обдул лицо, потрепав волосы. Деревья тихо зашептались между собой. А луна одиноко повисла в небе, одиноко, так же, как и Слуцкий.

Он все больше думал о том, как же все примитивно. Как устроена их жизнь. С одной стороны, власти делают многое для того, чтобы человек был доволен: у всех есть еда, одежда, дом, образование. Это раньше люди мучились, пытались выжить. А теперь есть все. Живи, развлекайся. Но что-то не так. Все слишком одинаково, нет какой-то изюминки в жизни.

– Почему ты здесь? – послышался знакомый девичий голос.

Слуцкий немного вздрогнул, ему показалось, что его только что разбудили. Он попытался разглядеть девушку. Когда узнал черты лица, улыбнулся:

– Роза? – при слабом свете луны он разглядел ее нежную улыбку и большие глаза, в которых всегда жило одиночество. – А почему ты… почему одна?

Роза подошла к нему ближе и встала рядом. Девушка облокотилась на перила и стала смотреть вдаль.

– Красиво, правда? – шепнула Роза.

– Да, – он развернулся к ней и стал разглядывать ее профиль.

Она смотрела вдумчиво и медленно хлопала длинными ресницами.

– Роза…

– Да, – отозвалась она.

– Почему ты здесь? – он коснулся ее плеча и нежно провел своими пальцами по ее руке.

– Потому что я – одна, – ответила она и от приятного прикосновения глубоко вздохнула.

Он продолжил потихоньку вести пальцами по ее руке и почувствовал, как ее кожа покрылась мелкими пупырышками. Дойдя до ее ладони, он взял ее за руку:

– Теперь не одна, – он положил ее руку себе на плечо, обнял за талию, и немного прижав к себе, шепнул, – а давай потанцуем?

Роза удивленно взглянула на Слуцкого. Теперь ее лицо было лучше видно, скорее всего, зрение парня адаптировалось к темноте. Медленная романтичная музыка доносилась из зала. В свете луны ее русые волосы словно переливались серебром. Прижав Розу еще сильнее, он примкнул своей щекой к ее щеке. От девушки пахло чем-то приятным, сладким. Кожа на спине оказалось очень нежной.

– Почему я раньше не видел, как ты прекрасна, – шепнул он ей на ухо.

Роза вздрогнула. Ее дыхание участилось, и дураком нужно быть, чтобы не понять, что ей приятны эти объятия. А ведь такого между ними никогда не было, не было так, чтобы они нормально разговаривали и тем более, чтобы Слуцкий говорил ей приятные слова. Несмотря на то, что квартиры Розы и Слуцкого находятся в одном подъезде напротив друг друга, ребята не были друзьями детства, чаще бывало наоборот. Они ругались. А о том, чтобы между ними была взаимная симпатия – никогда. Слуцкий не видел в ней ничего привлекательного. Роза всегда была замкнутой, одинокой, со своими правилами и законами. Некоторые говорят, что ее воспитали так родители, верующие в богов, в которых верили раньше люди. Якобы родители воспитывают Розу в религиозном духе. Никто не знает этого точно, и спросить не положено, ведь о религии теперь не говорят. Теперь не строят церкви, их нет. Так же не издают религиозную литературу. Но власти не запрещают верить в богов. Разрешают верить, но только дома и так, чтобы никто другой не знал об этом. Религия в Республике – семейная тайна. А девушки со странностями никогда не нравились Слуцкому, так было и с Розой. Он никогда не замечал естественной красоты девушки. Но что-то сегодня потянуло к ней. Может быть, он чувствует себя таким же одиноким, как и она. Может, он чувствует, что он не такой как все, так же как она. А, может, потому что она сегодня просто красива. Точно лишь, то, что ему очень хочется поцеловать ее.

Его губы обдали теплом ее губы. Роза прижалась к Слуцкому и обвила руками его шею. Поцелуй был сладок как для него, так и для нее, особенно для нее, ведь скромница всегда любила хулигана. И о том, что сегодня она почувствует долгожданный поцелуй, могла только мечтать, и вот мечта воплотилась, только бы мечта не ускользнула, только бы продлить этот поцелуй.

«Что, это? – думал про себя Слуцкий. – Химия любви? Может, я пьян? Но я мало выпил. Мне приятно. А как пахнут ее волосы!»

Глаза Слуцкого скользнули сквозь волосы Розы. Он заметил ненормально уставившегося на них робота, стоящего в зале. Робот замер и фиксировал все происходящее через стекло, ему все хорошо видно и в темноте, и в темноте через стекло. Целуя шею Розы, парень посматривал на робота. Но тот без движений так и глазел на целующуюся пару. И это ненормально – роботы так себя не ведут. Они не должны следить так нагло. Слуцкий прекрасно знает, что помимо того, что роботы обслуживают школьников, они еще и шпионят, смотрят за порядком. В них встроена видеокамера, которая посылает изображение пилоту робота. Но они лишь разносят шампанское, следят за порядком, поглядывают, но не уставляют свой взор так на школьников.

Робот и не думал отводить свои светящиеся в темноте глаза от пары, по телу парня пробежал холодок, ему стало не по себе.

– Что-то не так, – шепнул Слуцкий.

Отстранившись от словно утонувшей в его объятьях Розы, он побежал к роботу.

– Что-то не так? – задрожала Роза и на ее глазах сразу же показались слезы.

Поняв фразу, сказанную Слуцким по-своему, Роза сглотнула подкативший ком к горлу и осмотревшись по сторонам, чтобы убедиться, не увидел ли кто ее позора, метнулась на другой конец балкона, чтобы там выйти в зал, а с зала уже подняться в свою комнату и там выплеснуть слезы, которые она с трудом могла держать.

Разозлившийся парень подбежал к роботу, который среагировал на его движения и завертел головой.

– Что, что вам нужно?

– О чем вы гражданин?

– Я знаю, что вы следите за мной!

Робот молчал. Слуцкий со всей силой ударил ему по голове и сразу же взвыл от боли, так как голова робота оказалось очень твердой.

– Успокойтесь, успокойтесь, успокойтесь, – затараторил робот.

Но от боли Слуцкий еще больше озверел и затряс робота за плечи. И лишь, когда глаза робота потухли, а значит его отключили, парень ослабил руки. Взглянув на балкон, он понял, что оставил Розу одну. Выбежав на балкон, парень крикнул:

– Роза!

Ответа не последовало.

– Роза! – повторил он.

Поняв, что девушка ушла, Слуцкий ударил ноющей рукой кулаком по перилам балкона. Взяв свой бокал шампанского, он быстро осушил его. Немного постояв еще на балконе, в надежде, что Роза вернется, он решил закончить этот вечер. Слуцкий отправился к себе в комнату.

Выпив две бутылки шампанского, которые были в комнате, Слуцкий улегся на кровать и уставился в потолок. Вертолетики не заставили себя долго ждать. Потолок поплыл, поскакал. Парню захотелось уснуть. Но мысли о Розе почему-то не покидали его. Потом он стал думать о Малинковской. Тошнота, беспорядочность в голове, слабость в теле и расплывчатые картинки, он не знал, куда себя деть. Все смешалось. Промучившись минут пять, он так и не уснул. Слуцкий попытался приподняться, но словно червяк сполз с кровати и плюхнулся на пол. Больно не было, обычно в таком состоянии боль не ощущается, весь результат пьянства будет ощущаться только утром.

Подушка Розы почти полностью промокла. Она была подавлена, унижена. Сердце девушки очень ранимо, Роза переживает каждую неудачу остро, а здесь она за столько лет сдалась Слуцкому, она ему вдруг поверила, можно сказать призналась в любви, но зачем? Он надсмехался над ней? Хорошо, что все не зашло далеко. А ведь Роза мечтала, что именно на выпускном, когда она наконец-то позволит себе сделать макияж и надеть красивое платье, которое откроет все прелести ее тела, она поразит хулигана и тот наконец-то оценит ее, но, увы, он посмеялся над ней.

«Лучше бы я не оставалась на вечернюю часть, зря с родителями только поругалась, – подумала Роза, – теперь Слуцкий будет смеяться надо мной… Скажу, что просто была пьяна».

Глава 4

– Лео, проснись, – расталкивая спящего друга, сказал Никита.

Слуцкий промычал и повернулся на бок.

Отчаявшись разбудить друга, Никита попытался столкнуть Слуцкого с кровати, но это сделать сложно, потому что тот не такой уж и легкий. Пыхтя около минуты, Никита все же победил, Слуцкий рухнул на пол.

Сразу же взбодрившись от падения, он вскочил на ноги, тревожно посмотрел на Никиту.

– Пошли рассвет встречать! – воскликнул Никита. – Быстрей, из-за тебя и я пропущу восход солнца.

– Ты меня разбудил, чтобы я посмотрел на рассвет? Столкнул на пол ради этого? – сдвинув недовольно брови, забормотал Слуцкий.

– Это же традиция! Быстрей пошли, еще минут двадцать и все! А по поводу пола, скажи спасибо, что мы с Артемом подняли тебя вчера на кровать, а то так бы и пускал слюни на пол. Пошли уже! Мы сидим в начале, у коридора!..

Никита заторопился к выходу. Слуцкий немного подумав, стоит идти или нет, все же решил пойти на балкон, чтобы увидеть рассвет, тем более он уже проснулся.

Выпускники разместились на балконе и ждали первых лучей солнца. Протиснувшись между сидячими на покрывалах ребятами, Слуцкий примкнул к своей компании.

– Ты где был? – шепотом поинтересовалась Регина.

– Спал.

– Ты спал? – удивилась она.

– Ага.

– Слуцкий ты что? – Регина усмехнулась, недоверчиво взглянув на Слуцкого.

Обычно он резвится до последнего и засыпает после всех ребят из компании.

Слуцкий протер сонные глаза и стал рассматривать девушек из компании, а потом и рядом его окружавших. Посмотреть было на что, и он едва мог сдержать смех. Косметика девушек плясала по лицу, без черных кругов от туши под глазами не обошлось. Волосы почти у всех были взъерошены, если у кого не взъерошены, то мокрыми патлами свисали на плечи. Одежда была уже не свежей. Кто-то искупался в пене, кто-то в шампанском, а кого-то охладили под душем. Видно после дискотеки здесь разгорелась шуточная война между мальчишками и девчонками, как это обычно бывает. Большинство парней были без рубашек, с оголенными торсами. Некоторые сидели в одних трусах.

У Слуцкого ужасно разболелась голова, видно шампанское дало о себе знать. Немного придя в себя, он начал вспоминать вчерашний вечер, пытался понять, почему он лег так рано спать. Вдруг его осенило. Он вспомнил про Розу. Но ему вдруг стало стыдно за тот поцелуй. Ведь Роза для него никогда не имела значения, не интересовала как девушка, а тут он с ней целовался. Неужели он вчера так напился?

«Не важно, – подумал он, – лишь бы никто не видел вчерашний поцелуй с Розой, иначе вся компания засмеет».

– Ты кого высматриваешь? – заметив бегающие глаза Слуцкого, спросил Никита.

– Никого, – соврал он.

– Ну, да уж…

– Что? – округлив глаза, спросил Слуцкий.

– Цветочек ищешь?

Слуцкий покраснел, он понял, что кто-то все же видел его с Розой и уже проболтался.

– Сам в шоке, – промямлил тихо он.

– Я так и понял, что это было все не серьезно, – Никита улыбнулся и указал глазами на Феону, которая всем рассказала об увиденном поцелуе.

Слуцкий недовольно нахмурил брови и замотал головой. Ведь неудивительно, что глазастая Феона и тут поспела, она всегда была разносчицей слухов и самых язвенных моментов из жизни других людей. Ей доверять свои тайны ни в коем случае нельзя. Удивительно, что она оказалась в их компании.

Пробежала волна восхищенных вздохов выпускников, показались первые лучи. Вот они первые лучи солнца! Неуверенно лучики стали освещать край деревьев. Затем словно цветок, солнце мгновенно распустило свои лепестки. Заиграла музыка. Все поднялись с пола и устремили взгляд в сторону восходящего солнца, ребята засияли в улыбках. Легкая, мелодичная музыка, немного грустная, проникла внутрь каждого выпускника. Прощальная музыка, музыка, которая говорит им о том, что пора отправиться в сложный путь под названием взрослая жизнь. Кто-то возбужденный ощущением небольшой свободы не смог сдержать слезы. Кто-то просто улыбался и наслаждался теплом солнечных лучей. Снизу роботы пустили тысячу белых ручных голубей, к ноге которых были привязаны легкие белые ленточки. Голуби вылетали из-под балкона и, размахивая своими белыми крыльями, словно прощались с выпускниками. Когда голуби исчезли в небе, роботы запустили множество белых гелиевых шаров, на которых были написаны имена ребят. Все взялись за руки и крикнули:

– В светлое будущее!

Эту фразу однажды выкрикнул выпускник несколько лет назад, так же стоя на балконе и встречая рассвет. После этого на протяжении нескольких десятков лет никто не нарушает традицию. Когда солнце уверенно засияло на небе, выпускники стали расходиться по комнатам, чтобы привести себя в порядок и немного поспать. После обеда прилетят аэробусы и развезут всех по домам. Выпускной окончен.

Слуцкому теперь не хочет спать. Он остался один на балконе. Присев на покрывало, он задумался о том, что теперь его ждет впереди:

«Два месяца отдохну от школы, потом получу полноправие, месяц можно будет поездить с ребятами по районам. А там и Академия начнется! Нужно искать свою спутницу и строить семью. А еще эта работа – архитектор. Нет, ну почему меня определили в архитекторы?»

Он крайне недоволен, что в распределяющем классе, где выявляют способности школьников, дают кучу тестов и определяют навыки, комиссия решила, что из него выйдет отличный архитектор. Представив, как он станет примерным семьянином, великим архитектором, Слуцкий скривился.

«Это как программа какая-то: школа, профессия, семья, а потом старость. Я так не хочу, не хочу!»

Но по-другому жить не получится, ведь это норма, которую нарушить невозможно. Вся жизнь человека в Республике словно расписана. Все предрешено.

Лучи солнца стали превращаться из нежных лепестков в раскаленные иглы. А желание свободы, которое и так с каждым днем становилось все сильнее, превратилось в навязчивую мысль. Слуцкий слишком погрузился в думы. Когда лучи солнца стали не на шутку обжигающими, такими что больше невозможно было сидеть на открытом балконе, он пришел в себя. Ему показалось, что он вынырнул из глубокой реки и от безысходности выполз на единственно возможный берег.

«Нет. Свободы мне не видать, это же невозможно, что я могу изменить? Как я могу уничтожить эту огромную машину, которая управляет нами?», – признался он себе.

Встав с покрывала, Слуцкий лениво вытянулся, так что его спина распрямилась. Громко зевнув, он повернулся к коридору, чтобы выйти через него в зал, а с зала подняться в комнату, как увидел любопытные глаза робота, которые так и сверкали за стеклом. Как только Слуцкий свел брови и заторопился к роботу, тот сразу же отвел от парня взгляд и замер. Внутри Слуцкого мгновенно все вскипело, в правом глазу начало пульсировать. Он впритык подошел к роботу и заглянул в его потухшие глаза.

– Вот так значит! – разозлился он и возмущенно забормотал: – Пилоты роботов за мной наблюдают?!

Он вернулся на балкон и стал смотреть, нет ли где другого робота. И такой нашелся. Посвистывая, робот убирал бокалы после выпускников и словно не видел, что к нему подошел парень.

– Обратите внимание, – обратился он к роботу.

Тот среагировал. Натянув фальшивую улыбку, робот ждал поручения.

– Перестаньте за мной следить, меня это раздражает, – сказал он в надежде, что пилот, управляющий роботом, его слышит.

– Шампанского, гражданин Слуцкий? – считав узор радужной оболочки глаза, пилот установил личность к нему обратившегося.

– Какое шампанское? Я говорю, хватит за мной следить!

– Шампанского? – заладил робот.

Парень окончательно вышел из себя, оглянувшись по сторонам, он заметил вышедшего из коридора робота и сразу ехидно улыбнулся. Он обезумевшими глазами посмотрел на робота, который пытался изобразить доброжелательную улыбку.

– Шампанского? – выдал тот снова.

– Не-е-ет! – хитро протянул Слуцкий и в упор, глядя в глаза роботу, злобно крикнул: – Эй, вы там по ту сторону монитора, слышите меня?

Робот не реагировал.

– Слышите меня или нет? – замахал он ладошкой перед лицом бота.

Улыбка у робота пропала, глаза потухли. Лео, недолго думая, схватил робота под руки, а он оказался весьма тяжелым, и потащил к перилам балкона. Другой робот, поняв чем дело кончится, быстрее зашагал к парню и начал повторять:

– Гражданин Слуцкий, не стоит этого делать, гражданин Слуцкий…

Но просьба робота, разгорячившегося Слуцкого не остановила. Он уверено положил робота на перила и, повернувшись к приближающемуся роботу, ухмыльнулся. Парень только намерился столкнуть жертву за борт балкона, как робот очнулся, видно пилот включил своего робота, и зашевелился. Слуцкий начал его скидывать, но тот цепко ухватился за перила и веся на высоте пятиэтажного дома, слегка пошатываясь, замотал головой. Слуцкий прилагал все усилия, чтобы отцепить пальцы робота от перил, но плоть против железа все же слабее. К тому же другой робот уже подошел к бунтарю и, взяв грубо за плечи, начал отстранять от перил. Другой робот остался цел. Падение, которое могло закончиться плачевно, миновало. Уцелевший робот, как кузнечик, подпрыгнул, он словно влетел на балкон. Слуцкого от такого прыжка обдало ветерком, и парень немного даже испугался. Он не думал, что эти железки, покрытые чем-то близко похоже на человеческую кожу, на самом деле такие ловкие. Слуцкий еще больше рассерженный неудачей насупился и грозно уставился на роботов, которые словно стена встали напротив него и холодным взглядом смотрели на обидчика. Не отводя своих неэмоциональных лиц с гражданина, один из них в приказном тоне, который им не присущ сказал:

– Гражданин Слуцкий, пройдите в свою комнату и попытайтесь уснуть, если не хотите неприятностей.

– О! Вот как мы заговорили, господа пилоты. Что ж вы сразу со мной общаться не захотели?

– Не ерничайте, гражданин Слуцкий, пройдите в комнату.

– Не ерничайте?! Это вы не следите за мной, господа пилоты! Неприятно, когда вы так нагло наблюдаете – меня это раздражает!

– Пройдите в комнату! – повторил робот.

Парень недовольно взглянул на них, ему больше ничего не оставалось, как выполнить указание.

– Железки, – буркнул он себе под нос, и, махнув рукой, затопал.

Роботы сверлили ему затылок до самого коридора. И не только они, таких роботов было много. Все как один провожали его до комнаты. В зале, в коридорах, в лифте, в корпусе, где были комнаты, и даже у двери его комнаты. Перед входом в свою комнату, Слуцкий подошел к роботу, стоящему не далеко, и усмехнувшись сказал:

– Может, еще в кроватку уложите?

Робот, молча протянув руку, указал на дверь.

Железные надзиратели – так теперь будет называть роботов Слуцкий.

Робот ждал, когда непослушный выпускник зайдет внутрь. Глубоко вдохнув, Слуцкий зашел в комнату, в которой был слышен приличный храп и чувствовался неприятный запах. Чтобы избавится от перегара, он включил оптклимат³ и улегся на кровать. Спать Слуцкий не собирался. Настроение окончательно испортилось. Приятное впечатление от рассвета испарилось навсегда. Выпускной вечер оказался испорчен.

Он еще долго ворочался, думая о том, почему он стал таким занудой. Раньше кроме вечеринок, развлечений и девушек его ничего не интересовало, а теперь. Что стало с ним теперь? Неужели случай с Малинковской как-то отразился на нем? Может быть, инспектор прав в том, что инцидент с надсмотрщицей – это республиканская тайна? Ведь они, правящие люди расчетливы настолько, насколько только можно. Расскажи Слуцкий об этом случае с Малинковской кому-нибудь, например, Никите, кто его знает, может, и с ним станет что-то неладное? Но…

«Если бы Малинковская покричала, – размышлял парень, – и все, то я бы не придал этому случаю никакого значения. Полицейские сами разыграли спектакль, и заставили меня задуматься, о том, что истерика Малинковской связана с чем-то другим, с чем-то серьезным, не со мной, хотя…».

И тут он вспомнил, что полицейские зашли в тот момент, когда Малинковская начала ему говорить о людях, «других» людях.

«Точно! Здесь что-то другое, и это собрание, было из-за Малинковской! Она что-то знала, за ней следили, так же, как и за мной. Поэтому она не сдержалась, но что она знала? Что?»