Читать книгу: «Искусственная мухоловка», страница 2

Глава 4

Приоткрываем дверь и выглядываем.

Подозрительно тихо и пусто. Но это к лучшему – значит, твари ни за кем не бегут, и в данный момент не убивают.

– Куда теперь? – спрашиваю я, делая первый шаг в коридор.

– Давай в столовую. Возьмём там ножи.

– Столовая на четвёртом этаже – когда я бежала сюда, слышала крики именно там.

– Нет выбора. Нам нужно оружие.

Если подохнем, оно нам не понадобится, но мы ещё живы и будем действовать.

Убивать…

Должны ли мы убивать, или можем нанести глубокие порезы на их ноги, чтобы они не смогли бегать? Столько вариантов, чтобы люди не умирали – вдруг их можно будет вылечить… А мы поступаем как хищники – те не задумываясь прогрызают клыками кожу.

На четвёртый этаж поднялись без помех.

В коридоре настоящий ад.

Закрыв рот ладонью, беззвучно стону, смотря на гору трупов. Женщина, на ней сверху мужчина, у обоих вывернуты шеи. Дальше девочка лет десяти – оба беспроводных наушника выпали из её ушей.

Неподалёку от девочки – подросток-парень – один глаз подбит, жёлтый синяк уже никогда не пройдёт. Второго его глаза не видно – половина лица упирается в стену.

Двое лежат рядом друг с другом, уткнувшись лицами в пол – по их фигуре можно предугадать, что это двое мужчин – их густые волосы длиннее моих – мужчины, даже не видя их лиц, напоминают рокеров. Широкие спины и накаченные, крупные руки. Чёрные джинсы у обоих, и серые джинсовые куртки.

Эти трупы по правую руку, а по левую двое старых людей, до последнего державших свои трости.

А над ними возвышается здоровая женщина. Она смотрит на стариков и нервно втягивает воздух.

– Она нормальная? – шепчет на ухо Эмбер.

Я мотаю головой, чтобы вернуть ясность ума. Среди мёртвых людей мысли становятся все темнее и страшнее. Чувствуешь себя среди них – лежащим на этом полу.

Без сердцебиения.

На шёпот Эмбер женщина поднимает глаза.

– Вы так молоды, – почти пропивает она слова. – Уходите отсюда, пока они не вернулись.

– Нам нужно в столовую, там… – она не даёт договорить, перебивает:

– Там нет ничего. Только смерть! – двумя руками показывает на дедушку с бабушкой. – Одна смерть, – произносит уже тише.

– Там ножи, это оружие, – всё же договариваю я.

В горле моём рвотный ком – когда я говорю, он ощущается сильнее. Стучу себе по груди. Часто-часто сглатываю –  вот-вот вырвет.

– Оружие, – она хохочет, – Эти пришельцы и есть оружие, их не убить! Молитесь, молитесь, чтобы оказаться на небесах, занять место в раю. МОЛИТЕСЬ!

Мурашки пробегают по коже, я сглатываю слюну одновременно с Эмбер и чувствую, как рвота поднимается выше.

Я наклоняюсь. Меня тошнит и тошнит – вся еда, переваренная вчера, выходит под ноги. Пытаюсь дышать, но меня снова рвёт.

А женщина то шепчет, то вопит:

– Я бог, я вас слышу. Я займу вам места. Только МОЛИТЕСЬ!

– Тише, тише, – Эмбер держится лучше меня. Даже лицезря мою рвоту, слушая, как та выходит, не встаёт блевать на пару: – Нам надо уйти. У неё мозг поехал.

Вытираю губы запястьем. Другой рукой размазываю слёзы по щекам.

В животе всё скручивается и ноет. Сжимаю зубы до боли, чтобы никакой больше тошноты.

– Мы помолимся, спасибо, а теперь до свидания. Были рады с вами познакомиться, – голос точно бы не мой. Он жалок, тих, напуган.

Поворачиваем направо. Придётся обходить трупы, стараясь не наступать на них. Хорошо, что ещё нет трупного запаха. Но есть запах моей рвоты, от которого сложнее удерживать новый фонтан из еды.

Столько мёртвых.

Всё это как-то неестественно. Неправдиво. Как в сериалах – там тоже частенько появляются религиозные люди, принуждающие молиться.

Но всё это я вижу своими глазами. И точно чувствую пальцы Эмбер на локте.

Мы как на минном поле, только вместо мин – руки, ноги, головы.

Приходится перепрыгивать тела. Оборачиваться, потому что та женщина следует за нами, но уже молча.

– Столовая близко, – сообщает Эмбер.

Да, она близко: количество трупов увеличивается. У кого-то около уголков губ крошки. Кто-то, перед тем как умереть, собирался съесть хот-дог, сладкую булочку, выпить напиток, но теперь еда раздавлена, лимонады разлиты: и пахнут приторно сладко.

– Они все отправились в рай, – как бы невзначай сообщает женщина, поравнявшаяся с нами, когда мы останавливаемся перед мертвецами.

Не могу судить её за то, что она находит светлую сторону в этой неспокойной обстановке, но женщина всё равно пугает.

– Пришельцы бродят повсюду.

Я смотрю то на один труп, то на второй, и задумываюсь: почему мы и они не стали тварями.

Мы с Эмбер и тем мужчиной с первого этажа были в бассейне. У тех, кого я встретила на лестнице по пути на третий этаж, были мокрые волосы. А тот, из фитнес-зала, который вышел проверить, что происходит, почти одновременно со мной, был в мокрой одежде.

Но я не могу сделать выводы сейчас – ещё рано.

– Где вы находились, когда всё это началось? – спрашиваю женщину слева от себя.

– Лежала в ванной. Добавляла в воду специальную соль, чтобы осветлить кожу, – она изъясняется вполне адекватно. Предаётся воспоминаниям.

– Вода, – поворачиваюсь к Эмбер.

Она ждёт пояснений. Её пальцы на моём локте сжимаются.

– Не знаю, как другие, – хочу обвести рукой зал перед столовой, но не делаю этого – как будто все те люди, что умерли и лежат тут на полу, никогда не имели личностей. – Но все живые контактировали с водой.

Эмбер воодушевляется.

Она смогла улыбнуться.

– А вдруг вода поможет излечить их?!

Я тоже улыбаюсь. Это шанс на спасение себя, выживших, и заболевших.

Женщина при этом не улыбается. Она разворачивается и начинает уходить туда, откуда пришла.

– Я возьму бутылки воды из комнаты и попробую выбить из пришельцев темноту.

На миг мне показалось, что она пришла в себя, но явление оказалось временным.

– Ты уверена, что стоит отпускать её?

Эмбер смотрит то на меня, то на спину новой знакомой.

– Не знаю, наверное, идея плохая.

Мы догоняем женщину. Она что-то бурчит себе под нос. Не разобрать, но слуховая иллюзия подкидывает варианты: там несколько слов "молитесь", "рай "мертвы". Дрожь проносится по коже, будто выбивает ритм предупреждения, что не стоит за ней идти.

– Может, вам пойти с нами?

Эмбер хочет взять её за руку, но вовремя останавливается – мы не знаем, что ещё можно ожидать от неё.

– Идите, идите, – машет она перед собой.

– Здесь опасно…

– Я сказала – валите!

Она толкает Эмбер на меня. Я врезаюсь спиной в стену, боль пронзает позвонки, но я сдерживаю стон. Покалывающие ощущения проходят через несколько секунд, оставляя за собой ноющее чувство от удара.

Женщина начинает толкать нас. Она толкает и толкает. Хватает нас за одежду, пытается вырвать куски ткани.

Мы с Эмбер пятимся, стараемся скинуть её руки с себя, жалеем, что не дали ей уйти.

– Мы уходим, ладно?

– Уходите!

Последний толчок, и она опять поворачивается к нам спиной. И, в конце концов, теряется за углом.

– Вот же… – Эмбер проглаживает ладонью складки на рубашке.

– Тем пришельцам, как она выразилась, не повезёт с ней больше, чем ей с ними.

Тру спину, и места, где женщина хватала моё платье.

Рычания разносятся из зала, куда мы намеревались пойти, чтобы попасть в столовую.

Звуки медленной ходьбы.

Монстры там. Они вернулись, пока мы пытались убедить женщину не уходить одной.

Попасть в столовую становится затруднительным.

– Это проклятье! Проклятье, чёрт его побрал!

Меня заполняет ярость. Мне хочется бить кулаками по стене. Снова плакать.

Я сажусь на корточки, стараясь удержать равновесие. Хватаюсь за голову.

Рыжая всё это время смотрит на меня, но я в отчаяние: мне всё равно, как я выгляжу. Какая я неудачница, что не могу сдерживать эмоции.

Слёзы падают на ноги, на волосы – совсем немного очищая их от крови.

– Я посмотрю, сколько их там, – спокойно говорит Эмбер.

Я поднимаю на неё заплаканные глаза.

– Первое правило выживания – не расходиться. Бывают исключения из правил, но я сомневаюсь, что в нашем случае.

Эмбер с самой первой минуты поступала правильно – дождалась, когда стихнут крики в раздевалке. Добежала до своего номера и спряталась. Будет очень плохо потерять её в бою, так и не узнав лучше.

– Тогда поднимайся.

Она протягивает мне руку. Я моргаю, чтобы выгнать слёзы. Хватаюсь за Эмбер, она тянет меня на себя. Я выпрямляюсь во весь рост.

К битве не готова. Хочется лечь и уснуть. Хочется есть и пить. Хочется закрыть глаза, открыть, и чтобы в отеле было всё как раньше: голоса довольных людей. Хлопанья дверей. Смех детей. Удары тростью по полу.

Вернулась обыденность.

Эмбер прижимается к стене, я за ней. Двигаемся в сторону тихо и осторожно. Мы долго шумели, и монстры повылезали в зал. Теперь никакого шума, чтобы не услышали.

Она прокрадывается к углу. Я останавливаюсь. Прижимаюсь к её плечу. Эмбер выглядывает в зал, немного склоняясь.

Показывает семь пальцев.

Их семеро.

Мне повезло справиться с тремя, но семерых не побить. И не обойти. Вход в столовую прямо, сумасшедшие ходят туда-сюда – сейчас медленно, но, если заметят нас, мигом ускорятся.

Они в форме официантов. Поваров.

Это трудящиеся отеля.

Мы остались без оружия?

Я не удивляюсь, что все идёт по паршивому сценарию. Мы сами виноваты: пошли за той женщиной, захотели взять ее с собой, не позволить погибнуть в длинных коридорах. Но в груди остаётся надежда – она возьмёт воду, выльет на «пришельцев», и у тех затянутся раны на щеках, глаза посмотрят прямо, а не будут скакать. Они перестанут рычат и заговорят.

Вернут человечность.

– Я видела кухонный лифт рядом с бассейном.

– И как он действует? Электричества нет – не доедем.

– Честно, я не знаю. Он едет только на первый и четвёртый. С подсобки, на этаж, ведущий в кладовую.

– Откуда ты знаешь?

Я пытаюсь вспомнить, сколько видела лифтов, но на втором и третьем только один – для общего пользования.

Появляется надежда добыть ножи, и планировать дальнейшую тактику.

Если поддамся страху, злости, напряжению, то ничего не добьюсь, кроме как впоследствии кричать в коридорах о молитвах.

– Была открыта дверь в кухню. Парень помогал тому, что стоял в лифте, заносить коробки. Потом дверь закрылась, и лифт уехал на четвёртый, а экран сверху высветил всего две цифры «один и четыре»

– Может, остальные просто не высвечивались?

– Всё возможно, но мы либо через них, – кивает в сторону зала, – или пробираемся к лифту, и там уже решаем дальше.

Наш разговор звучал тише и тише: каждое слово подобно заканчивающемуся моросящему дождю.

Глава 5

Либо – либо – и оба варианта так себе.

Проскочить через семерых, убивших уже немало людей, или спуститься на первый этаж, где, пока непонятно, сколько тварей.

В последний раз мужчина из бассейна убегал от двоих – утопил ли он их, или они отомстили за утопленницу?

Вопросов без ответов становится всё больше, и это плохой знак.

Приходится опять обходить трупы, чтобы попасть на лестницу.

Эмбер случайно наступает на палец парня подростка и останавливается, прикрывая глаза.

Хруст его кости проносится по коридору, как самый громкий звук, из всех имеющихся.

– Прости, – говорит она, смотря вниз, на единственный видный глаз парня, с жёлтым синяком под ним.

Я жду, когда Эмбер продолжит шагать, но ей нужно время прийти в себя.

Не каждый день ломаешь палец мёртвому человеку.

– Прости, – повторяет вновь и начинает идти вперёд.

Я за ней.

Теперь поднимаю ноги выше, внимательнее слежу, куда ступаю.

Рыжие волосы Эмбер как маяк.

У лестницы стоит та самая женщина с молитвами. В ее руках две открытые бутылки.

С коридора перед нами бежит сумасшедший ребёнок – глубокие порезы на щеках, как и у всех других. Громкое, дикое рычание.

Женщина поворачивается к нему, наклоняет бутылки воды. Струи прозрачной жидкости выплёскиваются мальчику на голову. Он не тормозит, но его ноги подгибаются. От кожи взметается дымок. Он хватает женщину за ноги: до куда дотянулся. И пытается сломать: но это не шея, и он раз за разом производит руками автоматические прокручивания.

Вода из бутылок почти кончилась, но каждая капля предназначена этому ребёнку.

Он не поправляется, несмотря на затягивающиеся раны на щеках. Он дымится и дымится.

Когда вода кончается, перестаёт попадать на кожу мальчишки, царапины на щеках возвращаются, начиная кровоточить сильнее.

Женщина толкает мальчика от себя. Тот падает на задницу. С трудом, но встаёт. Опять цепляется за ее ноги.

– Хочешь сломать мне шею? – женщина заливается смехом, – не дорос ещё. – Говорит она и ломает шею ему.

Маленькое тело валится, укладываясь головой на живот мёртвого старика.

– Ты свободен. Помолись, когда будешь идти на свет.

Складывает руки в молитве.

Не обязательно видеть лицо, чтобы определить по движению

рук, что она молится.

– Опять вы, девчонки. Я ваша дорога в рай, но не надо за мной следовать. Поклоняетесь, и мы встретимся наверху.

– Будем, будем!

Эмбер практически запрыгивает на лестницу.

Она убегает, перепрыгивая через ступеньку вниз. Я тоже бегу. Губы дрожат. Пот впитывается в платье. Кеды натирают пятки.

Та женщина сама монстр.

Но не от какой-то неизвестной болезни, а в душе, мозгу, сердце.

В зале на первом этаже не останавливаемся.

Количество трупов не изменилось. Один мужчина из фитнес-зала, и ребёнок.

– Сейчас, сейчас, вспомню, где эта дверь, – Эмбер переходит на шаг.

Проходим мимо комнаты с инвентарём для уборки. Следующую техническую, но дверь закрыта.

На стенах уйму картин, фотографий, и даже белый холст с автографами знаменитостей.

– Кухонное помещение! – радостно сообщает Эмбер, толкая дверь.

Внутри хаос.

Тележки раскиданы. Продукты валяются на полу. Полиэтиленовые пакеты повсюду. Холодильник открыт: полкуска сырого мяса. Много овощей. Морепродукты.

Кухонный лифт открыт наполовину: похоже, он не успел закрыться до отключения электричества.

Слева прозрачная дверь, за ней сумасшедшие, медленными шагами обходящие обеденную зону.

– Повезло, что всё это произошло во время обеда.

– Везде можно найти везение.

– Ещё везение в этом лифте, – встаю перед полуоткрытыми дверьми. – Только он не едет.

Эмбер аккуратно отталкивает меня и входит в лифт. Осматривается.

Смотрит вверх.

– Принеси стул, пожалуйста.

Нахожу самый стойкий на вид стул. Тащу, останавливаясь, чтобы передохнуть. Вношу в лифт.

Эмбер залезает на стул, вытягивает руки, бьёт ладонями по люку. Металлический звук возбуждает монстров из обеденной зоны. Раздаётся топот. Но они глупы, и не пытаются выломать дверь: только сердцебиение моё все равно ускоряется, и волны паники застревают в горле неприятным, кислым комком.

– Тут есть лестница. Придётся лезть по ней.

– А сверху лифт будет закрыт.

– Ручки, посмотри, – Эмбер склоняет голову, наполовину вылезая из люка, и смотрит на что-то позади меня.

Оборачиваюсь. Вижу на левой и правой дверце по одной полусогнутой, металлической ручке.

– Видела в передаче про этот отель, что работники лишены тех благ, что гости. Походу, их заставляют ползать по шахте и открывать двери, если лифт застрянет.

– Как ты всё это поняла?

– Дедукция.

Становится всё интереснее, какая она в обычной жизни. Чем занимается, кем учится, работает, или просто как отдыхает. Она немногословна, и старается говорить по делу. Умна и красива.

Не понимаю, что чувствую: зависть или восхищение.

Эмбер возвращается к рассматриванию шахты. Я вижу её ноги и живот, остальное теряется за пределами шахты.

Она хихикает. Звук приглушённый.

– Ладно, какая дедукция, я видела в интернете, как сотрудникам приходилось лезть по лестнице шахты, чтобы добраться до другого этажа, когда лифт застрял посередине. Поняла, что здесь также, заметив ручки на дверях.

Хихикает чуть громче.

– Самое время шутить, – обиженно говорю, но улыбаюсь. Я так быстро повелась. Мы же не в детективном сериале.

– Я залезаю, – предупреждает Эмбер, подтягиваясь на руках.

Ноги болтаются в воздухе, пока не пропадают из виду.

Металлический звук. Тишина. Негромкие удары по металлу.

– Я на лестнице. Поднимаюсь выше, давай за мной.

И в страшных снах такого не происходило.

Стул в кухонном лифте. Открытый люк в шахту. Новая знакомая, скорее всего, уже на середине вертикальной лестнице. И я, которая ненавидит замкнутые пространства.

Встаю на стул. Просовываю голову в открытый люк.

Вижу рыжие волосы Эмбер. Полумрак. Стены, что так близко ко мне: сейчас расплющат.

Нужно подтянуться. Встать на лифт. Зацепиться за лестницу, выглядевшую ужасно ненадёжно. Она под таким опасным углом, что кружится голова.

Сил нет.

Ела вчера вечером. Пила воду ещё до того, как пойти в бассейн. Истратила энергию, бегая с одного места на другое.

Руки трусятся и потеют. Поднять себя очень сложно. Сжимаю веки, чтобы поучаствовать боль в глазах и перекрыть ей страх и усталость.

Стою на лифте, намертво держась за лестничную перекладину.

Вроде не ржавые.

Меня трясёт. Здесь промозгло. От затхлого воздуха возникает удушье.

– Ползи, не бойся. Лестница стойкая. Сдаётся мне, я на втором этаже, но тут реально стена. Двигаюсь дальше, к третьему.

Лязг металла возвращается. Эмбер торопливо, но аккуратно устремляется выше.

Одну ногу на перекладину, следом вторую.

Руки крепко держатся.

Ногу на следующую перекладину, после вторую.

Эмбер не догнать.

Страшно отцеплять пальцы, но без этого не сдвинуться.

Мерещится, что стены сужаются.

Вниз не смотрю, только над собой.

– Я на четвёртом! На третьем тоже стена.

Эмбер добралась.

Грохот озаряет тесное пространство.

Меня обжигает необузданное желание спрятаться. Я прижимаюсь грудью к перекладинам.

Не могу двигаться. Будто паралитик.

– Я открыла одну дверь лифта наполовину. Внутрь не пойду, дождусь тебя.

Свет с четвёртого этажа немного освещает этот ужасающий коридор шахты.

Куча проводов от толстых до тонких напоминают, что, если включится электричество, лифт может поехать.

И оставить от меня лепёшку из человеческого мяса.

– Ты жива?

Эмбер обеспокоена.

– Стараюсь....

Вдох и выдох.

Не помогает.

– Лезу дальше…

– У тебя клаустрофобия?

Не отвечаю.

У меня нет боязни замкнутых пространств. Я просто не люблю подолгу находиться там, откуда не выбраться сразу. Но в случае чего я потерплю и посижу до момента, когда меня вызволят.

Но здесь нужно ползти. И так мало кислорода.

Это кардинально меняет дело.

Ещё пару раз дыхательных упражнений, и опять ползти. Переставлять ноги. Стараться не замечать мозоли и ранки на пятках.

Пальцы хватаются за перекладину. Подтягиваюсь. Ноги. Руки. Ноги. Руки. Почти дотягиваюсь затылком до балеток Эмбер.

– Кайра, я лезу внутрь. Тут куча мешков, тележек и несколько холодильников. Людей не вижу.

– Я следом.

Ползком Эмбер выбирается из кухонного лифта.

Проделав то, что я делала четыре этажа: передвигала конечностями по перекладинам, попадаю в кладовую, где Эмбер прячется за двухдверным холодильником, неплотно прилегающим к стене. Боком упирается в провода, а спиной в вилку, воткнутую в розетку.

– Эти пришельцы не могут ходить вперёд спиной, глянь на тот шкаф с крупами.

Сумасшедший работник в белой форме двигается вперёд, где путь ему преграждает угловой шкаф. Около его ног разбросаны упаковки с сухими продуктами.

Он не может двигаться иначе. Ему не развернуться, он будто заперт в невидимой клетке.

– А та, – стучу Эмбер по руке, кивая в сторону.

Она высовывается наполовину, чтобы посмотреть.

– Не может встать со стула.

Женщина в сеточке для волос, и в такой же белой форме, как у мужчины у шкафа, сидит вплотную к столу так, что он прижимает её к столешнице.

С кухни появляется тень. Она движется медленно, значит, тварь.

Втягиваю живот, чтобы пролезть, и скольжу за холодильник, где Эмбер старается дышать тише. Есть же плюсы в маленькой груди.

Она складывает губы в трубочку и тихонько втягивает и выдыхает воздух.

Крупный мужчина с пивным пузом появляется вслед за своей тенью. На его круглом лице в два раза больше продолговатых порезов.

Форма в кровавых пятнах.

Движениями он не отличается от других: пока никого не видит, очень медлительный.

В глубоком кармане его формы что-то ударяется друг об друга. Если предположить – то это именно то, за чем мы сюда пришли, или, вернее, приползли.

Я понимаю, что нам нужно туда, откуда он вышел. Забирать ножи у этого крупного мужчины и пробовать не стоит.

Повар идёт вперёд.

Прячемся. Если он пройдёт дальше, мимо холодильника, за которым мы стоим, повернёт голову в нашу сторону, то убежать будет некуда: с одной стороны стена, с другой – открытая створка лифта, но в шахту мы успеем прыгнуть только головой вниз.

Он не достанет нас, тут слишком узко. Но если он столбом закроет нам проход и будет век за веком перекрывать выход, мы умрём от голода и жажды.

Переговорить с Эмбер, что нам делать, невозможно. Приходится стоять тихо, размышлять.

Выглядываю. Много чего разбросано. Можно что-нибудь кинуть в сторону, но нужно сначала дотянуться. Повар поспешит на звук, а мы с Эмбер перебежим в другое место, пока не забежим на кухню, где и будут ножи.

Но там тоже могут быть сумасшедшие, а это решать придётся на месте.

Я делаю шаг в сторону.

Повар ходит вокруг стола. Сумасшедшие, что не могут выбраться, дёргаются на своих местах яростнее. Они злятся.

Ещё шаг.

Эмбер хватает меня за плечо. Шепчет:

– Ты спятила? Куда ты?

Не поворачиваюсь на неё. Всё внимание на повара.

Юркнула обратно за холодильник. У монстра возвращение в исходную точку: дожидаюсь, когда он опять начнёт обход стола, и выхожу до конца.

Хватаю кусок колбасы и возвращаюсь к Эмбер.

Ломаю колбасу напополам. Одну половину отдаю Эмбер: она уже тянет её в рот, но я отрицательно качаю головой, сдерживая смех.

Ей пришлось изловчиться, чтобы дотянуться колбасой до рта. А тут я, запрещающая её есть. Она хмурится, отчего мне становится ещё смешнее.

Приближаюсь к её уху:

– Будем кидать куски, чтобы повар переместился. А мы рванём в другую сторону от него. Прячемся. Кидаем. Бежим. Конечная точка – кухня.

Эмбер перестаёт хмуриться. Ей стало всё понятно. Но всё-таки один кусочек оказывается у неё во рту, и она его жуёт.

В моём животе буря. Бурчит. Болит. Крутит.

Тоже съедаю колбасу, чтобы набраться сил. Но от маленького кусочка ещё хуже.

Бросаю первый кусок в противоположную сторону от повара. Ничего не происходит – упало слишком тихо. Вслед за первым кидаю второй, но больше по размеру. Сумасшедший замечает, ускоряется, но ненадолго: он быстро достигает места, откуда услышал звук.

Не решаюсь перебегать.

Повторяю трюк с колбасой, но кидаю уже в другую сторону.

Повар спешит туда. И тогда я выбегаю, падаю на живот и ползком перебираюсь под стол.

Эмбер переходит на моё место. Смотрит на меня из-за угла холодильника.

Одними губами произношу:

"Сделай тоже самое, и иди ко мне"

Вижу ноги повара. Он бежит на стук, упавшей на пол колбасы. Эмбер тоже торопится, но ко мне.

Не успевает.

Монстр её услышал.

Она пытается вернуться за холодильник, но просовывает только половину тела.

Повару не достать шею Эмбер, он жмётся к ней животом, размахивая руками.

– А ну, иди сюда! – кричу я.

Он не сможет залезть ко мне под стол – но на всякий случай перемещаюсь на другой конец.

Он отбегает от Эмбер.

Я могу следить за ним по его ногам.

Он на противоположном конце от меня. Стучу по полу кулаком. Тварь мчится на звук. Я перемещаюсь обратно. Эмбер бежит ко мне – я вытягиваю руку, хватаю её ладонь и затягиваю под стол.

По пути она потеряла колбасу. Я свою тоже выбросила.

Повара нужно переместить к холодильнику, чтобы он оказался к нам спиной.

Смотрю на оберег на своём запястье.

Кожаный ремешок, серебряная круглая вставка с моими инициалами. Всё это время он защищал, раз я ещё жива… и пришло время снять его.

Не поддаюсь жалости, но мысленно прошу маму меня простить.

Оберег летит к холодильнику.

Пришелец. Монстр. Сумасшедший. Тварь – перебирается вслед за ним.

Эмбер первая вылезает из-под стола и двигается в сторону кухни.

За ней на кухне оказываюсь я и захлопываю дверь в кладовую.