Читать книгу: «Солнечный рубеж. Бином», страница 19

* * *

Работа по исследованию разбившегося взлётного модуля подходила к концу. Тела четырёх погибших астронавтов уже были упакованы в пластиковые мешки и уложены у входа в модуль. Перед отъездом мешки должны были быть погружены на грузовые платформы на крышах роверов и транспортированы на станцию.

В модуле Эмин вынул последний блок памяти бортового компьютера и передал Бернардо.

– Отлично, – кивнул первый лейтенант, разворачиваясь к выходу.

– Мне свечку держать не надо было, – проворчал Эмин, последовав за ним. – Пока стоял над головой, мог бы с Джорджем за это время погрузит на ровер хотя бы пару тел.

– Пока рано, – отмахнулся он.

– Мы же вроде закончили?

Бернардо молча приложил к уху перчатку, затем показал четыре пальца: этот условный знак означал переключение на четвёртый канал связи, не доступный для прослушивания с ровера.

– Здесь всё, – бросил он, – но за телами мы вернёмся сюда потом.

– После чего? Что будем искать: пропавший зонд или айрокатер?

– Про зонд я ничего не знаю, но координаты последнего выхода на связь айрокатера известны. Полагаю, что Алекс получил инструкцию его найти. Он мне сказал, что ты и профессор перейдёте во второй ровер и останетесь нас там ждать. А мы утром уедем на северо-восток.

Они подходили к двери шлюза, когда неожиданно ровер, сорвавшись с места, поехал.

– Алекс, стой! – переключив канал связи, выкрикнул Бернардо. – Вы забыли нас.

Проехав метров пятьдесят, ровер остановился. Эмин, добежав первым, попытался открыть дверь шлюза. Но ручка не поддалась: вход был заблокирован изнутри.

– Эй, Джордж, Алекс, откройте! – переключив канал, раздражено крикнул Эмин. Он посмотрел в иллюминатор, но никого не заметил, отпустив ручку, направился к боковому окну. Обойдя ровер, он взглянул внутрь и вернулся.

– В салоне никого, – сказал он Бернардо, тоже пытавшемуся открыть дверь.

Ручка подалась, открыв дверь, Бернардо поднялся на подножку. Эмин стоял за его спиной, когда раздался глухой хлопок. Первой мыслью Эмина было:

Разряд!? Не сработала защита от статического электричества?

Бернардо отшатнулся и повалился на него. Эмин подхватил его под руки. Внутри полутёмного шлюза сверкнула вспышка, хлопок, звук метала, затем все повторилось: грудь пронзила боль. Навзничь они упали вдвоём на грунт.

* * *

– Странный материал, – произнёс Турал, осматривая найденный на поверхности камень.

– Что в нём странного? – усаживаясь за столик напротив него, поинтересовалась Майя.

– Кроме того, что спектрометр не определил его основной состав, он к тому же ещё кем-то обработан. Одна сторона у него отшлифована, а в центре покрытое прозрачным лаком круглое углубление.

– А тот металлический обломок, это что?

– Это тугоплавкий сплав на основе тантала. Я точно не уверен, но этот обломок напоминает деталь анизотропного излучателя.

– Может, это часть айрокатера или зонда?

– Да, – кивнул он, – только, судя по размерам обломка, этот зонд должен был быть раз в пять больше нашего «Сяма».

– Думаешь, это обломок корабля пришельцев?

– Не знаю, – прикрывая ладонями лицо, вздохнул он. – Лет пять назад никто и не подозревал о существовании таких технологий, а теперь их подтверждение валяется на поверхности Марса. Даже в нём, – он махнул рукой на скафандр, – есть подобный миниатюрный излучатель. А пришельцы – никто не знает, кто они, и откуда прилетели, и существуют ли вообще.

– Думаешь, их нет?

– Может, и есть, но они от нас очень далеки. Дело в том, что наша Вселенная слишком молода, чтобы во всех её уголках сразу появлялась жизнь. Для этого нужно, чтобы очень многие факторы совпали. Ты спроси своего отца, он лучше меня знает. Даже для самых примитивных жизненных процессов необходимы фундаментальные ингредиенты: сырьё из периодической таблицы, время и тепличные условия. Мы сами и наша Солнечная система состоим из элементов, которые могли зародиться только в ядрах более крупных звёзд. И прежде чем вспыхнуло наше Солнце, должны были прожить и погибнуть несколько поколений звёзд. Так что, когда говорят, что мы сотканы из звёздной пыли, – это не фигуральное выражение. Возможно, часть из этих элементов зародилось не в нашей галактике. Примерно за четыре миллиарда лет до рождения нашей звезды наша галактика столкнулась с другой галактикой. И вполне вероятно, что в формировании Солнца и её планет участвовали газы, занесённые в Млечный Путь извне.

– Но если это не пришельцы, то кто?

– Есть одна малораспространённая теория о происхождении тех, кого мы называем пришельцами. Она предполагает, что они не являются представителями внеземной расы, прилетевшей к нам с других планет… Они порождение нашей цивилизации из будущей эпохи. Те, кто будут распоряжаться нашей Землёй после нас! Возможно, они каким-то образом соприкасаются с нашим временным измерением. А может, они застряли в нашем времени и не могут отсюда выбраться, но на контакт с нами они не идут. Ты знаешь, что мы должны были погибнуть во время посадки?

– Нет, почему? Это инцидент, о котором говорил Роберт на совещании?

– Да, во время входа в атмосферу через резонансный контур⁵⁷ плазмы был получен радиосигнал, это был запрос с той базы в долине Кидония. Никто не предполагал, что их система наблюдения отслеживает так далеко: ведь излучений радаров мы не уловили. Почему-то с грузовым кораблём «Гырат» такой проблемы не было. Правда траектория посадки у него была другая. Как они определяют, что это не метеорит, нам тоже непонятно. За этим сигналом должен был последовать электромагнитный импульс, который вывел бы из строя всю аппаратуру «Сяма». И даже если взрывоопасное топливо не аннигилировало, мы бы без защиты плазменной оболочки, создаваемой излучателем, сначала поджарились бы в атмосфере, а потом разбились о поверхность. Члены экипажа, которые были в курсе происходящего, уже в сердцах молились и прощались с родными. Но импульса не последовало! Наш корабль благополучно опустился на поверхность. Тогда это списали на везение или на то, что нам разрешили посадить корабль.

– Может, всё-таки разрешили? – насторожилась Майя.

– Похоже, что ни совсем. Несколько сол назад программист Салливан анализировал дамп-память бортовых компьютеров и обнаружил, что во время посадки на корабле был активирован один из резервных передатчиков. Точная частота, на которой шла трансляция, неизвестна, и данные, через него отправленные, со всех компьютеров удалены. Салливан отослал материал в «ISOC», но на Земле отрицают, что к этому причастны. Там считают, что это мог сделать кто-то из членов экспедиции. Теоретически это мог быть любой из нас, подключившийся с личного кома к системе аварийного управления. А перед отъездом со станции я получил список тринадцати астронавтов, которые могли быть причастны к этому инциденту. Все они граждане Соединённых Штатов.

– В этом списки есть и моё имя? – насторожено спросила она.

Её взгляд напомнил ему обрывки детских воспоминаний. Образ девушки и взгляд её черных глаза во дворе дома, в ту злополучную ночь, после гибли матери. Они всплыли на поверхность так близко, что он и сам удивился, насколько они стали явны.

Спрятав чувства как можно глубже, он вздохнул:

– Не думаю, что девушка, которая не знает, как включить на камере стабилизатор изображения, смогла бы взломать систему аварийного управления.

Бросив на него лукавый взгляд, Майя улыбнулась. – Значит, в тот вечер на закате ты не просто так пошёл за мной на корабль и захватил с собой здоровенный штатив? Ты боялся, что я на тебя нападу?

– Нет, – усмехнулся он. – Тогда этого списка у меня ещё не было.

– Я тоже должна тебе кое в чём признаться. Я относилась к тебе с опаской.

– На это были причины?

– Были. Я ведь тебе не рассказала, как попала в экспедицию. Два с половиной года назад я и предполагать не могла, что окажусь здесь. Со мной связался коллега моего отца. Он сказал, что наш дом сгорел, а отец получил травму и у него наблюдается диссоциативная амнезия. Я приехала к нему и стала уговаривать его поехать со мной, чтобы пройти обследование в нашей клинике. В тот же день нас арестовали сотрудники ФБР. Несколько дней допрашивали: хотели знать имена всех людей, с которыми мы были знакомы за последние десять лет. Проверяли все контакты, связи. Показывали фотографии незнакомых людей, среди них был бородатый человек, похожий на тебя, только постарше. Это ведь он – твой отец?

– Отец!? – возмутился Турал. – Это прагматичный циник, замкнутый на своих амбициях. Он даже сыном меня никогда не называл! Я бы многое отдал за ответ: «Какого… он на самом деле меня сюда послал?»

– Я с ним незнакома, но я читала о нём. Мне ничего не известно о его личных качествах, но именно он стоял у истоков технологий, сдвинув с мёртвой точки отрасли наук, которые после многолетних неудач позволили людям вернуться на эту планету.

– Понятно. Значит, ты здесь не по своей воле, – усмехнулся он.

– Нет, нам сказали, что мы будем участвовать в космической экспедиции и отказаться мы не можем, иначе нам предъявят обвинения в шпионаже и надолго запрут за решёткой. И когда я увидела тебя и выяснила, что ты его сын, я испугалась: даже говорить с тобой боялась. Меня бросало в дрожь, когда ты со мной заговаривал.

– А сейчас тоже боишься?

– Нет. Только вплоть до того сола, когда ты преследовал меня по кораблю со штативом в руках! – улыбнулась она. – У меня есть ощущение, что меня в эту экспедицию отправили в качестве балласта.

– Я бы не сказал. Просто так Аббас ничего не делает. У него были причины вписать твоё имя в список, но какие, я пока не знаю.

– А это список, почему в нем только американцы?

– Это часть контракта. Концерн предоставил в этой экспедиции тридцать девять мест для астронавтов НАСА. Тринадцать из них должны были быть людьми из этого списка. Из них лишь двое имели хоть какое-то отношение к астронавтике. Если бы кто-нибудь из них по каким-либо причинам не участвовал в экспедиции: умер, болел или просто отказался, НАСА лишилось бы ещё двух мест в этой миссии. Это было одним из условий передачи проекта мировым державам и создания международного космического агентства. Концерн обязался обеспечить техническое оснащение экспедиции. От остальных партнёров, вступивших в проект на финальном этапе, требовалось немногое: средства связи, исследовательское оборудование и молодые талантливые ученные. Другим условием контракта было освобождение Эмина из заключения, его держали в Лэнгли. Так что на тот момент не ты одна была в неволе. Какую цену он заплатил за моё освобождение, я могу только предполагать. – Опустив голову, он положил руки на каменную плиту.

15. Бином

Живущий по совести атеист сам не понимает, насколько он близок к Богу.

В отличие от верующих лицемеров, он творит добро, не ожидая награды.

Август – холодный месяц в южном полушарии. Аббас поднял повыше воротник, чтобы снег не заваливался за шиворот. На северном небосклоне появился едва заметный объект. Новейший айрокатер концерна, сделав вираж, пролетел над домом и медленно приземлился на лужайку.

С борта сошёл Замиль, держа в руке портфель и топча мокрый снег, он направился к Аббасу. Пожав руки и обнявшись, они начали беседу. Аббас предложил ему зайти в дом, но Замиль, заметив утихающий снегопад, предпочёл разговор на свежем воздухе.

– Как долетел?

– Быстро, – коротко бросил Замиль, указывая на последнюю разработку концерна, пассажирский айрокатер «Кагуцути», и добавил: – Прохладно здесь у вас.

– Здесь так бывает: сегодня ветер гонит тучи с севера плотными стадами, а завтра с юга вернёт их – белыми и худыми.

– А там тоже так? – Замиль кивнул в сторону солнца, за которым пряталась красно-лиловая планета.

– Да, только быстрее: утром в одну сторону, а вечером обратно.

– А это что? – покосился он на трость.

– Ничего, нога немного болит, – отмахнулся Аббас.

– У тебя хороший дом.

– Нормальный. Главное, что подальше от цивилизации, – вздохнул Аббас. – Тут местные Альпы, там голубые горы, – махнул он рукой вдаль. – А за теми пиками гора Косцюшко – высшая точка Австралии. Тишина, умиротворение и всё такое. Эллен здесь нравится.

– Она дома?

– Да, приехала под утро: была у родни в Брисбене. Устала с дороги и сейчас спит. А как себя чувствует Адель?

– Всё время плачет, – с горечью ответил Замиль. – Я ей сказал о том, что нас ждёт. Но она отказывается верить, говорит, что все события, предзнаменующие конец света, ещё не произошли. Я её отправил к родственникам в Калифорнию, отсюда полечу туда.

– Значит, прилетел прощаться?

– Ты уже знаешь? Всё разворачивается, так как ты говорил. Астрономы нашли за орбитой Плутона источник сильных гравитационных волн.

– Знаю, я надеялся, что ошибаюсь, и этот день никогда не наступит. Но это оно – то, что погубит Землю. Теперь этот мир – обречён!

Опустив портфель на землю Замиль, воздел руки к небесам и начал читать молитву покаяния:

«Аллахумма анта Рабби, ля иляха илля анта, халяктани ва ана абдук, ва ана а’ля a’хдике ва ва’дике мастата’ту. A’узу бикя мин шарри ма санат’у, aбуу лякя би-ни’метикя «алейя ва абу бизанби фагфир лии фа-иннаху ля йагфируз-зунуба илля анте»

Пока он произносил слова молитвы, Аббас чувствовал себя неловко: отойдя в сторонку, он отрешённо водил тростью по площадке, мощённой камнями, вырисовывая на снегу три звезды.

Завершив обращение к Всевышнему, Замиль спросил у Аббаса: – Сколько у нас осталось времени?

– Наверное, день, может, два, – вздохнул Аббас. – Когда я там был, двадцать девятого числа Земля на связь уже не выходила.

– Как это будет происходить?

– Паники не будет. Никто ничего не поймёт. Возможно, мы что-то почувствуем, но всё закончится в мгновение, – и с горечью добавил: – Меня до сих пор терзают сомнения: правильно ли я поступил, скрыв от людей правду? Чем я лучше эти тварей, сбежавших с Земли, если я даже шанса не дал спастись остальным? Кто я такой, чтобы решать их судьбы?

– Я не сомневаюсь, ты поступил верно. Неизвестно чем бы всё закончилось. В лучшем случае политики запихали бы в корабли пять сотен своих отпрысков, которые, наевшись гороха, от безделья выпускали бы газы, в невесомости соревнуясь в ускорении своих тел. И кончилось бы всё тем, что они поубивали бы друг друга за последнюю банку консервов.

Положив руку ему на плечо, Замиль добавил: – Турал, твои родители гордились бы тобой. Я каждый день благодарю Всевышнего за то, что он послал тебя.

– Благодаришь? – вспыхнул Аббас. – Зачем же он, Всемилостивейший Творец, не передумал и после тысяч лет страданий обрёк своих рабов на гибель? Ни он, всемогущий, ни даже шайтан и пальцем не пошевелили, что бы спасти Землю! Знаю, ты скажешь: такова воля его и всё предопределено. Тогда выходит что мы всего лишь марионетки в его руках. Если он предопределяет наш выбор и все наши поступки, зачем тогда он нас за наши проступки пугает огненным адом, а праведников искушает райскими гуриями? Где тогда свобода нашего выбора, если выбор сделан за нас?

– АстагфируЛлах. Всевышний – всеведущий, он знает всё, но он, за нас не решает! – возразил ему Замиль. – Выбор всегда остаётся за нами. Эта свобода выбора, которую он нам дал. Он, сотворивший Небо и Землю, и множество других миров, знает каждый наш шаг, каждый из тех множества шагов, которые мы могли бы предпринять. Мы можем принимать правильные и неправильные решения – но исход всех наших деяний и устремлений ему известен наперёд. Ты пытаешься установить природу реальности и смысл своего существования, но забываешь о том, что объединяет твои мысли и мир материи – то, без чего немыслимо существование процессов мироздания. Я имею в виду Время. Оно для тебя всего лишь побочный продукт расширения Вселенной, но для меня – Время, это творение Его, тайна, которую мы никогда не постигнем! За все эти годы, как ни стремился, я ни на шаг не смог тебя приблизить к творцу. Кроме реального мира ты сотворил в своей душе другой мир: убежище, куда даже его пускать не желаешь.

– Всевышнего, карающего и вознаграждающего, я никогда не приму! – сердито высказался Аббас.

– Я ему безмерно благодарен за то, что он вселил в тебя силы быть таким, какой ты есть, – усмехнулся Замиль. – Твоё отрицание веры – это тоже религия! Ты сам мне не раз говорил, что Вселенная слишком тонко настроена, чтобы быть случайностью. Если бы фундаментальные законы мироздания имели бы другие значения, даже с малейшими отклонениями, во взаимодействиях, в массах или в гравитации, ни нас, ни этого мира никогда бы не существовало. Всевышний не передумал, и то, что произойдёт, конец этого мира, но не конец всему тому, что он создал. Дерево высыхает и гибнет, но после себя оно оставляет цветущие побеги! Тебе он открыл тайну грядущих событий, чтобы ты увёл от гибели малую долю его детей, которые начнут новую жизнь с чистого листа, без разрушений и вражды! На нашем многолетнем пути, проходя через множество ниспосланных нам испытаний, я не раз был на грани того, чтобы сдаться и, опустив руки, сказать, как часто говорил: «такова воля его». Но ты никогда не сомневался в безошибочности своих действий. Глядя на тебя, я убеждался в праведность нашего пути. Творец Всемогущий знает всегда и нам слабым и немощным терпеливо объясняет, как жить. В день, когда ты вошёл в наш дом, я поблагодарил Всевышнего за то, что он вернул мне брата в твоём лице. Я обещал ему, что до последнего дыхания буду твоей опорой.

– Спасибо, дядя. Оставаясь в тени, ты всегда был рядом. Я был сломлен, когда не смог спасти родителей, но ты мне сказал, что я не должен плыть по течению, а могу противостоять судьбе. Твои слова дали мне опору к действиям, без твоей поддержки я бы не смог ничего сделать. Но у тебя своя религия, а у меня, как ты выразился, – тоже религия, но своя. И наши дела ещё не завершены. Скажи мне: им удалось восстановить связь с «Гая»?

– Нет, оператор ISOC вместо метрической меры по ошибке рассчитал траекторию в футовой мере, и спутник связи не вышел на заданную орбиту, – огорчённо сообщил Замиль. – Сейчас ситуацию пытаются исправить, но драгоценное время уже упущено. Из-за начавшейся на Солнце магнитной активности мы потеряли связь со станцией на пять дней раньше предполагаемого срока. Я только успел отправить Туралу список людей, которые могли быть причастны к передаче несанкционированного сигнала с корабля. Ты серьёзно предполагаешь, что среди них может быть безбилетник?

– Не знаю. Я думал, что мы предусмотрели развитие любой ситуации. Но появление на борту самозванца я предусмотреть не смог. Из этого списка можно исключить Майю Хогарт, её воплощение Селену я видел менее трёх лет назад: выглядела она старше, и сойти за неё, чтобы попасть в экспедицию, не могла. Насчёт остальных двенадцати я не уверен. Я считал, что люди из моего отряда имеют право на шанс, и настоял на их участии в экспедиции, но Тейлор погиб, и их осталось только тринадцать. Сейчас они мало знакомы и, возможно, друг другу не доверяют, но на них я возлагаю надежду. В будущем, когда раскроется правда, они сделают правильный выбор. Создадут костяк экспедиции и смогут достичь недостижимых целей. В любом случае, кем бы ни был этот безбилетник, он оказал нам услугу. Спасая себя, он спас всех, кто был на борту «Сяма». Надеюсь, в дальнейшем с ним проблем не будет.

– Я сделал запрос по своим каналам, все подозрительные инциденты, связные с людьми из этого списка, проверяются. Пока связи со станцией нет, но вся важная информация в реальном времени загружается на «Гырат», сейчас он орбите, и направляется к Марсу. Даже если со станцией связаться не удастся, они узнают обо всём, что происходило на Земле, до самого последнего момента. Да, и ещё у меня для тебя есть подарок, – спохватился Замиль. Раскрыв портфель, он вынул оттуда папку. – Твоё досье, которое на тебя составили двадцать с лишним лет назад.

Взяв в руки папку, Аббас её раскрыл, прочитав первые страницы, усмехнулся. – Ха… Они дали мне кодовое имя Бином. А на тебя тоже есть досье?

– Да, у меня кодовое имя Хаджи, с пометкой во второй степени.

– Зачем в степени?

– Наверное, потом что, живя в Штатах, я два раза ездил в Мекку как паломник. Но они не знают, что сейчас я уже трижды побывал в Мекке.

– Значит, ты теперь Хаджи в кубе?!

Они рассмеялись. В двух заурядных старцах, смеющихся во дворе дома, трудно было распознать людей, сумевших невероятными усилиями вырвать горсть потомков Земли за пределы трагической судьбы их родной планеты.

– Откуда у тебя это досье? – закрывая папку, спросил Аббас.

– Президент передал, сказал, нам будет интересно.

– Значит, им удалось достать эти документы очень давно. Я подозревал, что его покойный отец знал с самого начала. Он молчал, но знал, кто я и откуда. Поэтому наперекор всем предостережения его окружения наши проекты поддерживались без лишних вопросов.

– После того как ты уехал из страны, я передал ему тот полис и твои слова о том, что этот документ даёт право зарезервировать два места в экспедиции: желательно за членами его семьи. Он вернул полис спустя полгода.

– И что? – заинтересовался Аббас.

– Он вписал туда имена молодой семейной пары. Это ремесленники из глубинки. Она победительница конкурса ковроделов, а её муж потомственный кузнец, мастер по изготовлению холодного оружия. Они сейчас там: парень работает в бригаде Зураба.

– Это его выбор, – задумчиво бросил Аббас. – А почему ты и Адель отказались лететь с молодёжью?

– Молодёжи нужна свобода, а мы пожилые, нам там делать нечего. А почему ты не решился вернуться туда?

– Ты сам ответил, мы своё пожили. Одного зануды Зураба им хватит с избытком. И к тому же я хочу наблюдать «Последние шоу» с первых рядов!