Читать книгу: «Жена вождя выходит на охоту. Роман», страница 3

Солнце слегка коснулось моего лица ласковым лучиком и снова спряталось за неизвестно откуда прилетевшей чёрной тучей. Тут же подул прохладный ветер, заставив зыбко поёжиться. Живём почти на самом экваторе, а солнце с нами играет в прятки каждый день. Нет бы припечь так, чтобы кости плавились от удовольствия, но нет же. Оно то появится, то исчезнет, словно стеснительная келинка (17) в узбекской махалле рано утром. Или ещё лучше, дождь зарядит на неделю так, что не знаешь куда деваться от сырости и промозглости вокруг, мечтая только об одном – горячем солнышке. Вспомнилась июльская жара в Ташкенте, когда даже воздух настолько раскалён, что его можно почувствовать на теле, словно горячую липкую накидку. Не отказалась бы сейчас оказаться у мамы в гостях и поваляться на старом деревянном топчане под любимым виноградником, подставляя спину, ноги и руки под палящие лучи азиатского солнца, пробивающие себе дорогу даже сквозь плотную листву на гибких лозах. Тут кенийское солнышко снова выглянуло, и настроение мое поползло вверх, словно ртутный столбик термометра. Много ли женщине нужно для счастья? Лучик тёплого солнца, глоток свежего воздуха и ощущение защищённости от суровой жизни за широкой спиной любимого мужчины. Всё это у меня, слава африканским богам, есть.

Достав блокнот и ручку из сумки, углубилась в чтение записей, ставя птички и знаки на полях. Несмотря на то, что многое прояснилось, вопросы о том, кто убил Эльсеке и зачем, оставались открытыми. Понятно, что кто-то из сотрудников посольства стоит за всем этим, но кто конкретно? Прислуга и охранники отпадали сами собой, у каждого было алиби да и не было у них причин идти на мокрое дело. Конечно, они натворили тёмных дел с предыдущим послом, только это не повод подозревать их в убийстве, а вот того, кто ими грамотно манипулировал, нужно хорошенько потрясти. Господи, ну и словечек же я нахваталась за пару дней, сидя с копами в одном кабинете! Интересно, как же я собираюсь трясти сотрудников посольства? Вот бы превратиться в дикого бугая двухметрового, чтобы сажень в плечах и тупая морда с узким лбом. Всего на пару часиков. И пригласить на беседу секретаря посольства, который мне не понравился с первого взгляда. Чую, что именно он интриговал против предыдущего посла. Молодой, холёный, с властным взглядом. Этот мог и грохнуть начальницу новую. Пока не знаю за что, однако мог запросто придушить Эльсеке. Ох, грохнула бы я кулачищем пудовым по хлипкому столу и рявкнула: «А ну-ка, сукин сын, рассказывай, зачем ты организовал травлю старого посла! Мигом, не то я тебе тут покажу где раки зимуют!». Я тихонько рассмеялась, представив себя орущим мужиком. Громилой я не стану, конечно, а вот мистеру Мбугуа подкинуть идею с секретарём могу. Главное, сделать это нужно ненавязчиво и аккуратно, чтобы Питер не заподозрил подвоха и не решил, чего доброго, что я умничаю. Быть умнее начальства в Кении считается моветоном. Впрочем, как и везде по миру. Не любят руководители шибко сообразительных подчинённых. Сами знаете почему, не так ли? Это я к тому, что недавно прочитала в Интернете фразу, гуляющую по сайтам вместе с портретом русского царя Петра Первого, который, якобы, советовал, что «подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». Не уверена, что Петр Первый-реформатор говорил такое, но, что ни говори, есть в этом сермяжная правда.

Усидеть в саду я не могла, торопясь направить Питера по следу предполагаемого убийцы. Подкрасив губы и хлебнув минералки из пластиковой бутылки, прихваченной из кафешки, поцокала каблучками наверх, прокручивая в уме предполагаемый разговор с боссом и ругая себя за то, что нужно было сначала воды выпить, а потом уже губы красить. Вот ведь, недотёпа, такую дорогую помаду, подаренную Джонатаном, извожу. Вместо стройных фраз и тонких намёков, в голове крутилось «подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». И как мне изображать лихую и придурковатую помощницу перед Питером прикажете? Ладно, попробую, только важно не переборщить, а то буду выглядеть как Катрин, которую босс не то что мигом раскусил, но и посадил до утра за решётку за показательный концерт. Питер, Пётр Первый… И имена одинаковые. Чего-то я совсем не о том думаю.

Уложив детей спать и дав наставления Джейн на вечер, забежала на пару минут в гардеробную, чтобы поправить макияж и проверить как на мне сидит платье. Эластичный синий стрейч идеально облегал фигуру, а неширокий золотистый ремешок лишний раз подчеркивал линию талии, не утратившей ещё тонкость и гибкость. Только бёдра, кажется, стали шире. На мгновение представила себе, как буду выглядеть через лет эдак десять, и внутренне содрогнулась. Нет, становиться такой же как Жанет я не хочу. Вот закончу расследование и запишусь в тренажёрный зал, пообещала себе, прекрасно зная, что забуду об этом обещании завтра утром.

Недавно открывшийся ресторан тайской кухни стал необычно популярен среди местной элиты, поэтому и мы решили поужинать здесь. Предусмотрительные официанты в сине-зелёных шёлковых рубашках подливали вино в бокалы и приносили закуски в крошечных мисках, пока мы ожидали основные блюда. «Том Ям» ни меня, ни Джонатана нисколько не впечатлил. Превозносимое знакомыми как шедевр тайского кулинарного искусства, на деле блюдо представляло собой какой-то странный суп на кокосовом молоке с огромным количеством креветок, грибов, помидоров, крупно нарубленным лимонником и ещё бог знает чем. Поковырявшись в «Том Яме» и даже попытавшись жевать жёсткий лимонник, мы дружно положили ложки и глотнули вина, ожидая, когда нам принесут второе блюдо. Улыбаясь, муж тихо заметил: «Лучше бы мы поехали в бразильский ресторан и наелись жареного мяса с чили и картошкой». Я улыбнулась, легонько пнув его под столом ногой, обутой в чёрные классические «лодочки». Утром я предупредила его, что вряд ли нам понравится тайская кухня с её специфическими специями и несочетаемыми ингредиентами. Но разве можно переубедить африканского вождя? Как любит повторять моя подруга из Киева, пацан сказал, пацан сделал. Так и мой муж. Если он решил ужинать креветками в кокосовом молоке, даже если на дух не переносит ни то, ни другое, то, будьте добры, предоставьте ему именно креветки и кокосовое молоко. Джонатан рассмеялся, читая на моём лице ответ на своё замечание. «Всё, киска, молчу. Сам виноват, поэтому съем любую траву здесь, но обещай, что дома ты мне пожаришь бифштекс». Я уже собралась ответить колкостью, но в этот момент официант торжественно поставил перед нами огромные овальные тарелки с подозрительного цвета едой. «Пад Тай», – коротко произнёс он с апломбом, вконец рассмешив нас с мужем. Поблагодарив его сквозь смех, мы уставились на содержимое тарелок. Аккуратно закрученная жареная до коричневого цвета лапша с креветками, орехами, тофу, ростками фасоли, зелёным луком, чесноком и залитая яйцом выглядела не очень аппетитно. Джонатан взял вилку и недоверчиво ковырнул коричневато-зелёную горку, подцепив лапшу. Я внимательно наблюдала за его реакцией, ожидая чего угодно, но только не выражения восхищения на его смуглом лице. Всё ещё не веря своим глазам, я тоже осторожно подцепила на вилку кусочек креветки и положила в рот. Невзрачная на вид «Пад Тай» оказалась изумительной едой, которую мы прикончили за несколько минут и уставились друг на друга, не в силах скрыть удивления. В этот момент официант поставил на стол круглый поднос со специями, невозмутимо объявив: «Соусы для „Пад Тай“, господа!». Едва сдерживая хохот, я торопливо встала и отправилась в дамскую комнату, оставив мужа в одиночестве есть острые специи и пить уксус из хрустальной бутылочки.

При входе в дамскую комнату столкнулась со старой подругой и бывшей соседкой Синтией. И, хотя мы часто болтаем по телефону, обе искренне обрадовались встрече. Синтия, кажется, наконец-то встретила любовь всей своей жизни и была безмятежно счастлива, с упоением рассказывая мне про нового ухажера. «Если ты с ним здесь, то покажи его. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. И Джонатан бы познакомился с твоей любовью», – обратилась я к подруге, подкрашивая губы у зеркала. Синтия замялась, пряча глаза: «Знаешь, Ольга, он такой скромняга, мой парень. Давай, в следующий раз. Я обязательно тебя с ним познакомлю, обещаю». Что-то в её голосе меня удивило. Неужели она заочно приревновала ухажёра ко мне? Или он такой уродливый, что ей стыдно знакомить его со мной и Джонатаном? «Окей! В следующий раз так в следующий раз», – я обняла подругу и поцеловала в щёку, чтобы снять напряжение. И снова поругала себя, что нужно было сначала поцеловать Синтию и только потом красить губы. Придётся подкрашивать их заново.

– Кстати, а ты что в полицейском управлении делала? – неожиданно спросила подруга, пытаясь поправить узкое платье сзади, чтобы глубокий разрез встал на место.

Рука дрогнула, и я, мазнув помадой чуть выше губы, схватила салфетку, гадая, откуда она могла узнать о моей афере.

– Неужели и тебя вызвали по делу об убийстве? Ты же говорила, что тебя дома не было в то утро. Странные у нас полицейские какие-то, – продолжала Синтия. – Беспокоят людей не по делу. Мало ли, что ты живёшь рядом с нашим домом, ты же ночами в окна не выглядываешь и не следишь за соседями. Дураки. Просто слов нет.

– И тебя вызывали? – спросила я, увильнув от ответа.

– Сейчас! Разбежалась я к ним мотаться! Ещё чего! Много чести. Папа вообще запретил с полицейскими разговаривать. Они к нему в офис приходили, конечно, но мы же не виноваты, что в нашем доме произошло убийство. Дом арендовали, контракт на руках, а за безопасность квартирантов мы не отвечаем.

– Аааа, – протянула я и направилась к выходу.

– О чём они тебя спрашивали? – не отставала Синтия, загородив дверь своим крупным телом.

– Ой, спросили, не видела ли я чего подозрительного той ночью. Но что я могла увидеть? Спали же мы, – отмахнулась я, напустив на себя равнодушный вид. И всё же очень хотелось узнать, кто видел меня в участке. – Да, а кто тебе сказал, что меня вызывали копы?

– Папа.

– Я его не видела…

– Так он там и не был.

– Откуда тогда он узнал? – я насторожилась.

– Ой, почём же я знаю? Ну, видел тебя кто-то, видимо, и ему сказал. Город-то маленький. Слушай, как тебе здешняя кухня? На мой вкус, так гадость. Больше ни ногой сюда.

В машине Джонатан спросил, как у меня дела продвигаются со следствием. На что я, философски ответила: «Родной мой, только слабые совершают преступления: сильному и счастливому они не нужны (18). Вот я и ищу самого слабого, но очень амбициозного в посольстве. И скоро найду».

День четвёртый

Пытаясь успеть переделать все домашние дела до отъезда на новую работу, я чуть не заработала инфаркт. Джейн, не привыкшая к тому, что меня целыми днями нет дома, совсем разленилась. Забросив уборку, она проводила целые дни у телевизора, где с утра до ночи крутили местные и бразильские сериалы. Собирая рано утром малышей в детский сад, я обнаружила в их ванной комнате полную корзину грязной одежды, а заглянув за дверь, ахнула от ужаса – там уже клубилась пыль. Кухонная плита тоже успела зарасти грязью, так что пришлось мне задержаться дома и провести профилактическую беседу с домработницей. Для начала я вытащила шнур из телевизора и спрятала в мою сумочку, чтобы у Джейн не было соблазна снова погрузиться в скандальный мир кенийских мыльных опер, а затем написала список дел, которые ей нужно было выполнить до моего прихода. Конечно, моя помощница не была в восторге от длинной череды заданий и уже хотела запротестовать, но я, напустив на себя строгий вид, забрала список назад и приписала мытьё окон на кухне. Поняв, что у меня в запасе куча всяких дел для неё, Джейн ловко выхватила листок из моих рук и спрятала в карман своего клетчатого фартука, всем видом показывая, что не отдаст этот злосчастный клочок бумаги даже под пытками. Еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, я прыгнула в машину и помчалась на работу. Хотя, помчалась громко сказано. Только я успела выехать их нашего тихого и зелёного района к зданию Организации Объединённых Наций, как попала в пробку, которая двигалась со скоростью мелкой черепахи. Чертыхаясь, спустя час я всё же вырулила на центральную дорогу и уже с наслаждением было нажала на газ, как заметила полицейского, коварно прячущегося за хлипким навесом остановки матату (19). Тормознув, сбавила скорость, и медленно покатила по дороге, зная, что в утренний час, когда все спешат по делам, наши полицейские-охотники, как один, тоже вышли на промысел. Нет, не на службу, а именно на промысел, вылавливая нарушителей и собирая дань с шофёров грузовиков и маршрутных такси. Мы уже привыкли к этому и спокойно вкладываем в руку очередного блюстителя порядка купюру в пятьсот шиллингов, лишь бы отвязался, а вот иностранцы, по контракту работающие в ООН, протестуют и даже звонят в дипломатическую полицию, которая мгновенно приезжает вызволять их из лап наших полицейских. Везунчики. В конец концов, наши парни в голубых рубашках решили с ними не связываться – только завидев красного цвета номера патрульный сразу же отворачивается, выискивая глазами местных водителей, за которых никто не заступится, кроме, конечно, бога. Решив не искушать судьбу, я примерно вела машину до самого полицейского управления и только припарковавшись, вспомнила, что в кармашке сумочки у меня лежит удостоверение, из которого следует, что я помощник следователя, а значит, лицо неприкосновенное. Ох, чёрт побери, как я могла забыть об этой индульгенции и не нестись по трассе со скоростью самолёта?! В следующий раз точно не пропущу такой шанс.

Как только я вошла в кабинет и поздоровалась, Гарри тут же положил передо мной бланки для допросов и озабоченно кивнул в сторону комнатушки, где нас ждал Питер. Схватив бутылку с водой и пачку салфеток, приготовленных ещё вчера после допроса поварихи, я пошла за Гарри, с тоской думая о том, что снова придётся битый час смотреть на спектакль от талантливой доморощенной актрисы Катрин. Но дежурный раскрыл дверь и перед нами предстал молодой мужчина в дорогом тёмно-сером костюме, белоснежной сорочке, тщательно повязанном красном галстуке и вычищенных до блеска чёрных туфлях. За его широкой спиной маячил не менее импозантно одетый кениец в очках в золотой оправе.

– Эдвард Герая, первый секретарь посольства Парагвая, – важно представился вошедший и без приглашения сел, закинув ногу на ногу и сцепив пальцы рук на колене, предусмотрительно приподняв штанину брюк, чтобы не помять тщательно отутюженную дорогую ткань.

Придирчиво рассмотрев его одежду и обувь, я подняла глаза и взглянула в лицо Герая, с которым очень хотела поговорить с первого дня, как решила вести моё собственное расследование убийства Эльсеке. Беседовать с ним сейчас будет, увы, мой начальник. Интересно, какую тактику он придумал для самодовольного и вальяжного чиновника? Не в молчанку же играть будет? Вроде как не солидно, хотя с Питера станется. Если я не ошибаюсь, ему глубоко плевать на чины и положение того, кто попадает в его огромные и крепкие руки. Мой шеф свято уверен, что перед законом все равны, а перед его методами тем более. Но за столом сидел дипломат с его неприкосновенностью, а рядом устроился юрист посольства господин Гитонга, который излучал уверенность и спокойствие. Он вежливо и невозмутимо поздоровался со всеми по очереди, но от меня не укрылось его лёгкое удивление, когда он посмотрел на меня, скромно пристроившуюся за столом рядом с Гарри. Брови респектабельного юриста легонько поползли вверх, однако он мгновенно справился с эмоциями и мило кивнул, словно мы встречались вне стен этой неуютной комнатки.

К моему удивлению, Питер не стал выбрасывать коленца. Шла обычная беседа, местами даже с претензией на светскость. Только что не хватало бокалов с вином. Через какое-то время я заерзала на жёстком стуле, заскучав от неторопливо лившихся слов. Обе стороны, словно договорившись заранее, говорили о скучных вещах, мало касающихся неожиданной смерти посла. Не знаю, заметил ли Питер моё нетерпеливое движение, но, пополировав свою гладко выбритую голову, резко перешёл к личности Хельги Эльсеке. Ничего нового в истории для меня уже не было. Только что имя убийцы было неизвестно. Хотя, я почти не сомневалась, что приказал убить начальницу не кто иной как сам Герая. Не зря же он старого посла со скандалом из страны выпроводил. Хорошо, пока они ведут беседу о связях Эльсеке в Парагвае и выясняют, были ли у неё недоброжелатели на родине, расскажу о том, что мне уже известно о её смерти.

Парагвайский посол, пятидесятипятилетняя Хельга Эльсеке проработала на посту менее двух недель. Она была прислана из Асунсьона на смену старому послу, которого отозвали после семилетней службы в срочном порядке из-за разгоревшегося в посольстве скандала. Женская часть прислуги, работавшая в резиденции много лет, вдруг обратилась в полицию и к столичным журналистам с заявлением, в котором обвиняла посла в сексуальных домогательствах. Дамы, делано смущаясь перед камерой национального телевидения, рассказали в деталях, как похотливый посол домогался их. Чую, что Герая стоял за этой грязной историей. Метил на пост посла, видимо, а ему дулю из его министерства прислали в виде Эльсеке, которая не стала утруждать себя расследованием скандала, разрубив Гордиев узел одним махом, – она объявила жалобщицам, что даёт им месяц на поиски нового места службы.

Вечером перед своей гибелью Эльсеке перебралась в резиденцию, предварительно отдав распоряжение поменять все дверные замки в посольстве. До этого она жила в гостинице. Утром следующего дня повар Катрин пришла, чтобы приготовить завтрак послу, однако дверь была заперта изнутри. Решив, что начальница решила подольше понежиться в постели, Катрин ушла в домик для прислуги, где её и нашёл приехавший на работу к девяти часам первый секретарь Герая. Оказалось, что ни у кого не было ключей от резиденции. Поменявший замки плотник отдал всю связку лично в руки посла. Сначала Герая позвонил Хельге на мобильный телефон, но, не дождавшись ответа, вместе с охранником и садовником обошёл дом и, встав под окнами спальни, ещё раз позвонил. Все услышали негромкую трель сотового телефона сверху. Попробовали кричать, но никто не откликнулся. Решив, что немолодой женщине стало плохо ночью, приставили лестницу к окну и отправили охранника, чтобы он посмотрел, что происходит наверху. Стоило ему только прикоснуться к окну, как то само раскрылось. По приказу Герая парень влез внутрь спальни и обнаружил на кровати связанную по рукам и ногам мёртвую Эльсеке. Как потом установила полиция, женщину удушили куском провода. Дело было за вскрытием, однако приехавший врач вынес предварительный вердикт – странгуляционная асфиксия от сдавливания шеи петлёй.

Краем уха слушая, о чём говорят мужчины, а болтали они о сущих пустяках, не имеющих ни малейшего отношения к делу, я размышляла, как мог Герая удушить Эльсеке. Неужели влез ночью к ней в окно? И почему ночная охрана его не заметила? Ерунда. Не стал бы он сам лазить в окна. Изнеженный денди. Наверняка, нанял киллера. А профессионал проник на территорию резиденции незамеченным, приставил лестницу, удушил бесшумно посла, спустился, убрал лестницу на место и незамеченным же ушёл. Снова ерунда. Зачем ему было связывать её по рукам и ногам? Удушил бы по тихому и свалил. Чего ради возиться ему со связыванием? Что-то в моей версии не состыковывалось. Только вот что? Пахнет тут не профессионализмом, а дилетантством чистой воды. Как будто кто-то специально наводит на мысль о предумышленном убийстве, в то время, как всё произошло случайно. Случайно? Точно!

Я мысленно подпрыгнула на стуле, осенённая внезапной догадкой. Вот именно, всё произошло случайно. Она умерла до того, как кто-то сымитировал убийство. Только вот зачем? И кто? Если только… Додумать мне не дал Питер своим новым вопросом. И, хотя вопрос был адресован не мне, я насторожилась.

– А скажите, были ли у госпожи посла любовные связи в Найроби?

Герая бросил быстрый взгляд на юриста Гитонга, что, полагаю, не укрылось и от Питера.

– Психологи утвержают, что дамы в таком возрасте особенно остро нуждаются в мужском внимании и понимании. Так как? Завела она себе любовника?

– Как вы можете говорить такое о покойной? – кажется, Герая пришёл в себя от провокационного вопроса босса. – Она была уважаемой дамой и профессионалом своего дела, которая всю себя отдала работе и защите интересов родины на международной политической арене. Как вы можете подозревать её в любовных интрижках?

Гитонга слегка коснулся рукава возмущённого Герая и вступил в беседу. Говорил он неторопливо, но твёрдо и убедительно. Было в его облике что-то кошачье. Не от уличного драного кота, орущего по ночам на крыше, а от домашней избалованной кошечки. Мягкость движений, пропорции тела, голос, интонации. Вот говорит сейчас о серьёзных вещах, а в ушах у меня ласковое «Мур-мур».

– Господин Мбугуа, мы понимаем, что вы ведёте поиски убийцы и разрабатываете разные версии, даже такие невероятные, как наличие любовника у госпожи посла. Однако давайте не будем забывать, что госпожа Эльсеке прибыла в Найроби всего за две недели до своей нелепой гибели. Две недели – очень маленький срок для того, чтобы завести такого рода знакомства, на которые вы намекаете. Учитывая колоссальную нагрузку, которая была у госпожи Эльсеке на новом месте работы, говорить о личной жизни не приходится. Она всё время была на рабочем месте. За эти две недели не было ни одного приёма, ни одной вечеринки и даже просто торжественного ужина в резиденции. Я не говорю уже о том, что госпожа Эльсеке уезжала из резиденции обычно поздно вечером и направлялась прямиком в гостиницу, что может подтвердить её личный водитель.

Но на Питера мурлыканье Гитонги не произвело никакого впечатления и он гнул своё:

– Она и не ела две недели что ли?

– Зачем же утрировать? – юрист сделал вид, что огорчился. – У нас замечательный повар, которая умеет готовить не только европейские и кенийские блюда, но и знакома с парагвайской кухней. Я уверен, она полностью удовлетворяла потребности и вкусы госпожи Эльсеке.

– Катрин-то? Парагвайские блюда… Ну да, ну да… Не сомневаюсь в её способностях. Эта может любое блюдо приготовить. Мастерица на все руки. Искусница.

Гитонга слегка приподнял бровь и снова дотронулся до рукава Герая, который уже и рот открыл, чтобы что-то сказать Питеру. Но не сказал. В комнате повисла тишина. Мне было интересно понять, какую роль в скандале с предыдущим послом сыграл юрист, напомнивший мне мамину кошечку – ласковую, но хитрющую Симону. Явно, важную, если не ключевую. Они с Герая словно две сладкие шоколадные палочки «Твикс». Неразлучная сладкая парочка в одной обёртке. Это об этих парнях. И как это я раньше не обратила внимания на Гитонгу-то? Вот растяпа ты, Ольга Аброровна! Но ничего, изучу его подноготную. Теперь понятно, кто помогал Герая интриговать против старого посла и поставил на него высокие ставки, которые обвалились с приездом Эльсеке в Кению. И, если её всё же придушили, то Гитонга, должно быть, и организовал убийство. С этой кошки коварной станется. А почему я о нём как о кошке думаю? Кот он вроде как. Нееет, Ольга Аброровна, хитрая и ласковая кошечка он. А котяра шкодливый и дерзкий – это Герая. Ну вот, всё стало понятным. Кот и кошечка. Сладкая парочка «Твикс». Ох, вы мои голубчики. А Питер-то заметил, что эти двое пара? Или раскрыть ему глаза на правду? Вот удивится, наверное. Ему такое в голову не придёт при всём его изощрённом уме. Старой закваски мужик, наверное, ничего и не знает про однополую любовь.

Но я недооценила шефа. Следующий его вопрос заставил меня слегка покраснеть.

– Господин Герая, как долго вы состоите в интимной связи с господином Гитонга? Извините за откровенный вопрос, но поверьте, ничего личного, только по долгу службы.

Сожалением или извинением от вопроса Питера и не пахло. Он знал, как поддеть красавчиков.

– Мы отказываемся продолжать беседу. Пожалуйста, обратитесь в письменой форме, если хотите снова встретиться с господином секретарём, – юрист нисколько не изменился в лице.

Парочка встала и, подчёркнуто вежливо попрощавшись, вышла из комнатки. Я мило улыбнулась, чувствуя, что и Питер, и я на правильном пути. Этот шоколадный батончик нужно сначала разделить и потом по одиночке обрабатывать. Что я и сделаю прямо сегодня. Вот и картонка с контактами господина нашего дорогого Гитонги в блокнотике лежит, ждёт своей минутки. Питер улыбнулся:

– Кто там у нас, Ольга, был специалистом по трагедиям и любовным треугольникам?

Я не поняла его намёка, но крепко ухватилась за идею «любовного треугольника».

– Кто написал про убийство Эльсеке, спрашиваю? Неужели вы не читали? Эх, молодёжь, молодёжь, – по стариковски ворчал Питер. – Не читаете ничего серьёзного, только и висите в Интернете своём. Знали бы классику, то и поняли бы меня с полуслова.

Гарри непонимающе пожал плечами и задал вопрос, который к намёку Питера не имел отношения:

– Шеф, так вы и вправду полагаете, что у этих двоих связь?

– Не полагаю, а уверен. Ольга, так что у нас с литературой? – босс не отставал. Неужели проныра пронюхал о моём филологическом образовании?

– Но кто же Отелло в этой истории? Неужели Гитонга? – мне и вправду было интересно распределить роли и понять, кто из двоих был тем самым хрестоматийным ревнивцем, о котором уже изнамекался Питер.

– Какой Отелло? – Гарри встрял некстати, заслужив сожалеющий взгляд шефа.

– Пока не могу сказать, но вполне возможно, что и он, хотя Герая больше подходит на эту роль. Горяч и импульсивен. А Гитонга мне Яго напоминает. Мягко уж больно стелет. Во всяком случае, на публике.

– Нет, Питер, на мой взгляд, Гитонга и есть Отелло. Герая, вот кто Дездемона. А убили они вместе Яго. Не по сюжету получается немного, но очень жизненно. Я бы предпочла, чтобы у Шекспира тоже такой финал был – Дездемона и Отелло душат противного Яго.

– Учись, Гарри, у Ольги. Вон как быстро она вычислила убийцу, – то ли серьёзно, то ли в шутку заметил Питер и вышёл из кабинета.

Гарри удручённо смотрел на меня, ожидая разъяснений. Бедняга, он ничего не понял из нашего с боссом разговора.

– Ну что, по кружке сладкого чая с мандази? – предложила я. – Так уж и быть, расскажу тебе о шекспировской драме, – добавила, пожалев неуча.