Читать книгу: «Друг моего брата», страница 5
Глава 15
Вызывая такси, я указала в приложении, чтобы таксист подъехал к выезду из подземной парковки. Она была небольшой и предназначалась исключительно для работников университета. Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы кто-то заметил, что я решила прогулять оставшиеся пары и заинтересовался причиной.
Я спустилась на первый этаж и направилась к неприметной двери, ведущей на парковку, в помещении было довольно мрачно, 2 из 6 потолочных ламп мигали как в фильме ужасов. Я прошла почти половину пути, когда услышала, что дверь опять открылась и закрылась, послышались быстрые шаги и потом голос Кирилла:
– Эй, ты куда? Мы же договорились, что поедем вместе к отцу.
Черт, про это я совершенно забыла, но о том чтобы ехать к Русееву-старшему сейчас не могло быть и речи. Я сделала страдальческое лицо, что в принципе, было несложно, учитывая что последствия вчерашнего вечера до сих пор не прошли, а плюсом к ним прибавилась ситуация с записью.
– Извини, голова жутко разболелась. Давай перенесем встречу на завтра.
На секунду в лице Кирилла мелькнуло сочувствие, но оно тут же сменилось шоком и злостью.
– Это ведь ты, да? – злобно спросил он. – Как я раньше не догадался? Почему-то я был уверен, что это все Янка заварила, от тебя я такой подлости не ожидал. Всё-таки прав Урицкий, ты просто великолепная актриса!
– Серьезно? То есть ты вёл двойную жизнь, спал с левыми бабами за моей спиной, при этом старательно изображал любовь ко мне и мы сейчас обсуждаем мои актерские способности?
– Даже не надейся, что я буду оправдывать тебя перед отцом, сама заварила эту кашу, сама теперь и расхлебывай!
Голос его был настолько злобным, что мне показалось что он вот-вот меня ударит или хотя бы плюнет в лицо, но парень, всё-таки рос в интеллигентной семье, поэтому бросив очередной презрительный взгляд в мою сторону, он развернулся и направился обратно к двери.
Была бы я умной девочкой, я бы вздохнула с облегчением и отправилась по своим делам, но его слова задели что-то в моей, и без того, израненной душе. Возможно, в некой степени я и сама чувствовала себя виноватой, но то что Кирилл предпочёл полностью проигнорировать тот факт, что изменял мне, сосредоточившись лишь на том, каким именно образом я решила его уличить, разбудило что-то темное во мне. То, что копилось с того момента, когда я впервые поняла, что моногамные отношения для моего жениха были лишь пустым звуком, вся та злость, которую я не могла выплеснуть наружу, нашла выход именно сейчас, в темном закоулке университетской парковки, глядя на удаляющийся силуэт разгневанного Кирилла.
– Кто сказал, что меня нужно перед кем-то оправдывать? – Крикнула я ему вслед. – Я бы на твоём месте уже начинала искать того, кто будет оправдывать твоего отца… в суде.
Кирилл резко развернулся и в доли секунды оказался рядом со мной.
– Что ты сказала? – Процедил он. – Ты совсем совсем спятила со своими дурацкими играми?
Последние слова он произносит совсем рядом с моим ухом, а я понимаю, что даже не заметила, когда он оказался так близко ко мне. Окажись мы в этой ситуации еще год назад, я бы прильнула к нему, наслаждаясь такой близостью. Но сейчас меня это скорее раздражало, как будто абсолютно чужой человек пытался проникнуть в мое личное пространство. Я делаю шаг назад, но Русеев хватает меня за руку, не позволяя отодвинуться еще дальше. Я поднимаю взгляд к его глазам, уверенная, что увижу там отражение моего недовольства и злости, но вижу там что-то еще. Наряду с нескрываемым раздражением я вижу что-то похожее на страсть. Кирилл, видимо, тоже только сейчас осознал, что между нами почти нет пространства. Он злится на меня за то что я сильно усложнила ему жизнь, за то что до сих пор усложняю. Но в то же время он все еще хочет меня. И одновременно с этим приходит осознание, что я абсолютно ничего не чувствую. Ни-че-го!
– У меня нет претензий к твоему отцу, – честно отвечаю я, возвращая нас к реальности. – Но у полиции, возможно, возникнут.
Я пытаюсь вырвать свою руку, но Кирилл еще не готов меня отпустить. Он громко сглатывает и смотрит на меня в упор:
– Отец не имеет никакого отношения к исчезновению девчонки. Я облажался, я сделал тебе больно, ты мне отомстила. Давай поставим на этом точку, а?
– Ты действительно думаешь, что я собираюсь мстить твоему отцу? Кирилл, человек пропал! И как бы это ни было неудобно твоему отцу, запись может помочь следствию.
В этот момент со стороны входа послышались голоса и я сочла нужным поскорее отдалиться от бывшего, но очередная попытка вырвать свою руку и уйти, не увенчалась успехом. Кирилл, похоже, ещё не готов закончить этот разговор.
– Не так быстро! Я все-таки отвезу тебя отцу и сами разбирайтесь во всем этом дерьме.
Я в растерянности смотрю на его пальцы на своём запястье и понимаю, что там, наверняка, останутся синяки. Паника во мне говорит, что надо громко звать на помощь, но воспитание твердит о том, что следует как-то решить конфликт без привлечения внимания. Не будет же он силой меня тащить, сейчас эта шумная компания уйдет и мы…
Громкий свист прервал мои мысли и я поняла, что остаться незамеченными нам не удалось. Что они все забыли на парковке для персонала??
– Я же говорил, милые бранятся, только тешатся, – Раздался незнакомый голос под веселое улюлюканье толпы.
– Именно, – нагло ухмыльнулся Русеев. – Так что идите куда шли и не мешайте счастливому воссоединению.
– Понял, не дурак, – произнёс всё тот же голос. – Хотя это… Кирюха, ты немного промахнулся с ракурсом, сдвиньтесь чуть левее, а то до этого угла камера не достает.
Тут даже я не выдержала и улыбнулась, а Кирилл почему-то шутку не оценил и еще сильнее сжал мою руку.
– Полли, у тебя всё в порядке? – раздался совсем рядом голос Урицкого и, кажется, впервые в нем не было насмешки. Я настолько не ожидала его появления здесь, что даже вздрогнула.
– Всё прекрасно, – ответила я не оборачиваясь, – я как раз собиралась уходить.
– Не так быстро, дорогая, мы еще не закончили, – напомнил мне Кирилл.
Я была уверена, что бывший не станет устраивать сцену у всех на глазах, поэтому изобразила милую улыбку и, бросив, “пока”, помахала ему свободной правой рукой.
Но несмотря на близость посторонних, он всё равно упорно не отпускал мою руку.
– Я же сказал, что мы еще не закончили, – процедил он.
– У тебя проблемы со слухом, Русеев? – поинтересовался Глеб. – Отпусти её руку.
Кирилл с удивлением посмотрел на Урицкого:
– Тебе какое дело?
– Ты делаешь ей больно.
– Представь себе, некоторым девушкам нравится пожестче. Правда ведь, Полина?
– Иди к черту, – мне все-таки удалось вырвать свою руку, потому что отвлекшись на разговор, Русеев ослабил хватку. Не теряя времени на прощание, я направилась к выходу из парковки. Что они все здесь забыли? Ладно Кирилл, он последовал сюда за мной. А остальные?
– Разговор не окончен, – буквально пропел Кирилл, растягивая гласные. – Я знаю где ты живешь, не забывай.
На саркастичный ответ сил у меня уже не оставалось, поэтому я не оборачиваясь показала ему средний палец.
– И далеко ты собралась? – раздался голос Урицкого. Я даже не слышала его шагов и поэтому опять вздрогнула.
– Подальше отсюда.
– Тебя подвезти?
– Что? – я даже опешила от такого предложения. Находиться в замкнутом пространстве авто с Урицким было бы прекрасным продолжением такого отвратного дня. – Меня ждет такси.
И как бы в подтверждение своих слов, я открыла приложение на телефоне, надеясь что водитель еще не уехал не дождавшись меня, но увидела сообщение, что машина задерживается – недалеко произошла авария и движение перекрыто. Сегодня явно не мой день… Я обернулась назад и увидела, что Кирилл все еще не покинул паркинг и пристально смотрел нам вслед. Черт!
Глеб удивленно вскинул брови.
– Проблемы?
– Там авария, – сказала я и тяжело выдохнула. – Такси задерживается.
– Мое предложение подвезти тебя все еще в силе.
– Движение затруднено с обеих сторон, так что ты тоже далеко не уедешь, – устало сказала я. Сил спорить у меня не осталось, и если бы не пробка, я бы, пожалуй, даже рискнула сесть в его авто лишь бы быстрее оказаться дома. – Так что я пройдусь до метро.
– Ты? В метро? – усмехнулся он. – Когда ты в последний раз пользовалась общественным транспортом?
– Да я готова пешком домой идти, лишь бы оказаться подальше отсюда.
– Тогда, пожалуй, нарушу свои личные принципы и повторю свое предложение в третий раз. – заявил Урицкий и показал жестом влево, где стоял его мотоцикл.
Такого поворота я не ожидала, хотя теперь хотя бы понятно как он оказался на подземной парковке, наверняка не хотел оставлять байк снаружи на случай дождя.
Глава 16
Глеб
Она смотрит на байк, как будто впервые увидела. Если бы я не видел ее на треке, то подумал бы что боится. Не раз замечал подобное выражение лица у девиц, вроде как и сами напрашиваются чтобы их прокатили, а поджилки трясутся. В итоге, если и решаются сесть, то всю дорогу глаза закрыты и руки их на талии – словно тиски. В таких поездках чувствуешь себя мамой-коалой, блин.
Полли переводит взгляд на меня, потом опять на байк. Реально боится. Но не мотоцикла, меня. Я хищно улыбаюсь и протягиваю ей свой шлем. Сам виноват, что второй не взял, теперь каждая пролетающая муха будет считать своим долгом врезаться в мою рожу. Ни и хрен с ним, в любом случае, если там впереди пробка, то быстро гнать не получится.
Молча сажусь на байк и в боковое зеркало слежу как она забирается. В таких каблучищах довольно сложно сделать это элегантно, но ей удается. На мгновение короткая юбка задирается вверх, приоткрывая кружевную резинку чулок. Она, блин, календарь видела? Октябрь на дворе, какие нахрен чулки? Хотя о чем я? Максимум ее прогулок – это добежать от подъезда до тачки и обратно.
Непроизвольно вспоминаю это кружево на ощупь. Этого только не хватало! Честно признаться, я не планировал нагло лапать ее под столом тогда в столовой, просто хотел немного поиграть на ее нервах, был уверен, что сразу сбежит. А вышло так, что сбежать захотелось самому, желательно сразу под холодный душ.
Чтобы отвлечься, перевожу взгляд на ее лицо, шлем уже на голове, но визор не опущен и мы встречаемся взглядами. И в этот момент я вижу не привычную манипулятивную стерву, которой она стала, а пятнадцатилетнюю девочку с глазами Бемби. На секунду ругаю себя, что чуть не свалил когда увидел как она зажимается в том углу с Русеевым, но тут же одергиваю себя. Если учесть, что меньше часа назад своими глазами видел, как она висела на груди у своего Булавина… Сама виновата, что создала себе такую репутацию!
Ей всегда надо быть в центре внимания, поэтому я бы не удивился, если бы она реально приняла этого идиота назад. Полина настолько не переносит смещение центра внимания со своей персоны, что готова на все лишь бы все только о ней и думали.
И если в шесть лет мы все умилялись когда Макс сломал ногу и Полли тоже обмотала свою бинтами и пару недель старательно изображала хромоту, заставляя всех себя жалеть, то в шестнадцать это уже было нихрена не смешно.
Потому что тогда она конкурировала за всеобщее внимание не со старшим братом, а с собственной матерью. У которой обнаружили онкологию на последней стадии.
И пока Инна Витальевна боролась, к сожалению, тщетно, с недугом, ее дочь не могла пережить того, что все внимание теперь доставалось не ей и устроила спектакль из обмороков. И блин… мы же ей поверили. До сих пор помню как мы с Максом чуть с ума не сошли, когда гуглили всяческие диагнозы пока отец таскал Полли по врачам. Анализы, кстати, были отличные… хоть завтра в космос. Но почему-то это нас тогда не насторожило, а еще больше испугало.
А потом она поняла, что заигралась, когда отец не пустил ее в Испанию на свадьбу двоюродной сестры. Их бабка жила в Малаге уже лет десять и они и так туда летали несколько раз в год. Он, видимо, посчитал, что в таком состоянии ей лететь куда-либо опасно, я уже молчу о том, что бросать маму в такой момент тоже было не лучшей идеей. И тогда Полина во всем призналась отцу. Я бы никогда в это не поверил, если бы не слышал их разговор своими собственными ушами.
Я как раз вышел от Макса, чтобы отправиться домой и услышал как из кабинета доносятся их крики, она о чем-то его просила, даже умоляла. Начало разговора я не застал, но они явно спорили насчет поездки в Испанию. Тогда я еще не знал, что там намечается свадьба, это Макс меня потом просветил. И когда я подошел ближе, Полина как раз в слезах признавалась в том, что обмороки и все проблемы со здоровьем – это постановка, дешевый спектакль чтобы привлечь внимание.
Я не знаю как отец ее не прибил. После всего, что им пришлось пережить за тот месяц… В итоге в Испанию она все-таки полетела. Видимо, родители решили что всем будет спокойнее если Полина и ее выкрутасы на какое-то время покинут отчий дом. Правда, и там она не унималась. В перерывах между тусовками на пляже и в ночных клубах, она умудрялась доставать всех своими псевдозаботливыми звонками.
Мы с Максом наотрез отказались брать трубку, когда она звонила. Нам хватило фоток из инстаграма их двоюродной сестры, чтобы быть в курсе о ее веселье там. А вот отцу приходилось с ней общаться, святой человек… Но и его нервы оказались не настолько крепкими и в какой-то момент он тоже перестал отвечать, в надежде что до дочери дойдет, что у всех сейчас есть проблемы поважнее ее курортных приключений. И что сделала Полина? Решила использовать свой последний козырь – попытку суицида. Тоже псевдо, разумеется. Не знаю на что она рассчитывала, но в итоге всем надоели ее выкрутасы и бабка сплавила ее в какой-то новомодный реабилитационный центр. Старушка еще молодец, долго держалась. Другая бы на ее месте отправила внучку домой ближайшим рейсом. Я вообще удивлен как она ее так долго терпела, у бабули характер был не сахар, она когда сюда приезжала умудрялась командовать всем семейством, включая своего сына.
С тех пор мы с ней не общались, если не считать ее попытки выставить себя жертвой по возвращении на родину, она тогда очень хотела убедить нас с Максом, что мы слепые дебилы и все было не так, несмотря на то, что весь спектакль разворачивался у нас на глазах. Но мы ее даже слушать не стали, настолько было противно.
И вот, спустя четыре года я вижу, что нихрена не изменилось. Ей все так же надо быть в центре внимания и она готова на все лишь бы софиты не переключились на кого-то другого.
От этих воспоминаний все внутри опять закипело и я резко завел мотор. Моя мать умерла еще до того как я был в состоянии сохранить хоть какие-то воспоминания о ней, Инна Витальевна относилась ко мне как к сыну и я никогда не смогу понять как Полина была способна на такое поведение.
Байк дернулся с места, Полина вроде как пыталась оставить между нами место, но как только я набрал скорость, она невольно скатилась вплотную ко мне. Руки она упрямо держала на специальной ручке сзади. И правильно, нехрен меня отвлекать. Мне хватало уже того, что в боковое зеркало я видел ее ноги и несмотря на то, что она попыталась зажать свою юбку бедрами, материал предательски разлетался, открывая обзор на кружево чулок и немного голой кожи над ними.
Я в очередной раз порадовался, что на байке не надо вести светскую беседу. Не представляю о чем бы мы говорили, окажись сейчас в одной тачке. Хотя хрен бы она села в мою машину, сама понимает к чему это могло бы привести.
Мы объехали пробку, она реально тянулась на пару километров, и через несколько минут я уже тормозил у ее дома.
Она в мгновение слетела с байка, будто он ее обжигал, сняла шлем и бросила его мне в руки с такой силой, что я чудом не свалился с сиденья. От Бемби не осталось и следа, она снова включила холодную стерву. Что, нахрен, опять на нее нашло??
– Я тебе не говорила адрес, – процедила она с подозрением.
Я мысленно обругал себя всеми нецензурными словами, что знал, а знал я реально много.
– Макс упоминал куда ты переехала от отца.
Она недоверчиво подняла брови.
– Серьезно? И прям подъезд указал? И ты сразу запомнил! Какая чудесная память!
И на этом, даже не попрощавшись, она скрылась в подъезде. Стерва. Я, конечно, не рассчитывал, что она пригласит меня на кофе, но блин, могла бы хоть спасибо сказать!
Как я мог так облажаться с адресом?
Макс действительно говорил куда она переехала, а вот подъезд я узнал сам, когда хрен знает зачем притащился сюда и сидел как придурок в тачке, пока не увидел ее машину и ее саму. Что ж, у всех свои слабости. Моя слабость – Полина Воронцова. И пусть я всем нутром ненавидел то, во что она превратилась, иногда я любил представлять, что все могло бы быть иначе. Ключевое слово иногда! – напомнил я себе. – Иногда, блин, а не каждый вечер, как это происходит после того что случилось на треке.
Глава 17
Не помню как добежала до квартиры, помню только, что порадовалась, что в лифте я была одна, а то наверняка соседи бы услышали как сильно колотит сердце в груди.
Господи, этот день когда-нибудь закончится?
Это что сейчас было? Откуда он знает мой адрес? В то, что Урицкий следил за мной, поверить было сложно. Разве что чтобы проколоть шины моей тачки, но если такое желание у него и было, до реализации дело ни разу не дошло. Я скорее поверю, что в этом доме живет одна из его многочисленных пассий и он просто увидел меня случайно. А Макс? Я думала, что он давно не проявляет никакого интереса к моей жизни, а оказывается, даже адрес мой знает. Хотя, наверняка, адрес он узнал у отца, чтобы убедиться, что моя квартира не лучше его, а то такой несправедливости он бы не пережил.
Зря переживал, папа бы его ни за что не обделил, сыну он арендовал квартиру где-то в центре, в одной из многочисленных высоток с видом на весь город. До сих пор помню восторженные отзывы Алины… Как будто она бы променяла их особняк на квартиру.
Стоит отдать должное отцу, меня он тоже в выборе не ограничивал. ЖК, который я выбрала был не таким шикарным как у брата, но зато находился ближе к универу, а значит утром я могла поспать подольше.
Дома я первым делом сгребла остатки вчерашних посиделок с Алексом в мусорный пакет и дала себе обещание больше не пить. Никогда. Не то чтобы сегодняшний день оказался таким паршивым из-за алкоголя, но возможно, если бы я лучше соображала, то не пошла бы на закрытую парковку, а дождалась Алекса. При нем Кирилл бы не стал мне угрожать.
Чуть позже Булавин позвонил с предложением приехать и обсудить наши дальнейшие действия, но я малодушно решила перенести разговор на завтра. Я понимала, что в полицию надо идти как можно скорее, а значит и с поиском адвоката не стоит затягивать, но сегодня сил на мозговой штурм у меня не осталось.
Мне хотелось провести как минимум три часа в ванной и потом завалиться спать. Думать не хотелось от слова совсем, тем более что меня очень раздражал тот факт, что мысли об Урицком меня занимали куда больше, чем мысли о пропавшей девушке.
После ванной я, как и планировала, уснула и проснулась лишь поздно вечером, запоздало сообразив, что ночью теперь мне вряд ли удастся поспать и таки придется остаться наедине со своими мыслями.
Открыв холодильник, я поняла, что Алекс вчера сожрал все мои, и без того скудные, запасы продовольствия, поэтому заказала доставку и пока ждала курьера, решила поискать информацию о пропавшей девушке.
Найти ее в соцсетях не составило труда, несмотря на то, что поиск выдал довольно много аккаунтов. Лишь с одним из них у меня было 4 общих друга, поэтому я не сомневалась, что передо мной та самая Марина Селиванова. На фото она лучезарно улыбалась, волосы были уложены в аккуратные кудри.
Все время до приезда курьера я потратила на изучение ее профайла. Не знаю что я там хотела найти, фото с отцом Кирилла там, разумеется не было, но в целом впечатление о девушке складывалось очень положительное. Я старалась не думать о том, что у нее были отношения с женатым мужчиной. Под фото было куча лайков и комментариев от друзей, среди которых было довольно много знакомых лиц. Никакого хейта и грязи, в общем, никаких зацепок.
Я уже собиралась закрыть страницу, когда увидела вкладку “возможно, вы знакомы” и имя Глеб Урицкий. Вот он, искусственный интеллект во всей красе. Его профайл, в отличие от Марининого, не пестрел фотографиями. Даже на аватарке у него стоял какой-то мультяшный персонаж. Я не смогла удержаться и нашла у него в друзьях своего брата. Максим, в отличии от друга, вполне активно добавлял фотокарточки. Я не смогла сдержать улыбку, когда увидела заглавное фото: он стоял на сноуборде, почти все лицо было прикрыто балаклавой, но даже одних глаз было достаточно, чтобы понять, что брат счастлив. Я сразу вспомнила наши первые поездки на горнолыжные курорты всей семьей, как мы вместе учились стоять на доске. Как мы дразнили родителей за то что они признавали только лыжи, в то время как мы вместе братом осваивали сноуборды.
К сожалению, со смертью мамы закончились не только наши совместные поездки, закончились и мы как семья. Мы с Максимом даже не разговариваем, с папой общаемся от силы раз в пару недель, а видимся и того меньше, несмотря на то что живем в одном городе.
После смерти мамы он довольно быстро женился и, наверное, я бы расценила это как предательство если бы не разочаровалась в отце еще раньше. Тогда, когда он не захотел разбираться с моими чувствами, не захотел выслушивать мои проблемы и переживания, а просто отправил меня в Испанию к бабушке, чтобы не мешала. Как будто только у меня были проблемы с принятием того факта, что мама смертельно больна и никакие деньги и операции ей не смогут помочь.
Отец тогда с головой ушел в работу, зачастую возвращался из офиса ближе к ночи и в целом вел себя так, будто в маминой болезни его больше всего напрягает то, что на репутации “идеальной семьи” можно поставить крест. А есть учесть скорость, с которой он потом женился на Алине, то это непроизвольно навевает на мысли о том, что отдушину он тогда находил не только в работе. Но это нормально, да.
Максим с Глебом устроили какую-то пародию на бойцовский клуб, потому что, видите ли, познали связь между болью физической и моральной. Но это нормально, им было сложно.
И есть где-то в этой истории я, шестнадцатилетняя девочка, которая пытается не показывать никому свои переживания, потому что им и так сложно. Которая не забивает на учебу, проводит все свое время у постели матери, продолжает улыбаться, несмотря на то, что внутри все разрывается и кровоточит. Прикрывает брата, прогуливающего школу, оправдывает отца, пропадающего на работе все больше. Которая в один, далеко не прекрасный момент, ломается…
Первые обмороки удавалось скрыть. Повезло, что рядом никого не было.
Но несмотря на то, что я через силу запихивала в себя здоровую пищу и кучу витаминов, сознание я продолжала периодически терять. Тогда я не могла понять что со мной происходит, мне почему-то казалось, что в обмороки люди падают только от голода или при беременности (спасибо многочисленным фильмам за это), но так как оба варианта я исключала, то и причину не могла найти. А рассказать все родителям и нервировать их еще больше я не хотела, им же и так сложно.
Не знаю как далеко бы завели меня эти воспоминания, но к счастью, позвонил курьер и я пошла его встречать.
Взглянув на часы я подумала, что Алину бы удар хватил, если б она увидела в какое время я собираюсь есть. Она была из тех женщин, которые конфеты в последний раз ели еще в саду на утреннике, до того как выучили ужасное слово “углеводы”. Я же без зазрения совести уплела почти целую пиццу и только потом решила еще раз посмотреть запись со скрытой камеры. Я сразу перемотала видео на момент их разговора, благо помнила хронометраж и уставилась в экран в надежде, что увижу что-то, что мы с Алексом упустили. Но нет, ничего нового, разве что… Я остановила запись и перемотала немного назад. Когда Эдуард Дмитриевич ударил Марину, она сразу приложила ладонь к лицу, потом посмотрела на нее, как будто там что-то было. Кровь, что ли? Хотя что это изменит? В любом случае, смертельным удар точно не было. Унизительным – да, но не смертельным. Что же там такое произошло? Боюсь, ответить на этот вопрос смогут только участники беседы, но беседовать с несостоявшимся свекром у меня не было никакого желания, а местоположение Марины так и остается загадкой. Остается только надеяться, что девушка жива-здорова и когда-то мы узнаем правду.
