Читать книгу: «Друг моего брата», страница 19
Глава 58
Я решила, что никто меня не осудит если после вчерашних событий я решу прогулять учёбу, тем более, что без телефона я даже будильник не могу завести. Кроме парочки наручных часов в моей квартире время было только на духовке и несмотря на то что я могла, в принципе, использовать таймер на ней вместо будильника, я решила дать себе возможность поспать.
К сожалению, Булавина я об этом не предупредила и поэтому проснулась от противной трели дверного звонка.
– Как вообще люди раньше без телефонов жили? – с порога поинтересовался он. – Я всю ночь себе места не находил потому что не мог тебе позвонить или написать. Порывался даже приехать, но не хотел портить вам с Урицким веселье. Где он, кстати? Я думал он теперь тебя на шаг от себя не отпустит. Ты бы видела его вчера…
– Я ему рассказала. Мою версию событий. Так что веселья не было, мог бы и приехать.
Алекс выругался и заключил меня в объятия.
– Ты как?
– Не знаю, – я потерла виски, пытаясь отогнать головную боль. – Честно говоря, мне кажется, что запасы моей нервной системы слегка истощились за последние пару дней и мне просто не хватает ресурсов для обработки всех эмоций. Надо срочно записаться к психологу, судя по предыдущему сеансу, она в моих чувствах разбирается гораздо лучше меня.
– Следующий сеанс в четверг, но если хочешь, можем попробовать перенести на пораньше, – заявил Булавин с серьезным видом и увидев мое удивленное лицо, продолжил: – Что? Я записал тебя сразу на месяц. Хотя… пожалуй, надо бы проапгрейдить на пожизненный абонемент. Видит бог, она еще диссертацию напишет по твоему случаю или назовет твоим именем какой-нибудь синдром.
– Не уверена, что могу позволить себе это сейчас. Вполне возможно, что ей придется повременить с диссертацией до моего дня рождения, а пока придется тебе выслушивать мое нытье.
– Ничего не имею против выслушивания нытья, но вообще-то я уже оплатил пять сеансов.
– Что? Надеюсь, они вернут тебе деньги, потому что мне реально нужно начать экономить.
– Так экономь, я-то тут причем?
– Что значит причем? Ты же не думаешь, что отныне вместо папочки за меня будешь платить ты? Я верну тебе деньги за первый сеанс и если они не сделают возврат, то и за остальные тоже. Сколько ты заплатил?
– Воронцова, ты в своем уме? Мы не первый раз платим друг за друга, и раньше мы никогда не считали кто кому сколько должен. Если бы отец не заблокировал твои карты, тебе бы и в голову не пришло возвращать мне деньги.
– Это было раньше, пока мы с тобой были в равных положениях.
– И что, мне теперь выбросить свои карты и пойти маляром на завод если захочу купить тебе стакан кофе?
– Не сравнивай стакан кофе и психолога. Я знаю эту клинику и могу представить сколько там стоит сеанс.
– Еще неделю назад ты бы сама не заметила разницу между этими суммами, так почему я должен? Ты никогда не возражала когда я оплачивал счет в ресторане, например. Это воспринималось как хорошее воспитание. В моей жизни ничего не поменялось. Я знаю, что просто наличку ты не возьмешь, так что даже пробовать не буду, но свое отношение я менять не собираюсь. Если тебя это так коробит, то можешь обсудить это с психологом в четверг. На этом предлагаю закрыть тему.
В этом был весь Алекс, иногда с ним было абсолютно невозможно спорить, поэтому я только махнула рукой и направляясь к кофемашине заявила:
– Вообще-то, я намереваюсь с чистой совестью прогулять универ. Так что, могу сварить тебе кофе и с добрым напутствием отправить грызть гранит науки за нас двоих.
– Я как бы тоже туда не собираюсь. Адвокат звонил, следователь просил передать, что они нашли твою сумку на даче Нечаева и ты можешь ее забрать в отделении.
Нечаева? Я не сразу поняла, что речь идет о Егоре. Надо же, парень рассказал мне как убил Марину, собирался убить меня… а фамилию я его узнала только сейчас.
– Так что, в силу того, что твоя тачка все еще на университетской парковке, мне придется тоже прогулять и поработать твоим водителем. Думаю, наши чуткие преподаватели поймут в какой безвыходной ситуации я оказался и войдут в положение.
– Конечно. Ведь наши чуткие преподаватели никогда не слышали о такси. Или об общественном транспорте.
– Я уже вижу тебя в троллейбусе, да, – усмехнулся Булавин. – Собирайся давай, мне надо хотя бы к третьей паре успеть.
Кофе мы все-таки выпили, я даже смогла накормить друга завтраком, благо стараниями Урицкого холодильник был битком набит.
Следователь встретил нас уставшей улыбкой и еще раз на прощание повторил, чтобы я завязывала с детективными сериалами. Мог бы не напрягаться, я и сама понимала, что этого расследования мне хватит на всю оставшуюся жизнь, пусть полиция впредь сама своей работой занимается.
Из отделения мы сразу отправились в универ, я – чтобы забрать машину с парковки, Алекс же все-таки собирался пойти на пары. Попрощавшись с Булавиным, я надеялась незаметно добраться до своей ауди, но судя по количеству студентов на крыльце и вокруг универа я поняла, что мы попали как раз на большую перемену. За углом, в местной “курилке” стояли несколько парней и почувствовав на себе обжигающий взгляд, я встретилась глазами с Урицким. Увидев его лицо я сбилась с шага и остановилась посреди дороги: верхняя губа была разбита и на скуле красовался внушительных размеров синяк.
Когда он уже успел? Если бы это были следы драки с Егором, то я бы заметила еще накануне. Я, конечно, вчера была не в лучшем состоянии, но такое бы точно не пропустила.
В этот момент один из парней, стоящих спиной, повернулся и я узнала своего брата. На его переносице красовался пластырь, а под левым глазом был огромный фингал и я сразу поняла откуда у них увечья. Эти двое решили тряхнуть стариной. Я с раздражением закатила глаза, пробормотала “придурки” и продолжила свой путь к машине. В этот момент меня окликнул брат и, несмотря на то, что я решила не останавливаться, слышала что он пошел за мной.
– Эй, подожди, – сказал он поравнявшись со мной. – Ты имеешь полное право со мной не разговаривать, я знаю. Я просто хотел сказать, что знаю о треке.
На секунду я опять сбилась с шага. Урицкий что, ему рассказал о том что между нами произошло? Вот так просто “кстати, прикинь, я поимел твою сестру прямо у твоего байка”… хотя, это вполне объясняет наличие синяков у них.
– Можешь больше не прятаться, приходи когда хочешь. Я давно хотел тебе сказать, что не возражаю.
– Что? – я запоздало поняла, что он говорит вовсе не о том, что произошло внутри бокса. – И давно ты знаешь?
– С самого начала, – усмехнулся брат. – Ты всерьез думала, что я не замечу как меняется пробег?
– Но… почему ты ничего ни разу не сказал? За все два года?
Макс только пожал плечами:
– Не хотел портить тебе веселье. Ты бы продолжала кататься, если бы знала, что я в курсе?
– Вряд ли…, – честно призналась я.
– Вот и я так подумал, – подмигнул брат и тут же поморщился от того как натянулась кожа под глазом.
Я не знала что еще сказать и поэтому просто кивнула и села в машину.
Идея поехать на трек была очень заманчивой, но к счастью, у меня есть еще один способ релаксации, который, в отличие от байка, может принести хоть какой-то доход и поэтому вернувшись домой я села за швейную машинку. У меня оставалось всего несколько дней чтобы закончить заказ, а значит следовало поторопиться.
Знаю, что многие не могут понять как звук швейной машинки может успокаивать, но меня ритмичный бег иглы меня всегда завораживал. Вот и сейчас, увлекшись работой, я поняла что головная боль, мучившая меня с утра, начала отступать.
К вечеру я закончила с базой, но впереди еще была долгая работа по вышивке камнями и стразами, поэтому я всерьез начала подумывать, чтобы прогулять занятия и на следующий день. Обычно я никогда не тороплюсь с шитьем, пытаясь насладиться каждым моментом и на дольше растянуть удовольствие, но в этот раз у меня были обязательства перед заказчиком и даже дедлайн. Я чувствовала особую ответственность, может потому что боялась, что как только отложу нитку с иголкой, мысли, отступившие с началом работы, снова вихрем влетят в мою голову… В итоге я просидела за вышивкой до пяти утра, лишь изредка отвлекаясь на кофе.
Проснувшись ближе к обеду, я поняла, что моя ночная рубашка полностью промокла, а головная боль вновь вернулась. Контрастный душ мне так и не помог прийти в себя, а кофе, который обладал магической способностью всегда возвращать меня к жизни, в этот раз даже не полез в горло.
Такое впечатление, что организм вчера на последнем ресурсе завершил работу над платьями и сейчас с чистой совестью сообщал мне, что всё… мы с ним больше не можем притворяться, что все нормально, что похищение и угроза смерти на меня никак не повлияли, что конец наших, толком не успевших начаться, отношений с Урицким не задел мои чувства и что я просто могу продолжать жить как раньше.
Я вернулась в постель и до вечера провалялась на грани между сном и явью. Мне кажется, я слышала как кто-то звонил в дверь, но не могла найти в себе силы встать с кровати. Я предполагала, что это был Булавин и втайне порадовалась, что не успела вернуть ему его комплект ключей, потому что видеть мне сейчас никого не хотелось.
Я раскрыла все окна, но мне все еще было жарко, и я запоздало поняла, что скорее всего у меня поднялась температура. Сомневаюсь, что умудрилась где-то подхватить вирус, скорее всего просто организм исчерпал свой последний ресурс и сейчас отчаянно пытался дать мне понять, что нужно отдохнуть. Поняв, что задыхаюсь в четырех стенах, я начала одеваться.
К счастью, мне хватило ума не садиться за руль и поэтому я вызвала такси. Водитель, хоть и посмотрел на меня с удивлением, когда я попросила опустить все стекла, но ничего не сказал, – вот они, преимущества такси бизнес класса. Все полчаса дороги я смотрела на то, как на город опускается темнота и везде зажигаются огни.
Глава 59
Глеб
Просидев у ее дома больше двух часов, я так и не решился зайти. Что я ей скажу? Что мне жаль? Думаю, мои слова, какими бы искренними они ни были, ей не нужны, а на действия я пока не был способен. Что такого я могу сделать, чтобы загладить свою вину? Притащиться с букетом роз? Спеть под окном? Макс сказал, что ей просто нужно время и несмотря на то, что я понимал, что он прав, я все равно как придурок приперся к ее дому и уже второй час смотрел как ветер раздувает шторы на ее распахнутых настежь окнах.
В какой-то момент я увидел машину Булавина и его самого, но он вышел из подъезда довольно быстро, из чего я сделал вывод, что если даже с ним она не захотела нормально поговорить, то мне там делать точно нечего.
Через какое-то время к дому подъехало такси и я с удивлением увидел, как из подъезда вышла Полина и забралась в машину. Меня она не заметила и сам не знаю почему, я решил отправиться за ней.
Вскоре я понял, что она направляется к отцу. Интересно… Решила высказать наболевшее? Может, разговор со мной прорвал плотину чувств и она решила и с ним поговорить начистоту, ведь он тоже виноват в произошедшем. Еще пару дней назад я бы предположил, что у нее закончились деньги и она решила принять его условия, но теперь, когда больше нет необходимости подозревать ее самом худшем, я понимаю, что она бы на это не пошла.
Вскоре я понял, что ошибался, потому что такси проехало родительский коттедж и направилось дальше. Мое недоумение только усилилось когда через пару минут машина остановилась у детской площадки и Полли пошатываясь вышла из машины. Она что, пьяная? И приперлась сюда посреди ночи? Я понял, что все внутри меня начинает закипать и мое обещание больше никогда на нее не злиться летит в тартарары.
Немного заплетающейся походкой она доходит до качели и буквально падает на деревянное сиденье, кладет голову на железный каркас и отталкиваясь ногами, раскачивается.
Какое-то время я тупо стою на тротуаре силясь найти объяснение происходящему. Может, у нее здесь свидание? Какого хрена было переться в другую часть города, чтобы покачаться на качелях? Время идет, а на площадке так никто и не появляется, так что идея со свиданием отпадает сама собой. Меня она тоже не замечает, хотя ей достаточно посмотреть налево и Полли меня увидит. Но она, ритмично раскачиваясь ногами, смотрит перед собой, либо же вообще закрыла глаза, в темноте сложно разглядеть.
Через какое-то время я не выдерживаю и подхожу ближе. Она открывает глаза и удивленно смотрит на меня, потом едва заметно улыбается и тихо говорит:
– Привет.
Я здороваюсь в ответ и замечаю, что ее глаза блестят в темноте, а на щеках румянец. Нет, я злюсь на нее не за алкоголь, видит Бог, после всего что она пережила, ей надо расслабиться, но все внутри начинает закипать от одной мысли, что у нее хватило ума приехать сюда одной. Мало ей того придурка в клубе? Хочет нарваться на очередные приключения?
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю пытаясь придать голосу спокойствия.
– Качаюсь, – она пожимает плечами и грустно улыбается. – Мы часто приходили сюда с мамой. Папа не хотел устанавливать качели в саду, они бы портили общий вид, так что мы приходили сюда. Она сидела здесь, – Полли кивает на соседнее сиденье. – И мы всегда смеялись представляя реакцию отца, если он увидит ее на детской качели. Я… я иногда приезжаю сюда подумать, просто побыть… Особенно когда мне ее не хватает. Логичнее было бы возвращаться в их дом, но… там уже ничего от нее не осталось.
Она опять грустно улыбается, а у меня от этой улыбки все сжимается внутри. Они, действительно, были очень близки и если у меня так болело от смерти Инны Витальевны, могу только представить что чувствовала Полина.
Какое-то время мы молчим, потом она встает и почти падает, но я успеваю ее подхватить. Чувствую как от нее исходит жар и запоздало осознаю, что она не пьяна, у нее высокая температура и она, возможно, даже бредит. Это как раз объясняет, почему она нормально со мной разговаривала вместо того, чтобы послать подальше.
Под слабые протесты я подхватываю ее на руки и несу к машине, аккуратно кладу на заднее сиденье и какое-то время, как киношный маньяк, глажу ее длинные волосы. Одергиваю себя и сажусь за руль. Надо бы заехать в аптеку, но оставлять ее одну в машине не решаюсь. Будем надеяться, что в ее квартире имеется хоть что-то из лекарств.
Она никак не реагирует когда я глушу мотор у ее дома и я опять подхватываю ее на руки, предварительно отыскав ключи от квартиры. Все это время окна были распахнуты настежь и сейчас здесь по-настоящему холодно. Положив ее на кровать, я методично закрываю все створки и отправляюсь на поиски лекарств.
В ванной, на полке среди армии тюбиков и баночек с косметикой, нахожу два одиноких пакетика с жаропонижающим порошком. Пойдет.
Ставлю чайник и слышу настойчивую трель дверного звонка. Не хочу чтобы противная мелодия ее разбудила, поэтому нехотя плетусь в прихожую, пытаясь понять кто мог припереться в такое время.
На пороге стоит Булавин, чего он опять пришел? Только ж уехал пару часов назад…
Если он и удивлен моим присутствием, то виду не подает:
– Я, конечно, рад вашему счастливому воссоединению, но Полина все равно огребет за то что трубку не брала весь вечер и дверь не открывала. И только не говори, что так были увлечены, что не слышали звонков.
– Она плохо себя чувствует, у нее жар, – беззлобно поясняю я. Долгие годы я считал Булавина ее бесхребетным другом, застрявшем в пожизненной френдзоне. Как иначе объяснить, что он всегда был на ее стороне и последние четыре года волком смотрел на нас с Максом? Теперь-то я понимаю, что он был ее единственным настоящим другом, который верил в нее несмотря ни на что. И блин, как бы ванильно это ни звучало, но я реально благодарен ему за то что был с ней все эти годы.
Булавин молча разувается и по-хозяйски идет к ней в спальню, садится на кровать и прикладывает руку ко лбу. Я вижу как он смотрит на нее, как его лицо напрягается от волнения и… черт побери, я не ревную, но завидую, что ли… тому что между ними есть, доверию, дружбе и да… отсутствию недопонимания. Готов поспорить, ему не приходится каждый раз подбирать слова для разговора с ней, им легко доверять и верить друг другу, нам же предстоит всему этому учиться заново. И то, это при условии, что Полли этого захочет.
Иду на кухню и заливаю порошок горячей водой. Через минуту здесь же появляется Алекс, спрашивает меня давно ли Полина в таком состоянии и интересуется как я попал в квартиру. Я рассказываю ему о ее поездке на детскую площадку и по отсутствию удивления на его лице, делаю вывод, что он знал о ее традиции приезжать туда. Возможно, они даже сидели там вместе, вспоминали Инну Витальевну, просто молчали…
Я отдаю ему чашку с лекарством и направляюсь к выходу. Сейчас я явно здесь лишний.
Глава 60
Открыв глаза утром, первым делом я увидела спящего в кресле Булавина. Значит, вчерашняя встреча с Урицким мне привиделась? Ну конечно привиделась, откуда ему было взяться на той площадке? Ох, плохи мои дела если в бреду мне является Глеб в образе рыцаря в сияющих доспехах и на руках несет меня к машине. Но как ни силилась, я так и не смогла вспомнить как умудрилась попасть домой. Хотя, судя по храпящему в моей спальне Алексу, можно сделать вывод, что рыцарем вчера поработал он.
Стараясь не разбудить друга, я отправилась в душ и даже предприняла героическую попытку постоять под холодной водой, но в последний момент сжалилась над собой и подкрутила воду погорячее. Организм трусливо подсказывал, что если я, действительно, болею, то ледяной душ может только усугубить ситуацию. Но прислушавшись к этому самому организму получше, я поняла, что чувствую себя вполне прилично. Голова прошла, жара тоже нет… Как я и предполагала, скорее всего вчерашнее состояние было вызвано не простудой, а нервной перегрузкой.
В любом случае, универ я все так же собиралась прогулять. А вот Алекса придется растолкать, хватит уже пропускать занятия из-за меня.
Впрочем, будить верного друга мне не пришлось, к тому моменту когда я вышла из ванной, он уже истязал мою кофемашину и опустошал холодильник.
– Ты как? – наверное, в сотый раз за последние дни поинтересовался он.
Я понятия не имела как ответить на этот вопрос, поэтому молча пожала плечами и взяла чашку из его рук.
– Чувствую себя как после хорошей вечеринки… понятия не имею как оказалась дома вчера. Как ты узнал где меня искать?
– Я? – вытаращился на меня Булавин. – Я тебя нашел в твоей спальне, а вот как ты туда попала, можешь спросить у Урицкого.
– О Боже, – простонала я. – Значит это был не горячечный бред? Я честно мало что помню из событий вчерашнего вечера.
Убедившись, что чувствую я себя гораздо лучше, Булавин отправился домой чтобы переодеться и успеть на занятия, предварительно пересказав мне что ему поведал Урицкий. Я же опять глубоко задумалась, пытаясь найти объяснение действиям Глеба. Сначала он выслушивает мою версию событий четырехлетней давности и не произнося ни слова уходит в закат, потом он торчит под моими окнами и даже следует за такси, в которое я села, тащит мое бессознательное тело домой, а потом опять уходит в закат… Хотя что ему еще надо было сделать? Выгнать Булавина? Занять диван в гостиной? Угрюмо провести всю ночь в машине у подъезда? Бред собачий. Но из окна я на всякий случай выглянула и не увидев знакомый “мерседес”, вздохнула с облегчением.
Мне определенно нужна консультация с психологом, потому что я понятия не имела чего хочу от Урицкого. Да, в идеале я бы хотела чтобы он упал на колени, посыпал голову пеплом и признал, что четыре года назад повел себя как полный мудак. Он ведь даже не извинился. Вообще ничего не сказал. Ни-че-го!
Но дальше что? Мы становимся закадычными друзьями и вплетаем друг другу одуванчики в косы? Мы все так же, время от времени занимается спонтанным сексом? Мы начинаем официально встречаться? Мы просто расходимся в разные стороны, поняв что кроме общего прошлого нас ничего не связывает?
Я понимала, что пока сама не разберусь со всеми этими вопросами и не пойму какого именно финала я хочу, Урицкого мне лучше не видеть. Не хватало еще, чтобы он увидев мои влюбленные глаза, признался мне в любви из чувства вины.
Закончив финальные штрихи в платьях, я написала Карине, что заказ готов, попутно заметив кучу непрочитанных сообщений и пропущенных звонков. Большинство из них датировались понедельником, когда все усиленно меня искали. Увидев несколько незнакомых номеров, я вдруг подумала, что среди них вполне могут быть телефоны брата и, возможно, даже Глеба.
Поняв, что мысли опять могут завести меня не в то русло, я вытащила из шкафа экип и отправилась на трек. Правда, по дороге пришлось заехать в ювелирный ломбард и сдать браслет, который я так ни разу не надела. Учитывая его изначальную стоимость, я рассчитывала на большую сумму, но согласилась и на то что предложил оценщик. На первое время мне этого точно хватит, тем более что Карина пообещала перевести оплату за заказ в ближайшее время. Мне кажется, пока я своими глазами не увижу эти деньги, я так и не поверю в то, что заработала их сама.
В этот раз я не стала испытывать байк на прочность, а дала себе расслабиться на безопасной скорости, плавно нарезая круги по треку. Но к сожалению, громкий рев мотора не смог заглушить мои хаотичные мысли.
Пару дней назад я чуть не умерла, а думаю сейчас не об этом, а о Глебе. Я поняла, что даже сеанс с психологом жду не для того чтобы рассказать ей о похищении и проработать возможную травму, а для того чтобы она мне сказала что делать с личной жизнью. И да, я прекрасно понимаю, что она не даст мне четких указаний или хотя бы простого совета, но, возможно, поможет разобраться в собственных чувствах. Потому что самой мне в них ни за что не разобраться.
Загнав байк обратно в бокс, я решила, что мне просто нужно время и дала себе обещание не думать об Урицком и всем, что с ним связано. В моей жизни и без этого сейчас достаточно проблем. Будут ли у меня стабильные заказы? Когда надо вносить арендную плату за квартиру и насколько заоблачна это сумма? Вполне возможно, что в ближайшее время мне придется искать новое жилье и решать кучу других проблем. А еще надо платить за учебу. И бензин дорожает каждый день. Я уже молчу о том сколько стоят расходники на мою тачку… искренне надеюсь, что в ближайшие полгода ей не потребуется никакой ремонт.
С этими мыслями я добралась домой и увидев сообщение от Карины о том, что скоро приедет курьер за платьями, принялась искать для них чехлы и готовить к отправке. Ох, надеюсь, что нигде не налажала с размерами и все останутся довольны моей работой.
Закрыв за курьером дверь, я отправилась переодеваться, но едва успела снять с себя кашемировый свитер, в дверь опять позвонили. Решив, что это вернулся курьер, я открыла дверь не удосужившись посмотреть в “глазок” и теперь удивленно смотрела на стоящего на пороге Глеба.
