Читать книгу: «Танец теней. Сборник рассказов»

Эпиграф

Однажды за мной гнался дракон. Он преследовал меня повсюду, выискивал, переворачивая мебель огромной мордой, раздувая ноздри в жадном предвкушении проглотить. Когда гибель моя стала неизбежной, я обернулась в птичку. Очень маленькую. В золоте с голубым оперением. Слабый шанс на спасение… но это было всё, что я могла. Я полетела прямо у него перед глазами, потому что не имела другого пути. Дракон был удивлён и совершенно сбит с толку. Недавнее предвкушение победы в один миг приняло оборот поражения для Него – огромного, свирепого, непобедимого огнедышащего зверя, жаждущего крови. Я чувствовала, что в любую минуту он мог проглотить меня, и была готова к его хладнокровной расправе. Но дракон этого не делал. Замерев, он заворожено провожал меня немигающим взглядом и не мог убить. А я тогда ещё не знала: он был неравнодушен к птичкам.

Легенда о Земле

Утреннее начало было обычным: уже третий день подряд с неба падали крупные чёрные витиеватые снежинки, диаметром до 1,5 см. Они окутывали города своим чёрным сиянием, искрились, будто траурной шапкой накрывая крыши домов, школ, больниц. И люди, все как один – в чёрном, с недовольными лицами спешили покинуть открытый воздух, ненавидя и осуждая снегопад.

– Фу! – раздался в прихожей запыхавшийся голос. – Там опять снег валит! – и Рида, ловко скинув с себя верхнюю одежду, поспешно стала вытирать с лица чёрные подтёки растаявшего снега.

– А я тебе говорил, что ты зря оранжевую шапку купила! Так и не походишь в ней всю зиму: осадков-то в этом году очень много! – крикнул Грэг из своей комнаты.

– Привет, Кант, – Рида зашла в комнату. – Что делаете?

– Привет, – откликнулся Кант. – Твой брат сошёл с ума!

– Да-а? А с ним такое бывает… – задумчиво протянула Рида.

– Да вы ничего не понимаете!.. – пылко возмутился Грэг, раскачиваясь на стуле. – Представь, Рида! Вот если бы снег был прозрачным, как было бы хорошо! И ты бы смогла носить свою любимую оранжевую шапку!

– …а вот перчатки придётся всё-таки стирать… я сегодня в зелёных пошла, под цвет сапог… Что ты говоришь? Прозрачный? – Рида широко улыбнулась брату. – Фантазёр…

– Грэг, спустись с небес! Не бывает прозрачного снега…

– Почему не бывает?! Ведь дождь прозрачный!

– Ну, заморозь дождь и сделай из него снег! А я пойду перчатки постираю… – Рида вышла из комнаты, совсем расстроившись из-за разводов на перчатках.

– Ладно, Грэг, мне тоже уже пора домой. А как ты, говоришь, хочешь? Создать небольшую планетку со снегом?

– Да!

– И на ней будут люди?

– Конечно, будут!

– Но если снег будет превращаться из дождя, а дождь – из снега, то, получается, там будут существовать определённые законы…

– Да там вообще будут существовать все физические законы! Я же говорю: я всё придумал.

– Все физические? Ого! Даже так? Ну, удачи тебе!

– Вот увидишь. Пока!

***

– Смотри, какой идёт снег! – воскликнул Грэг.

Кант заворожено и удивлённо навис над небольшим голубым шаром, гладя, как там падает снег, такой же, как у них, только белый.

– Белый снег! Фантастика… – прошептал он. – Да и планета! Совсем как настоящая!

– Я назвал её Земля.

– …но что с людьми?! Они же совсем не умеют творить!

– А-а, люди-то… – безразлично протянул Грэг. – Не получились. Смотри, зато, какой у них снег! – он поражался и удивлялся собственному творению, не отрываясь глядя на белые пушистые хлопья.

– Грэг, но ведь так нельзя… – возразил Кант. – Снег – это, конечно, хорошо… но ты лучше людей переделай, чем на снег любоваться! Почему они у тебя такие жестокие?

– Да что ты привязался со своими людьми?! Ты разве когда-нибудь видел такое чудо? Совсем белый, таит – и становится прозрачным! Ни на коже не видно, ни на одежде… Получилось даже лучше, чем я думал!

– Вот смотри… – не унимался Кант. – Видишь? – Он протянул руку и указал на небольшого человечка, стоящего на крыше. – Парень хочет прыгнуть с крыши. Ему совсем плевать на твой снег…

– Да-а… глуповатые получились. Не получились! Зато какой получился снег!!!..

Кладбище воспоминаний

Наклонив голову, глядя себе под ноги и подняв воротник куртки от ветра и дождя, я, спасаясь от холода быстрым шагом, шёл через заброшенный неприметный парк, потому что сегодня решил сократить путь до дома.

Сначала я нёсся сломя голову, погрузившись в привычное всем жителям мегаполиса состояние: думал о завтрашнем дне, о невыполненных к сроку обязательствах перед начальством, о том, что пора бы всё бросить и уехать в отпуск… Мерзким холодком струились капли дождя, попадающие ко мне за воротник. Всё было как всегда: мобильно, привычно, не ново.

Но вскоре я заметил, какая вокруг стоит несвойственная большому городу тишина, нарушенная лишь шуршанием дождя, и таинственный заброшенный уголок вдруг показался мне не просто парком. Я остановился. Запахи, звуки – всё здесь мне показалось как будто знакомым. Мне казалось, однажды я был уже здесь, но точно так же я был уверен, что вижу этот парк впервые. И всё же, что-то – ощущение, чувство или скрытое предчувствие – заставило меня задержаться.

Выбрав наиболее устойчивую из покосившихся лавочек, я рукой смахнул с неё холодную дождевую воду и сел. Я узнал его: это был парк, в котором я провёл всё моё детство.

Под серым осенним небом стояли чёрные голые стволы деревьев, на мокрой чёрной земле лежали сломанные или просто упавшие от старости лавочки – нынешний парк теперь больше напоминал мне кладбище, не хватало только крестов.

Мрачность, что я видел, никак не укладывалась с картинами прошлого в голове. Куда исчезли все краски? Перед глазами всё настойчивее всплывала другая реальность: наша молодость, студенческие годы… Каждого, кто заходил в этот парк тогда, 20 лет назад, встречали цветные кучки молодых друзей, равномерно раскиданные по всему парку, их весёлый смех и голоса. Здесь когда-то была жизнь. Тогда я думал, что так будет всегда…

– Привет. Ты тоже здесь?

Я обернулся. За спиной стоял мой старинный хороший друг, с которым я не виделся, наверное, ещё с тех пор. Он стоял в шаге от меня, и я отчётливо видел, как по его ничуть не изменившемуся лицу стекают капли дождя. Его глаза за годы тоже потускнели, как и этот парк. Он улыбнулся лёгкой невесёлой улыбкой. И всё же, я был очень рад его видеть.

– Привет, садись? – я хлопнул ладонью по маленькой лужице на скамейке рядом с собой и одним движением смёл её в сторону. Но он только усмехнулся и отрицательно покачал головой:

– Вряд ли она выдержит нас обоих!

Я отвернулся от него и поглядел вдаль:

– Посмотри, что стало с нашим парком…

Он молчал. Дождь понемногу заканчивался, стало совсем тихо, и я услышал, так ясно и отчетливо, словно раскат грома, его нисколько не изменившийся голос: «А помнишь, как мы!..» – и вдруг вспомнил, что друг мой, тот, что стоит сейчас рядом, погиб 2 года назад. Я обернулся, оборвав его фразу. За спиной никого не было.

Я понял, что мне пора домой, встал и побрёл из парка, пиная ногой мокрые опавшие листья. Я был уверен, что только что говорил с ним, и от этого мне ещё больше захотелось увидеть моего старого товарища.

Шаркая ботинками по прозрачным лужам на асфальте, я видел в них вывернутое отражение старого парка – словно изнанку своей прошлой жизни – на фоне призрачного серого неба. Ветер дул мне в спину, откуда-то прилетели вороны и стали тревожно и угрожающе каркать.

Я шёл по аллее один, а в голове до сих пор звучал привычно-знакомый, приятный голос, пожалуй, единственного моего настоящего друга: «А помнишь, как мы…».

Кукла

Холодный осенний ветер тревожно завывал за окнами, поднимая высоко над асфальтом цветную листву, ещё не придавленную к земле людскими сапогами, и забрасывал стёкла пылью и мелким песком.

Мэтью читал книгу. Редко когда удавалось в последнее время вот так вот, никуда не торопясь и не тревожась о том, что есть дела и поважнее, просто сидеть и читать книгу. С почти уже привычным учебным графиком это казалось просто невозможным: учёба и спортзал отнимали слишком много времени…

Эта осень выдалась прохладной. Ветер никак не затихал, принося в открытую форточку вместе с дождевой прохладной свежестью уличный шум и суету. Казалось, под его угрожающие завывания читать ещё интереснее, природные звуки очень точно подходили настроению книги, сливаясь с ним, перемешиваясь с чувствами героев, оживляя и придавая красочную реалистичность бледно намеченным на страницах образам. Перелистнув очередной белый лист, Мэтью отвёл взгляд в сторону, давая глазам отдохнуть. В комнате было уже темно: небо затягивалось тяжёлыми дождевыми тучами, и всматриваться в мелкий книжный шрифт становилось всё сложнее. Но он не хотел включать свет, ему казалось, что без искусственного освещения комната гораздо уютнее, именно когда вот-вот начнётся дождь, а хлопающие рамы открытого окна никак не успокоятся… свет здесь просто лишний.

Раздалась гроза, и первые крупные капли в скромном одиночестве разбились о стёкла. Мэтью закрыл глаза. Ему нравилось, как по дому гуляет сквозной ветер и как со скоростью усиливается дождь, уже ручьями стекая с крыши дома на землю. Рамы хлопали теперь намного тише и как будто вычерчивали во всей этой полифонии осенних звуков свои собственные, более гармоничные и упорядоченные. Он сидел, погружаясь в собственные мысли и придавался сладостному расслаблению под звуки перетекания воды за окном, пытался слиться с темнотой и раствориться в одиночестве.

Стук в дверь заставил Мэтью открыть глаза и прислушаться. Он сидел в гостиной у окна, за которым громыхала гроза и шуршали потоки ливня, поэтому стук был почти не слышен.

– Кто там? – спросил Мэтью, подходя к двери и накидывая старую клетчатую рубашку.

– Откройте, вам посылка! – человек за дверью явно надрывался, пытаясь перекричать дождь.

Второпях застегнув рубашку на три пуговицы, он открыл дверь. Первое, что сразу привлекло его внимание – это огромная коробка, стоящая у порога его дома, а уже потом – маленький человек рядом, в форме почтальона, весь вымоченный дождём.

– Примите и распишитесь, пожалуйста. – старик протянул папку и ручку.

– Что это? – изумился Мэтью, принимая папку и глядя на коробку. – И от кого?..

– Я ничего не знаю. – Ответил почтальон, – мне сказали доставить, я доставил. Распишитесь и забирайте, дождь идёт… тут написано: не мочить.

Мэтью расписался в указанном месте, до сих пор не понимая: кто мог прислать такую огромную посылку?

Почтальон помог затащить довольно тяжёлую коробку в дом и удалился. Мэтью посмотрел ему вслед, проводив глазами отъезжающий грузовик. Ему показалось, что здесь что-то не то. Может, это ошибка? А ведь он даже не рассмотрел толком адрес получателя, старик вполне мог что-нибудь перепутать…

***

Саша шёл молча, не разбирая дороги, не оборачиваясь и не глядя на встречных. Он всё не мог её забыть, внутри что-то сильно сжалось, а в голове до сих пор звучал её мягкий и очень красивый голос. Её ласковые слова разрывали сердце… невыносимо красивый голос… невыносимо.

Он опустил голову, теперь смотрел только себе под ноги. Старался не думать. Но вот, вместо асфальта мелькнул какой-то образ… тень пока ещё скрывала лицо.

Она медленно повернула голову, волосы с плеча соскользнули назад и лицо открылось свету; зелёные глаза остановились на нём, она улыбнулась. Потом снова замелькал асфальт. Саша прибавил шаг. Нужно было, чтобы перед глазами всё время что-то мелькало. А может перейти на бег?..

Под ногами проплывали ярко-жёлтые осенние листья, мелкий мусор, летящий серый асфальт… но что такое все эти листья, асфальт, мусор? Они как мозаика сначала собирались в обрывки, затем в частички развивающегося лёгкого платья, а затем…

Руки танцовщицы изящно вычерчивали в воздухе свои отточенные правильные движения, потом весь силуэт делал танцевальное «па». Она кружилась, кружилась долго, и волосы еле поспевали за ней, глаза светились, а губы всё время что-то шептали… что-то такое лёгкое, незначительное для наблюдателя.

..раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…

Лиза любила танцевать.

Пройдя ещё несколько метров, Саша увидел то самое здание. Он остановился, чтобы осмотреться. Он сразу почувствовал, что здесь что-то не так: цвет самого здания Саше показался мрачным. «Цвет осеннего неба» – хмуро промелькнуло в голове. Он постоял несколько минут, раздумывая. Здание казалось немного странным, заброшенным, одиноким… И множество мелких ступенек вели далеко наверх, к его входу.

Так больше не могло продолжаться. Уже прошёл почти месяц, как родители увезли его в Англию, разлучив тем самым с любимой. Он прикурил. Ветер обдувал русые волосы Саши, закидывая их то на лоб, то на затылок. Он вдыхал свежий прохладный вечерний воздух и, глядя на мятую пачку сигарет, вспомнил, как обнял Лизу одной рукой в аэропорту, а вторую положил в карман пальто. Сначала они стояли молча, она положила голову на его плечо и он ощущал сладкий аромат её волос. Голос отца грубо прервал их расставание, и, хотя не было сказано ничего действительно грубого, а только то, что пора идти, Саша невольно смял попавшуюся пальцам совсем новую пачку «Marlboro» в кармане. Лиза тихо вздохнула и подняла голову на звук. Она была спокойна и печальна. И как-то особенно прекрасна…

Здесь, в Англии у Саши с первых дней появился хороший друг Фрэд. Он и рассказал ему про это здание, про странного врача, про то, во что Саша до сих пор не верил.

– Не могу видеть, как ты мучаешься из-за неё… Не хотел об этом говорить, но, видимо, мне ничего не остаётся… так будет лучше для тебя. Впрочем, сам решишь. – Говорил Фрэд.

– О чём ты? Не бери в голову, всё это мои проблемы… ты не сможешь мне помочь.

– Я – нет. Но я знаю врача, который может всё исправить.

– Как он исправит? Вот если бы он умел исправлять чувства… или менять судьбу… Может он сделать так, чтобы из моей жизни просто исчезло слово «контракт отца»?..

– Он всё может. – Был брошен уклончивый ответ. – В общем, слушай. – Фрэд по памяти назвал адрес и объяснил, как туда дойти. Потом замолчал и очень серьёзно и печально посмотрел на друга. Подул сильный ветер, мех на его синей куртке тревожно затрепыхался. Он отвёл глаза. – Ладно, Алекс, прощаться не будем, может ещё и увидимся когда. – С этими словами Фрэд хлопнул его по плечу, по-приятельски кивнул и ушёл.

Вокруг было очень мало людей, но Саша всё же шагнул на первую ступеньку, потом на вторую… Третья, четвёртая… ступени оставались позади одна за другой, он отворил дверь и вошёл внутрь.

Внутри, наоборот, оказалось очень много людей. Все они суетились, шумели, оживлённо что-то выясняя. Он подошёл к приёмному окну.

– Здравствуйте…

– Вы по записи? – тут же перебил его звонкий голос медсестры, которая поспешно перебирала какие-то бумаги, разложенные перед ней на столе.

– Нет, я как раз хотел узнать…

– Кабинет 206, прямо по лестнице и налево. – Снова неожиданно быстро среагировала медсестра, не отрываясь от своих дел. И тут же как будто забыла про Сашу, больше не обращала на него никакого внимания.

– Заходи, – услышал он, когда поднял кулак, чтобы постучать в дверь кабинета 206.

Саша молча зашёл. За дверью оказался высокий худой мужчина в белом халате.

– Я знал, что ты придёшь. Только тебя тут и жду, припозднился ты что-то… – произнёс мужчина, поглядев на часы. – Да ты садись, не стесняйся. Давай сразу о главном. Я знаю, что привело тебя ко мне. Каждый день ко мне приходят сотни таких же молодых людей, как и ты. И у всех у них очень похожие ситуации. Ты уже пришёл ко мне, а значит хочешь, чтобы я тебе помог. Если ты хочешь, ты можешь рассказать мне свою историю, но в этом нет большой необходимости. Я начну с главного: чего бы ты хотел вместо своих мучений?

– Я? – Саша удивился. Он не очень понимал, зачем сюда пришёл и что именно хочет получить от этого человека. – Вы психолог?

– В каком-то смысле… но не совсем. Ко мне приходят люди совсем отчаявшиеся. Те, кому к психологу уже поздно; люди, которые хотят что-то поменять, что-то, что поменять невероятно сложно, но слишком необходимо. Эти люди не верят в чудеса, но мою работу могут назвать только чудом. Вот скажи, чего ты хочешь? И я сделаю так, что твоя жизнь поменяется навсегда.

– Я не очень вас понимаю…

– Подумай, не спеши.

Саша отклонился на спинку стула и в его уставшей голове тут же потоком понеслись мысли, на лице отразилась легкая ухмылка.

«…хочу жить на Манхэттене в богатой американской семье, быть полностью независимым и не помнить ничего о своём настоящем прошлом, о расставании с Лизой. Лиза… ты разрываешь мне сердце…»

Он слабо вздохнул и закрыл глаза, снова вспомнив о ней. А потом сказал:

– Просто иметь другую жизнь, более беззаботную что ли. Но так всё равно никогда не будет. Да и зря, наверное, я сюда пришёл…