Читать книгу: «Мой лучший враг», страница 6

Вместе? Ни за что! Даже представить такое стыдно и противно. Он никогда не простит мне предательства. Так или иначе, бабушка подкинула мне ценную информацию – раз она здоровается с ним, значит, они пересекаются. Нужно быть осторожней, когда я буду уезжать.

После ужина я помыла посуду, потом мы посмотрели какую-то передачу, и я ушла к себе в комнату. Открыла окно. Вылезла на крышу терраски. Крыша была мокрая – недавно шел дождь. Мои тканевые тапочки мигом промокли. Было довольно зябко – на дворе поздний вечер, солнце давно скрылось. По телу пробежала дрожь. Обхватив себя руками, я долго смотрела в звездное небо – оно было удивительно ясным. Я старалась ни о чем не думать. Просто не пускала в голову мысли. Когда зубы стали отбивать барабанную дробь, а ладони превратились в ледышки, я перелезла через окно обратно в комнату.

Я провела у бабушки три дня. Первые два прошли спокойно. Хотелось увидеться с Дашкой, но подруга укатила на море с родителями. На третий день случилась неприятность.

– Томочка, – сказала утром бабушка, – мне нужно посылку отправить тете Маше. Здесь кое-какие ее вещи остались, ей они очень нужны, а сама она не может приехать. Но я вся в делах… Тут недалеко, на соседней улице почта… Ну, ты, наверное, помнишь…

Я схватилась за прядку волос и стала завязывать ее в узел. Прямо напротив почты располагался магазин, где мы со Стасом в детстве покупали вкусняшки. Но я не могла отказать. И пошла.

Я надела джинсы и серую толстовку: погода выдалась прохладной. Натянула капюшон пониже, вышла за калитку и, чтобы уменьшить вероятность опасных встреч, пошла через пустырь. В итоге я вышла к почте с другой стороны. Только хотела толкнуть дверь, как увидела объявление: «Закрыто на ремонт». И адреса ближайших отделений. Я застонала – все далеко. Но делать нечего, придется идти. Я шла по самому краю дороги, пробираясь чуть ли не по кустам. Через двадцать минут дошла до почты, быстро открыла дверь, вошла внутрь и выдохнула. Я боялась открытых пространств, где была на виду. В четырех стенах куда безопаснее.

Я провела на почте полдня: сначала отстояла огромную очередь, затем заполняла бланк – переписывала его несколько раз из-за ошибок, – а потом мою посылку оформляли целую вечность. А когда я наконец вышла, то снова почувствовала себя неуютно. Я пошла другой дорогой – в обход, там, где менее людно. Начался дождь – колючий, холодный. Он становился все сильней и сильней. Моя толстовка вскоре промокла.

Я шла по дороге, черпая кроссовками лужи, – и вдруг за спиной послышался шум мотора. Мимо, обдав меня сырым ветром, на квадроцикле пронесся парень. Я не видела его лица, но по телу пробежала волна электричества. Ноги подкосились. Стас. Он не видел меня. Я не знаю как, но я всем телом почувствовала его присутствие.

Я не помню, как добралась до дома, как вбежала в комнату. Хотя Дашка была в роуминге, я сразу написала ей, спросила, есть ли у Стаса квадроцикл? Она ответила, что есть. Отец подарил, чтобы хоть чем-то отвлечь от жуткой тяги всех мучить. Тем же вечером, к большому огорчению бабушки, я уехала обратно, в далекую и безопасную Москву. На станции я забилась в самый дальний угол. И только в электричке выдохнула от облегчения.

Дома меня встретили хмурые мама с дядей Костей. Я испугалась – неужели я что-то натворила? Стала напряженно думать, но так ничего и не вспомнила.

– Томочка, – смущенно сказала мама. – Нам надо серьезно поговорить.

Ох, как я не любила подобное начало разговора. Хотя по их смущенным улыбкам и бегающему взгляду было ясно: в этот раз накосячили они, а не я. Мы сели за кухонный стол.

– Тома, – начала мама, – ты же знаешь, у нас в последнее время трудновато с деньгами.

Я кивнула.

– Дядя Костя хорошо получает, только работая по контрактам…

Я снова кивнула. Он часто уезжал в командировки, правда, всего на несколько дней. Я не понимала, к чему мама клонит.

– Ты же знаешь, я устроилась на новую работу, аудитором… а это вечные проверки, тоже командировки… Порой меня не бывает дома целую неделю.

Я насторожилась, начиная улавливать, к чему она клонит.

– Ты остаешься одна, а это не годится. Я вся на нервах на работе – как ты там?

Я сразу заспорила:

– Но я уже не маленькая! Мне четырнадцать! Я могу о себе позаботиться!

Мама только покачала головой и продолжила:

– Мы решили, что тебе будет лучше снова переехать к бабушке с дедушкой.

Внутри у меня все похолодело. Вернуться? А значит, пойти в свою старую школу? Туда, где учится Стас? Я вскочила, начала нервно ходить по помещению. Меня захлестнули возмущение и гнев.

– Нет! Мне не нужна бабушкина забота!

– С бабушкой тебе будет лучше, – настаивала мама. – За тобой должен присматривать кто-то из взрослых, я не допущу, чтобы ты жила одна круглые сутки.

– Но что? Что я сделаю? – отчаянно спросила я. – Подожгу квартиру? Напущу полный дом наркоманов?

– Конечно, нет, – поспешно ответила мама, – мы так не думаем. Но все равно. Ты должна быть под присмотром. Да и тем более, – ее тон стал просительным, – твои бабушка и дедушка уже не молодые, им тоже нужна помощь. Вчера бабушка спину потянула, сетки из магазина несла.

Мое возмущение и гнев чуть улеглись. Я потупила взгляд.

– А дедушка на днях домой приехал на чужом велосипеде. Удивился уже дома. Сказал, что уезжал-то на своем! Просто в дороге, видимо, велосипед поменял окраску и модель.

Я прикусила губу. Мне даже стало стыдно. А ведь бабушке и дедушке действительно нужна помощь. Им вдвоем там тяжело.

– Они будут ужасно рады твоему возвращению, – добавила мама уже мягче. – Без тебя у них там жизнь – не жизнь. Ты их всегда радовала, а без тебя никакой радости и нет.

Я тяжело опустилась на стул. Я понимала: тут не о чем спорить, я и правда очень нужна бабушке с дедушкой. К тому же я ведь их так люблю… Может быть, мне у них будет не так плохо, как я думаю? Ведь не обязательно возвращаться в старую школу. В округе их три, можно пойти в любую из двух оставшихся.

Так что в конце концов я уступила насчет переезда, но с условием, что пойду в новую школу. Мама хоть и удивилась, но согласилась это организовать. Мы стали искать варианты, но, увы, в двух школах в округе девятые классы оказались переполнены. Места оставались только в моей старой. Еще, правда, нашлись места в школе в соседнем городе – но там классы простые, а не гимназические. Я была согласна, но маме шепнул кто-то из учителей, что простой класс в той школе равняется классу коррекции, и она впала в ужас. Да и вариант добираться сорок минут на автобусе не привлекал. И я опять уступила. Может, все обойдется? Прошло много времени, оно лечит. Стас мог измениться.

В любом случае у меня не было выхода. Мне пришлось возвращаться в прошлое. Я была послушной девочкой и не умела спорить. Даже когда мою жизнь разрушали.

Глава 6

Первого сентября я проснулась за полчаса до будильника. Когда я открыла глаза, сон как рукой сняло. Долго плескала на лицо водой. Руки немного дрожали.

Бабушка уже встала и делала в кухне очередной торт – белый, с сахарными фигурками лебедей на верхушке. Я знала это, потому что она показывала вчера эскиз. Пока что были готовы только бисквитные коржи.

– Доброе утро, ба, – поздоровалась я.

– Доброе утро, Томочка! Как спалось? Нервничаешь?

– Немного страшно, – честно призналась я, моя турку и наливая воду.

– Не переживай! Ты же там уже училась, тебе все должно быть знакомо… А ребята, я уверена, тебя примут, и ты быстро со всеми подружишься.

Ставя турку на огонь, я рассматривала причудливые узоры, напоминающие кошачьи мордочки. Я не стала делиться с бабушкой опасениями, никакими… Вода закипела. Я засыпала ложку кофе, подождала, пока пена поднимется, и сняла турку с плиты. Налила кофе, добавила молока. Села на краешек стола, чтобы не мешать бабушке. Она возилась со всякими мисочками. Я грела о чашку ледяные руки. Холодно. Почему так холодно? Вот-вот начнут стучать зубы.

– Съешь творожок, он в холодильнике, – предложила бабушка.

– Не хочется, – ответила я. Мысль о еде вызывала тошноту. – Где дедушка?

– Уже укатил на работу.

Бабушка стала напевать под нос какую-то мелодию. Пахло сладкой выпечкой, но если обычно этот запах вызывал аппетит, то сейчас от него тошнило. Я сполоснула чашку и пошла в ванную мыть волосы. Долго сушила их и вытягивала расческой, чтобы сделать более гладкими. Посмотрела в зеркало. Вроде бы прямые, только на концах немного вились.

Я взяла из комнаты белую рубашку и черные брюки, спустилась гладить. Погладила только рубашку, на брюки просто прыснула водой и разгладила руками. Оделась. Посмотрела в зеркало – выглядела как мальчишка. Рубашка длинная, свободная. Брюки строгие, зауженные снизу. Густо подвела глаза черной подводкой. Вот так лучше, хотя бы стала похожей на девчонку. Надела грубые черные ботинки на шнурках, накинула черную куртку из кожзама, взяла кожаный рюкзак. Готово. Но как же не хотелось выходить из дома!

Прежде чем открыть дверь, я немного постояла, собираясь с духом. Это тяжело – сделать первый шаг в логово к хищнику. «Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя» – почему-то вспомнились мне слова гладиаторов. «Ave, Caesar, morituri te salutant». Хм… В московской школе я учила латынь, но не помню, чтобы мы проходили такое.

Я попрощалась с бабушкой, услышала в ответ пожелание удачи и открыла дверь. Светило солнце, но было прохладно. Хорошо, что я надела куртку. Прежде чем выйти за калитку, я на всякий случай осмотрелась – не было никакого желания сталкиваться со Стасом нос к носу.

Я шла старой дорогой. Я помнила здесь все: что справа за углом огород, с которого каждое утро кричит петух, слева – сломанный грузовик, а прямо за ним – две влюбленные березы, ветви которых причудливо переплелись. Как будто я никуда и не уезжала. Ничего не изменилось. Грузовик по-прежнему стоял на своем месте, и березы никто не спилил. Их ветви сплелись еще теснее.

Я подошла к воротам школы. Все приятные чувства вмиг испарились, вернулись страх и отчаяние. Трехэтажное кирпичное здание. Последний шаг в прошлое.

На территории собралось уже довольно много народу. Я отошла от ворот и спряталась за гаражи. Нужно было дождаться Дашку. Она обещала прийти в половину, но уже без двадцати.

Через несколько минут я все же увидела знакомый серый форд Дашкиного отца. Как-то он подвозил подругу ко мне, поэтому мне запомнилась эта машина. Она остановилась у ворот, и Дашка вышла – длинные стройные ноги, черные туфли, облегающая черная юбка и короткая кожаная куртка. Волосы были тщательно расчесаны, гладкие, блестящие, лежали волосок к волоску.

Дашкин отец тоже вышел. Они обнялись, перекинулись парой слов на прощание. Выглядел он, кстати, великолепно, как и всегда. Все девочки в классе мечтали иметь такого папу, а учительницы и мамы – такого мужа. А уж как его обожала сама Дашка! Она была чисто папиной дочкой, между ней и отцом царило удивительное, безоговорочное доверие. Ей вообще повезло: у нее классные родители. У Даши одной из первых в классе появлялись все самые модные игрушки, одежда, прочие вещи. Ее баловали, любили и при этом не изводили гиперопекой. Если бы не видела своими глазами, не поверила бы, что такие родители могут существовать. Смотреть приятно на такие отношения… пусть и немного грустно.

Папа щелкнул Дашу по носу, она испуганно огляделась – не видел ли кто? – а потом шутливо пихнула его в ответ. Когда они наконец попрощались и Дашкин отец сел в машину, я вышла из укрытия.

– Тамаська! – Дашка кинулась обниматься. На каблуках она была на целую голову выше меня.

– Тш-ш-ш, – шикнула я, пытаясь высунуть нос из могучей Дашкиной груди. – Пойдем внутрь. Не хочется торчать у всех на виду.

Мы зашли на территорию, и Дашка подвела меня к нашему классу. Некоторых я узнала сразу, некоторых нет. Из колонок доносилась песня «Учат в школе».

– О, смотрите, это Томка!

Ко мне подошла Светка, которая в начальной школе была нашей старостой. Она очень сильно похудела, но я узнала ее без труда – те же желтые волосы, та же улыбка и курносый нос. Следом ко мне повернулись с десяток голов.

– Всем привет, – растерянно улыбнулась я и помахала рукой.

Ребята оживились и наперебой закричали:

– О, это Томка!

– Томка, привет!

– Ты чего такая мелкая, все не растешь? Ешь растишку и морковку!

– Морковку люблю, а вот творог терпеть не могу, – засмеялась я, расслабляясь.

Было безумно приятно, что они помнят меня и рады мне. Тем временем музыка стихла, и вскоре началась торжественная линейка. На крыльцо вышли несколько учеников и учителей; директор напыщенно заговорил в микрофон:

– До свидания, лето! Здравствуй, родная школа! С праздником, дорогие ребята, уважаемые учителя, мамы и папы! С Днем знаний! С новыми надеждами и успехами!

Он передал микрофон старшекласснику. Тот медленно и четко произнес:

– Школа, внимание! Для вноса государственного флага Российской Федерации, флага области и нашего города стоять смирно! Внести флаги!

Заиграл марш. Трое старшеклассников торжественно вынесли флаги. У меня закружилась голова: среди них шел Стас, в черном костюме и белой рубашке. Он очень изменился, бабушка не обманула. Пиджак облегал его фигуру, подчеркивая широкие плечи и узкую талию; светлые вьющиеся волосы были слегка растрепаны; в ярко-голубых глазах читались гордость и уверенность. А улыбка ослепляла.

Я спряталась за какого-то высокого мальчика, чтобы меня не было видно в толпе. Интересно, Стас уже знает, что я здесь? Бабушка могла сказать о моем возвращении тете Тане из соседнего дома. А тетя Таня – что-то типа сарафанной радиостанции.

Я смотрела на Стаса – со страхом, но без ненависти. Интересно, какой будет наша встреча? Что он скажет мне? Вспомнит, как обещал убить? Я не знала. Могла только гадать.

После линейки нас повели в кабинеты, и классная руководительница, низенькая и полная химичка Инна Александровна, поставила меня перед всем классом.

– Дети! Хорошая новость! Тамарочка Мицкевич снова переехала к нам!

По рядам пробежал гул одобрения. Никаких перешептываний и тычков. Неужели у меня появилась возможность начать школьную жизнь с чистого листа? Я улыбнулась, а классная стала рассказывать о новых правилах и расписании. Еще через некоторое время нас отпустили.

– Погнали в Толькин двор отмечать! – крикнул Слава Королев, симпатичный парень с выступающим подбородком и низко нависающей на глаза челкой.

В классе он всегда числился остряком. Это с ним встречалась Дашка, а потом порвала. И судя по взглядам, которые Слава на нее бросал, его чувства так и не остыли.

– Да, пойдемте! – подхватил Егор Опанасюк, высоченный парень со смешными ушами, торчащими как спутниковые антенны.

Я помнила Егора. В начальной школе мы дружили, если можно назвать дружбой плевание друг в друга ягодами из компота. А еще Егор дружил со Стасом и был в отряде Койотов. Интересно, он до сих пор с ним?

– Так! – взревела Инна Александровна. – Королев! Опанасюк!!! Чтобы никаких «отмечать»!

– Поняли, поняли! – Егор развел руками. – Все по домам, по стакану молока, печеньке и баиньки!

– Вы до инфаркта меня доведете, – проворчала учительница.

Мы вышли из класса. Я с опаской посмотрела по сторонам – никого.

– Дашка, Том, вы идете? – спросил подошедший к нам Егор.

Мне хотелось, чтобы он сказал что-нибудь, например, что помнит меня. Но он смотрел и будто не узнавал. Дашка кокетливо поправила волосы.

– Куда же вы без нас? – Она взглянула на меня. – Тамась, идем?

Я кивнула.

– Рома! Рома Цаплин! Ты куда пошел? – крикнул Егор, видя, как какой-то паренек пытается сбежать. – С нами пойдешь!

– Я не могу, у меня бабушка…

– Бабушки в такое время смотрят «Битву экстрасенсов», – назидательно сообщил Егор. – Им не до внуков. Пойдем, посидим!

Парень смущенно топтался на месте, смотрел как-то затравленно – будто боялся нас. Крепкий, низкорослый, с пухлыми щеками, бровями-половинками и ежиком волос. Я не узнавала его – очевидно, он пришел после моего отъезда. Я с любопытством смотрела на этого паренька, даже не подозревая, что скоро он станет моим другом. И братом по несчастьям. Егор приобнял паренька за плечи, мягко увлек за собой, и только тогда тот сдался.

– Это, кстати, Рома, – представил мне его Егор.

Мы пошли на улицу – я, Дашка, Егор, Рома и еще ребята, всего около десяти человек. Толин двор оказался ближайшим к школе, хотя я пока даже не знала, кто такой Толя. Тут же был магазин.

– Так… – Егор критически осмотрел всех. – Кастинг на покупателей выпивки объявляется открытым. Чур я жюри. Так, Вов, ты самый высокий, кастинг ты прошел успешно.

– Я тоже, я тоже буду жюри! – воодушевленно воскликнул Слава. – Дашка, выходи вперед, у тебя самый внушительный бюст.

Дашка подошла к Вове. Я увязалась за ней, но Егор остановил:

– Томас, стоять, с твоим ростом тебе даже пряник не продадут.

Я поджала губы. Все засмеялись.

– Рома, выходи вперед, – продолжил Егор, – у тебя плечи – два метра вширь, точно прокатит. Ладно, хватит.

– Эй, я тоже пойду! – завозмущалась Светка.

– Ну уж нет! – покачал головой Слава. – Ты нам все испортишь. Нету сисек – нету доверия старшины-продавщицы. Итак. Заказывайте, кому что. И скидывайте бабосы.

– Мне то же, что и себе, – сказала я Дашке, протягивая деньги. Мама оставила мне не слишком много, а вот бабушка и дедушка расщедрились.

Вскоре ребята вернулись, гремя бутылками в черных пакетиках. Дашка протянула мне «Реддс».

– Я нам по три взяла, – сказала она и отдала сдачу. – И еще сухарики. И кальмаров.

Мы расселись на лавочке. Все не поместились. Егор заботливо уступил Дашке место, встал рядом. Я бросила на траву рюкзак и села на него. Слава, последовав моему примеру, бросил Дашке под ноги свой рюкзак и приземлился на него. Дашка завозмущалась, что он уселся ей на стопы. Слава отодвинулся на пару сантиметров, глянул на меня и сказал:

– Томас, ты можешь косить под пацана. Ну, под очень хорошенького. У тебя лицо – унисекс.

– Знаю, – усмехнулась я.

– Не обижай мою Тамаську! – оскорбилась Дашка и шлепнула его по макушке ладонью. – И ничего она не похожа на пацана.

Но я не обиделась.

– А вот и похожа, – начал спорить Слава. – Волосы спрятать, так вообще вылитая!

Егор вдруг натянул на меня капюшон, который скрыл мои волосы, и внимательно вгляделся в лицо:

– Ну и где же? Я вот вижу хорошенькую девушку.

Я смутилась. Слава шутил, а Егор отреагировал чересчур серьезно.

Вдруг послышались шаги и голоса. Кто-то явно шел к нам. Подул ветер, и я сразу почувствовала: враг близко. Я не видела, кто шел, но знала: Стас среди них. Я сжалась, низко опустила голову и прижала бутылку к груди – как будто она могла мне помочь.

Ребята посмотрели в сторону идущих, многие помрачнели. Егор поднялся с травы и встал возле сидящих на лавочке. Вид у него теперь был такой, будто он собрался от чего-то нас защищать. Чужая компания приближалась сзади, и чтобы все видеть, мне приходилось оборачиваться. Голоса стали громче. Ромка вскочил с лавочки.

– Сиди ты! – Егор положил ему руку на плечо и усадил обратно. – Не тронут.

Лицо Ромки стало очень бледным. Он явно боялся. Егор с опаской посмотрел на меня и тут же отвел взгляд. Мне это не понравилось. Со спины уже подошли люди. Надо мной послышалось:

– Здорово всем.

Не понадобилось и секунды, чтобы понять, чей это голос – низкий, с хрипоцой. Я резко отвернулась. Попыталась уменьшиться и врасти в траву. Может, в капюшоне меня не узнают? Стас сделал несколько шагов вперед. Я теперь видела его со спины.

– Здорово, – сказал Егор и протянул Стасу руку. Тот пожал ее.

Я больше не шевелилась, не видела тех, кто стоит за спиной, и не хотела видеть. Судя по всему, их было человек пять-семь.

– О, Дынька, и ты здесь? – Стас подошел к Дашке и бесцеремонно потрепал ее за щеки.

– У меня имя есть, – огрызнулась она и шлепнула его по рукам.

– Дашка, Дынька, какая разница? Как твои дыньки? – Он ущипнул ее за грудь.

Дашка взвизгнула: «Дурак!» и двинула ему кулаком. Он только усмехнулся, и это прозвучало отвратительно. Все остальные затихли. Атмосфера стояла напряженная.

Стас перешел к Ромке и ущипнул за щеку уже его:

– О, моя шляпа, ты тоже здесь! Отъелся за лето, а?

Ромка сжался и закрылся руками.

– Моя жирная шля-япа, – протянул Стас с издевкой и погладил Ромку по голове, потом повернулся к Егору. – Егорыч, погнали к Ваську на дачу, а? Чего ты тут торчишь с этими детишками? Хватай Дашку и дуйте к нам. У нас там круто будет.

Стас все еще стоял ко мне спиной.

– Да не, я пас, – ответил Егор.

– Дынька? Погнали на дачу? – Стас ущипнул Дашку за коленку.

– Да никогда в жизни, только если на твои похороны, – фыркнула Дашка, тряхнув волосами.

– Ну, как хотите. – Стас сделал шаг назад и… споткнувшись об меня, упал на траву.

Кто-то засмеялся. Я вжала голову в плечи.

– Твою ж мать! – выругался он. – И что у нас тут за грибок?

Он сел передо мной на корточки, и я увидела вблизи его лицо. Огромные голубые глаза – прозрачные, холодные, уголки век чуть вздернуты. Полные, плотно сжатые губы. Он сидел, повернувшись полубоком. Его правое ухо, со шрамом и татуировкой, было скрыто от моего взгляда.

– Опа! Это не грибок. – В улыбке обнажился ряд белоснежных крупных зубов. Я не понимала, узнал он меня или нет. – Это человечек. Кто ты, гномик? Мальчик или девочка?

Я молчала.

– Отвечай, когда старшие с тобой разговаривают. А то злобный дядя сделает тебе больно. Очень больно, – последние слова он прошипел.

Я задрожала и пискнула:

– Девочка…

– Стас, не пугай народ, а? – устало сказал Егор.

– Отвали, – отмахнулся он, протянул ко мне руки и осторожно снял капюшон. – Вот, теперь я вижу, что девочка.

Он пристально смотрел мне в глаза. «Я знаю тебя. Я помню, что ты сделала. И я не простил. И никогда не прощу» – вот что говорил мне его взгляд.

– Ты что, новенькая? – спросил он.

«Зачем? Зачем ты ведешь эту игру?» – отвечала я взглядом.

– Да.

– Как тебя зовут?

«Ты помнишь. Ты же все помнишь».

– Тома.

– Та-ма-ра, – пропел он по слогам и улыбнулся, – что ж, буду иметь в виду. Рад познакомиться, Та-ма-ра. – Он протянул руку. Я неуверенно подала свою. Он сжал ладонь так, что мне стало больно. Высвободиться я не смогла. Казалось, я услышала треск костей.

«Добро пожаловать в ад» – вот что говорила его акулья улыбка.

Наконец он отпустил меня. Никто не заметил ничего необычного. Никто, кроме Егора: тот подошел к Стасу и потряс его за плечо.

– Не пугай новенькую. Ладно, мы все закаленные, но она пока свежачок.

Стас нехотя поднялся на ноги и велел своей компании:

– Ладно, парни, валим на взрослую тусовку.

Они ушли. Я потирала ладонь. Пальцы тряслись, костяшки покраснели.

– Что, Ромка, в штаны наложил? – весело спросил Егор.

Ромка покачал головой. Он все еще был бледным.

Постепенно в нашей компании снова воцарилась дружеская атмосфера. Ребята начали болтать. Они смеялись, что-то кричали, Дашка носилась за Егором вокруг лавочки. Светка смочила волосы Ромки пивом и делала ему ирокез. Ромка улыбался.

Я снова надела капюшон и легла на траву.

Вот она – первая встреча со Стасом, которой я так боялась. Надежда на то, что он все забыл и мы снова можем стать друзьями, рассыпалась в пыль и разлетелась по ветру. Я стала думать о Ромке. Ромка… Видно, про него говорила Дашка. Новенький. Любимая игрушка Стаса. Надо присмотреться к нему получше. Мы все-таки в одной лодке.

Через некоторое время кто-то сел рядом. Я повернула голову и увидела Егора.

– Хочешь что-то спросить? – обратился он ко мне.

– Нет…

Егор хмыкнул.

– Врешь. Ладно, постараюсь сам угадать твои вопросы. С какого момента начать историю? – Он вздохнул. – Наверное, с того дня, когда мы прогнали тебя из отряда…

Один вопрос у меня все же был.

– Ты кидал камни? – Я посмотрела ему в глаза.

– Что? – не понял он.

– Камни. В меня летели камни. Ты кидал?

Егор помедлил, но кивнул.

– Кидал, – виновато ответил он. – Но с тех пор столько воды утекло, что…

– Тебе не нужно оправдываться. Мне просто нужно было знать, кидал или нет.

Я ведь не винила Егора. В тот момент невозможно было не кинуть. Приказ командира. Тебя изгонят из отряда, если ты не послушаешься.

Егор немного помолчал, прежде чем продолжить:

– Я недолго пробыл с ними. Откололся от Койотов, уж больно они стали агрессивными. Но это не испортило нашей дружбы. Я иногда прихожу к ним в компанию, они принимают меня как своего, но я больше не чувствую себя Койотом. Ты можешь не бояться меня. Я – единственный из них, кого тебе не следует бояться.

– А остальных – стоит? – судорожно сглотнула я.

– Да, – тихо сказал Егор. – Стас… сильно изменился. Зря ты приехала, тебе придется не сладко. Я постараюсь тебе помочь, как помогаю другим, но… – Он посмотрел на Ромку, потом на меня. Покачал головой. – Один я ничто. Я могу просто пожелать тебе удачи и дать совет – держись от Стаса подальше. Ты не представляешь, на что он способен.

Я вздохнула. Кому, как не мне, знать это.

Егор встал и пошел к ребятам. Я все лежала на траве и смотрела на пролетающий в небе самолет. Вот и все. Как же далеко теперь от меня безопасная и уютная Москва… Я вспомнила взгляд Стаса. Его глаза – холодные, жуткие.

«Я помню. Я знаю. Я не простил. Это – только начало…»