Читать книгу: «Лепестки в паутине», страница 16

5

Манель развёл огонь в камине и перед уходом довольно сообщил, что это удалось довольно легко. Индил застелил постель и пристроил вещи девушки на каминной полке и единственном, небольшом круглом столике. Лилия переоделась, пока Индил ходил за водой (а он постарался делать это как можно более обстоятельно и неторопливо), потому что в комнате сделалось даже непривычно тепло. Так что, когда эльф вернулся, она сидела на пушистом ковре в длинной льняной рубахе с тесьмой на вороте, и зелёных брюках.

На ночь девушка заварила чабрец – во-первых, это было быстрее, а она очень устала; во-вторых, от всего остального её уже порядком тошнило.

Часы до утра прошли довольно беспокойно. Лилии стало хуже, чем было с утра. Она постоянно просыпалась, иногда не понимая этого, и её била крупная дрожь. Сама девушка усмотрела в этом неплохой знак – пока всё шло по плану, но для Индила это был повод для самой настоящей паники. Поэтому рано утром следующего дня он ушёл на тренировку только лишь после того, как Лилия убедила его в том, что ей необходимо побыть одной. Тут девушка даже не соврала – разве что насчет того, что времени на все, что ей было нужно, потребовалось гораздо меньше.

Незадолго до возвращения Индила её навестили Финель и Лизель – тренировки у них в этот день не было, и эльфы, взяв с кухни завтрак, пришли к девушке. Она даже не сразу услышала стук в дверь, задремав.

Посещение друзей показалось Лилии очень трогательным, однако её состояние и внешний вид подсознательно требовал чуть ли не прятаться от пришедших. Но они все вместе позавтракали (даже девушка немного поела, потому что вчера отказалась от всего наотрез) и поговорили. Лизель первые минуты с напряжённым интересом наблюдал за девушкой, тоже сообщив, что раньше такого не видел.

–Опасно быть человеком, получается, – задумавшись, рассудил он, наконец. Лилию это очень рассмешило, хотя из-за этого снова начала болеть голова.

–Зато как увлекательно. Не приходится искать лёгких путей, – подытожил Финель.

Друзья интересовались, когда девушка будет здорова, и обещали обязательно зайти ещё. Индил вернулся спустя полчаса после их ухода, а с ним был Марли.

На правах ровесника и «самого-самого любящего друга», как он сам говорил, Марли не отцеплялся от Лилии ни на минуту, пока она сидела перед камином и в очередной раз ждала, когда проварятся травы. Если Эльдалин для девушки играл роль старшего брата, то Марли был младшим, притом довольно чувствительным. Юноша очень за неё огорчился; постоянно утыкался ей в шею и даже переплёл косу. Индил наблюдал за этим, невольно испытывая, под влиянием момента, чуть ли не отеческие чувства к обоим. Уходя на занятие с Алальме, Марли просиял, как всегда, когда Лилия пожелала ему удачи и звала возвращаться.

После его ухода Индил уложил девушку обратно в постель, и снова весь день пробыл вместе с ней, почти не выходя из комнаты. Он уже знал, когда нужно было будить её, чтобы пить и есть (хотя от этого Лилия снова отказывалась, не в состоянии себя пересилить), а когда – самому прогуляться недолго по коридорам.

Если бы кому-то довелось наблюдать за парой со стороны, он бы наверняка отметил трогательное смущение, которое овладевало Индилом и накладывало отпечаток на выражение лица, движения и даже голос эльфа. Он чувствовал себя неуклюжим великаном, которому доверили маленькую хрупкую птичку с переломанным крылом. Любимую птичку. Индил старался заботиться о ней, как мог, но его не переставало смущать то обстоятельство, что Лия всё равно была единственной, кто мог пользоваться лекарским искусством, а значит, всё, на что способен он сам, ничтожно мало. Что ему сделать для неё? И что он вообще делает?

Так думал Индил, в очередной раз отсчитывая ступени главной лестницы и шатаясь по пустынным холодным галереям. Но, несмотря на то, что в его рассуждениях собственная роль казалась ему бессмысленной, эльф всё равно стремился как можно быстрее вернуться, как можно дольше оставаться при подруге.

Как все, кто по-настоящему любит, Индил совершенно ошибочно умалял значение своей любви, своих стараний и слов. Он почти игнорировал значение самого себя, оставляя как можно больше места для неё.

Это погубило бы Индила в один из дней, если бы всё его значение, весь его смысл не хранила теперь в себе Лия.

6

В один из вечеров, когда всю комнату уже заполнили синие зимние сумерки, Индил лежал на спине поперёк кровати и упорно делал вид, что читает. Лилия снова в шутку попросила его не смотреть на неё так обеспокоенно, но у эльфа это решительно не получалось, и теперь он продолжал – не менее обеспокоенно – изучать раскрытую над головой книгу, не разбирая написанного.

А что он мог поделать – смущать девушку ему тоже не хотелось. Для этого эльф был слишком в неё влюблён.

Лилия сидела на расстеленном на полу одеяле возле разожжённого камина; ей уже начинало казаться, что вот уже пару лет она половину времени проводит в постели, а другую половину – здесь, глядя в огонь и на воду в котелке. Девушка отчего-то знала, что Индил не прочитал ни строчки за десять минут, хотя эльф с завидной методичностью перелистывал страницы.

–Индил? – не отрывая взгляда от огня, позвала девушка.

Он закрыл книгу и сел.

–Как давно вы в последний раз занимались целительством?

–Давно, – Индил говорил даже тише, чем девушка.

–Насколько давно?

Эльфу пришлось подумать несколько секунд, прежде чем ответить.

–Хотя, пожалуй, и не слишком. Около трёх столетий, но прибавь к этому ещё два десятка.

Девушка оглянулась на него, но Индил поспешно отвернулся. Удивлённая, Лилия нахмурилась; сообразив, в чём дело, улыбнулась и смущённо прикусила ноготь большого пальца.

–Я же несерьёзно говорила…про «не смотреть», – сказала она.

Индил со вздохом пожал плечами.

–Со своим выражением я ничего не могу сделать.

–Ну и ладно.

Вода в котелке начинала закипать, и Лилия опустила туда туго стянутый тонкой верёвкой пучок трав. Индил перешёл к ней на одеяло и сел рядом.

–Можешь сосчитать до двухсот и одновременно разговаривать? – спросила его девушка.

–Да.

–Тогда начни, пожалуйста, с пятнадцати.

Индил улыбнулся и кивнул.

–Так, о чем мы говорили? – Лия устало провела рукой по лицу.

–Ты, кажется, хотела сказать что-то по поводу того, что триста лет – не совсем «недавно», – подсказал Индил.

–Точно, – кивнула девушка. Лилия взглянула на Индила, встретившись с его глазами; эльф тихо улыбался, однако в глазах по-прежнему можно было прочитать, насколько он переживает. Но она ему больше никогда об этом не скажет. Ей не хотелось больше наблюдать, как он отворачивается.

–Я у тебя об этом ещё ни разу не спрашивала. Но мне всё это время было интересно.

–Что интересно?

–Что случилось?

Индил и не попытался сделать вид, что не понял, о чём она говорит. За это Лилия его тоже любила.

Взгляд эльфа опустился и наткнулся на узор одеяла; потом он как-то неопределённо пожал плечами и потёр лоб тыльной стороной запястья. Когда Индил так делал, Лилия уже знала, что он столкнулся с затруднением.

–Признаться, я очень не хотел бы рассказывать об этом, особенно сейчас, – наконец, произнёс Индил. – Неужели тебе так хочется знать?

–Просто всё так странно, – невольно Лилия тоже обратила внимание на узор одеяла: он показался ей похожим на тени деревьев в ручье – неясное переплетение ветвей и листвы… – Странно, что знахарь в эльфийском гарнизоне – человек. Система, знаешь ли, немного ненадёжная, не находишь?

–Лучше такая, чем совсем никакой, я думаю. Разрешите?

Оба разом повернули головы.

–Добрый вечер, – улыбнувшись, поздоровалась Лилия.

–Отец, – Индил кивнул.

Имирин притворил за собой дверь, войдя в комнату с молчаливого, но явного согласия девушки.

–Манель рассказал мне, что вы здесь. Лилия, как у тебя это вышло?

–О, это было не слишком трудно, – слегка пожимая плечами, ответила она.

–Весьма сожалею. Должно быть, скверно.

–Спасибо… сейчас всё неплохо!

Имирин чуть прищурился, глядя на Лилию, и подумал, что выглядит она гораздо хуже, чем ему представилось, когда он услышал о её болезни. Однако король оставался весьма сдержан, и на его лице, кроме спокойствия, ничего не отражалось.

–А ты что? – теперь Имирин обращался к сыну.

Индил усмехнулся.

–Ничего. Садись, неудобно голову задирать, пока ты там стоишь.

Имирин взял стул, устроившись сбоку от камина, напротив детей.

–Так лучше?

–Определённо, – сказал Индил, и тут же обратился к девушке: – Лия, уже сто девяносто три.

–Спасибо. Как ты это делаешь? Жуть, как удобно.

Лилия сняла с огня котелок и, прикрыв крышкой, слила желтоватый отвар в таз.

–У тебя тоже получится. Попробуй как-нибудь.

–Не хочу, – девушка игриво сморщила нос. – Я лучше буду использовать тебя. Можно?

Вместо ответа Индил пожал плечами и подал ей свёрнутый чистый бинт. Лилия взяла его и беззвучно рассмеялась. Взглянув на Имирина, девушка увидела, что тот тоже посмеивается.

–За вами стало очень весело наблюдать, – склонив голову, сказал он.

–Да это всегда весело, просто кто-то только недавно наблюдать-то научился, – с напускной небрежностью сказал Индил, отчего его отец снова заулыбался.

–Наверное, так и есть.

С недавних пор, вслед за первыми появлениями в обеденном зале, Имирин стал чаще бывать среди остальных. После смотра состоялось всего два собрания у клёна… на одном из которых присутствовал король. Наблюдая за напряжённым поведением остальных, которое сопровождалось, однако, явной восторженностью, Лилия не могла не расстраиваться за Имирина. Он напоминал нового учителя в сельской школе, которая располагалась в деревне за десять километров от её дома. Девушка видела его лишь дважды, и учитель показался ей чудесным человеком, но дети никак не могли полностью принять «новичка». Они стыдились его и боялись, хотя и полюбили. Только через год ему удалось полностью завоевать их доверие…

В случае Имирина, правда, дело обещало пойти гораздо быстрее.

Эльфы наблюдали, как девушка ловко разорвала нитку и разложила распаренные травы на бинт. Когда Лилия свернула его, получился достаточно широкий прямоугольник.

Прижав влажную и горячую подушечку ко рту и носу, девушка закрепила её оставшейся полоской ткани, завязав концы в аккуратный узел на затылке.

–Неудобно же, – с сомнением глядя на всё это, сказал Имирин.

Лилия кивнула.

–Я так детей лечила. В деревне. Всегда помогало, – голос её звучал глухо и тихо из-за компресса.

Девушка покосилась на Индила; по выражению её глаз он догадался, что она улыбается.

«Ну, ты как?» – спрашивал его взгляд.

«Сойдёт», – понял он по неопределённому движению плеч.

Облокотившись спиной о бок Индила и поднырнув под его руку, Лилия подтянула колени к груди.

–Где-то были? У вас дорожный плащ, – обратилась она к Имирину. Теперь можно поговорить, не отвлекаясь.

–Недалеко, – уклончиво ответил король.

–Выезжал в лес? – спросил Индил. Девушка физически ощутила его настороженность, хотя по голосу и не скажешь…

–Выезжать не понадобилось, мы вышли пешими.

–С Манелем, очевидно.

Это был не вопрос, но Имирин всё равно кивнул. Он не произносил больше ни слова и, казалось, даже не собирался. Король словно бы сомневался – то ли в необходимости рассказывать, то ли в правдивости этого.

Однако после паузы Индил всё равно подтолкнул его к ответу.

–И что же вы, не прогуляться ведь решили.

–Калианты стали бродить прямо возле нашего порога. Напрашиваются в гости.

–То есть? – встрепенулась девушка.

–Мы нашли следы пауков у западной стены, – наконец, объяснил Имирин; глянув на девушку, с лёгкой улыбкой на лице добавил: – Центральные ворота расположены с востока.

Лилия благодарно кивнула – ориентироваться в сторонах света лучше она не стала, это верно.

–Идти вдвоём было опасно.

Имирин оттолкнулся от спинки стула и сел, склонившись, упираясь локтями в колени. Взгляд оставался по-прежнему спокойным и ясным.

–Днём они всё ещё не появляются.

–Кто знает, – возразил Индил.

–Будем считать, что мы проверили, – усмехнулся Имирин.

–И что делать? – Лилии была очень неприятна мысль о том, что твари – к сожалению, так хорошо ей знакомые – ходят настолько близко.

Имирин пожал плечами.

–Смотря кому. Тебе – не высовываться наружу.

–А вам?

Индил повернул голову и предупреждающе глянул на девушку.

–Хороший вопрос. Над ним стоит хорошенько поразмыслить, – с полуулыбкой произнёс Имирин, ничуть не смутившись.

–Я, конечно, много чего не знаю, – после нескольких секунд молчания снова подала голос Лилия, – но то, что вы предназначили для меня, вполне может сойти и для вас. А что? – наивно отреагировала она на то, как переглянулись король и принц. – Не слишком сложно и довольно надёжно. Сюда же они не проберутся.

–Пока это ещё так, нам придётся предпринять что-нибудь посерьёзнее, – легонько потрепав девушку за плечо, ответил на это Индил.

Лилия хмыкнула и принялась изучать свои руки. На левой ладони со стороны мизинца так и остался светлый заметный шрам.

Как давно всё это было…

–Снегопад случился всего два дня назад. Следы свежие.

Индилу не терпелось разобраться с происходящим, это становилось очевидно. Ему казалось, что чем дольше они откладывают даже саму мысль о калиантах, ситуация всё более выходит из-под контроля. В чём-то он был прав, однако забывал о том, что мало кто по-настоящему отбрасывал от себя мрачные мысли. Имирин взглянул на сына из-под полуприкрытых век, желая без слов объяснить ему это.

–Обсудим потом, – откинувшись на спинку стула, сказал король. Его тон был мягок, однако очевидно не терпел возражений.

7

Поговорили ещё немного и о другом. Лилия в основном слушала. Дышать через травяную повязку было тяжело, но её приятное тепло и успокаивающий аромат вполне компенсировали это неудобство. Правда, непроходящие жар и тошнота всё же слишком сильно сказывались на самочувствии, не говоря уже о боли в груди и горле, которую девушка теперь терпела не только в те моменты, когда решала заговорить. Лилия знала, что всё это без последствий может длиться ещё пару дней.

Помимо прочего, Имирин рассказал, что был утром на стрельбище.

–Эльдалин опять не в духе. Настолько, что даже ни на кого не наорал.

–Эльдалин тоже переживает. К тому же, он очень не любит снег, – хохотнув, объяснил Индил.

–Но снег лежит уже больше месяца! – всплеснул руками Имирин. – Или ты хочешь сказать, что он только сегодня его заметил?

–Вероятно, именно сегодня Эльдалин потерял последнюю надежду на то, что тот чудесным образом растает.

Отец и сын тихо, беззлобно рассмеялись. Лилия тоже улыбалась, но мягко упрекнула:

–Зачем вы так о нём.

–Прости-прости, – весело фыркнул Имирин. – Думаю, он бы не сильно обиделся. Эх, знал бы Эльдалин, как его тут защищают!

–А ведь раньше терпеть его не могла, м-м? – с добродушной улыбкой сказал Индил, наклонившись, чтобы заглянуть Лилии в лицо.

–Ну, то было раньше.

Теперь уже все трое отчего-то смеялись, погружённые в краткие мгновения воспоминаний. Конечно, в словах эльфов не было ехидности и злобы; даже Лилия знала, что, будь здесь Эльдалин, им бы представилась возможность выслушать его искренний возмущённый монолог по поводу снега, холода и о том, что он думает о каждом из присутствующих. Но, закончив разоряться, эльф наверняка сам бы остался доволен и смеялся бы, несмотря на то, что делает это редко.

Эльфы обсудили и лошадей.

–Нарцисс стал податлив, – кивнул Имирин, говоря о новом жеребце Индила. – Кажется, ты тоже доволен им?

–Слушается безоговорочно, – подтвердил Индил. – И очень резвый.

–Разве что, мне показалось, чуточку суховат.

–Это как? – поинтересовалась Лилия. Только она начала хотя бы примерно узнавать всякие выражения касательно оружия, техники стрельбы и прочего, так теперь вот…конь у них, видите ли, суховат! Марли подобными тонкостями её не мучил.

–Жилистый, можно сказать. Мышцы хорошие, плотные, но суховаты. Суставы костистые.

–А он что, должен быть толстым, что ли? – не поняла девушка.

–О, нет, только не толстым! – смеясь, воскликнул Имирин.

–Ну, может быть, чуть-чуть, – Индил улыбался. – Наверное, Марли лучше объяснит, но дело в том, что у каждой лошади свои таланты. Нарцисс быстр, хорош на резких поворотах даже под уклоном, прекрасно берет прыжки, но с природной выносливостью у него проблемы.

–Вот как, – протянула девушка. – Не думала об этом.

–Важно знать сильные стороны своего животного, – сказал Имирин. – Без этого знания даже самый искусный наездник не справится, как должно.

Лилия несколько секунд обдумывала его слова и наконец кивнула.

–Понимаю.

–А что ты думаешь о своей лошади? Алассея, кажется?

Лилия немного переменила позу, и Индил поудобнее обнял девушку. Она снова подумала, прежде чем отвечать королю.

–Алассея очень…чуткая. Может это быть сильной стороной?

–Почему нет. Если это правда, тебе очень повезло, – серьёзно сказал Имирин.

–Тогда будем считать, что так и есть, – улыбнулась девушка.

Повязка у неё на лице уже остыла и подсохла. Лилия несколькими движениями нащупала и развязала узел, немного отстранившись от Индила. Сняв повязку, она бросила её в таз. Дышать сразу стало легче, и Лилия отёрла лицо от влаги платком.

Она заметила, что Имирин собирается подняться и распрощаться с ними.

–Если у вас нет срочных дел, почему бы вам не остаться ещё немного?

–По-моему, тебе пора лечь в постель, – заметил Индил.

–Да и так неплохо, – Лили чуть повернулась, оглянувшись на Индила, а потом и на Имирина. – И мне нравится слушать, как вы разговариваете.

Отец и сын удивлённо переглянулись.

–Тогда, может, тебе хочется поговорить о чём-то особо? – спросил Имирин.

Девушка пожала плечами. Индил притянул её к себе, словно бы невзначай коснувшись её шеи. Ему показалось, будто жар усилился.

Лилия, отвечая на перемену в его позе, снова отстранилась и немного передвинулась, но неизменно прижалась к его боку. Ей становилось хуже и это расстраивало. Однако девушка не хотела, чтобы король уходил; и всё же вопрос его остался без ответа.

–Тогда могу я спросить?

Лилия кивнула.

–О чём вы разговаривали, когда я так безапелляционно вторгся к вам?

Почему-то девушка ждала, что Индил многозначительно взглянет на неё, или покачает головой, или просто подаст какой-нибудь знак – она бы поняла. Лилия думала, эльф запретит ей рассказывать, но, подняв голову, она увидела, как Индил, мягко улыбаясь, приподнял брови, как бы говоря: «Ну, тебе же было интересно, разве нет?»

–Я спросила, почему случилось так, что вы больше не можете врачевать. Эльфы всегда были искусны в этом деле, а теперь никто и не прикасается к травам. Не говоря уже о…

Лилия замешкалась, боясь показаться слишком глупой, не зная наверняка, правда ли то, о чём рассказывали ей в детстве; однако…

–Не говоря уже о магии? – словно бы подсказывая, произнёс Имирин. Лилия кивнула. Эльф снова наклонился вперёд, облокотившись на колени.

–И больше тебя ничего не интересует? – убедившись, что этим её вопрос был завершён, спросил он.

–А вы разрешаете спросить?

–Безусловно.

–И ответите?

–Возможно.

Выражение лица Имирина стало заинтересованнее, но и беспокойнее тоже. Лилия заговорила не сразу, но ещё до того, как эльф собирался сказать ещё что-то, её словно прорвало.

–Меня много что интересует. Почему стену не видно…даже мне иногда, когда мы возвращаемся из леса, хотя я уже давно здесь. Возле хижин в поселении растут акации – я знала нескольких погибших, но где все остальные, кто жил там? Где хозяева лошадей в конюшнях и оружия на полках в оружейной? И почему…почему вам всё время так грустно? Вам…и всем остальным тоже.

–Грустно?

Имирин произнёс это так, словно хотел убедиться, что именно это слово хотела употребить девушка; он будто был не уверен в знании его значения.

–Когда не заняты делами, – выговорила Лилия, – пусть даже вместе. Видно, что всем отчего-то вдруг становится очень тоскливо. Порой это мимолётно, но очень заметно.

Индил опустил голову, встретившись взглядом с отцом; он знал и понимал, о чём говорит Лия, и осознавал, что она права. Удивляло его только то, что девушка умудрилась углядеть это.

–Что ж, – вздохнул Имирин. – нужно…

Он хотел сказать что-то, но вдруг, кажется, упустил мысль, или решил, что она никуда не годна. Эльф словно растерялся – настолько, что Лилии стало жаль его и жаль, что она всё-таки решилась спросить. Но сказанное теперь уже бесповоротно оставалось сказанным, и, к тому же…

Ей действительно хотелось знать. Хоть что-то.

Имирин поднялся и подошёл к окну. Бессчётное количество раз у этого окна кто-то стоял и думал. Или окно тут такое замечательное, или их вообще выдумали в основном для того, чтобы можно было смотреть в них и размышлять. Интересно, подумала Лилия, если бы не было окна, очень трудно бы пришлось? Наверное, нет; просто нашли бы, на что другое поглядеть, пока думаешь. Например, на огонь. Девушка взглянула в камин, разгоревшийся ярче, когда Индил подложил туда разрубленный сухой сук.

Через некоторое время Лилия поняла, что задумалась, несмотря на то, что разговор она завела серьёзный. Девушка покосилась на Индила; тот же смотрел на отца. Было ясно – он ждёт, станет ли Имирин говорить, отвечать на её вопросы. Лилия только не могла понять – огорчён ли Индил такой перспективой, или она злит его…или это облегчение на его лице?

–Я расскажу одну историю, – повернувшись спиной к окну, но не сделав ни шага, вдруг произнёс Имирин, – очень плохую. Но по-другому не получится. Правда…быть может, сделать это позже? Я вижу, тебе нехорошо.

–Я буду слушать.

***

Это случилось не здесь, не в крепости, которая теперь была их домом и которую давным-давно назвали Солнечной, а далеко отсюда. И, пожалуй, солнце там светило чаще. Места…нет, совсем неузнаваемые. Более дикие, необузданные. Свободные. Над зелёными холмами виднелись далёкие горы головокружительной и леденящей душу высоты. Вокруг простор, и множество маленьких речушек торопились к большому озеру, а русла их оберегали заросли высокого кустарника.

И женщина тоже была незнакомой. Сидя на низкой каменной скамье, она что-то читала. Прямые, цвета тёмного каштана волосы доставали ей до поясницы.

Незнакомка подняла глаза. Зелёные, холодные. Она чему-то улыбнулась.

Нет: кому-то. К ней шёл мальчик – темноволосый, как она. А глаза голубые, но такие же холодные.

Юный эльф выглядел так же, как выглядит десятилетний человеческий мальчик. Ему очень хотелось побежать и броситься матери на шею, но он степенно и сдержанно дошёл до самой скамьи и, только когда эльфийка отложила книгу и поцеловала сына в лоб, позволил себе обнять её. Поодаль, с деревянным коротким мечом в руке, стоял мальчик постарше. Серьёзный. Волосы не материны – почти белоснежные. Лица братьев, нрав – всё в отца. Оба до сих пор были спокойные, не вспыльчивые.

Старший брат уже тренировался со взрослыми и проводил время с отцом – они часто вместе являлись в обеденный зал, чтобы трапезничать со всеми, однако, когда родитель не настаивал, юноша оставался завтракать и ужинать с младшим братом.

Братья любили друг друга. Младший боялся ещё напускной суровости отца, и обучать его до поры взялся старший. Пожалуй, маленький мальчик любил брата даже больше матери. Больше отца. Больше кого бы то ни было. Старший был ему другом. Защитником. Учителем.

Как младшему хотелось быть на него похожим! Он рос, учился и неустанно мечтал о том, что однажды сможет встать с ним рядом.

***

Мать всегда требовала от сыновей успехов.

Сначала старший проделывал всё, что велено. Стрелял из лука по мишеням. Седлал и правил. Со своим другом дрался на мечах – пока были малы, мечи использовали деревянные.

Когда братья впервые отчитывались перед матерью вместе, старшему уже дозволялось боевое оружие. Он стал юношей, меньше, чем через три года, должен был достигнуть церемониального возраста – девяноста пяти лет.

Младший мальчик с воодушевлением поначалу ждал дня, когда сможет всё показать: ведь брат учил его всему, учил хорошо, и подводить он, конечно же, не станет.

–Ты молодец! Я горжусь тобой! – говорил старший, в глазах младшего уже такой взрослый.

–Не перечь матери, – просил он также, серьёзно глядя на брата.

Мать же становилась всё строже с сыновьями. Старшего отец воспитывал сам, и, будучи не таким суровым, предоставил ему свободу вполне достаточную, хотя под неусыпным, ненавязчивым надзором. Доставало её и младшему сыну, от которого он на время отступился, позволив мальчикам учиться вместе.

Но мать отступиться не могла. Младший сын боялся отца – она это знала. Это её раздражало. Мать считала, что воином и достойным эльфом он не сможет стать, оставаясь всегда под крылом у брата. Она ругала мальчиков. Стыдила младшего за малейшую слабость, хотя, сама не ведая, хотела того же, что и он – чтобы однажды оба её сына, равные, смогли встать рядом.

Мальчик вскоре стал бояться и мать. Он не любил её теперь, и не понимал; не желал понимать. Хотя старший брат и пытался помочь, всё было без толку.

***

Это случилось на стрельбище.

На старшего сына мать внимания почти не обращала – уже знала, на что он способен. Бесстрастный, он методично выполнял указанное. Только в ранней юности он горячо желал показать себя, его охватывала радость нетерпения. Потом же сын это прекратил. Понял, что требуемое может легко выполнить, прикладывая лишь немного усилий и при должном внимании. Упрекнуть его никто не мог – справлялся юноша прекрасно. Вот только ради матери стараться перестал. Наблюдая, как, всегда ласковая с ним, мать требовательна и строга к брату, он сам стал отстраняться он неё.

Он был уже достаточно взрослым, чтобы понять – младший брат с неохотой машет мечом. Лук – другое дело, стрельба доставляет ему удовольствие. Он удивительно недолго промахивался по мишени поначалу.

Однако гораздо больше мальчик любил книги. Читал много и прекрасно всё запоминал, пересказывая брату целые тома.

Старший не собирался мучить мальчика ненавистным оружием, но всё же постарался выучить его настолько, чтобы он не вызвал у матери лишних сомнений и недовольства. По крайней мере, ему казалось, что этого достанет, особенно на первый раз.

Он не ошибся – в тренировочном бою младший держался уверенно, а стрелял, ни разу не промахнувшись далее двадцати сантиметров от центра мишени.

Но мать наблюдала и видела: перед каждым выстрелом младший сын оглядывается на брата. И после тоже. Холодная сдержанность старшего, предназначавшаяся матери, его не касалась. Для мальчика он всегда был добрым другом.

Терпение матери кончилось. Младший сын должен перестать быть тенью старшего. Он обязан справляться без поддержки. Стать сам, как брат.

Всё было обдумано, но не решено. Супруг, отец братьев, высказался бы против…если бы знал всё. Его не было в крепости вот уже несколько месяцев. Как король, он обязан был посетить поселения эльфов во всех землях. Это всегда занимало около года.

После того, как сыновья выполнили всё, что требовалось, мать подозвала их к себе. Поначалу старший был спокоен уже тем, что брат не вызывает нареканий.

Однако она ни словом не обмолвилась о том, довольна ли их успехами. Зато сообщила, что старшему предстоит уехать в Солнечную крепость с отходящим отрядом.

Ни один из братьев никогда там не был. Знали только, что это далеко. Полтора или даже два месяца конного пути. Там располагался подчинённый гарнизон. В основном туда уезжали, достигнув возраста, эльфы, отсылаемые от своих родителей. В прошлый год двое друзей старшего брата отправились в Солнечную крепость воинами. Молодые эльфийки тоже сперва устремлялись туда – кто вслед за другом, кто из страха перед другими, ещё более далёкими крепостями.

–На какой срок? – осведомился старший.

–Надолго, Индил, – улыбнувшись ему будто бы ласково, ответила мать. – Если пожелаешь, ты можешь остаться там, сколько захочешь.

–Я не понимаю, для чего мне ехать, – сдвинув брови, отчего его красивое молодое лицо стало строгим и суровым, сказал Индил.

–Учиться, конечно же, – всё так же с улыбкой говорила мать. – Там другие места. Другие конюхи и командиры стражи. Твой отец часто посещает эту крепость – она очень важна своим расположением. К тому же, очень красива…

–Три года, мама, – поднял руку юноша; он догадывался, почему мать пытается отослать его, но надеялся отговориться. – Три года я ещё не могу выезжать за пределы своего дома. Это традиция. К тому же, я принц…

–Верно, и твой отец – король, – сдерживая раздражение, бросила мать. – Он распорядится, и три года не станут помехой.

–Я отказываюсь.

Холодные зелёные глаза впились в лицо сына. Правда, с него на неё смотрели такие же холодные и суровые глаза её мужа.

–Это не просьба и не предложение, чтобы ты смог от него отказаться, – повелительные ноты в её голосе напомнили Индилу о том, что она королева, а не только мать.

–Я не поеду, и заставить вы меня не в праве, – юноша заставил себя говорить спокойно. – Моё место пока ещё здесь. Я обязан быть при дворе. Как и брат.

Не ожидая до этой минуты, что старший сын начнёт чинить препятствия её воле, королева-мать крайне разозлилась. Поднявшись на ноги – что сделало её выше младшего, но не старшего из сыновей – она грубо взялась за ворот его рубахи. В глазах сына вместо подобающего выражения страха и раскаяния вдруг вспыхнул огонь возмущения и отвращения, заставившие её разъяриться ещё больше.

–Ты упоминаешь о своём брате, тогда должен понимать, что всё делается только для его блага, – прошипела она в лицо сыну. – И ты не должен ему вредить.

Индил покосился на мальчика, который до сих пор стоял тут же и в ужасе смотрел и на мать, и на него самого с мольбой прекратить это.

–Я не приношу ему вред. Я люблю его, – тихо сказал юноша.

–Из-за тебя он стал несамостоятельным, неуверенным и слабым, – с гневом в голосе говорила мать, совершенно не заботясь о том, что сын, о котором она говорит, стоит рядом, – и кем он будет без твоей опеки?

–Лучше бы вы опекали его вместо меня, мама, – тихо, злобно бросил Индил. – Вы же не любите ни меня, ни его, только зачем тогда мучаете нас?

Звонкий щелчок эхом разнёсся над большим полем, и, казалось, умчался за холмы.

Старший сын даже не поднёс руки к щеке, лишь отвернулся, и мать видела, как быстро краснеет след от пощёчины.

–Мама… не надо, мама! – пропищал тонкий от страха голосок мальчика, не мигающими глазами глядящего на мать и брата.

Она протянула к нему руку; на исказившемся лице то ли ярость, то ли обида. Но мальчик, вздрогнув, обеими руками вцепился в предплечье Индила.

Тот словно очнулся, живо взглянул на брата и, развернувшись и крепко взяв его за руку, пошёл прочь от матери.

–Я вас не отпускала! – воскликнула она им вслед.

Но ни один из сыновей не обернулся на этот окрик.

***

—Ну, чего ты плачешь?

–Мне тебя жалко…