Читать книгу: «Однажды под Новый год», страница 3

– О, да! – с восторгом подумал я. – Знала бы ты меня раньше! Впрочем, вряд ли. При иных обстоятельствах, я никогда бы не заглянул в это захолустье. Хотя вовсе был бы не прочь познакомиться с тобой поближе.

– Ну, проходи, – она толкнула дверь, и я оказался в ее просторной светёлке, – Чем же тебя угостить? – произнесла она, шаря по полкам.

– Соколад, – громко крикнул я, в надежде заполучить очередную порцию сладкого.

– Шоколад? Ты хочешь шоколад? – улыбнулась она.

Я кивнул.

– А тебе не много будет? Ты вроде уже полакомился сегодня сладеньким.

Я покачал головой, давая понять, что могу самостоятельно принимать подобные решения.

Она достала из заначки плитку шоколада и подошла ко мне.

– Ну хорошо, а мама точно ругаться не будет? – она недоверчиво взглянула на меня.

– Нет, – уверенно соврал я, хотя точно знал, что за это меня будет ждать очередной подзатыльник.

– Ну, тогда держи, – она протянула мне шоколадку, – Что надо сказать тёте?

– Пасибо! – ответил я.

– Правильно, – торжественно вручив мне шоколадку, Сонечка усадила меня к себе на коленки, покачивая ими то вверх, то вниз. Я улыбнулся.

– Да, да, ещё! – радовался я, хлопая в ладоши.

– Синицына, к тебе пришли! – раздался из прихожей голос бабы Веры – соседки по коммуналке.

Соня поспешно сняла меня с колен.

– Есё! – возмутился я, требуя продолжения.

– Побудь здесь, я сейчас приду, – сказала она и вышла из комнаты. Я тотчас сорвал фольгу и с жадностью стал поглощать очередную плитку шоколада.

В этот момент Сонечка снова показалась на пороге, но на этот раз не одна. Её сопровождал какой-то высоченный бугай.

– Толик, проходи, – жеманно произнесла она, кокетничая с ним.

– Опа! Ты не говорила, что у тебя сын! – Толик был настолько удивлён моему присутствию, что я на мгновение почувствовал некую ущербность под натиском его презрительного взгляда.

– Это не мой ребёнок. Так, соседский мальчик. – отмахнулась тут же Сонечка.

– А я уж было подумал, что твой. – бугай выдохнул с таким облегчением, словно с его груди только что сняли стокилограммовую плиту.

– Ну что, наверстаем упущенное? – он бросил вожделенный взгляд на мою соседку.

– Я только за, – произнесла Сонечка и загадочно улыбнулась, распыляя перед ним флюиды. – Давай ка, Женечка. Теперь взрослые должны побыть одни. Увидимся позже, – Сонечка бесцеремонно выставила меня из комнаты, захлопывая прямо перед моим носом дверь.

– Я тоже взрослый! – подумал я, и глянув на своё отражение в большом настенном зеркале, тут же понял, что это вовсе не так. Пока я разглядывал своё отражение, из комнаты Сонечки послышались стоны. Испытывая дикое любопытство, я подкрался ближе, слегка приоткрывая дверь, которую второпях похоже забыли закрыть на ключ. То, что я увидел было выше всех описаний. Даже за всю свою многолетнюю практику я не видал ничего такого, что вытворяли эти двое.

– Круто! – подумал я и закрыл дверь. – Да, век живи, век учись и дураком помрёшь! – Я оттянул резинку на колготках и уныло взглянул на своё мужское достоинство. – Да уж, хуже не бывает, – подумал я и тяжело вздохнул. Походу я ошибался, потому как худшее было ещё впереди.

***

Прошёл ещё один мучительный год моей безрадостной жизни.

Стоя на пороге яслей, мне почему-то стало невыносимо скучно. Мать держала меня крепко за руку, разговаривая с воспитательницей, по всей видимости, чтобы я никуда не делся за это время. Я же, тем временем, озирался по сторонам, словно маленький волчонок, не в силах устоять на месте.

– Ну и дела, – думал я. – Ещё один сплошной концлагерь. Здесь не разгуляешься, хотя…

Воспользовавшись моментом, когда матери всё же пришлось выпустить меня из своего поля зрения, чтобы ознакомиться с договором о моем зачислении, мне таки удалось улизнуть от нее. Так, оказавшись в просторной детской комнате, где было полно малышей вроде меня, я сразу же направился к игрушкам.

– Вот тебе на! – думал я с восторгом, пялясь на разные машинки, стоявшие у стены. Вот теперь оторвусь на славу! Это вам не розовые девичьи платьица и куклы, вручаемые мне уже третий год подряд в День моего рождения, отчего я даже возненавидел свои дни рождения, предвкушая очередное унижение. При том, мать изощрялась надо мной подобным образом только на территории квартиры. В люди же, Слава Богу, она выводила меня как истинного джентльмена в подобающей моему полу одежде. Итак, оказавшись в игральной комнате, я поспешно ухватил ярко-красный грузовик и тут же покатил его по полу, как вдруг ко мне откуда ни возьмись подлетел незнакомый мальчишка и попытался вырвать машину прямо у меня из рук.

– Это моя машина! – закричал он.

От негодования я тут же дал ему сдачи, нанося стремительный удар в область груди. Удар по всей видимости оказался настолько сильным, что мой противник тут же отлетел в сторону, ударяясь головой о тумбочку, отчего кровь мгновенно заструилась по его лбу. От боли мальчишка завопил да так, что в комнате тотчас нарисовалось сразу несколько воспитателей, включая мою мать, которая тотчас смекнула кто здесь виновник «торжества».

– Так окончилось моё знакомство с яслями, потому как туда меня уже не приняли. Все боялись, что такой неуравновешенный ребёнок может покалечить остальных детей. Поэтому маме ничего не оставалось, как просить бабу Веру сидеть со мной время от времени, так как сама с утра до ночи работала медсестрой в одной из местных клиник, в то время как отец по-прежнему придавался очередному запою. В обед мать прилетала домой, чтобы проконтролировать всё ли со мной в порядке и не учинил ли я чего эдакого. Походу она не очень-то доверяла мне, тем более после происшествия в яслях.

Гулять со мной было некому, а одного во двор меня не выпускали, поэтому, днями напролёт я отсиживался то у телевизора с вечно пьяным отцом, от которого вечно несло перегаром, то у окна, разглядывая детвору, гуляющую во дворе с родителями. Как же я им завидовал!

– Сынуля, – услышал я как – то голос в стельку пьяного отца. – Ползи сюда!

Я послушно слез с подоконника и подошёл к нему.

– Давай, посиди со мной! – пробуровил он, – Составь мне компанию. Мужик ты или не мужик?!

– Музык! – гордо ответил я, стукнув себя в грудь в подтверждение своего могучего супер-Эго.

– Ну, тогда дуй сюда, – он хлопнул рукой по дивану, как обычно подзывают собачку. Я сел. По телевизору шёл футбол.

– Это же моя любимая игра! – думал я.

– Давай! – закричал я, воинственно потрясая кулачками.

Отец налил мне апельсиновый сок.

– Уж лучше бы водочкой поделился, жлоб несчастный! – про себя подумал я с унынием поглядывая на стакан.

Во время рекламы, отец выбежал в туалет и недолго думая, я решил воспользоваться ситуацией. Схватив бутылку водки, я перелил немного содержимого в стакан с соком. Когда же отец вернулся, я с гордостью попивал коктейль под общеизвестным названием “Отвёртка”. Недопив до конца, я по-взрослому облокотился на спинку дивана, тупо глядя перед собой. Видимо молодой организм не справился с выпитым и зрачки тупо встретились у переносицы. В это время домой с работы вернулась мать. Глядя на мою неадекватную реакцию, она поднесла мой стакан к своему носу. Такого рёва я давненько не слыхал.

– Сволочь! – пронзительно завыла она. – Это же ребёнок! Мало нам одного алкоголика в семье?! Хочешь и его споить?!

Она с кулаками набросилась на ничего не понимающего отца, отвешивая ему одну оплеуху за другой. Я не долго созерцал очередной семейный мордобой, так как вырубился после первой своей попойки.

***

Проснулся я уже в кровати. Отец смачно храпел рядом.

Мать, как всегда, была на дежурстве. Я встал и подошёл к шкафу. Заглянув внутрь, я увидел несколько дорогих костюмов, висящих среди прочего тряпья. Где-то я их уже видел, – подумал я, как меня будто током пронзило.

– Это же мои костюмы! Мои – кровные! Вот этот от Армани – я покупал в Париже. На обороте внутреннего кармана должны быть мои инициалы. Я тотчас отвернул ворот. На указанном месте золотыми буквами красовались знакомые инициалы «АБ», что означало «Андрей Борисов». Именно так звали меня в прошлой жизни.

– Да уж, – думал я, продолжая разглядывать содержимое шкафа.

– А этот костюм был приобретён мною на Манхэттене, – я сердито сдвигал один костюм, за другим, прокручивая в памяти события давних дней. – А этот мой любимый – от Пьера Кардена из Лондона. Так значит вот, в какое захолустье уплыли мои шмотки, теперь уже вместе со мной, – обиженно размышлял я, – И почему это только мне довелось родиться именно у таких людишек, каких я больше всего презирал? – при этой мысли мой взгляд скользнул на отца, по-прежнему храпящего на диване. Прямо наказание какое-то! Ну почему? Почему я не родился в другой семье, в королевской, например? Почему другие купаются в этом масле, а я – нет? Ведь я больше других заслужил это! В прошлой жизни я то и делал, что работал, работал и работал. И теперь начинать всё сначала?! – не унимался я, – Неужели это круговорот какой-то? Неужели я опять проработаю всю свою жизнь и, заработав деньги, мне опять не удастся вдоволь насладиться плодами своей деятельности? Почему одним всё, а другим – ничего? Я не хочу начинать всё сначала! Я не должен начинать всё сначала! Думаю, в прошлой жизни я уже за всё отработал и за всё заплатил сполна! По крайней мере своей смертью я уж точно должен был искупить все свои грехи, которых, впрочем, было не мало, – наконец признался я самому себе. – Ну да, признаю, я тоже был не подарком, но не настолько же, хотя… Я невольно задумался о своём шальном прошлом, припоминая ворох грехов, тянущихся за мной в виде мантии, доступной лишь моему взору и конечно же Всевидящему оку, в которое я похоже теперь навсегда уже утерял всякую веру, оказавшись в этом захолустье.