Читать книгу: «Интеллект в экстриме», страница 2

Курилов прибыл починить комбайн, вышедший из строя, но обстоятельства оказались намного серьезнее, и ему пришлось задержаться.

– С чего вы решили, что на вашу работницу напала машина? – он вел опрос.

– А кто еще?

Резонный вопрос. Трудно представить человека, который решится связываться со жнецами. Эти люди могли считаться киборгами, потому что встраивали в свое тело экзоскелеты , что позволяло поднимать им большие тяжести. Имплантаты усиливали мощь организма и так перекраивали его, что внешне было трудно определить, мужчина это или женщины.

Погибшая тоже вставила себе под кожу чип-другой, это прибавило ей выносливости, и даже с серьезными ранами ей хватило сил вернуться домой. С окровавленным лицом она ввалилась в двери барака и замертво упала на руки товарищей. Её тело лежало на столе, прикрытое простынею.

Курилов приехал первым, до машины скорой помощи, и проводил первичный опрос свидетелей. Возможно, потом выяснится, что погибшая страдала эпилепсией или еще каким заболеванием, но сейчас никто не мог вспомнить, чтобы она жаловалась на здоровье.

Курилова интересовало другое:

– У нее был на теле датчик?

Никто не видел.

О датчиках ходили нехорошие слухи, будто они притягивают к себе технику, так что жнецы предпочитали подстраховаться. Пройдя инструктаж по безопасности, они расписывались в получении датчика и сразу избавлялись от него.

Возле барака крутились парни в обтягивающих майках и дырявых штанах, про них говорили, что это сборщики плоти. Они молча ждали, когда их впустят, а когда Курилов не позволил им забрать тело погибшей, стали орать и куда-то звонить. Вели они себя бесцеремонно, словно знали, что полиция не причинит им вреда. Или это показалось Курилову? Нет. Полицейская машина приехала и уехала. сборщики убрались следом.

Жнецы сидели у себя в бараке и не решались выйти на поле, куда подъехал второй уборочный комбайн. Ближе к оврагу хлебная нива была примята, на колосьях оставались следы крови, там и произошел несчастный случай. Курилов подошел осмотреть место происшествия, больше охотников не нашлось.

Машина скорой помощи прибыла последней. Фельдшер приподнял простынь и покачал головой: выжить после таких ран не представлялось возможным. Глаза покойницы остекленели, а взгляд утратил фокус. Из уха кто-то вынул серьгу. Серьга – серебро с печаткой – являлась у жнецов знаком их профессии, сказала Женя, которая знала местные обычаи.

– Что известно насчет красотки, Саша? – спросил фельдшер.

– Проживает в бараке. Больше ничего – ни имени, ни фамилии.

– На органы отправят, – заключил фельдшер.

– Мы ее похороним, – возразил Курилов.

Вместе со жнецами они предал тело земле. Похоронами это назвать было трудно, они просто обернули тело в простыни и опустили в яму.

– Боюсь, что жнецы разобьют комбайн, – Курилов поделился своими опасениями с Женей.

– Нет, ты их не так понял, – возразила она. – По крайней мере не в том смысле, какой ты вкладываешь в эти слова. Жнецы не желают никому зла. Они просто… не могут этого простить. Мы не знаем, как им объяснить. И, кроме того, они напуганы. Я не знаю, чем именно, но они боятся машин, хотя они не сделали им ничего плохого. – Женя посмотрел на него. –Ты веришь мне?

– Да, верю. Поэтому и вызвал полицию. Кто-то должен защитить имущество компании от жнецов.

Ночью за Куриловым пришли люди. Не сказать, чтобы их приход был неожиданностью. За час до этого мальчик постучал ему в окно.

– Тобой интересовались сборщики плоти. Они сказали, что ты вор. Мама сказала, у тебя неприятности.

– Мы решим этот вопрос, – ответил Курилов.

Уладить дело миром не удалось. Пришельцы кричали наперебой, пока он не открыл им дверь, а потом навалились на него и выволокли его из дома, сунули в машину и отвезли на заброшенную базу. Его противниками были мелкие мужчины с раскосыми глазами, весьма жилистые, но неповоротливые в драке. Он гадал, что это за татаро-монгольское иго ему нарисовалось.

На базе они свободно ориентировались и сразу отвели пленника в железнодорожный вагончик. Сборщики плоти принадлежали к национальному меньшинству, из-за того, что они изъяснялись на своем языке, Курилов никак не мог их понять. Он только понял, что им крайне недовольны. Нашелся земляк, который умел говорить по-русски, и сразу предъявил претензии.

– Ты обокрал нас. Она была здорова, и её органы стоили дорого.

– Тогда выкапывайте, я покажу место.

Сборщики заволновались, словно он нанес им оскорбление. Мёртвыми органами они не занимались, такой у них был кодекс чести.

– Здесь все наше: машины, заводы, станции. Люди тоже наши. Ты рассердил нас, нанес оскорбление.

Водку они не пили, не позволяла религия, зато резать людей дозволялось. Странно тут зарабатывали на жизнь.

– И еще, знай, будешь работать на нас. Долг отрабатывать.

Курилов хотел спросить, что ему придется делать, но они и сами толком не знали. Эти огрызки всюду искали свою выгоду, беспрепятственно перемещались по району, следовательно, их услугами кто-то пользовался.

– Наше дело вставить в тело, – услышал он фразу. Их шутка намекала на половые контакты с жертвами, от чего открещивались все цивилизованные народности. С этими людьми, ни в чем нельзя быть уверенными.

Спасителем Курилова стал навигатор, портативное зарядное устройство, которое он носил при себе. Ими были оснащены все специалисты агрохолдинга. Выискивать носителей таких приборов – не самое интересное занятие для полиции, но тут им повезло.

– И много у нас в районе подобных бродяг с навигаторами? – спросил Курилов.

– Вы единственный.

С полицейскими прибыл представитель гражданской службы. Он держался особняком, ожидая, пока его представят. Внешне он отличался от местных полицейских с их кривыми носами и плоскими лицами – казалось, даже принадлежал к другой расе.

– С вами хотел поговорить инспектор. Это он организовал ваше освобождение.

Так в жизни Курилова вновь появился человек в белой рубашке и черных брюках. В том, что он инспектор, сомнений не оставалось.

Пока шли переговоры, сборщики плоти успели договориться с полицейскими. Шакалы сделали новую попытку урвать свой кусок, и вся карусель началась по новой! Но они не могли сформулировать свою мысль юридическим языком, и тогда инспектор взял на себя переговоры. У него было больше опыта в общении с этими типами.

– Вы должны им денег за плоть жнеца, – объяснил он Курилову.

– Я не стану платить, – возразил тот.

– Не надо. Возьмут из страхового фонда. Девушка была застрахована, а семьи у нее нет.

Торговцы не возражали против этого предложения, тем более, что им поступил звонок и они готовились отъехать по делам, в соседнем районе их ждал еще один клиент.

– У меня просьба, не впутывайте в это дело других, – попросил инспектор, прощаясь.

Он запоздал с советом. Кир вызвался проследить за сборщиками. Не страшно? Ничего особенного. За исключением того, что их компания была неприятной. С наступлением темноты они собирались на остановке автобуса. Наблюдая за сборщиками, Кир даже знал их по именам. Единственное, что он не мог установить, куда они отвозят свою добычу. Товар у них был скоропортящийся, а холодильников у них не имелось.

В сумерках Курилов занял место на опушке леса, откуда открывался вид на остановку. Сборщики оказались на месте. Иногда они обменивались отдельными словами, но чаще просто сидели, уставившись в одну точку.

Вдруг на небе появился огонек, который при приближении оказался габаритными прожекторами дрона, он явно шел на посадку на поле рядом с остановкой. Еще несколько минут, и сборщики поднесли контейнер, закрепили его на дроне, и он отбыл.

Теперь Курилов знал, как происходит отправление товара.

Он размышлял, существует ли связь между потребностью в органах и несчастными случаями со жнецами. Вероятно, она могла объяснить случаи, когда комбайны сбивались с рабочего режима и совершали наезды на жнецов. Работники определяли признаки того, что машина вот-вот потеряет контроль, и при их появлении жнецы сообщали в техцентр, и тогда высылали Курилова, который останавливал машину и менял электронный блок.

Удивительно в этой истории была роль сборщиков плоти, оказывались на месте происшествия первыми и уносили тело. Откуда они узнавали? Не от компании, не в её интересах было раздувать скандал. С горячей линии звонили инженеру, он выезжал на место происшествия, а потом вызывал в скорую помощь, если была необходимость.

Но сборщики всегда оказывались первыми.

Может быть, их призывал тот, кто отправлял комбайну сигнал совершить наезд на человека. Но между комбайнами и сборщиками не могло быть ничего общего.

С утра Курилов осмотрел свой автомобиль, прикидывая, надолго ли ему хватит дизеля. Выходило, что впритык. За этим занятием его застал Кир.

– Этого дизеля полно на станции. Не знаю, почему раньше об этом не рассказывал.

Просто раньше Курилов был для него чужаком.

– Кир, а титановую пластину ты как заработал?

Мальчишка улыбнулся и скорчил дурацкую физиономию:

– Сам не знаю.

Курилов поддался на просьбы мальчика, который настойчиво звал его в гости. Вряд ли он был инициатором приглашения. Первой мыслью Курилова была о его матери, но войдя в дом, он встретил там другого гостя. Инспектор сидел в стороне, предоставив слово хозяйке.

– Я бы хотела вас кое-кому представить.

– Не надо, мы знакомы, – сказал Курилов.

Пожалуй, он поторопился, не дав хозяйки назвать имя своего гостя.

Кир сидел за столом, читая вслух словарь фразеологизмов русского языка, который ему подарили.

– Ты только послушай, – приставал он к матери, и та ворчала, недовольная его новой забавой.

– Боюсь, что я к этому причастен, – признался Курилов. – Я рассказывал вашему сыну про пилотов. ИИ распознавал голосовые команды и мог перехватывать переговоры земли-воздуха во время рейса, поэтому от стандартного набора фраз пришлось отказаться. Люди вынуждены были идти на разные уловки, но сервис ИИ имел доступ ко всем словарям, и обмануть его было нелегко. Употребительные словосочетания система распознавала без труда. В ход пошли фразеологизмы, это всегда самое сложное при освоении любой культуры.

Кир оторвался от словаря, тема разговора его интересовала.

– Мам, пилоты прибегли к детским скороговоркам и считалкам. «Шла Саша по шоссе и сосала сушку», – раздавался голос в эфире. ИИ определял ключевые слова «шоссе», тогда как человек имел в виду круговое движение.

Курилов улыбнулся:

– При более сложных маневрах пилоты прибегали к детским стишками. «Ехали медведи на велосипеде», – объявлял ведущий звена. «Животные»+»вид транспорта» определял ИИ. Тогда как знающие люди понимали, что речь идет о порядке следования: впереди звеньевой с сопровождением, а потом остальные.

– Едут и смеются, пряники жуют, – вспомнила Женя. – Причем тут пряники?

Инспектор тоже присоединился к разговору.

– Пилоты не выходили в рейс без ракет. Никакой агрессии. Просто для отражения возможного нападения. Отсюда и «пряники».

– Совершенно верно. Вашей специальностью тоже были авиаперевозки, – заметил Курилов.

Инспектор сказал, что его функции перешли к ИИ, а его перебросили на другой участок: тестирование сервисов специальными корпоративными командами для разработки чётких правил их последующего использования. Так что разбираться с ДТП с участием таких устройств входило в его обязанности. Отчасти это напоминало функции следователя, а он являлся юристом по образованию. Правительство намерено рассмотреть введение новых этических правил использования интерактивного ИИ.

– Молодец, что продолжаешь бороться, – подбодрила его Женя.

Он скривился. Ничего общего со следственной практикой его действия не имели.

– Я собираю статистические данные, а ИИ сервис экстраполирует наиболее вероятностный вариант.

– И какой вывод вы сделали из происшествия? – не выдержал Курилов.

– Если разобраться, то выбирать не из чего. У всех работников имеются датчики, у погибшей он отсутствовал. По этой причине машина совершила наезд на человека.

– Датчики служили причиной наездов, поэтому жнецы от них избавлялись, – возражал Курилов.

– И вы помогали им?

– Да. Хочу, чтобы вы учли это, когда будете разбираться.

Инспектор ответил, что для этого его сюда и послали, и попросил подбросить до барака, где ему предстояла встреча со жнецами. Послушать его выводы собралась вся команда сезонников. Они работали жнецами не один год и могли рассказать десятки историй из практики. Они и прояснили некоторые производственные моменты. Наезду на людей способствовал автопилот, управлявший комбайном, но изучить этот вопрос не удалось: нейросеть заблокировала данные как «клеветнические», поскольку они наносили урон деловой репутации фирмы-изготовителя.

Инспектор, агент холдинга, выслушивал мнения, пытаясь разобраться, что произошло.

Через час беседы у него остался только один слушатель, Курилов. Прочие разошлись по домам, им предстояло рано вставать.

– Ладно, выкладывайте, что вы мне собирались сообщить, – сказал инспектор.

Курилов заметил, что торговцы органами очень вовремя оказались на месте происшествия. Не исключено, что тут сработали утечки информации, в которых упрекали сервисы ИИ.

– Этим займутся другие люди, – поморщился инспектор, тема была ему неприятна. – Вы лучше расскажите, почему вас уволили из авиации.

В последнем рейсе Курилов страховал пилота с ИИ, который полностью осуществлял полет. Выполнялась реализация совместной работы человека и машины, когда роботы отвечали за решение простых технических задач, а пилоты принимали решение в критической ситуации. Надзирающим инспектором являлся робот, который во время полёта обронил где-то свой телефон последней модели. За всем этим основная цель отошла на задний план, и вместо того, чтобы заниматься отладкой функций ИИ, выполнявшим роль второго пилота, они искали этот телефон, и когда он нашелся в вещах Курилова, тот ответил, что считает это недоразумением.

– Мне предъявили обвинение. Судимость условная, но она до сих пор не снята.

– А место инструктора вас интересовало бы? – спросил инспектор.

Взятка – именно так следовало расценивать предложение – была подозрительно высокой.

– Я больше не намерен служить, – ответил Курилов.

– Нет?

– Нет. Не трудитесь заходить еще раз. Я не передумаю.

Разговор следовало бы закончить раньше.

Мальчик болтался неподалеку, ждал, когда они закончат.

– Я с ними договорился. Ничего опасного. Скажи матери, если она переживает.

– Хотите, я вас выведу отсюда коротким путем.

– А что взамен? – поинтересовался Курилов.

– Электронный блок от комбайна.

– Годится. Если покажешь, где здесь можно заправиться дизелем, получишь еще один.

За всеми волнениями он так и не узнал имя инспектора.

Мальчик сдержал слово. По гравийной дороге они добрались до самого склада и заправили полный бак дизелем, да ещё налили топлива в канистру. Взамен Курилов отдал два электронных блока. Куда Кир их девал, осталось для него тайной.

Насос давно вышел из строя, и Курилов приспособил для работы черпак из пластиковой бутылки. Мальчик подгонял его, нужно было выдвигаться, пока комбайны не перевели на другую локацию. Перегруппировка машин осуществлялась по ночам.

– Откуда ты знаешь про ночной режим работы? – удивился Курилов.

– Жнецам и не такое известно, – похвастался он.

Гордость не позволяла ему признаться. что он работал жнецом.

Когда они выезжали, вдалеке уже тарахтели вышедшие на ночную смену комбайны, специально подавая звуковые сигналы во избежание наездов на пешеходов. Управление по безопасности движения пыталось обезопасить людей от электрических агрегатов, которые практически не издавали звуков. Однако владельцам машин удалось добиться разрешения не включать фары, чтобы компенсировать затраты на звуковые сигналы. Так что ночная встреча с комбайном не предвещала ничего хорошего. Следующая в одиночку машина являлась хорошей мишенью для агрегатов, контролирующих территорию. В том, что комбайны выполняют сторожевую функцию, Курилов не сомневался.

Они запаздывали к воскресному ужину, но мальчик заверил, что их ждут.

Стол был накрыт, а на блюдах были яства, которых Курилов никогда не пробовал. Хозяйка отлучилась, чтобы переменить платье, и явилась в длинном вечернем наряде, делавшим её неотразимой. Такие ухоженных женщин Курилов встречал только среди пассажирок в бизнес-классе, а в этом районе – ни разу. Он подумал, что титановая пластинка для мальчика обошлась в целое состояние, между тем семья жила в простом доме. Кем бы ни работала его мать, всем распоряжался агрохолдинг, а там не любили швырять деньги на ветер.

Кир скинул рюкзак у входа и поторопил мать с горячим. Они с дядей Сашей голодны, как жнецы. По словечкам, которыми обменивались мама и сын, по ласковым взглядам, которым они обменивались, можно было угадать намек на тайну. Мальчик был слишком мал, чтобы работать жнецом, и его объяснение казалось детским бахвальством, но мать заступилась:

– Кир выходил в поле на один день. Произошел несчастный случай, но мы получили компенсацию.

– Жнец – это вы, Женя? – спросил Курилин.

– То было раньше. Теперь у меня все в порядке. Здесь можно неплохо устроиться, если найдется покровитель.

Жнецами тут работали все жители, и сама Женя начала трудиться, еще когда училась в выпускном классе. У неё имелись способности к программированию, хотя возможностей вырваться не было, так что какое-то время пришлось перебиваться сезонной работой. В отдаленных районах агрохолдинг использовал старую технику, которая часто выходила из строя, и требовался оператор, чтобы вновь запускать беспилотные комбайны.

– Что я вам рассказываю, вы теперь исполняете эту работу. Теперь на эту должность ставят инженера.

– Муж меня отговаривал, я и вправду не годилась для этой работы. Когда комбайн неожиданно развернулся и пошел на меня, я простилась с жизнью. К счастью, все обошлось. Только мой брак распался. Когда произошло несчастье, муж винил в этом только меня.

– Я ее оттолкнул, и она не пострадала, – вмешался Кир.

В тот день мальчик находился на поле случайно. Мать везла его в город на секцию шахмат, когда ей пришел срочный вызов явиться на поле. Она направилась к комбайну, чтобы определить причину поломки. Как правило, виной всему были электронные блоки – они не выдерживали тряски и вибрации, поэтому часто выходили из строя. Все, что от нее требовалось, это удалить старый блок и поставить новый.

– Нам удалось доказать, что инициатором происшествия являлся комбайн. По неустановленной причине он сменил траекторию и направился в зону, где находились мы с Кирой. Никаких подробностей я рассказывать не могу, потому что дала подписку о неразглашении. Фирма выплатила хорошую компенсацию, так что мы ни в чем не нуждались. Киру сделали операцию, залатали череп титановой пластиной. Я смогла закончить университет и получить хорошую работу. Можно сказать, мы оба остались в выигрыше, – горько вздохнула она.