Читать книгу: «Жена напоказ-2», страница 7

Расстроенный пёс всю обратную дорогу до имения Эйл лежал на сиденье кареты, понуро опустив нос. То и дело он чихал, тёр морду лапой и вздыхал, откровенно страдая.

“Всё отдал бы, чтобы немедленно ткнуться мордой в колени мадам Конфетки”, – наконец мечтательно протянул он.

– У тебя ничего нет, – напомнил Ренельд. – Ну, кроме ошейника.

“Это ведь смотря какой ошейник. Мой тоже стоит немало. А уж тот, что ты подарил графинюшке… Но даже в благодарность за него она не позволит тебе уткнуть лицо в свои колени. А мне – позволит. Просто так”.

Он торжествующе покосился на напарника.

Не то чтобы Ренельд жаждал прильнуть к коленям Мариэтты, но это было бы неплохим завершением столь суматошного дня. Вон мадемуазель дю Пойр вообще дремала, прислонившись головой к стенке кареты. Все её планы на сегодняшний день рухнули. Солнце уже склонилось к закату, и на винодельню она не попала.

И что-то подсказывало Ренельду, что на ужин они тоже опоздали. А значит, можно только догадываться о том, насколько Мариэтта рассержена подобным пренебрежением.

Наконец уставшие лошади втащили экипаж в гору. Сухо распрощавшись с Ренельдом, Ивлина отправилась в свою комнату, а вот ему пришлось остаться в гостиной. Хмурая экономка сразу отправилась докладывать хозяйке о том, что гости всё же прибыли.

“М-да… – заключил Лабьет, укладываясь на ковре у дивана. – Похоже, нам здесь уже не рады. Всё блохастому коту под хвост”.

Мариэтта, похоже, вообще не торопилась спускаться. Как сообщила мадам Хибоу, она уже собралась ложиться спать. Экономка сухо предложила Ренельду чаю, чтобы скрасить ожидание, хотя он не отказался бы от бокала хорошего вина.

– Признаться, я уже начала сомневаться, что поняла вас правильно, – голос графини наконец донёсся с лестницы и вырвал Ренельда из лёгкой задумчивости. – За ужином я размышляла: а может, вы сказали, что приедете завтра? Или через неделю…

Он повернул голову: Мариэтта неспешно спускалась в гостиную, уже одетая в домашнее платье и отороченную кружевом накидку поверх него. В чуть распущенном запАхе виднелся белоснежный ворот тонкой сорочки.

В какой-то миг Ренельду стало абсолютно всё равно, что она говорит, пусть бы с её губ срывались даже бранные слова. Он пожалел, что ни разу не приехал в Эйл так поздно, чтобы застать Мариэтту вот такой: слегка уставшей, не столь строгой, как днём, не закованной в доспех корсетов, жёстких воротников и плотных, почти хрустящих тканей.

Она подошла, шурша коротким шлейфом накидки по ковру, и опустилась в кресло сбоку от дивана. Лабьет-подлиза тут же подскочил с места и, как и мечтал, обрушил свою тяжеленную голову ей на колени. Сладостно вдохнул, не забывая повиливать хвостом.

“О да… – Казалось, сейчас он закатит глаза. – Ну же, Конфета, ну, погладь меня. Я столько страдал!”

И Мариэтта погладила шинакорна по макушке, чем повергла его в состояние, близкое к эйфории.

– Прошу прощения, мадам, – проговорил Ренельд. – Но нас задержали поиски Рауля. Я рассчитывал, что мы всё же отыщем то место, где он сейчас живёт.

– И как? Нашли? – Графиня приподняла брови.

– К сожалению, нет.

Она хмыкнула.

– Я распоряжусь подать вам ужин в подготовленную для вас комнату, – её голос стал ещё холоднее. – А пока я готова выслушать вас. Ведь вы приехали сюда уже второй раз за день для очень важного разговора. Что-то связанное с сутью нашего брака? И нашими договоренностями? Потому не будем терять время. Мы все устали за день. Я не так давно вернулась с винодельни. И мне хочется отправиться спать. Завтра я должна присутствовать на Совете Санктура по стипендиатам Фонда д’Амран.

Ренельд выждал паузу, внимательно разглядывая совершенно ничего не выражающее лицо Мариэтты. Неужели и правда обиделась? Ведь ей, кажется, должно быть всё равно.

– С вашим заклятием всё не так просто, – принялся он объяснять без предисловий. – Гаспар начал разбираться в формуле, но многие её части скрыты, а значит, расшифровать её почти невозможно. Но есть иная возможность для скорейшего избавления от него. Если завершить предусмотренный заклятием ритуал. Тогда спрятанные части формулы заклинания могут вскрыться – и Гаспару легче будет создать нейтрализующее заклятие.

“Ой, да в речи обвинителя на суде больше страсти, Рен! – возмутился Лабьет, приподняв голову с коленей графини. – Вот честное слово, в кого ты такой отбитый?”

– Что прикажешь делать? – огрызнулся Ренельд. – Броситься на Мари с поцелуями?

“Нет. Тут можно и отхватить весьма агрессивных ласк. По голове”.

– Другими словами, мне нужно лечь с вами в постель… – после задумчивого молчания проговорила графиня.

– Я просто излагаю вам ситуацию. И предлагаю решение.

Мариэтта вдруг встала и даже повернулась к лестнице, как будто собралась наверх.

– Поднимемся в спальню? – её слова показались каким-то обманом слуха.

“Не понял… – буркнул Лабьет, недоуменно глядя ей в спину. – Ты что-нибудь понимаешь, Рен?”

– Не совсем… – хмуро ответил тот. И обратился к Мариэтте: – Что, простите?

Та обернулась, растягивая губы в едкой улыбке.

– Поднимемся в спальню. Или предложите “раскрывать” заклятие и… всё остальное здесь? – Она потянула конец пояска, развязывая его, и запАх накидки разошёлся в стороны. Ещё пару мгновений Ренельд пытался осознать это наваждение. Но на твёрдую землю его вернула следующая фраза графини: – Такую мою реакцию вы представляли себе, когда ехали сюда на ночь глядя? Да, ваша светлость?

Это даже какое-то облегчение: мир не сошёл с ума.

– Нет. – Ренельд встал, одёрнул фрак, этим простым движением окончательно возвращая себе ощущение реальности. – Я как раз предполагал другую вашу реакцию.

Он подошёл к графине, не собираясь оставлять между ними преград кресла, стола с вазой, наполненной цветами, и даже толщи этого напряжённого воздуха.

– Я не знаю, что вы там себе вообразили. С этим вашим Гаспаром. – Мариэтта качнулась ему навстречу, и теперь во всей красе можно было увидеть, как разгорается пламенем негодования её взгляд. – Но если считаете, что я с радостью прыгну в омут привязки с… вами! Ради мутной надежды на избавление от неё… Вы очень сильно заблуждаетесь.

– Всё это не доставляет мне радости, мадам. Но я сам видел формулу – от неё и правда одни клочки, из которых трудно что-то собрать. Всё говорит о том, что заклятие на вас наложил сам Собиратель. Это не просто чья-то любовная шалость.

“Осторожнее, Рен, – предупредил Лабьет. – Кажется, она потянулась к вазе”.

– Не думайте, ваша светлость! Я осознаю все опасности. Но… Если королевский заклятийник требует от меня замкнуть привязку, чтобы – возможно! – избавиться от неё… То грош ему цена! – Мариэтта угрожающе повысила голос. – Знаете, у меня теперь есть одно очень любопытное преимущество! Я невеста племянника короля. И, кажется, вполне могу обратиться к его величеству со своими мыслями насчёт эффективности некоторых его магов. А после поискать другого. Так что, может, месье Конассьянсу стоит напрячься, а не пытаться облегчить себе участь за мой счёт? За счёт того, что я, а не он на неопределённый срок превратится в восторженную самку?

Она повернулась и начала подниматься по лестнице, похоже не собираясь продолжать разговор.

– Мари. – Ренельд вздохнул, провожая её взглядом. – Проклятье…

Она и правда просто ходячее проклятье. И довольно проворное: скрылась из вида, он и моргнуть не успел.

“Надеюсь, ты не дашь ей так закончить этот разговор? – ворчливо, словно старый наставник, буркнул Лабьет, прыжками взбираясь по ступеням следом за графиней. – Она ведь не убила тебя сразу”.

И Ренельд не стал отставать. Он успел перехватить Мариэтту ровно в тот миг, когда она уже закрывала дверь перед его носом. Короткий толчок ладонью – и створка вновь распахнулась. А графиня попятилась вглубь пустой гостиной.

– Пойдите прочь, ваша светлость! – прошипела она. – Или вы желаете поступить так, как всегда поступаете? Решить за меня, а затем развести руками со словами “так было лучше”?

– Значит, такого вы обо мне мнения? – Ренельд захлопнул за собой дверь. – Что я способен воспользоваться вашей слабостью…

– Скажете тоже… “Слабостью”, – едко фыркнула вдовушка, продолжая отступать.

Ренельд же шёл к ней, чувствуя, как ломит мышцы от желания просто сгрести её в охапку, встряхнуть, чтобы чуть ошарашить, а затем сделать что-нибудь, что заставит её обо всём забыть. Вариантов, признаться, было немного. Он наконец догнал улепётывающую графиню и поймал её лицо в ладони, не давая отвернуться. Заставляя слушать.

– Вы понимаете, что Собиратель может наконец объявиться и пожелать довести начатое дело до конца? Тогда вы станете его восторженной самкой. Даже не моей! – он не заметил, как сам начал говорить громче. – Тогда он сможет заставить вас делать всё, что пожелает. И не думаю, что ему от вас будут нужны постельные развлечения. Хотя, может, и это тоже.

– А что нужно вам? – голос Мариэтты чуть сел. – Ваша… светлость.

Она обхватила пальцами его запястья, сжала крепко, но осторожно. И явственные отпечатки её рук вплавились в кожу вместе с теплом ауры. Ресницы Мариэтты дрогнули, словно она хотела закрыть глаза и не видеть его так близко. Ренельд осознавал, очень чётко и болезненно, что не должен её касаться, – и не мог не коснуться.

После случая с Оли – тогда, несколько лет назад – он старался ни о чём не жалеть. Старался быть уверенным в каждом своём решении. А сейчас – вновь жалел. Хотя бы о том, что не занялся избавлением Мариэтты от случайно активированной привязки раньше. Что задумал проучить – и в то же время наказал сам себя.

– Я хочу только вашей безопасности.

“Да ладно врать! – язвительно заметил Лабьет. – Её ты хочешь тоже”.

– Помолчи!

Вся эта ситуация с самого начала казалась Ренельду неправильной. И в Бездну всё – он уже не мог связать свои желания с обычным стремлением помочь. Всё это стало чем-то большим, чем-то личным – и это просто выводило из себя. Потому что Мариэтта смотрела на него с бесконечным непониманием. Таким сильным, что оно прорывалось даже через дымку наведённого заклятием притяжения.

– По большому счёту, мне всё равно, кто замкнёт привязку, вы или Собиратель, – вдруг произнесла она. Вырвалась из его рук и отошла на пару шагов. – Но я не хочу!.. – Подумала и вздохнула. – Не хочу, чтобы всё было так. Что бы мне ни грозило. Не думайте, я не идеалистка. И не ханжа. Но ложиться в постель с мужчиной, не ощущая ничего, кроме силы этой мерзкой привязки… Да я себя буду ненавидеть после. Если всё это завершится, конечно… И вас тоже! Вас, понимаете? Я не хочу вас ненавидеть. Хоть вы многое для этого делаете, если честно. Нам, в конце концов, ещё придётся действовать сообща. А я не хочу поджарить вас от злости.

“Да. Лучше быть поджаренным от страсти, – хмыкнул Лабьет. – Ну, лично я предпочёл бы такой вариант. Если уж деваться некуда и надо обязательно запечься”.

– Я тоже не хочу быть поджаренным. – Ренельд выдохнул, ощущая наконец, как напряжение отступает. – Поверьте. И навредить вам тоже не хочу.

Высказанные слова словно отпустили накрученную до предела пружину внутри.

– Тогда давайте не будем больше говорить о “методе Конассьянса”. – Мариэтта огляделась в комнате, словно понять не могла, как вообще тут оказалась. Да ещё и с Ренельдом вместе. – Я готова подождать, пока он разберётся “естественным” способом. Если понадобится, обращусь к тому заклятийнику, которого мне советовала Жана Астер. Когда он вновь будет в городе. Или подниму бумаги Эдгара, в конце-то концов! Он многое знал. И буду осторожна. Никуда без охраны!

– Я настаиваю на королевской охране.

Вдовушка скривилась, запахивая чуть разъехавшуюся в стороны накидку.

– Скажите, вам самому не надоело постоянно “настаивать”? Такое напряжение…

Ренельд невольно опустил взгляд на её часто вздымающуюся грудь, округлую, вздёрнутую, ясно очерченную до самых интригующих выпуклостей даже под двумя слоями довольно плотной ткани.

“Глаза подними! – посоветовал шинакорн, всеми силами отвлекая внимание Мариэтты на себя. – Лицо мадам Конфетки выше”.

А это оказалось не так-то просто!

Но графиня, кажется, ничего не заметила благодаря мохнатому подлизе. Пёс потёрся боком о её бедро, и она наконец улыбнулась, зарывшись пальцами во встопорщенный гребень на его спине.

– Королевская охрана не только будет наблюдать за вами, но и, возможно, поможет следствию, – продолжил Ренельд. – Они научены замечать многое из того, что не заметят ваши обычные защитники. И если Собиратель окажется где-то рядом…

– Я поняла. – Мариэтта закатила глаза. – Хорошо. Пусть будет королевская охрана. Но только до момента, пока заклятие не будет снято.

“Рен, всё же ты иногда можешь, когда хочешь”, – торжествующе завилял хвостом Лабьет.

– Завтра они будут у вас. А мы… – Ренельд кашлянул. – Пожалуй, поедем.

“Что?! – взвился пёс. – Проклятье, Рен, если бы ты не был мужиком и я лично не видел твоих любовниц, то подумал бы, что ты девственница. На ночь глядя! Ну куда-а? Дайте мне умереть молодым, потому что до старости с тобой я сойду с ума”.

Трагичные завывания шинакорна эхом отдавались в голове – совершенно невыносимо.

– Ваша светлость… – с укором проговорила графиня. – Конечно, я не в восторге, что вы сейчас находитесь в моей спальне. Думаю, мадам Хибоу тоже не в восторге. Как и моя охрана. Но… Если вы останетесь на ночь в гостевой комнате и утром, отдохнувший, отправитесь в Жардин… Наверное, ничего не случится? Я лично слышала, как мой повар Жак плакал на кухне оттого, что вы игнорируете его усилия.

Мариэтта хитровато улыбнулась. Похоже, заклятие в ней снова брало верх над обидой и раздражением.

“Жак вообще отличный парень! – подтвердил Лабьет. – У меня скоро все кишки ссохнутся от голода, Рен!”

– Ну раз повар плакал… – Ренельд развёл руками.

Признаться, ему самому становилось нехорошо от мысли, что сейчас вновь придётся садиться в карету и трястись в ней до Марбра, куда они с Лабьетом вернутся уже глубокой ночью.

– Пойду успокою его. – Графиня коротким движением убрала за ухо тонкую прядку. – И заодно провожу вас в вашу комнату. Она немного в другой части дома.

“Думается, подальше от её спальни”, – не удержался от подколки Лабьет.

– Сегодня ночуешь у Мариэтты, – напомнил Ренельд, следуя за графиней.

“Естественно. Ты до её охраны ещё не дорос”.

Глава 7

– Вы один? – гулкий оклик из глубины холла заброшенной дилижансовой станции заставил Ренельда обернуться.

“Так заикой можно сделаться, – буркнул Лабьет, угрожающе урча. – Не нравится мне тут: вонь такая же, как тогда… Меня это раздражает”.

– Я один! – громко ответил Ренельд, пытаясь рассмотреть хоть что-то среди пыльного полумрака пустой конторы.

Дилижансы здесь давно не ходили: станцию перенесли на другую оконечность улицы, когда расширился очередной район Жардина. Здание сменило несколько владельцев, но применения ему пока так и не нашли.

Повсюду на пыльном полу, присыпанном нанесённой в разбитое окно листвой, виднелись свежие следы. Судя по ним, человек был один. Если его сообщники не зашли с другой стороны.

Впрочем, Ренельд не был настолько безумным, чтобы соваться сюда в одиночку. Боевики тайной Службы короля наблюдали – пока снаружи. Сейчас они уже должны были подобраться ближе, выясняя, не ловушка ли вся эта встреча.

– Я выхожу, ваша светлость, – громко проговорил тот же бесплотный голос. – Я просто хочу поговорить.

Наконец впереди раздались неспешные шаги – из-за приоткрытой боковой двери вышел мужчина. Темноволосый, смугловатый, заросший недельной щетиной. При этом довольно молодой и неплохо одетый – на таких при случайной встрече не обратишь внимания.

“Рен, осторожнее, – всё же предупредил Лабьет. – Он может быть опасен”.

Ренельд и сам почувствовал это, когда Рауль приблизился: чёткий шлейф тёмной ауры, что расползался от него во все стороны. Да и на лице Донжона, в его взгляде, можно было многое увидеть. Похоже, изменения структуры его магии произошли довольно давно. Он боролся – пока непонятно, каким способом, – чтобы не допустить пагубных влияний на свои разум и тело. Но, судя по всему, последние дни у него выдались не из лёгких.

Опасливо приближаясь, он поднял раскрытые ладони вверх, показывая, что не держит наготове никакого оружия.

– Я не нападал на Ивлину дю Пойр, – сообщил сразу. – Шипы Лилак Спинум были мои, да. Их у меня украли.

– Ты знаешь, сколько раз я слышал подобное? “Меня подставили”, “мне подбросили”, “у меня украли”, – скептически отозвался Ренельд.

Рауль остановился поодаль, то и дело поглядывая на замершего в напряжённой позе Лабьета. Шинакорн мог одним прыжком преодолеть это расстояние. Но выжидал – и сейчас был совершенно сосредоточен. А когда он сосредоточен – молчалив.

– Но я и правда не виноват, – вздохнул маг.

– И в отравлении виноградников графини д’Амран тоже? – Ренельд вгляделся в лицо мужчины, отмечая всё больше признаков пагубного влияния тёмной ауры. – А твоя знакомая, на которую ты якобы не нападал, утверждает, что это твоих рук дело.

– Только отчасти.

– Я жду подробностей.

“Пусть уберёт отсюда эту вонючку, что лежит у него в кармане, – буркнул Лабьет. – Иначе я не удержусь – оставлю ему пару напоминаний о себе. Долго будут заживать. Я в тот раз целый день почти ничего не чуял!”

Ренельл подтащил к себе один из стульев, что стояли вокруг в беспорядке.

– Прежде чем ты начнёшь, эту дрянь, которой ты сбиваешь нюх моему напарнику, лучше уничтожить. Его это нервирует.

Рауль вздохнул и огляделся вокруг. А затем медленно сунул руку себе за пазуху и достал оттуда мешочек с какими-то травами внутри. Запах от них стал резче – даже Ренельда пробрало. Пожалуй, если вдыхать его достаточно долго, не обойдётся без головной боли. Он сосредоточил взгляд на пахучей смеси – и через миг она вспыхнула прямо в руке Донжона. Тот вздрогнул и уронил пылающий комок себе под ноги.

– Давайте без подобных шуток, ваша светлость. – Не дождавшись ответа, Рауль уселся напротив и, собравшись с духом начал: – За тем заклинанием, что отравляло виноградники мадам д’Амран, ко мне обратился один мой знакомый. Сказал, есть работёнка, за которую прилично заплатят. Мне только нужно составить формулу заклятия и передать её заказчику.

– Кто он, ты не знаешь… – Ренельд откинулся на жёсткую спинку стула.

– Догадываюсь, – хмыкнул Донжон. – Газеты-то я читаю. Но лично ни разу не встречался: незачем. Ко мне и раньше обращались за такими вот мелкими пакостями. Вы лучше всех знаете, как используют магию. Если есть светлая сторона, всегда найдётся и тёмная. Так получилось, что я оказался не с той стороны. И потому теперь вынужден выживать. Но я никого не убиваю.

– Однако ты выращиваешь ядовитые растения из Бездны. Откуда тебе знать, что с их помощью никого не убили?

– Потому что я знаю, кому их продаю. Всегда, – слишком резко ответил Рауль.

“Какой нервный ботаник, – цыкнул Лабьет. – Теперь я не удивляюсь тому, что среди убийц так много садовников”.

– Допустим, – подогнал мужчину Ренельд. – Ближе к сути.

– Так вот заклятие я передал, – вздохнул тот. – Потом уже узнал, где именно его применили. А ещё позже – что в это вмешалась Ивлина… Я не хотел ей зла. Решил просто поговорить, чтобы она не лезла, куда не надо. Но меня самого попытались убить. Дверь в мою квартиру взломали. Выкрали некоторые ингредиенты. И ещё вот…

Он вдруг вытащил из-под распахнутого ворота рубашки цепочку, на которой болтался продолговатый амулет. Чем-то он напоминал сосуд, но теперь – пустой.

– Что это? – Ренельд подался вперёд, пытаясь разглядеть.

Лабьет поднял с места мохнатый зад и деловито приблизился к Раулю, тот отпрянул, но, поняв, что его не собираются сжирать прямо сейчас, снял артефакт с шеи и отдал ему. Тот принёс его напарнику.

“Там остатки светлой ауры, – сообщил между делом. – Страшное месиво, ничего не отделить. Но коктейль сильный”.

И, приглядевшись, Ренельд сразу всё понял. Ещё понял, что раньше уже где-то видел подобный амулет. Может быть, чуть другой конструкции. Но пока не мог сказать точно, где именно.

– Это накопитель светлой энергии, – ботаник частично повторил его мысли. – Я пользуюсь ими почти весь последний год. С тех пор, как тёмная аура начала портить мне… жизнь.

– Откуда он у тебя?

Никому до Собирателя не удавалось создать устойчивый накопитель. Но и насчёт него уверенности до сих пор не было, потому как все следы похищенных аур обрывались задолго “до”.

– По связям, – пожал плечами Рауль. – Мне предложили… Опробовать.

– И ты не слышал о случаях похищения чужих аур? – Ренельд встал и неспешно пошёл к нему.

Лабьет угрожающей рысцой – следом.

– Слышал, – напрягся ботаник.

– И у тебя не возникло мысли, что та сила, которой ты латаешь свою ауру… – Ренельд осёкся, вдруг вспомнив.

Так отчётливо, ясно, что на несколько мгновений словно бы ослеп.

“Что такое, Рен? – заволновался шинакорн. – Эй! Что с тобой?”

– Я вспомнил, где видел подобное раньше, – ответил тот медленно, ещё стараясь переварить собственное осознание. Оглушающее и какое-то ядовитое – хуже сока Лилак Спинум.

“Где?”

– Потом… – Ренельд вновь посмотрел на замершего в испуганном ожидании Рауля. – Ты говоришь, что не убиваешь людей. Но, получается, несколько раз был причастен к весьма паршивым делам. На что ты рассчитываешь?

– На защиту, – серьёзно ответил Рауль. – Я помогу избавить виноградник вашей невесты от заразы окончательно. И расскажу, что знаю, об этом. – Он указал взглядом на амулет. – У меня было несколько. Их тоже выкрали. Остался только тот, что был на мне. А знакомый, через кого я их доставал, давно не выходит на связь. Можете посадить меня в кутузку. Но только не дайте меня убить. Я прошу вас, ваша светлость.

– Заметь, ты сам попросил. – Ренельд склонился к нему. – Хорошо. Я огражу тебя от покушений тех, кто за тобой охотится. Но вот защиту от себя – не обещаю.

Он махнул рукой – и в зал сразу вошли несколько боевиков.

– Заберите его. Мы поговорим по дороге в темницы Марбра.

“Рен, может, объяснишь, что случилось? – настойчиво напомнил Лабьет, пока они возвращались на улицу следом за мужчинами, что вели скрученного магкандалами Рауля. – Что ты понял?”

– Я видел… – Ренельд встряхнул зажатый в ладони амулет. – Такой же накопитель я видел у своего отца.

По пути в Марбр Рауль успел рассказать почти всё о тех, через кого получал накопители. Но при выяснении подробностей открылось, что он почти ничего не знает о том, где их можно найти теперь. И кем был тот, кто эти самые амулеты собирал.

Ещё в карете Ренельд разглядел сосуд в подробностях. И первое, что бросилось в глаза, – насечка на корпусе из тех знаков, что составляли ловушку аур и заклятие привязки Мари. Прядок был другой. Но если показать Гаспару, возможно, он сумеет вычислить систему, по которой символы расположены, и найти связь с другими формулами.

А пока добровольного пленника пришлось оставить в темнице Марбра – до выяснения ещё каких-то подробностей и завершения дела с отравлением виноградников Мариэтты.

У себя в кабинете Ренельд снял слепок фона, что исходил от накопителя: возможно, при детальном изучении получится отделить составляющие и понять, из чьих энергий состоит эта смесь.

“Гиблое дело, – мрачно заметил Лабьет, наблюдая за манипуляциями напарника. – Там этих энергий могут быть десятки. Теперь я вовсе не уверен в том, что Собиратель начал свои делишки с нападения на Леонору”.

– Скорей всего, мы просто чего-то не знаем, – не стал спорить Ренельд. – Но попробовать я всё же должен. Так мы хотя бы поймём, как давно он орудует, сколько магов успели пострадать.

“Жаль только, мы не поймём, почему они молчали о нападениях”.

Ренельд свернул сферу фиксирующего артефакта, пока не вникая в то, что на ней отпечаталось.

– Сейчас меня больше всего волнует, что мы не знаем, когда он нападёт снова. И каковы будут масштабы. Он явно пытался создать сеть ловушек. Может, ему удалось.

“Думаешь, во время помолвки может что-то случиться?” – Лабьет приподнял уши.

– Помолвки или во время свадьбы короля. Да в любой миг. Думаю, теперь Собиратель не будет размениваться по мелочам. – Ренельд помолчал. – Мариэтта всегда в опасности. Думаю, она – больше всего. Ещё эта треклятая привязка…

“Кто ж знал, что с ней всё окажется так сложно. Хотя… С Конфеткой всегда всё сложно. Повезло тебе, знаешь ли, с невестой”. Шинакорн осторожно повилял хвостом, глядя на напарника исподлобья.

– Знаешь, что мне интересно?

“Боюсь предположить. Все варианты какие-то неприличные”.

– Да я не о том. – Ренельд коротко закатил глаза. – Я всё думаю, отчего собиратель до сих пор не попробовал замкнуть привязку на себе.

“Твоя любознательность в этом вопросе меня пугает. Ты предпочёл бы, чтобы он попробовал?”

– Нет, конечно! Просто для него в таком случае всё стало бы гораздо проще.

“Ой, Рен! – фыркнул пёс, вновь опуская голову на лапы. – Я тебя-то не всегда понимаю. Что уж говорить о том, кому тёмная аура, возможно, прилично подпекает мозг. Может, он выжидает чего-то. Или передумал. Тянуть ауру на расстоянии безопаснее, чем лезть в пекло и пытаться замкнуть привязку. Тем более мадам Конфетка сейчас почти всегда под охраной”.

– Возможно, – протянул Ренельд.

Но рассуждения шинакорна его совсем не успокоили. С того утра, как он покинул имение Эйл после того, как провёл там ночь, мысли о Мариэтте никогда не покидали голову. Порой они полностью вытесняли другие – те, что по всей логике должны были казаться важнее. Но нет, стоило только спокойно сесть, чтобы о чём-то подумать, и все размышления неизменно возвращались к графине. Да, за ней присматривала самая лучшая и внимательная охрана. Но Ренельд предпочёл бы быть рядом лично. Или хотя бы оставить с ней Лабьета. Но шинакорн был ему нужен.

Закончив все срочные дела в Марбре, они спешно собрались в Энесси. Ренельд понял вдруг, что последний раз был там после бала в честь Ксавье. А после вынужден был почти постоянно находиться в королевской резиденции. Пожалуй, последний месяц герцог из него так себе. Впрочем, и дознаватель не слишком удачливый.

Однако он надеялся, что в родовом имении сумеет отыскать хоть какие-то ниточки. Или то, что связывает амулет-накопитель, который он видел однажды в ящике отцовского стола, с тем, что сейчас лежал у него в нагрудном кармане.

Мать и Ксавье уехали в Энесси раньше. Герцогиня заканчивала последние приготовления к балу, что должен был состояться уже через два дня. А Ксавье, кажется, бежал от любых встреч с Ренельдом. После той драки они больше не разговаривали толком. Но братец хотя бы перестал топить свою обиду и досаду в бокале с бренди.

В Энесси было ожидаемо суетно и людно. Как будто все слуги вдруг оказались при срочных делах. Молча отвешивая кивки на каждое приветствие, Ренельд дошёл до гостиной – там оказалось пусто. Зато через открытые на террасу двери доносились знакомые голоса. Бодрые, даже слегка взбудораженные. Судя по всему, разговор был вполне приятный и дружеский. Да и пусть бы: мать последние дни пребывала в таком приподнятом настроении, что не хотелось попусту тревожить её лишними заботами.

Потому Ренельд поднялся в кабинет отца и плотно закрыл дверь, когда Лабьет проскочил внутрь следом за ним.

“Что мы будем искать?” – осведомился тот на всякий случай.

– Всё, что связано с исследованиями отца по поводу моей ауры. – Ренельд прошёл к стеллажу с книгами – во всю стену – и, пробежавшись пальцами вдоль корешков, потянул один на себя. – Искать не нужно. Все бумаги отец хранил подальше от чужих глаз. Кажется, он однажды вообще про них забыл. Когда потерял надежду сделать меня “нормальным”.

В глубине полки сухо щёлкнуло, и чуть в стороне открылась небольшая, замаскированная под книгами дверца. За ней скрывалась ещё одна – в стене. Но едва Ренельд достал ключ, чтобы открыть небольшой несгораемый шкаф, как по ногам пробежался порыв сквозняка.

“О! – выдал Лабьет. – Твоя матушка пожаловала”.

– Рени, – тут же раздался за спиной голос матери. – Я, конечно, всё понимаю, но ты хотя бы поздоровался, как приехал. У нас гости… Что ты делаешь?

Ренельд медленно обернулся. Мать стояла, хмуро его разглядывая. Тихо хрустнул веер, который она с неосознанной силой сжала обеими руками.

– Здравствуй, – Ренельд кивнул. – Знаешь, я не устаю удивляться тому, какие порой любопытные подробности открываются во время расследований. И одна из них привела меня сюда.

– Это очень странно. – Герцогиня вскинула брови. – Ты говоришь о деле с похищением аур?

– Именно. – Ренельд вновь отвернулся и всё же открыл дверцу. Вынул две толстые папки, что лежали внутри. Пошарил рукой в тёмном шкафчике, но там ничего больше не оказалось. – Скажи… Насколько далеко отец был готов зайти, чтобы исправить мою ауру?

Он прошёл до стола и с грохотом опустил на него увесистые стопки бумаг. Мать вздохнула, наблюдая за ним. Её глаза потемнели, а плечи чуть опали. Похоже, воспоминания не из приятных.

– Довольно далеко. Но всё это в итоге оказалось бесполезным. Так что там, – она указала взглядом на старый архив, – ты вряд ли найдёшь что-то полезное. Всё это только теория вперемешку с мечтами.

– И всё же. – Ренельд потянул завязку верхней папки. – Я помню, что он был увлечён этими исследованиями. И одно время был почти уверен, что всё получится. Кто ещё, кроме вас с отцом, Ксавье и короля, был в курсе того, что с моей аурой что-то не так? Кто помогал ему искать решение?

– Рени, – герцогиня покачала головой, – это давнее дело… И оно ничем не закончилось.

– Кто? – Ренельд повысил голос. – Ты понимаешь, что Мариэтта в опасности? Каждый маг, с которого Собиратель может что-то получить, в опасности! И в этом может быть замешан кто-то из нашей семьи.

– Что за чушь! – резко ответила мать. – Откуда ты вообще это взял? Со своим Собирателем ты скоро совсем сойдёшь с ума! Дома не появляешься, о своей невесте говоришь только в связи с расследованием. Она хоть как-то ещё тебя интересует?

“Ваша светлость, – ехидно пропел Лабьет, снизу вверх глядя на герцогиню, – наши интересы к мадам Конфетке настолько обширны, что вам лучше об этом не думать. Голова разболится”.

Ренельд только мысленно хмыкнул на его замечание.

– А должна? – Он приблизился к матери на пару шагов. – Кажется, вас с его величеством другие стороны моего интереса к Мари не волнуют. Только выгода. Говори! Всё, что знаешь.

Герцогиня вскинула было голову, собираясь упрямиться.

– Как ты вообще со мной разговариваешь? – она редко когда повышала голос. И обычно это означало самую высшую степень гнева. Но, не дождавшись ещё хоть слова от Ренельда, всё же продолжила: – Очень многое Сельен мне не рассказывал. Говорил, мол, это не то, о чём мне стоит тревожиться. Ведь я ничем не могу помочь. Но одно я знала точно: в те времена, когда он был одержим идеей изменить твою ауру, он во многом советовался с Эдгаром д’Амраном.