Читать книгу: «Вторая жизнь», страница 2
8
Сквозь сон услышала плач ребёнка. Проснулась, соображаю, откуда ребёнок? Вспомнила, быстро подскочила, в темноте не сразу сообразила, где лучина. Ух, ты, а как зажечь то её, я у девчонок и не спрашивала. Блин, что же делать? Нащупала младенца, взяла на руки, с печи спустилась Ирина
– Чего впотьмах то? Не видать ни чего.
Повозилась, почиркала чем то, лучину зажгла. Уф! Надо подсмотреть, как это делается. А то так и буду в потёмках шарить.
До чего болит всё тело, спать на деревянной лавке, хоть и застеленной матрацем из соломы, то ещё удовольствие. На печи не мягче, печь из камня и глины строена, застеленная шкурами и всё. Ни тебе перин, ни пружинных матрасов. Да и кровать не мягче, на досках перина лежит, а доски форму тела не принимают. Как к такому привыкать не знаю. Местным, хоть бы что, а у меня на кровати матрас был не из дешёвых. До чего же болит тело.
Потихоньку начала двигаться, перепеленать малого, молоко в рожок, накормить, укачать. Вроде уснул. Положила Алёшку на лавку, сама вышла во двор.
Воздух свежий, пахнет травами, ветром, тишина, с непривычки, будто уши ватой заложены. На горизонте светлая полоса, рассвет. Значит около шести утра уже. Надо вставать, управляться. Потянуло свежим дымком, кто-то в деревне затопил печь. Весна на улице, работы в хозяйствах невпроворот. Вернулась в дом, переоделась.
У меня с собой была ночная рубашка, собиралась на даче ночевать, рубашка хб, вопросов не возникнет. А вот нижнее белье покажется странным, лифчик, плавки. Это надевать нельзя, пока в сумку суну, там видно будет. Свою блузу с длинным рукавом и высоким воротником, одену прямо на рубашку, юбка тоже длинная, правда всё не однотонное, а цветастое, ну мало ли, так татары меня одели, где взяли не знаю. Ещё в сумке брючки лежат, шёлковые, тоже цветные и футболка жёлтая, брала для работы на даче. Брюки в восточном стиле, всё спихну на татар, не знаю, где брали и всё тут.
Пошла под навес, заглянула в печь, ура есть красные угольки, сейчас растоплю сама, это не сложно. Берём кору берёзы, кладём на уголёк, раздуваем, добавим щепочек, теперь дровишек, всё горит, а там за день глядишь, и посмотрю, как огонь добывать.
Девчата сами вышли во двор. Привыкли вставать рано, привычными движениями взялись за хозяйство. Настёна к печи пошла, удивилась, что топится уже, чем же Варвара занималась? Маленькие они ещё, хотя по нынешним меркам невесты уже. Ирине 14 лет, Насте 12 лет. А по дому управляются как взрослые, это вам не 21 век, где в шестнадцать лет в школу одного ребёнка отпускать нельзя, а уж дома заставить что-то сделать, и в мыслях нету.
Светает быстро, уже во дворе хорошо всё видно, пошла, доить корову, а вот с лошадью не знаю, что делать. Даже не знаю, с какой стороны подходить.
Буду за Иринкой смотреть, как она делает, думаю, и у меня получится, главное верхом не садиться, тут уж никого не обманешь.
Девчонки погнали корову на выпас, где-то на краю деревни заиграл рожок, наверное, пастух. Прям как в сказке. Взошло солнце, начинается новый день, новые хлопоты. А мне теперь многому научиться надо.
9
Вот и Васёнка вышла из дома, мордашка заспанная, волосики в разные стороны, сморщила носик на солнышко глядя.
– Сейчас кашу поставлю разогреться да причешу тебя.– Потрепала я девчушку по голове.
За кашей, что вчера готовили, на ледник идти надо. С Настеной ходили вечером на ледник, да только толком рассмотреть не смогла, как он устроен. Сегодня всё внимательно рассмотрю.
В конце двора за сеновалом насыпан небольшой холмик, примерно в мой рост. Со стороны двора дверь обитая шкурой, тяжёлая, как у девчат силы то хватает открыть её. Спускаюсь по ступенькам вниз, ещё одна такая же дверь, уже беру лучину.
На столе Ирина оставила мешочек, в котором лежит трут и огниво, захватила его с собой. Тут без посторонних глаз буду учиться зажигать огонь. Достала огниво – это камешек и небольшой кусочек железа, который удобно лёг в руку. Беру тонко порванную берёзовую кору – трут. Чиркнула кресалом по кремню, высекла сноп искр, понятно, ещё разок, кора затлела, теперь раздуть и поднести лучину. Ура! Первый добытый мной огонь.
Передо мной лаз в подвал, поднимаю люк, ступени вниз, я в обычном подполье, на полочках крынки с тушёным мясом, жиром, маслом, кадки из-под капусты, огурцов, в одной ещё немного есть квашеных огурчиков, в другой грибочки, в третьей мочёные яблоки. Внизу рассыпана репа, свёкла, брюква. В углу ещё люк, также оббит шкурой, полезла ниже. Вот он ледник. Холодно, морозилка. Слои льда перекрыты соломой, в ямке вода, очевидно, нужно вычерпывать периодически. В леднике висят половинки кур, полтуши свиньи, сало, копчёная рыба.
Беру курочку, масло, набираю огурчиков и яблок, в корзинку, что прихватила с собой, кидаю репку и свёклу. Ох, и нагрузила, еле волоку. Главное наверх поднять, а там дотащим. Тщательно закрываю все крышки, лёд нам всё лето служить должен. Прихватила вчерашнюю кашу, завтракать пора. Доволокли с Иринкой корзину к печке. Теперь греем кашу, завтракаем, и начинаю обед готовить. Хлеба напечь надо. С ледником разобралась, теперь в кладовой ревизию навести, надо понять, что с мукой и крупами.
10
Девчонки ели так же жадно, как и вчера. Яблочки с удовольствием жевали, а мне вот не понравились, кислые. Но мои рецепторы ещё не отвыкли от всякой химии, привыкать к здешней пищи буду долго.
В кладовой нашлась мука, крупы, соль, немного специй. На пеку хлеба, пирожков, накатаю лапши. С девчонками мы быстро управимся. Сегодня ещё и похороны, девчата должны там быть, ну и я пойду, очень мне ритуал интересен. Как наши предки хоронили, не может быть, чтобы как в современном мире, тогда кладбищ было бы больше, чем городов.
Платок на голову надо, прошу Ирину показать сундук с вещами Варвары. Вещи по размеру подойдут мне, но это надо спрашивать у Андрея, а пока взяла лишь платок, с непокрытой головой ходить нельзя. Не молодушка уже. Послала Настю узнать насчёт похорон, сама обедом занялась.
Ещё проблема, тесто поставить не могу, нужна опара, а у Варвары нет её. Ирина побежала к бабе Устине, попросить немного опарки. С опарой долго тесто подходит. На ночь поставлю, к утру готово будет. Ну и ладно сухари есть ещё. Прибежала Настя, говорит, в полдень хоронить будут, сейчас думаю около одиннадцати. Плохо без часов, ещё один навык вырабатывать придётся, время по солнышку узнавать. Как раз малого накормить, перепеленать и пойдём.
К полудню пошли к дому Кузьмы, народ там уже собрался. Во дворе стояло четыре лошади, запряжённые в телеги. В телегах лежали тела убитых.
Варвара одета в платье с вышивкой, голова украшена височными кольцами, в волосах спиралевидные украшения, на груди бляха, бусы, подпоясана красивым поясом с орнаментом. На руках браслеты, тоже в виде спиралей. На пальцах кольца в пару к браслетам. Нарядно одета.
Мужчины тоже наряжены, красивые пояса, рядом лежат топоры, ножи. Как и у женщин руки украшены кольцами и браслетами. Все обратили внимания на нас. Девчонки подошли к Андрею, он стоял у телеги с Варварой, молча смотрел на неё, не отводя взгляда. Процессия двинулась по улице, свернули к лесочку, что стоял на возвышенности. Рядом с лесочком частокол, похоже, капище. Заехав в лес, остановились, процессию встретил дедок одетый в серую хламиду, в руках посох. Волхв, наверное. Он указал место захоронения.
Между деревьев тянулась по кругу насыпь заканчивающаяся траншеей. Траншея была вырыта в ширину на рост человека, а в длину, как раз, чтобы положить четверых. Никаких отдельно стоящих могил. Всех укладывают в общий круг. Покойников завернули в ткань и уложили в траншею, головой на север, рядом друг с другом. Волхв ходил по краю траншеи, что-то сыпал на умерших, бормотал непонятное. Потом дал указ закапывать. Бабы голосили, девчонки громко рыдали, Андрей обнял их, не проронив и слова. Затем вся толпа двинулась к капищу. Я постояла, посмотрев на кладбище, интересно, когда круг замкнётся, как дальше будут хоронить? Двинулась следом за всеми. На капище каждый стоял у идола того бога, к которому есть просьбы. Андрей с девчонками были у идола Мары. Принесли ей дары, венок с цветами, монетку и маленький мешочек, с чем не знаю. Наверное, просили Мару провести Варвару через Калинов мост. Постояв ещё немного, пошли домой. Вот и все похороны, ни тебе поминок, ни какой раздачи поминальных кульков. Нет у людей время, праздно жизнь проводить. Живое живым.
Немного отстав, позвала с собой Ирину, спросила, – А поминать когда?
Та вытаращила на меня глаза
– Так радуница, будет и помянём.
– А у нас после похорон всех обедом кормят, – сказала я.
Вот так теперь и буду прикрываться обычаями. Как только сделаю, что не так, буду говорить, что у нас так делают. Поди, проверь.
11
Вся семья дома, теперь моя задача сделать всё, чтобы Андрей оттаял душой. Мне очень хочется тихой семейной жизни, чтобы рядом был единственный родной человек. Человек только не знает, что я его единственная. Ничего, узнает. Девчонки остались кормить отца обедом, а я пошла в дом, заниматься Алёшенькой. Уже вторые сутки пошли, как он родился, а я ещё, со всей этой суматохой ни разу его не осмотрела. Развернула малыша, как он смешно потягивается
– Ну, что малыш немного поиграем, ручками, ножками подвигаем.
Вот как мы пляшем, ручками машем, животику удобно, просто бесподобно. Давай-ка малыш полежим на животике.
В дверях стояла Ирина и смотрела на меня с испугом
– Что? Что случилось, да чего же ты молчишь? – Испугалась я – Так, он это, маленький совсем, зачем же его, ну это, – бормотала Иринка – Чего ты лепечешь? – Совсем не поняла я.
Иринка тряхнула, головой, подбежала к столу, на котором лежал на животике голенький Алёшка. Бережно перевернула его и начала укутывать.
– Ты это зачем?
– Маленький он, спать должен, а ты его вертишь, ты что не знаешь, как с малышами надо.– Сердиться Ирина. Ага, понятно, деток всегда долго держали в пелёнках, это в современном обществе уже с роддома в костюмах выносят, хотя ребёнку главное удобно, а гучи там, или гобано плевать, куда мочить.
– Шестерых вырастила, все живы и здоровы, надеюсь. – Огрызнулась я
И нисколечко не соврала, двое детей, четверо внуков, всех вынянчила, вот шестеро и получилось.
– Ирочка, а давай я тебя укутаю и часа на четыре полежать оставлю, как тебе без движения, очень понравится?
– Так всё тело затечёт, – не поняла, к чему клоню, Иринка.
– Да что ты говоришь,– постаралась в голос добавить как можно больше сарказма,– а он так уже вторые сутки лежит, как думаешь, ничего не затекло?
– Так маленький ещё же! – Тьфу ты, настырная, растакалась тут
– Маленький и живой, посмотри, как ему нравится массаж. Ну, смотри, видишь его мордашку, на ней всё написано. – Личико малого выражало полное блаженство. Я перевернула малыша на животик и начала массировать спинку. – И на животике ему лежать надо, чтобы кишечник хорошо работал. Сейчас минут десять так полежит и кушать будет.
– А ты это, чего там наговаривала, ворожила?
–Ты о чём? – Удивилась я.
– Ну, это, ножками пляшем, ручками машем, ты ворожила?
– Что за ерунда! Это просто стихи. Я их много знаю и песен кстати тоже. У вас, что песни не поют?
–Ну, как же, – растерялась Ирина, – в хороводах, на праздники, да и так бабы как соберутся зимой, поют.
– А что же ты говоришь, что ворожу? – Удивилась я.
– Так ты не пела, ты как то говорила, ну, красиво, что ли.
– Я же говорю стихи,
У Лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом.
Идёт налево песнь, заводит
Направо, сказку говорит.
Прочла, что первое в голову пришло. Иринка стояла, раскрыв рот, и забывая дышать. Ох, господин Пушкин, наше вы всё, что ж вы с людьми то делаете.
– Всё уже, дыши, – улыбнулась я, – спать вечером ложиться, будите, прочту ещё.
12
Укутав Алёшу, вышла с ним во двор.
Андрей не сводил с меня взгляд. Он внимательно смотрел, как я управляюсь с мальцом, как занимаюсь с Васёной.
Когда я взялась чугунок из печи доставать, вздохнул, встал, забрал ухват и вытащил сам, со словами
– Кто тебя учил так ухват пользовать? Руки бы ему оторвать.
А кто учил-то. Я один раз в своей жизни ухват держала, в музее, фотографировалась с ним. Музею руки не оторвёшь. И ухватом пользоваться научусь, и каток под ухват правильно подкладывать. Вы не знаете что такое каток, я тоже до сегодняшнего дня. Это такая деревянная гантель, на которую укладывают ухват и без усилий, в топку печи ставят любой тяжести чугуны. Нужно только правильно это делать. Научусь, куда деваться, руками чугун не схватить, горячий. А есть чугуны ведра на два воды, такой и не поднимешь, а с катком без усилий. Умные наши предки были.
Вот я в печь и пихала такой чугун, литров на 15 воды. Да неправильно. Смотрела как Ирина, вытаскивала чугун, ловко так, надо чтобы меня она научила, не разберусь самостоятельно. А спросит, почему не умею, скажу печи у нас не такие, плита сверху. Печь с плитой сверху я и сама выложить смогу. Правда с кирпича сложила, думаю и с камнем разберусь.
Иринка спросила, – Что, бучить будем?
– Чего? – Вытаращила я на неё глаза.
Та растерялась
– Ну, это, пелёнок у малого уже нет почти.
аааа, стирать, ну и словечко, бучить!
– Нет, поздно для стирки, сейчас уже корова придёт, управляться надо, завтра с утра постираем. Это для купания перед сном.
– Мы же вчера в бане мылись, – удивилась Ира.
– И что, посмотри на Васёнку, чумазая, хрюшку целовала, наверное.
Девчонки рассмеялась.
– Травы нужны, мелкого в травках купать надо, есть у вас?
– Нет, это тётке Прасковье идти надо, она травы знает, ох и много у неё их. Только у неё так просто не возьмёшь, нужно, чем-нибудь расплатиться
– Ясно, далеко до Прасковьи, мы вчера и сегодня яйца собирали, можно ей за травы отдать?– Обратилась я к Андрею. Он как то даже удивился, – Так, я этим не ведаю, сама знаешь, чего из дома дать.
Даже так, получается, меня по умолчанию хозяйкой объявили. Вот и славненько.
Иринка за коровой пойдёт, а мы с Настей к травнице
13
Дом Прасковьи ни чем не отличался от всех домов деревни. Такой же низенький, с маленькими оконцами, не пропускающими свет, крышей крытой дранкой. Так же полукругом стояли постройки разного назначения. Только вот запах.... Пахло во дворе дурманяще, запах кружил голову, щекотал в носу. Настя позвала тётку Прасковью.
К нам вышла женщина моих лет, опрятно одетая. Меня заворожил тихий звон, когда она двигала головой. Так звенели височные кольца, со спиралевидными подвесками. Лоб закрывала красиво вышитая тесьма, концы которой были затейливо вплетены в волосы. Длинная, зелёная юбка с широкой оборкой по низу. На талии был одет пояс с узором из серебра, на нём в аккуратных кожаных ножнах висел нож. Белую блузу украшала вышивка.
– Здравствуйте, – поздоровалась я, – мне травы нужны, малыша купать. Пупочек у него гнить начинает. Да и кожа скоро зацветёт.
Кто не знает, новорождённые три раза кожу меняют. Она шелушится у них, доставляя неудобство. В наше время всякие мази да притирки есть, а тогда травами пользовались. Этому меня ещё моя бабушка научила. В народе процесс смены кожи у малышей называется цветением.
Видели бы вы этот взгляд, она меня насквозь просмотрела. У меня аж спина похолодела.
– Ты тут постой, – ткнула она в Настю пальцем, – а чужачка, в дом пусть войдёт.
Развернулась и вошла в дом, её не интересовало, иду я или стоять во дворе осталась.
Пошла куда же деваться, мне травы нужны. Аптека с зелёнкой там осталась, а мне набор скорой помощи нужен дома, мало ли что.
Ведьма она что ли? Я только порог переступила, а она своим властным голосом сесть мне велела, сама спиной к двери стоит. Точно ведьма.
– Ты про, татар деревенским рассказывай, я тебя и так насквозь вижу, нет тебя ещё, чужая ты, но зла от тебя не будет, поэтому живи. Мальцу мать нужна, ловко ты ему на свет появится, помогла. Не умеют наши так. Странная ты, знаешь многое, а простого не умеешь. Дам тебе все травы, да чую, и сама их знаешь.
Вот вам и здрасьте, я и рта не раскрыла, и не раскрою, ну её. Не буду к ней ходить больше, если что девчонок пошлю.
– Да не бойся ты, не ведьма я, так чуток ведаю.
Ох, ты она и мысли ещё читает. Быстрей бы свалить отсюда. А Прасковья, как нарочно, медленно все туески собирает.
Сижу, молчу, потом холодным обливаюсь, как яйца с корзиной не уронила.
– Ты яйца то, вон в ту посудину выложи, а корзину мне дай, я туда все туески сложу, где какая трава сама знаешь и как готовить отвар тоже. Или ошиблась я?
Вот ведьма то, знаю я травы, сама сколько раз собирала и отвары готовила, ей то об этом не говорила. Я только головой закивала, как болванчик китайский. Прасковья улыбнулась, потом засмеялась
– Иди, трудно будет, придёшь, помогу.
Меня как в спину кто пихнул, пробкой из дома вылетела, чуть башкой об притолоку не стукнулась. Хорошо Настя не видела, спиной к дому сидела, со щенком играла. Сделала вид, что всё хорошо, взяла её за руку и пошла домой. В голове чего только не вертелось, отогнала все мысли прочь, сказала же, если туго будет, поможет, значит, зла не желает. А вот как я сюда попала, наверное, знает. Ладно, потом, сейчас мне и так забот хватает.
14
Когда пришли домой, Иринка уже корову подоила, молоко к леднику отнесла, оставив немного на ужин и для мелкого на ночь.
Кто не знает, хорошее жирное молоко, в чистой, хорошо выжаренной посуде, очень долго не киснет. Наверное, видели в старых фильмах про деревню, крынки на заборе висят. Так это не просто так, выжариваются они, солнце лучше всего посуду стерилизует.
Ухватом подтянула к себе чугун с водой, уже получается, ещё пару раз воспользуюсь им и от местных мои действия не отличить.
Запарила травы, налила воды в корыто.
Интересное корыто, как в сказке. Деревянное, выдолбленные из огромного бревна, тяжеленое, ещё с месяц потаскаю предметы утвари и бодибилдером стану. Коня на скаку раз плюнуть остановлю.
Перед купанием опять с Алёшенькой поиграла, уже и Андрей смотрел с любопытством. Малыша Настя кормить взяла, а я Васёнку купать. Да как всегда со стишками:
Моем, моем трубочиста, чисто, чисто, чисто, чисто
Будет, будет трубочист, чист, чист, чист, чист.
– Ты сказитель ни как? – Спросил Андрей.
– С чего ты взял, просто сказок много знаю, мне рассказали, я запомнила. Вот и всё. Деток теперь развлекаю.
Подожди, я петь ещё начну, ох и песен кучу знаю. И голосом вроде всевышний не обделил.
Андрей кивнул. – Ты, это спать иди на кровать, там зыбка весит, не буду же я очеп переделывать.
Очеп, чтобы вы знали, это такая длинная жердь, служит для подъёма воды из колодца. Видели журавль в колодцах?
Вот и для зыбки (люльки) тоже служит очеп. Да не простой, вырезанный рано утром, до пения петуха и украшен орнаментом.
Я глянула на Андрея, он не так понял взгляд.
– Да не бойся ты, я тут на лавке лягу.
– Я и не боюсь, сказку девчонкам вот расскажу и спать.
Не боюсь я, а надеюсь.
Пока девчонки молоко пили, я тесто на опаре поставила, хлеб завтра печь будем.
Зажгла лучину в комельке и полезла на печку, сказку рассказывать. Сегодня Руслан и Людмила в репертуаре. Не всю наизусть знаю, но думаю, Александр Сергеевич меня простит. Наверное, Арина Родионовна ему эту сказку не в стихах рассказывала. Да и не родился Пушкин ещё, как и няня его.
Ох, да, новое слово, комелёк, позже расскажу, что это.
Сказку все слушали не дыша.
– И я там был, мёд пиво пил, по усам текло, а в рот не попало, закончила я рассказывать
– Надо же, подал голос Андрей, это же, где так люди то живут. Или в древности было всё, или не правда?
– Сказка это, сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.
Заплакал Алёша. Я его на руки взяла, сухой, животик болит видно. Прижала к себе, сейчас согрею, и всё у него пройдёт. Качая малого запела:
Ложкой снег мешая, ночь идёт большая, что же ты малышка не спишь.
Допев куплет, услышала с печи
– Ух ты! Как красиво! Ещё спой.
– Ну-ка спать. И так уже больше часа концерт вам тут устраиваю. Всё спать. Остальное завтра.
Репертуар двадцатого века, прошёл на бис в двенадцатом.
15
Всё- таки на перине, хоть она и на досках лежит, спать мягче, не матрас Аскона, но всё же. В зыбке Алёша захныкал. В доме ещё темно, комелёк света немного даёт как ночник. Взялась пеленать и кормить мелкого. Встал и ушёл Андрей. Утро уже, наверное, плохо без часов, сейчас меня Алёшенька рано утром будит, а дальше, как быть я и не знаю. Привыкла спать у себя там, в цивилизации, а тут подъёмы ранние, как здесь люди просыпаются по утрам? Спустилась с печи Иринка вот вам пример. Без будильника, встала и пошла. Ох-хо-хо. Может, привыкну, спать рано ложимся, и вставать рано получится. Я уже не буду рассказывать, как кормлю и пеленаю малого, одно и то же, каждые четыре часа, не думаю, что интересно.
Сейчас пойду, управлюсь, накормлю всех завтраком, и стирать пойдём, как это Иринка сказала, бучить, ох и словечко. Пока я с мелким возилась, солнышко встало, Ирина уже корову выгнала. Когда Настёна с печи спустилась, я и не слышала. Под навесом печь была растоплена, в устье печи уже стоял чугун со вчерашним супом. Завтракать садимся. В общем, проспала я все же. Мелкий меня поздновато разбудил. Пока с ним возилась вот, и успели домочадцы столько дел переделать. Думаю, норма это. Не было бы взрослых девчат, сейчас сама бы начала всё делать. А так помощницы хорошие есть.
Поели, Андрей в кузню пошёл, Настя с Васёной посуду мыть взялись, а я подозвала Ирину к себе.
– Ты меня стирать, как вы это делаете, научи. – Попросила я.
У Иринки опять глаза на лоб полезли. Вот не перестаю я её удивлять.
– Да не таращись ты так на меня. У нас, где я жила, доска стиральная есть, я на ней стираю. А этой штукой не умею.
Где-то читала, что стиральные доски изобрели в 19 веке. Так себе изобретение скажу я вам. Но в то время труд женщин, наверное, облегчили.
Ирина собрала в корзину замоченное с вечера бельё, мотнула мне головой, мол, пошли. Всучила в руки лохань (таз такой) и ведро. В лохани лежали войлочные рукавицы. Ну, рукавицы то зачем? Пошли на озеро.
Вот в книжках все авторы всегда про стирку на речках пишут, а нет реки, озеро только, что тогда? Или вообще до водоёма фиг знает сколько. Хотя в то время только у водоёмов и строились.
Тропинка к озеру хорошо натоптанная не заплутаешь. На берегу лежали, близко к воде, распущенные пополам бревна. Для лавочек неудобно стоят. Вода рядом совсем. Между брёвнами очаг выложен камнями. Дрова рядом наколотые. Ирина заставила меня развести костёр. Сама мокрую пелёнку взяла, аккуратно сложила и положила на бревно, я повторила её действия, она вручила мне в руки ВАЛЁК.
Рассказать я о нем должна отдельно. Это, деревянная лопатка, вырезанная из цельного куска дерева в виде женской фигуры, красиво украшенная резьбой. На ручке валька была сделана надпись. "Варваре от Андрея, чтобы помнила." Вот так, именная вещь.
Пока я Валёк рассматривала Иринка, принесла с озера воды, плеснула на бельё, что на брёвнах лежит, и начала яростно лупцевать его вальком, временами переворачивая тряпицу. Я стала делать так же. То ещё занятие, скажу я вам. Прощай шейный остеохондроз.
Отбитое бельё кидали в лохань. Закончив лупить тряпьё, налили в лохань с бельём воду, щедро добавив туда щёлок (настоянная на воде древесная зола)Иринка надела рукавицы, и взялась кидать в лохань горячие камни. Так вот зачем костёр нужен, камни нагреть. Вода очень быстро нагрелась, а затем и закипела. Вот чудо то, для меня. Подождав немного, пока вода подстынет, вытащили вещи с лохани опять на бревна и повторили процедуру лупцевания, поливая водой с озера. Вот и всё, стирка закончена. Только как у озера зимой стирать? Придёт зима, увижу. Домой пришли уже к обеду. Полдня потратили набучивание или бучитьё? Как сказать и не знаю. Сейчас бельё вы вешаем и за обед.
Вот ещё одна проблема для меня, как бельё сушить? Где верёвки? Прищепки где?
Молча топаю за Иринкой в огород. Там вдоль тропинки на рогатинах лежали ошкуренные жерди. Вот на них то мы бельё и развесили. Нет прищепок, в ветер и дождь не сушат стираное.
Настя кашу с салом отварила, хлеб испекла, хозяйка растёт.
Положили кашу в миску, отломали кусок хлеба, налили молока в крынку, всё сложили в корзину, вручили Васёне, отнести отцу в кузню. Оставшийся день буду хлопотать по дому. Завтра у меня в планах, огород. Только не знала я, что планам моим не суждено осуществиться.
День пролетел незаметно, младшими детьми занималась уже в сумерках. Наверно это будет традицией, вечер после купания рассказывать сказки и петь песни. Сегодня в моём репертуаре колобок и колыбельная от Тани Булановой.
Девчата забрались на печь и сверху уставились на меня в ожидании. Решила сначала спеть колыбельную, потом сказка.
Баю, бай, усни мой мальчик, ночь пришла и день всё дальше
Тихо песню пою колыбельную Малыша укачала, песню до пела, сейчас сказку начну. И только тут понимаю, что в доме слышны всхлипывания. Рыдали девчонки.
– Вы чего? – Удивилась я
–Жалко цветочка, – сквозь слёзы ответила Иринка, сиротка, а папа куда ушёл?
– Я не знаю, это песня, просто песня.
– Неправильная песня, – буркнул Андрей, – не дадут мальцу с медведем играть. И чем это он их обидел? Он кто их папа, купец? Так торговлю закончит и дома будет, ждать надо.
Вот тебе и спела. Надо песни тщательно выбирать. Как вот теперь всё объяснять. Вот как бы я объяснила песню рябинушка.
Вечер тихой песнею над рекой плывёт,
дальними зарницами светится завод
Где-то поезд катится точками огня,
Где-то под рябинушкой парни ждут меня.
Ну и как объяснять всё это. Да, выбирать песни надо внимательней.
Сегодня обошлось, порыдали, побурчали, сказку ждут. Колобок вроде нормальная сказка. Можно рассказать.
А вот с колобка смеялись, да громко, я только цыкать успевала, Алёшу, разбудите. Вот скажите мне, что смешного в словах «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушё», а им смешно. Хохочут и приговаривают – Какой хитрый, какой смелый хлебушек.
Сколько я эту сказку слушала, сколько сама рассказывала, а что колобок хлебушек и не думала. Умную булку бабка испекла.
Слезла с печи, поменяла лучину в комельке и спать. Попробую сама рано встать, только сомнения меня берут, что получится.
Ой, обещала рассказать, что такое камелёк. Обещания надо выполнять.
Представляете себе русскую печь. Так вот в самом углу печи делали небольшую нишу, в которую помещали подожжённую лучину. Вот она то и называлась камелёк. Смолистые и хорошо высушенные лучины давали яркий свет. Чтобы дым не попадал в комнату в нише сделано небольшое отверстие в трубу, куда он и уходил.
А теперь спать. Девчонки всё никак не угомонятся, хихикают, колобка обсуждают. Пошли на ведро по нужде.
