Читать книгу: «Проводник», страница 2

4

Звук упавшей в воду капли и тишина. Легкий ветерок коснулся щеки. Пашка не спешила открывать глаза. Стояла, слегка согнув колени и расставив руки в стороны словно только, что приземлилась. Прислушивалась к звукам. Шелест листьев. Конечно! Листья и аромат, который бывает только в лесу. Неужели она вернулась в родной лес!? Она распахнула глаза. Это был лес, но не ее. В своем лесу она каждую тропинку знает, каждое деревце и кустик. И ее лес растет не на склоне! До слуха Пашки долетел шум. Топот копыт, громкие выкрики. Пашка стояла на лесной дороге, которая поворачивала метрах в пятнадцати от нее. И вот из-за этого поворота и вылетел долговязый парень, с длинными руками и ногами. Большие глаза, распахнулись, увидев Пашку, пухлые губы раскрылись и с криком.

– Ащщ.

Он замахал своими длинными руками как ветряная мельница, стараясь затормозить. Поднялась пыль и парень остановился рядом с ней. Посмотрел на нее удивленно и выпалил.

– Что стоишь придурок, мотаем отсюда.

Он схватил Пашку за руку и потащил за собой. Пашка побежала, ничего не понимая, но звуки погони не дали ей времени на раздумья. Они шмыгнули вбок, сбежав с дороги в гущу леса. Понеслись среди деревьев, перескакивая через невысокие кусты. Спрыгнули с обрыва. На секунду остановились. Парень быстро огляделся и махнул рукой в сторону зарослей папоротника.

– Туда.

Папоротник здесь был выше, чем в лесу, где Пашка была лесничим. Парень повалил ее на землю, закрыл рот рукой и прижал своим туловищем к земле. Звуки погони стали ближе. Пашка не могла вздохнуть полной грудью. Мешала рука парня. Она делала короткие вздохи, стараясь делать как можно меньше шума.

– Смотрите лучше. Если не поймаем его, нам не поздоровится.

Где-то хрустнула ветка.

– Он там!

Шум погони стал удаляться. Парень убрал, наконец, руку и Пашка смогла вздохнуть свободно. Но тело по-прежнему прижимало ее к земле.

– Слезь с меня!

Пашка, вывернулась и пнула парня ногой.

– Уй! Че пинаешься?

– А нечего разлеживаться на мне! Тоже мне, диван нашел.

– Бешеный какой-то.

Пробурчал парень, потирая ушибленную ногу.

– Я вообще-то тебя спас. Неблагодарный.

– От кого? Они, похоже, тебя искали, а не меня.

– А им будто не все равно, одного привезти или двоих.

Проворчал парень.

– Пошли отсюда. Пока они не поняли, что не за тем погнались, надо убраться подальше. Тут неподалеку есть вход в пещеры. Его мало кто знает. Там перебьемся до темноты, а потом умотаем куда подальше.

– Что ты командуешь! С чего вдруг мне с тобой переть.

Парень выдохнул с нетерпением. Потом упер руку в бок, склонил голову набок и осмотрел ее с ног до головы.

– Судя по одежде, ты издалека и ничего не знаешь о здешних порядках. Хочешь в передрягу попасть? Прекрасно. Те ублюдки будут рады доставить своим хозяевам тело для жертвоприношений.

– Чего!

Пашка не поверила своим ушам. Жертвоприношение?

– Так ты идешь?

Парень оглянулся через плечо, направляясь к пещерам. Куда было Пашке деваться? Она действительно ничего не знала о здешних порядках. Да она даже не знала, где находится! А парень вроде ничего – нормальный. И она пошла следом.

– Тебя как зовут?

– Пашка.

Буркнула она. Она решила не говорить ему, что она девушка. Вспомнились слова женщины. Лучше будь Пашкой.

– Странное имя. Меня Чху зовут.

– А у тебя имя зашибись нормальное! Словно кто-то чихнул.

– Чихнул!?

Парень почесал затылок и пожал плечами.

– По-моему нормальное имя. Слышь пацан, а ты откуда, и че такой нервный?

– Издалека.

Коротко сказала Пашка и пошла вперед. Парень шел, следом разглядывая нового знакомого. Маленький, худенький, а бегает хорошо. Кепка странная, здесь таких нет, да и костюм тоже. Ну, костюм положим ничего, сойдет. Нечто подобное в городе носили. Новая мода пошла. Правда, позволить такие костюмы себе могут только богатеи. Неужто тоже из дома сбежал? Парнишка снял кепку, и ударил по ноге, стряхивая налипшую листву. Чху поднял взгляд на затылок и его рот раскрылся. На затылке был большой шрам, как от топора. Клок седых волос. Парень надел кепку. Видимым остался лишь небольшой пучок седых волос. Похоже, ему крепко досталось. Может потому и нервный такой? Чху кашлянул в кулак и прибавил шагу.

Вход в пещеру был скрыт разросшимися кустами дерна. Да входом это назвать было трудно, скорее лаз. С трудом продравшись через колючий кустарник, они на четвереньках влезли внутрь. Уходить далеко от лаза не стали. Как только пещера расширилась достаточно для того, чтобы можно было сесть и вытянуть ноги, они остановились. Разместились, как смогли, удобнее.

– Ну, что, давай знакомиться?

– Лучше расскажи мне о здешних порядках.

– А ты откуда пришел?

– Тебе какая разница?

– Ммммм, никакой. Но интересно.

Пашка только хмыкнула. Чху рассматривал ее, прищурив один глаз совсем не стесняясь.

– Чего пялишься! У меня, что рога выросли?

– Пока нет. А что должны?

Пашка от неожиданности даже не нашлась, что ответить. Чху усмехнулся и сжалился над ней.

– Ладно, не хочешь рассказывать не надо. Я тоже не горю желанием рассказывать о себе. Так с чего начать?

– С самого начала. Что это за место? Кто здесь рулит и вообще.

– Рулит? И как понять, что это за место? Ты задаешь такие странные вопросы, словно не знаешь, где находишься!?

Пашка мысленно прикусила себе язык. Вот пустоголовая. И как теперь выкручиваться? Не рассказывать же ему всю правду.

– Я не по своей воле сюда попал. Не помню ничего. Очнулся в лесу. Так, что не знаю где я.

Как в кино. Упал, сломал руку, потерял сознание, очнулся, гипс. Даже стыдно стало. Но, что поделаешь. Ей придется еще много врать, чтобы не раскрыть себя.

– Шрам у тебя на голове. Из-за него не помнишь? От такой раны и умереть можно.

Пашка непроизвольно дёрнулась. Но постаралась взять себя в руки. Только вот от пристального взгляда Чху ничего не укрылось.

– Понятно. Вернулся. Один вопрос ты… А все равно.

Внезапно, он передумал задавать вопрос, и Пашка испытала облегчение.

– В общем так.

Чху оживился. Поерзал и заговорил.

– Ты оказался в лесу, который вплотную примыкает к городу Нганми. Это главный город страны Зордания. У нас две власти. Одна мирская, другая, так сказать духовная.

– В смысле так сказать?

– В том то и дело, что, по сути, они управляют всем. Правитель только указания выполняет и всякой мелочью занимается. Но вид делается такой, что простые граждане верят, что правитель что-то может. А на самом деле, все решают жрецы.

– А почему у них такая власть? Из-за жертвоприношений? Держат народ в страхе?

– В точку. Тут не только жертвоприношения. Есть легенда. Было время, когда вся власть была в руках правителя Зордании. Этот правитель вдруг решил, что богам не нужны жертвоприношения и, не смотря на увещевания жрецов, прекратил резать ни в чем не повинных граждан. И боги, естественно, разгневались. И ниспослали на главный город огонь небесный, который открыл врата ада, дабы все увидели, от какого ужаса боги защищают людей. А тем жалко раз в год прирезать своего соотечественника, в благодарность за их нелегкий труд. И вырвались из преисподней твари жуткие. Полегло много народа, пока жрецы неустанно молясь и принося жертвы, не уломали богов сжалиться над грешными. Тогда боги поставили на том месте врата и обязали жрецов служить вдвое усерднее. Но, боги поставили условие. Если кто-то из смертных нарушит их обеты, то боги будут выпускать в мир монстров. На том месте, где находятся врата, был построен храм, а жрецы стали указывать правителю, что делать. Вот уже почти сто лет, дважды в год, проходят ритуальные жертвоприношения. А время от времени в мир попадают иные существа, и тогда жрецы проливают еще больше крови, чтобы боги даровали им силу победить вырвавшихся чудовищ. Как тебе сказка?

Пашка слушала с ужасом. И то, что Чху, рассказывал все так спокойно ее пугало еще больше. Лишь последняя фраза как-то не вписывалась в этот кошмар. Может это только рассказы? Неужели и вправду проливается столько крови?

– Если это сказка то, что на самом деле?

Парень пожал плечами.

– Кто ж знает. Жрецы не любят трепаться.

– Но ты ведь не веришь во все это?

– Я-то нет, но люди верят. Они запуганы.

– А ты значит не из пугливых!

Парень растянул рот в улыбке. Получилось забавно. Вообще Чху был немного смешным. Круглолицый с оттопыренными ушами, он обладал богатой мимикой. Говорил он легко, шутил и гримасничал. Причем выходило у него это мило. К тому же он был высоким и худым. Рубашка с длинными рукавами болталась на нем как на вешалке. А длинные ноги не помещались в этой крохотной пещерке. На вид ему было не больше восемнадцати.

– Ладно. С этим более менее ясно. Как у вас относятся к чужакам?

– Серьезно!? Ты, что собрался бродить в одиночку?

– А в чем проблема?

– Ну, ты даешь! У тебя хоть какие-то документы есть?

Пашка подумала о своем паспорте, здесь он бесполезен.

– Тогда забудь, что ты человек. Тебе ни кто воды не подаст, не то, что на ночлег пустить, или работу дать. Да какой там! Ты из леса вряд ли выйдешь. Первый же встречный прибьет.

– А ты чего не прибил?

Пашка разозлилась. Чего он на нее наехал?

– Считай, что я особенный. Или идиот. Как тебе нравится.

Он отвернулся и сжал губы. Похоже, парень злился. Внутри у Пашки тоже все бурлило, и хоть она и понимала, что в одиночку она здесь сгинет, извиниться не могла. С чего вдруг он о ней беспокоится? И словно отвечая на ее вопрос, Чху сказал.

– Ты можешь мне не верить, но я сыт по горло здешними порядками и с большим удовольствием насолю храму. Да и вдвоем, как-то веселее. Как ты на это смотришь?

– А куда я денусь? Выбора то у меня нет, если я хочу выжить.

Парень расплылся в улыбке, а Пашка вздохнула с облегчением. До ссоры не дошло. Ей так трудно было удержаться. Все, что происходило с ней, сводило с ума. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя. Подумать. Хотя, о чем тут думать! Похоже, тут нужно выживать. А чтобы выжить, нужен этот парень. Что ж, пусть так и будет.

5

До темноты еще оставалась пара часов. Пашке не хотелось сейчас разговаривать. Ей хотелось подумать. Или просто посидеть в тишине. В голове стоял звон, мысли путались, и хоть ей и не хотелось этого признавать, но в душу закрадывался страх. Чху, после нескольких попыток завести разговор, сдался и сидел, молча рассматривая своего нового знакомого. Пашка не обращала на него внимание. Она откинула голову и прикрыла глаза. В голове роились мысли. Странно, но она ни разу не подумала о том, что все произошедшее с ней не реально. Она не пыталась себя убедить в этом. Вместо этого она с досадой думала, что не успела ничего узнать о подвеске. Словно это могло помочь ей сейчас.

Машинально она начала рисовать пальцем в пыли, на полу крохотной пещерки очертания подвески. Что если это не просто художественная работа!? Вороны, кот. С ними связанно много суеверий. Что если это символы? Только вот птица с расправленными крыльями не вписывалась. Она походила на воробья. Суеверий, связанных с воробьями она не знала. Просто мелкие, нахальные птички и все. Уф! Как все сложно. Может и нет никакого смысла во всем этом?

– Странный рисунок.

Голос Чху вернул ее к реальности. Она понадеялась, что не заговорила вслух.

– Почему странный?

– Вороны? Кот? Воробей? И ничего странного? Кстати, а почему ты их именно так нарисовал?

Он, что, знает о подвеске!? Иначе, зачем ему спрашивать? Нет. Рассказывать ему не стоит.

– А, что в них такого?

Чху вглядывался в лицо Пашки. Она изо всех сил старалась придать выражению своего лица непонимание. Как бы выведать у него, что он знает? И тут ей пришла в голову мысль.

– Просто задумался. Мы как-то с друзьями, помню, спорили. Ворон это символ смерти или мудрости? Ты как считаешь?

– Смерти? С какого перепуга? Вороны всегда символизировали мудрость. Только кот тут причем?

– Люблю кошек. Коты ведь могут видеть то, что не может видеть человек. Они живут в двух мирах.

– Живут они там, где родились, а вот видеть действительно могут. Но почему именно такой рисунок. Ты так и не ответил.

– Да леший его знает? Просто само вышло. Говорю же – задумался. А, что ты так занервничал? Этот рисунок, что-то означает?

– А ты не знаешь?

Пашка начала злиться. И потому выпалила первое, что пришло ей в голову.

– Знаю. Если бы были мозги как у ворона, да зрение как у кота, умотал бы отсюда как тот воробей, от сойки. Что еще это может означать!?

Чху рассмеялся. Потом примирительно сказал.

– Прости. Я сейчас все объясню. Я однажды видел такой рисунок. Точь-в-точь. И это не просто рисунок, это символы. Ворон – мудрость. Кот – возможность видеть путь. Воробей – проводник.

– Проводник куда?

– В другие миры. Ты не знал? Часто, ошибочно предполагают, что воробей провожает души умерших людей в загробный мир. И насколько я знаю, тот рисунок был сделан с одной вещицы, которую утратили лет этак двадцать назад. Странно, что ты его нарисовал.

Пашка смутилась. И как теперь выкручиваться?

– Случайно вышло.

Чху, вдруг с легкостью ответил.

– Бывает. Уже стемнело. Пора двигаться.

Пашка не боялась ночного леса. Ей даже нравилось наблюдать как привычные, при дневном свете кусты и деревья, в ночное время превращаются в неземные создания. Стоит лишь добавить чуточку воображения, и ты оказываешься не в лесу, а на другой планете. Но сейчас все было иначе. Она чувствовала себя брошенной. Сердце ныло. И все, что она могла сделать, это смотреть под ноги.

– Не боишься?

Чху нарушил молчание. Пашка хмыкнула.

– С чего мне бояться?

– Все-таки лес, ночь, звери всякие бродят. Существа разные.

– Какие еще существа!? Ты прям как дите малое. Страшилки выдумываешь.

– Ничего я не выдумываю. Пашка, ты как с другой планеты.

– С этой я планеты. И зверей не боюсь. А вот существа всякие, так их только малышня выдумывает, чтобы пугать друг друга.

– Серьезно? То есть о лешем, берегинях, о духах леса ты не слышал?

– Слышал. В сказках. Хватит уже мне голову морочить.

– Похоже, тебе знатно приложили.

Тихо пробормотал Чху. Пашка услышала его слова, но промолчала. А, что если и впрямь тут есть леший и прочая нечисть. Дед Яков, часто говорил ей, что не стоит утверждать, что лешего нет, только потому, что ты его не видел. А тут вон, жрецы. Да и что она вообще знает об этом мире!? Ничего. Может свалить отсюда куда-нибудь? Только вот куда и как? Она ведь понятия не имела, как она попала сюда. Да если бы и знала как, куда она пойдет. Здесь хоть этот странный парень есть. Он вроде безобидный.

– Тихо! Стой.

Чху взял Пашку за плечо и приложил палец к губам. Прислушался. Пашка тоже стала прислушиваться. Из глубины леса доносились звуки человеческой речи. Кто-то, судя по всему ругался. Можно было различить звуки падения чего-то тяжелого. Все так же призывая к молчанию, Чху двинулся в сторону доносившихся до них звуков. Осторожно передвигаясь, они подошли достаточно близко, чтобы увидеть, что происходит. Воткнутые в землю факелы давали достаточно света, чтобы различить, троих мужчин в красных одеждах. Они, с яростью разбрасывали камни, топтали ногами цветы и венки, лежавшие на земле. Били глиняные горшки. Все это они густо покрывали бранью. Так продолжалось минут пятнадцать. Чтобы не находилось на лесной поляне, оно было уничтожено. В довершении всего, один из вандалов, спустил штаны, и под одобрительный хохот, помочился. Чху рванулся было вперед, сжав кулаки, но Пашка успела перехватить его. Она жестом показала ему, что он свихнулся, если хочет вступить с ними в драку. Глаза Чху горели гневом, и Пашка даже немного испугалась. Тот ли это болтливый мальчишка, которого она встретила на лесной дороге!? Все же Чху отступил. Продолжая сжимать кулаки он, сделал шаг назад.

Они укрылись в тени развесистого дуба, и подождали пока мужчины в красном, не покинут это место. Лишь когда те убрались восвояси, они выбрались на поляну.

– Уроды!? Ты это видел? И так они поступают со всеми капищами, что находят.

– Капище! Точно!

Все то время, что Пашка наблюдала за вандализмом, у нее крутилась в голове мысль. Все эти камни, венки, глиняная посуда, все это ей, что-то напоминало. Только она не могла вспомнить, что. Когда ей было лет четырнадцать, дед Яков показывал ей капище, сохранившееся в лесной чаще. Тогда у них и зашел разговор о лешем. Дедушка бережно ухаживал за этим капищем, и Пашку научил. Когда она стала лесником, то продолжила ухаживать, особо не веря в духов.

Чху, без лишних слов принялся восстанавливать разрушенное капище. Пашка присоединилась к нему.

– Ты только говори мне, что делать, я не особо сведущ в таких делах.

Чху с удивлением взглянул на нее, но промолчал. Работали они при неярком свете луны. Чху коротко объяснял, что куда уложить и как. Пашка подчинялась, изредка поглядывая на парня. Он все еще был зол. И именно эта его злость понравилась Пашке. Эта работа над восстановлением капища сблизила их лучше, чем тысячи слов.

Закончив улаживать камни, Чху достал из сумки кусок хлеба и, разломив его на три куска, разложил на плоских камнях.

– Конечно, духи не скоро вернутся сюда, но птицы прилетят.

Уже начало светать, когда они отправились дальше. Им повезло. Они не встретили никого на своем пути. А ночное происшествие, помогло им стать если и не друзьями, то приятелями. Пашка стала больше доверять Чху. Слушала его болтовню и понимала, что жизнь, все-таки продолжается.

6

Запасы провизии, прихваченные Чху в дорогу, закончились уже через пару дней. Но парень не унывал. Пашка тоже, особо не волновалась. Они были в лесу, а уж как прокормить себя, Пашка знала. Понадобиться и Чху прокормит. Но у него были другие планы.

– Мы уже скоро будем проходить одну деревушку. Там и разживемся припасами.

– Стоит ли рисковать? Лес может прокормить нас не хуже трактирщика.

– Э. Я понимаю, но все же хлеб нам не помешает. Да и молоком разжиться можно.

Чху даже зажмурился от удовольствия. Пашка только головой покачала.

– Да ладно тебе! Чего страшного-то? Мы же не будем там задерживаться.

– Как скажешь.

Только и ответила Пашка, и пошла дальше.

– Вот ведь! Чего ты такой мрачный?

– Мне прыгать от радости?

– Не обязательно. Тебе, похоже, туго пришлось. Я не буду расспрашивать, сам не люблю вспоминать. Но все, что было, ведь в прошлом. Мы свободны. Можем идти куда захотим. Это же здорово!

Пашка только взглянула на него, и все. Снова промолчала, но Чху и не собирался молчать.

– Кстати по поводу риска. Чтобы ни кто не понял, что ты чужак, тебе нужно всего-то помалкивать, да в землю посматривать.

Пашка удивленно уставилась на него. В землю смотреть? С какой стати!?

– Так будет надежнее. Говорить буду я, а ты просто скромненько так постоишь в сторонке. Скажу, что ты стеснительный и все дела.

– Да уж поговорить ты любишь. Тебя прям хлебом не корми, дай только потрепаться.

Почему она испытывает раздражение? Разве из-за болтливости Чху? Эта его слабость была ей только на руку. Не надо было ничего выпытывать. Все сам рассказывал, стоило только проявить интерес. Тогда, что? Чху забавный. Когда солнце светило ему в затылок, его оттопыренные уши становились розовыми и прозрачными. И еще эта его улыбка. Прямо рожица, что она рисовала в детстве на запотевших стеклах. Наверное, это и раздражало. То, что он такой позитивный и добрый. Ее спас, беспокоиться, старается развеселить, а она ему врет. Пашка порывалась рассказать ему, что она вовсе не парень, но всякий раз вспоминала слова женщины и останавливалась. И это раздражало. Очень сильно раздражало.

К деревне они подошли уже за полдень. Солнце припекало. Пашка уже давно сняла олимпийку и повязала ее вокруг талии. Хорошо, что майка была свободной и легко скрывала маленькую грудь Пашки. Все равно она боялась, что Чху, рано или поздно заметит. Надо бы раздобыть какую-нибудь тряпицу и перемотать грудь, чтобы не выпирала. Может в деревне удастся разжиться чем-нибудь подходящим. Потому Пашка и согласилась так быстро.

Деревушка была маленькой. Всего пара кривых улиц. Невысокие домишки, мазанные глиной. Даже не все были выбелены. Невысокие заборы из жердей. Сарайчики, да клочки возделанной земли. Видно было, что живут люди тяжело. Но босая ребятня, наполняла улицы гомоном, преображая убогую деревушку. Становилось не так тягостно смотреть бедность, царившую в этой деревеньке. Из двора, ничем не отличающегося от других дворов, выглянула женщина. Приложив ладонь ко лбу козырьком, она посмотрела в сторону резвящейся ребятни. Видимо выглядывала своего. За детьми глаз да глаз нужен. К ней и направились Чху с Пашкой.

– Добрый день хозяюшка!

Чху, в пояс поклонился обернувшейся к ним женщине.

– Добрый.

Ответила она, с подозрением оглядывая Чху, а затем и Пашку остановившуюся поодаль и опустившую голову.

– Мы с братом из города идем в Синери. Хотим ремеслу учиться. Говорят, столяр учеников набирает. Решили, вот счастья попытать. Путь не близкий, а у нас вода закончилась. Вот как последний хлеб доели вчера, так и вода закончилась. Утром из ручья попили, а солнце-то припекает. Нельзя ли у вас водицей разжиться.

На лице женщины появилось выражение сострадания. А Пашка рада была, что смотрит в землю и козырек бейсболки скрывает ее лицо. Она не смогла удержать ухмылку, услышав, что говорит Чху.

– Да неужто вот так и пойдете без припасов!? Путь то и в самом деле не близкий. Давайте я вам хоть хлеба в дорогу дам, да молочка налью. Разве ж так можно! На голодный желудок-то!

И она, продолжая восклицать, пошла в дом. А Пашка не выдержала и скулящим голосом проговорила.

– Тетенька, дайте воды попить, а то есть охота, аж переночевать негде!

Чху прыснул в кулак. Он бы расхохотался бы в полный голос, если бы к ним, бесцеремонно вглядываясь, не подходил бы дедушка. Он шел от соседнего двора. Не торопясь, то и дело, склоняясь видимо из-за больной спины. Потому как держался за поясницу. Чху поклонился и ему. Поинтересовался здоровьем. Дед, кряхтя, поклонился в ответ.

– Далече идете ребятки?

Продолжая вглядываться, спросил он.

– В Синери, дедушка.

– Далеко, далеко. Но вам то молодым, то не дорога, а так прогулка. Я вот по молодости не токма в Синери ходил, а и до Требских гор пешком хаживал.

– Неужто аж до Требских гор ходили!

Чху удивился из вежливости, чтобы польстить старику. А тот с Пашки глаз не сводил, и все норовил под козырек заглянуть.

– А чтой хлопец все в землю смотрит? Боится чего, али скрывает что?

– Ну, что вы дедушка. Мой брат очень уж стеснительный. Я ему уже не раз говорил, что не дело это все в сторонке стоять да головы не поднимать. Люди не так поймут. Но он все скромничает. Ничего! Пока до Синери доберемся, я его перевоспитаю.

И Чху притянул Пашку к себе за плечи. Его широкая ладонь, легко обхватила Пашкино плечо и легонько сжала. Ей стало не по себе от чего-то.

– Ясно, ясно. Мало нонче таких. Вот в мое время помню, мы на взрослых глаз не поднимали, а уж поперек говорить и вовсе не умели. Не то, что нонешняя молодежь.

– Да будет тебе дедушка, говорить то. Хорошая нынче молодежь, как и в твое время была. Вы тоже не ангелами были. Нечего ребят смущать.

Заступилась за них женщина, выйдя из двора и передавая Чху увесистый узелок.

– Ишь, раскудахталась.

Проворчал дед, щурясь на солнце и не оставляя попыток рассмотреть Пашкино лицо. Это уже начало злить. Ее так и подмывало поднять голову и взглянуть ему в глаза. Да спросить, не выросли ли грибы у нее на щеках. Пашка едва сдерживалась. Чху понял ее и, отблагодарив хозяюшку за щедрость, отвесив поклон дедушке, распрощался с ними. Пашка так же поблагодарила поклоном.

Деревушка была настолько маленькой, что понадобилось чуть больше пятнадцати минут, чтобы выйти за околицу. За это время Чху не произнес ни слова, что было странно. Пашка даже пару раз взглянула на него исподтишка. Он, похоже, нервничал. Губы сжаты, брови сдвинуты.

– Дедушка слишком подозрительный, вот и нервничаю.

Вдруг сказал Чху. Похоже, он заметил Пашкины взгляды. Она, почему то смутилась, словно ее поймали на чем-то недозволенном. Она кашлянула, прочищая горло и ответила.

– Он так старался рассмотреть мое лицо. Почему я должен прятать его?

Неожиданно спросила она. Чху не успел ответить. Они услышали топот ног, а за тем и крики.

– Стой!

К ним шли трое верзил с воинственным выражением на лицах. Они приближались, и Чху с досадой прошептал себе под нос.

– Так и знал!

– А ну тормози – холера!

Выкрикнул один и ускорил шаг. Похоже, это был старший. В свободных, полотняных штанах, Рубашке с оборванными рукавами, и стоптанных ботинках. Высокий, с нечесаной, густой шевелюрой и торчащей в разные стороны бородой. На вид лет сорока, а может и больше. За ним, ускоряя шаг, почти бежали двое. Безбородые, в одних штанах, подпоясанных бечевой. Оба широкоплечие, мускулистые и настроенные решительно.

Старший сходу попытался снять с Пашки бейсболку. Действуя так, словно он тут полноправный хозяин. Не обращая внимания на Чху, он протянул руку вперед, но вдруг согнулся пополам. Пашка даже не ожидала такого от Чху. Его кулак врезался в живот мужчине. Затем он оттолкнул его и заслонил Пашку. Его кулаки сжались, а ноги приняли удобную стойку. Этот долговязый, худой парнишка всерьёз решил драться с тремя здоровыми мужиками! Он, что рехнулся! Пашка, не успела толком сообразить, как началась драка. Ее ждало потрясение. Этот сопляк, оказался не так-то прост. Он мастерски отражал удары, использовал свои кулаки с умом, нанося болезненные ответные удары. В ход пошли ноги. Но все же трое на одного это слишком!

Пашке приходилось драться не раз. Пусть она была не мастером дворовых драк, но тоже кое-что умела. Ни кто не обращал на нее внимания, и она воспользовалась моментом. Резко дернула за плечо ближайшего к ней нападавшего, который обходил Чху сзади, и врезала ему коленом живот. Тот ухнул и согнулся. Но его лицо встретилось с Пашкиным кулаком. Она вложила в удар всю свою силу. Мужик удержался на ногах, но все еще не мог вздохнуть. Не теряя времени, Пашка стала наносить удары по лицу то справа, то слева. Голова нападавшего болталась из стороны в сторону. Но тут и ей прилетело со стороны. Один удар огромного кулака свалил ее с ног. Но и тому не поздоровилось. Чху обрушил на его голову сомкнутые вместе руки. Удар вышел сильным. Глаза мужика закатились, и он повалился на землю.

Все трое, лежали в придорожной пыли, постанывая, и пытаясь подняться. Чху, быстро огляделся и протянул Пашке руку.

– Пора давать деру.

Она была полностью согласна.

Пробежав небольшое поле, они быстрым шагом миновали рощицу и, обогнув холм, увидели реку. Пройдя вверх по берегу реки, нашли укромный уголок, под ветвями плакучей ивы и плюхнулись на землю, переводя дыхание.

– А ты молодец. Такой маленький, а мужика уделал!

Пашка хмыкнула и потрогала разбитую губу. Кровь уже запеклась и стягивала уголки губ. Она поморщилась.

– Погоди.

Чху порылся в сумке, достал платок и направился к реке. Вернувшись с мокрым платком, он присел рядом с Пашкой и потянулся к ней. Она дернулась в сторону.

– Успокойся! Дай кровь вытру.

Чху положил свою большую ладонь ей на затылок, чтобы она не могла отодвинуться, и начал аккуратно вытирать запекшуюся кровь с ее губ. Его лицо было так близко, что Пашка смогла рассмотреть мелкие трещинки на его губах. Задев случайно ее разбитую губу, он распахнул глаза и прикусил краешек своей нижней губы. Пашка заметила маленькую родинку в уголке его правого глаза. Внутри все сжалось. И она от испуга закрыла глаза. Чху продолжал вытирать кровь, но Пашка уже не видела, как его брови нахмурились. Как он усмехнулся и покачал головой.

– Пашка тебе никто не говорил, что ты похож на девочку?

– Что!!!

– На такую, вполне миленькую девочку.

Пашка не знала, что сказать. А, что если он стал догадываться, что она претворяется парнем!? Чху легонько щелкнул ее по носу и, улыбнувшись, поднялся.

– Если бы я не видел, как ты дерешься, начал бы сомневаться.

Последние слова он проговорил, расстегивая рубашку.

– Я купаться. Ты со мной?

– Нет. Иди один мне еще надо…

Пашка лихорадочно придумывала причину, по которой она не может пойти с ним купаться. Чху сам ей помог.

– В кусты? Ладно.

Он развернулся, и Пашка открыла рот от удивления. Она все время думала, что рубашка болтается на нем как на вешалке от того, что он худой. Но все оказалось иначе. У него были широкие плечи и тонкая талия. Пашка видела сильную спину, мускулистые руки, а пресс и вовсе был квадратиками. Вот тебе и вешалка!? Она помотала головой, словно хотела избавиться от наваждения. Это ведь Чху! Нескладный, болтливый парень с оттопыренными ушами. Смешная рожица на запотевшем окне!

Пашка опустила взгляд. Странное чувство. Не мог же Чху её вдруг понравиться!? Она всегда считала его забавным, даже милым. Наверное, это от того, что она удивилась. Верно. Да и привыкать начала. Это же нормально? Конечно. Они все время проводят вместе, почти никого не видят, вот и все. Ее взгляд упал на узелок, что дала хозяюшка из деревни. Она развязала узел. Поверх провизии, собранной им в дорогу лежал чистый полотенец. То, что надо. Пашка быстро взяла его и спрятала под майку. И пока Чху плескался в реке, нырнула в кусты.

Теперь шансов на разоблачение стало меньше, и Пашка вздохнула свободнее. Оставалось решить еще одну проблему. Надо как-то выкупаться. В голову пришла спасительная мысль. Одежда пропахла потом, да пыли и грязи насобирала. Она улыбнулась и, сняв кроссовки, пошла в реку прямо в одежде. На удивленный взгляд Чху, она ответила.

– За одно и одежду прополощу. А то воняет.

И погрузилась в прохладную воду с головой.