Читать книгу: «Налог на измену», страница 2

– Да, я заметил, что мне знакомо ваше лицо, – тем временем заявил Игорь. – Но про прием не вспомнил – ко мне приходит слишком много людей.

– Как тогда про Лондон догадались?

– Привычка европейцев – безлактозное молоко, – сказал он с таким видом, будто открыл мне величайший секрет.

Честно говоря, фигню полнейшую сказал. И я бы с ним, конечно, поспорила, но лень стало. Время еще тратить! Я к жениху хочу. У нас ужин сегодня, надо еще собраться. Пусть отдает уже, что мне там передали, и идет вместе со своим павлиньим пафосом, куда там ему дальше надо идти.

Почему-то он сидел и смотрел на меня в упор. Возможно, ожидал реакции на гениальный пассаж про молоко. Ну и я сидела и молча пялилась на него. Меньше чем через минуту он сломался и с громким вздохом нарушил затянувшуюся паузу.

– Честно говоря, я не очень поддерживаю решение Ани и Андрея вам все рассказать…

Я опять напряглась.

– Рассказать? Я думала… Виноградова вроде сказала о какой-то посылке…

Игорь покачал головой.

– Они просили передать информацию, которую Аня не могла сказать по телефону.

Боже мой, ну что еще? Они бесплодны и им нужна суррогатная мать?

– Алина, Андрей попал в очень неприятную ситуацию. Он и его девушка считают, что вы можете ему помочь…

– Да чем я могу им помочь-то? – с удивлением выдала я. – У Андрея самого связей, в сто раз больше, чем у меня. Что бы там ни случилось, я не сомневаюсь в его телефонной книжке (это я еще промолчала про то, что сама Аня, если ее послушать, знает весь белый свет, включая лидеров топовых европейских стран. Понятно, что врет, но вот Андрей, пожалуй, единственный имел идиотизм ей верить. Вот и обратился бы теперь, когда нужда приперла). Кстати, что случилось-то? Проблемы на работе?

И тут Игорь вдруг немного замялся. Будто слова подбирал, что ли…

– Ну, можно и так сказать… Видите ли, Алина… Дело в том, что Андрей в тюрьме…

Если он искал самый НЕ подходящий момент для этих слов, то бинго – он его нашел: я как раз имела неосторожность отпить из своей чашки глоток кофе. И, поперхнувшись от шока, украсила коричневой жидкостью – как мы помним с «пафосным» европейским соевым молоком – половину стола и даже немного светлую рубашку Игоря Александровича. Он тут же растерял всю свою дипломатичность и, скорчив недовольную рожу, стал вытираться салфетками. Но мне в тот момент было абсолютно наплевать на эту неловкость, куда больше волновало другое.

– В каком это смысле в тюрьме? Вы что меня разыгрываете?

Но он не разыгрывал. И почти с каждым его новым предложением степень моего офигевания, до этого казавшаяся уже зашкаливающей, удваивалась. Короче, если вкратце, история выглядела так.

Андрей Аникин еще на этапе, когда мы встречались, занимал очень хорошую должность – был замом гендиректора представительства компании «Росфлот» в Великобритании. Вы, конечно, знаете их как крупнейшую российскую госкорпорацию по авиаперевозкам. Чего вы точно не знаете – они также занимаются разработкой и продажей военных самолетов и некоторого оснащающего их оборудования.

Год назад после ухода на пенсию бывшего руководителя, гендиректором стал Андрей. На него вышло британское Минобороны, изъявившее желание выкупить некую разработку (я не сильна в понимании техники, но из слов Игоря сделала вывод, что речь идет о штуковине, скрывающей самолеты с абсолютно всех радаров). Переговоры, разумеется, были секретными и шли несколько месяцев. Протоколы встреч с британской стороной хранились у Андрея в сейфе, присутствовал на них только он и секретарша. По итогу, когда до заключения сделки оставалось меньше недели, все эти документы оказались слиты в сеть. Британцы, конечно, быстро отмазались – заявили, что это фейк. Каким-то удивительным образом российские СМИ практически проигнорили этот сюжет. По итогу дальнейшие разборки были кулуарными. Россия обвинила Андрея в раскрытии гостайны и возбудила уголовное дело. Дома его ждал суд, но вся проблема в том, что попасть домой он тоже не мог. Британцы оказались оперативнее наших и, пользуясь отсутствием у Андрея дипломатической неприкосновенности, засунули его в тюрьму. На каком основании они удерживали его – российского гражданина – я тоже так и не поняла. Но смысл в том, что он в полной заднице. И теперь он и Аня почему-то решили, что лучшая идея – вытащить меня в Лондон, чтобы я нашла им доказательства его невиновности (на которой Аникин продолжает упорной настаивать).

– Но это же бред! – выслушав все это и переварив пару секунд, воскликнула я. – Во-первых, Андрей действительно не мог такого сделать. Я знаю его много лет – во всем, что не касается баб, он патологически честный! Тем более, в работе! А во-вторых, ему не я нужна, а хороший адвокат. Я-то зачем?

Игорь пожал плечами.

– Насколько я знаю, адвокат у него есть, и очень хороший. Но все улики против него. Видимо, ему нужен кто-то с опытом в расследованиях. И кто-то такой, кто поверит ему даже тогда, когда против него весь мир.

Несмотря на всю серьезность ситуации, его слова мне польстили. Впервые слышу, чтобы кто-то говорил про мой «опыт в расследованиях». Боюсь только он не в курсе, что весь мой «опыт» сводится к паре найденных котов и одному раскрытому шантажу.

– Впрочем, – продолжил Игорь Александрович, – соглашаться или нет, дело ваше. Меня попросили передать информацию, я передал. Дальше решайте сами. Но имейте в виду, что обсуждать эту тему по телефону с Аней вы не можете. И, естественно, рассказывать кому-то об этой ситуации.

– Даже будущему мужу? – на всякий случай уточнила я.

– Даже будущему мужу, – подтвердил он. И буквально через пару минут быстренько слинял.

Здесь я могла бы нагнать интригу и рассказать о том, как в тот момент рвало мне мозг. Как еще час просидела в кафе, уткнувшись в одну точку, не могла принять решение, хотела все рассказать Сереже, сдерживала себя, а потом, все-таки определившись, не знала, как объяснить ему эту поездку.

Но спойлер в начале был – вы же в курсе что я в аэропорту. Так что, нет смысла в бессмысленной драме. Лучше вернемся к вопросу, который я задала до того, как удариться в воспоминания. Почему я здесь? Теперь, когда до посадки осталось всего несколько минут, я, кажется, знала ответ.

Точнее, не ответ, а ответы. Их было два и оба настолько весомые, что впервые в жизни я даже наврала будущему мужу (ну не наврала, ладно, немного слукавила – сказала, что у подруги неприятности, и я лечу на недельку ей помочь).

Во-первых, я уже упоминала, что моя детективная деятельность после одноразового успеха с Сережиным делом, мягко говоря, было в тупике. Мне безумно хотелось расследовать что-то более стоящее, чем история с шантажом – надо же поднимать свою планку. До этого шансов выйти на новый уровень у меня не было. А теперь возможность будто сама плыла мне в руки.

А во-вторых, и что важнее, я не могла спокойно мерить платья и выбирать свадебный торт, зная, что близкий мне человек попал в беду. Я никогда не вычеркивала из жизни людей и, как ни крути, несмотря на все обиды, Андрей оставался для меня семьей. И коль уж я действительно могу ему чем-то помочь, я помогу. Даже если ради этого придется немного потерпеть его неадекватную девку.

Глава II

Едва заприметив Аню, торопливо спешащую ко мне от зоны выдачи негабаритного багажа, одно я поняла совершенно точно: ходить на каблуках за все эти годы она так и не научилась. В смысле несовместимости женщин и одежды в моем сердце Виноградова уверенно занимала почетное второе место. На первом, разумеется, были дамы в теле, фанатеющие от леопардовых лосин – до них, конечно, она недотягивала. И все же тренд неадекватной оценки себя Аню явно вдохновлял – ковыляя на шпильках как раненный на поле боя солдат, она почему-то напяливала исключительно их (причем искренне уверенная в своей неотразимости). Впрочем, внимание это действительно привлекало. Вот только совсем не то, какого она добивалась.

Полет был тяжелый. Для меня – аэрофоба – в принципе, тяжелый любой полет. А тут еще и сильно потрясло на взлете. А тут еще – большая «воздушная яма» на посадке. И это не считая мелких «колдобин» во время пути. В общем, с жизнью за четыре часа полета я попрощалась раз десять. От стресса напилась вина. От стресса протрезвела. Теперь страшно хотела в отель: в горячую ванну и в большую кровать. «Вздремну хотя бы пару часиков и вновь превращусь в человека», – так думала я, стоя в огроменной очереди на паспортный контроль. Собственно, эта очередь окончательно меня добила. Проторчав там почти два часа (кто не знает, паспортный контроль в Хитроу – первый круг ада для приезжих), я официально провозгласила саму себя капитально выжатым лимоном.

Молясь только о том, чтобы за все это время на ленте хотя бы уже появился мой чемодан (что, кстати, далеко не факт, однажды я прождала свою сумку почти четыре часа), я посмотрела на табло номер транспортера и поплелась к нему. Вокруг багажной карусели толпился народ – многие с крайне недовольными лицами. Плохой знак, блин. Но, видимо, хоть в чем-то сегодня фартануть мне было должно. Едва я приблизилась к ленте, из ее черной пасти тут же выплюнулся мой ярко-красный саквояж. Кое-как стащив его вниз и запихнув на тележку (откуда на неделю набралось двадцать пять килограмм вещей – для меня до сих пор загадка), Добби наконец-то был свободен. Нагруженная всем своим добром, я, конечно, далеко не легкой походкой прочапала через «зеленый коридор».

Просторный зал прилета за время моего отсутствия почти не изменился – разве что повесили другие рекламные плакаты. Те же кафешки (в свое время я, наверное, пересидела в каждой из них – гостей сюда ко мне приезжало немерено). Те же магазины. Да о чем я, даже запах тот же! На миг я замерла, растворяясь в моменте и поддаваясь приступам ностальгии. Но магия быстро разрушилась. Именно в эту секунду я заметила справа направляющуюся ко мне, переваливаясь на своих высоченных шпильках, Аню.

Никогда не думала, что в моей жизни случится такое, но вдруг я четко поняла, что чувствуют мужики, когда при них случайно сталкиваются их две не подозревающие о существовании друг друга бабы. И не удивляйтесь. Я сейчас объясню.

Дело в том, что в Лондоне уже больше десяти лет живет моя лучшая подруга. Сколько мы дружим с Олей, сказать сложно – отсчет можно начинать с рождения. Несмотря на отсутствие кровного родства, мы с ней как настоящие сестры: также делимся всем друг с другом (даже несмотря на возникшее между нами расстояние в тысячи километров) и ругаемся так, что искры летят. В общем, у нас все по-настоящему, и мы друг друга очень любим. Надо ли пояснять теперь, какую неприязнь Оля испытывает к Ане? Когда-то всю боль моего разрыва она взяла на себя (ей-Богу, иногда мне даже казалось, что она переживает больше). Боюсь представить, сколько в те месяцы мы выпили вина, бесцельно слоняясь по лондонским барам и занимаясь любимым женским делом – обсуждая его и ее (естественно, более чем множественные) недостатки. Я думаю, Олю тогда уже тошнило от имени «Андрей», но она стоически не подавала вида. Честно говоря, наверное, она меня тогда и вытащила из этого дерьма. Накануне моего отъезда в Москву мы торжественно сожгли случайно обнаруженный за кроватью его галстук и поклялись, что раз и навсегда похоронили для себя этого человека. А спустя месяц я позвонила как-то воскресным утром, покаявшись, что случайно с ним переспала. И можно я не буду повторять весь тот пятиминутный монолог, с которым обрушилась на меня моя подружка? Впрочем, если убрать эпитеты, он бы уместился в три предложения. У меня нет мозгов и гордости. Я наступаю на одни и те же грабли. И пусть я только попробую ей еще хоть раз про него порыдать.

К счастью, до рыданий дело больше не дошло. Дружеский трибунал меня великодушно помиловал. Потом уже у Оли начались проблемы с бойфрендом (к слову, всегда считала, что он ее не достоин), и наша повестка наконец изменилась.

В общем, если у вас есть лучшая подружка, с которой вам довелось хоронить того самого «главного бывшего», то вы меня поймете. Конечно, прилетая в Лондон, я не могла ей об этом не сказать. Но я до последнего умалчивала истинную причину своего приезда. Попросту боялась, что, узнав правду, она меня прибьет. По телефону из Москвы я сказала ей, что у меня нарисовались на Туманном Альбионе кое-какие дела (нужно было придумать что-то такое, чтобы еще и не соврать – Оля на дух не переносила ложь), пообещав подробности при встрече. Я и планировала ей все рассказать, но думала, это будет в нашем уютном тихом пабе на Кенсингтоне после парочки пинт.

Беда в том, что она должна была встретить меня в Хитроу.

И я уж точно никак не ожидала, что параллельно такая же идея стукнет в голову Ане – да, я скинула ей дату прилета, но она даже рейс не спросила, на чем я и успокоилась. И вот теперь картина маслом. Стою посредине зала. Справа ко мне приближается Аня. От центрального входа, немного подальше – Оля. И я чувствую себя капитаном Титаника, слишком поздно заметившим айсберг. Мне ничего не остается, кроме как с ужасом стоять и ждать столкновения.

Мои самая любимая и самая не любимая на свете девочки, как назло, еще и заметили друг друга не сразу. Причем вы должны были уже понять мою «везучесть», так что, наверное, вас не удивит: естественно, первой со мной поравнялась Аня.

– Как полет? – без всяких прелюдий весьма равнодушно поинтересовалась она. – Надеюсь, ты летела бизнесом? Эконом и раньше был невыносим, а последнее время совсем кошмар! Угораздило меня тут летом его взять и…

Бьюсь об заклад, я с первых слов знала конец истории. И любой, кто хоть немного знаком с Аней Виноградовой, тоже бы вам легко его предсказал. Скорее всего, из ужасного эконома ее спасла какая-нибудь сидящая в бизнесе знаменитость, с которой ей довелось работать, и этот известный человек оказался настолько впечатлен, что на всю жизнь ее запомнил и, случайно заметив в самолете (каким именно образом он оказался «проездом» в экономе, простите, не придумаю – говорила же, что даже моей фантазии до Ани далеко), сильно возмутился, что такие люди летят не рядом с ним, потребовав срочно ее пересадить.

Но очередной великой истории в этот раз дозвучать до конца было не суждено. На середине ее фразы меня сомкнули в крепкие объятия.

– Привет, котик.

Надо сказать, что по Оле я безумно соскучилась – так сложились обстоятельства, что мы не виделись почти год. И я готова была вечность простоять с ней вот так, обнимаясь посреди зала прилета лондонского аэропорта. Но Аня обладала удивительным талантом влезать в самые неподходящие моменты.

– Ну надо же… – явно недовольным тоном протянула она, – вся старая компашка в сборе…

Оля отступила от меня на шаг, взглянула на Аню, и лицо ее вытянулось. Впрочем, надо отдать ей должное: в отличие от Виноградовой, ее воспитание и вежливость не зависели от симпатий или антипатий к человеку.

– Ой, привет Ань. Неожиданно… Ты как здесь? Встречаешь кого?

– Да. Алину, – без обиняков заявила та.

– Вот как? Интересненько… – протянула Оля.

И по ее тону я поняла, что если я сейчас же не реанимируюсь, то мне конец.

– Вообще-то, – продолжила Виноградова, обращаясь уже ко мне, – я рассчитывала, что мы встретимся тет-а-тет и все обсудим.

– Вообще-то, – ответила в тон ей, – я в принципе не рассчитывала, что мы здесь с тобой будем встречаться.

Аня поморщилась.

– Если уж приехала помочь, могла бы и не хамить. Думаешь, мне сильно хотелось с утра тащиться в Хитроу? Просто планировала ввести тебя подробнее в курс дела.

– Я приехала помочь не тебе, – вырвалось у меня. – Это во-первых. А во-вторых, хоть спасибо бы сказала.

Аня окатила меня привычным высокомерным взглядом.

– Скинь адрес гостиницы и будь готова завтра в десять, – проигнорировав намек на вежливость, заявила она. – Адвокат договорился о свидании.

И, не сказав больше ни слова, развернулась и гордо удалилась (ну, по крайней мере, это она попыталась изобразить).

Мы с Олей проводили ее взглядом.

– Мда… – озвучила подруга вслух мои недавние мысли, – на каблуках ходить она так и не научилась…

Я фыркнула, но тут же осеклась. Тотчас Оля, будто вспомнив про мое существование, прекратила разглядывать исчезающий силуэт Виноградовой и посмотрела на меня ТАК, что у меня само собой вырвалось:

– Я сейчас все объясню.

– У тебя тридцать секунд.

В тридцать секунд я, конечно, не уложилась и почти всю дорогу до парковки вводила ее в курс дела. Зря надеялась, что, узнав правду, Оля смягчится.

– Арсеньева, ты совсем сдурела? – тихо и спокойно, разговаривая со мной как с душевнобольной, поинтересовалась она. – Ты на хрена сюда приперлась?

– Я же тебе сказала, что Андрею надо помочь…

– Да задолбала ты уже своим Андреем. Сколько можно с ним нянчиться? Проблемы у него – прекрасно! Заслужил, пусть выпутывается сам! Ты допомогалась уже! Напомнить, чем в прошлый раз для тебя это все закончилось? Хоть кто-нибудь твои просраные годы оценил?

У меня аргументов не было.

– Нет, – после секундной паузы пришлось признать.

– И что, ты решила в этот раз почему-то будет по-другому? Если ты мне сейчас скажешь, что он изменился, я клянусь, что выкину тебя из машины!

Я с опасением покосилась в окно. Мы как раз съезжали с высокой магистрали.

– При чем тут изменился или не изменился! – Поспешила я спасти свою жизнь. – Не о том речь вообще! Не возвращать же его я приехала! Я приехала помочь вытащить его из тюрьмы.

– Ну вот это совсем смешно! И чем, прости, ты поможешь? Если дело обстоит так, как ты мне описала, то ты хоть понимаешь, какого уровня это вопрос?

– Я могу хотя бы попытаться…

– У него вон девушка есть! Которая считает себя победительницей по жизни! Вот пусть она и пытается!

– Ой, да ладно, Оль, – решила я использовать последний козырь, – признай, ты бы сама никогда не бросила человека в беде. Даже если он твой бывший. Если уж я не смогла, то ты бы и подавно!

Это было чистой правдой. Я искренне убеждена, что Оля – самый добрый человек из всех живущих на планете Земля.

Она эту свою черту тоже знала. Поэтому здесь не могла спорить со мной. Впрочем, видимо, от природной скромности, все же попыталась.

– Ну, не знаю, – протянула она. – Что касается парочки последних бывших, тут точно не уверена…

– Кстати, что там у нас с Кириллом? Переведен уже в разряд «экс» или еще нет?

В девичьем мире есть беспроигрышный вариант сменить неприятную тему: перейти к обсуждению чужих мужиков.

Оля поморщилась.

– Переведен. Честно говоря, хочу, чтобы он уже забыл о моем существовании и стер из своей памяти мой номер.

– Почему? – искренне удивилась я.

Кирилл был нашим соотечественником, переехавшим в Лондон несколько лет назад. Каким-то магическим образом получил вид на жительство в Великобритании. Работал официантом, снимал квартиру в шестой зоне¹. Моя подруга в России окончила медицинский вуз по специальности «лечебное дело», потом обучалась в ординатуре на судмедэксперта. Позже, перебравшись на Туманный Альбион, еще год отпахала в местной магистратуре, чтобы получить переаттестацию и иметь право практики в этой стране. Сейчас успешно работала и неплохо зарабатывала, снимала квартиру в двух шагах от Гайд парка и ездила на новеньком мерсе.

Еще пару месяцев назад Ольгуня на полном серьезе заявляла, что хочет за Кирилла замуж. А мы вместе с Катей – нашей третьей московской подружкой – в унисон недоумевали, что вообще у них может быть общего. Потом, как это часто и бывает с никчемными мужиками, имеющими счастье подцепить успешных женщин, Кирилл начал борзеть. Незадолго до всей этой заварушки со звонком Виноградовой на очередном онлайн-женсовете мы постановили слать его куда подальше. Правда, Оля тогда еще склонялась все же дать ему последний шанс. Но, видимо, шанс был профукан.

– Да потому что он меня достал. Алин, вот скажи, почему каждый раз одна и та же фигня? Сперва предупреждаешь мужиков, что доиграются своим поведением, и тебя никто не слышит. А потом, как допекут и окончательно уйдешь, начинается. Рыдания, истерики, обещания жениться. Вот и этот такой же оказался. Все по классическому сценарию…

Я молча пожала плечами. Вопрос был из разряда философских.

Вскоре мы припарковались рядом с отелем «Роял Гарден», где я решила поселиться по старой памяти. Он располагался прямо в центре – в пешей доступности от всего, что мне могло понадобиться, включая Олину квартиру.

Кстати, вас, наверное, удивило, что я не поселилась у нее? Конечно, едва услышав про мой приезд, подруга сразу предложила разместиться в ее гостевой комнате. И хотя это сэкономило бы мне приличную сумму, я все же отказалась. Было две весомые причины, по которым мне проще было переплатить. Во-первых, Кирилл. Я тогда еще была не в курсе, что они расстались. А он, конечно же, предпочитал оставаться у нее, вместо того чтобы таскаться в свою шестую зону. Ну и как-то каждый раз напяливать штаны, чтобы выйти в туалет, опасаясь, выскочив на секунду в трусах, по закону подлости нарваться на чужого мужика, мне не очень хотелось. А во-вторых, Олина собака – очаровательный французский бульдог по кличке Пуля, которого все обожали и с которым напрочь не мог ужиться никто, кроме хозяйки.

Пуля – это вообще отдельная история. Ее преподнес Оле в подарок один из бывших ухажеров. Собака стоила баснословных денег, сопровождалась подтверждающим какую-то там невероятную родословную паспортом и… либо документы оказались подделкой, либо, как говорят, «в семье не без урода». У безгранично добродушного пса нашелся один существенный недостаток – он оказался абсолютно отбитым на голову. Впрочем, может, это был и вопрос воспитания. С тем парнем Оля достаточно быстро рассталась (честно, даже не запомнила, как его звали), и Пуля в отсутствии жесткой мужской руки выросла настоящей стервой.

В полной мере мы с Андреем это ощутили на себе, когда песику было всего шесть месяцев и Оле понадобилось срочно слетать на пару недель в Москву. В просьбе взять щеночка сначала мы не усмотрели никакого подвоха. И с первой же ночи понеслось! Мало того что собака была приучена спать в кровати и просто адски храпела (чтобы вы понимали, она перекрывала храп моего сорокалетнего мужика). Ладно, это еще как-то можно было пережить. Но, видимо, в нашем лице Пуля нашла объектов мести в ее восприятии бросившей ее хозяйке. Ходить в туалет на улице она отказывалась – я бы сказала, воспринимала это как личное оскорбление. Зато в квартире гадила за милую душу! Как-то мы ходили в гости и, придя вечером домой, обнаружили целых пять куч! Про лужи я молчу. Лужи в нашей покрытой ковролином квартире стали нормой жизни. Просыпаясь, отправляли Оле фотки новых Пулиных сюрпризов. Однажды утром мы проспали и получили массу гневных сообщений от хозяйки, не дождавшейся по пробуждению очередных подтверждений экскрементов.

В общем, после той истории я поняла, что любить Пулю лучше на расстоянии. Потом у Оли было еще пару отпусков и попыток пристроить бульдожку другим людям, и каждый раз все приходили к такому же выводу. Пока еще никто не согласился остаться с Пулей второй раз. При этом собака была удивительно не обидчивой. Чтобы я там про нее не думала и не говорила, но каждую мою ночевку в Олиной квартире она упорно спала со мной и храпела мне на ухо. Короче, вспомнив все нюансы, я подумала: «Ну на фиг, лучше все же отель».

Но если вы вдруг решили, что я капец какая продуманная, то спешу вас расстроить – один факт я все же не учла. В отеле «Роял Гарден» находился наш любимый с Олей бар «Рояль» (созвучный с названием гостиницы). Это было заведение с живой музыкой, куда в былые времена мы заходили на полчаса и застревали до утра. За тридцать с хвостиком лет своей жизни одно правило я усвоила на все сто – то, что происходит больше двух раз, будет повторяться вновь и вновь. Ну и пожалуйста. Закинув вещи в номер, мы решили зайти в «Рояль». На полчасика. Нас там сразу узнали и принесли приветственный сет шотов. Спустя полчасика мы не ушли, а уже сами заказали второй. Потом, кажется, был третий, но это не точно. После второго все уже пошло как в тумане. Вспышками помню сумасшедшие танцы, расплывчатые лица подходящих поздороваться знакомых и вереницу пустых бокалов из-под шампанского на барной стойке.

Ожидаемо, утро было не добрым. Толком выспаться мне так и не удалось. По какой-то очень уважительной причине (по крайней мере, ночью она нам казалась именно такой) спать я все же отправилась к Оле. Если не ошибаюсь, расходиться не хотелось, а Пуле надо было в туалет – поэтому так и решили. Вроде бы я даже хотела посидеть чуть-чуть и поехать в отель, но переоценила свои силы. Ну и вот. С трудом продрав глаза под разрывающую барабанные перепонки трель будильника, лицезрела перед самым своим носом какую-то серую гору. При ближайшем рассмотрении гора оказалась повернутой ко мне толстой мохнатой попой. Следующим осознанием стало то, что будильник – вовсе не будильник, а настойчивые трели телефона. Сняла трубку, и через секунду моя нарастающая мигрень усугубилась от писклявого голоса.

– Ну наконец-то! – Угадайте, кто мог начать разговор, минуя такую банальщину, как «привет»? Правильно – Аня.

– И тебе доброе утро. – Я все еще не оставляла надежды научить ее хотя бы азам вежливости. Но, по ходу бесполезно.

– Ты так и не скинула мне адрес, – безапелляционно продолжила Виноградова. – Я уже готова выходить, куда мне ехать?

Я мгновенно оценила ситуацию. Из висящего напротив зеркала на меня смотрело чудо-юдо с подтеками несмытой накануне туши и эффектными черными фингалами под глазами от размазавшейся подводки. Упс, кажется, вчера что-то пошло не по плану. Кажется, мои благие намерения и желание помочь некогда родному человеку натолкнулись на непреодолимую силу женской дружбы. Или, точнее будет сказать, силу женской дружбы после долгой разлуки? Видать, мы с Олей вчера в очередной раз доказали, что все мемы в риле про девичьи «по бокальчику», совсем не мемы. И что имеем теперь? На часах почти девять. Я абсолютно не собранная, не в гостинице (правда, к счастью, не далеко от нее). И Аня, которая собирается уже куда-то выезжать и перед которой никогда в жизни я не покажусь в таком виде.

– И сколько тебе ехать? – поинтересовалась я осторожно, пытаясь параллельно напялить одной рукой на себя штаны.

– Ну, если ты все же соизволишь мне сказать куда, то, может, я тебе и отвечу.

Я назвала адрес. Оказалось, что Ане на дорогу всего полчаса.

Я пыталась выторговать час. Меня послали (правда, в этот раз более-менее интеллигентно – у нее был железный аргумент, что через час нужно быть уже в тюрьме). Пришлось включить знакомый с институтских лет «турбо-режим»: пожертвовать душем, посоревноваться с самой собой в забеге до отеля, за десять минут почистить зубы и нанести экспресс-макияж, скрыть отсутствие укладки, замаскировав волосы в косу, и напялить первое попавшееся в чемодане платье. В полчаса я, конечно, даже в таком ритме не уложилась, но тут мне на помощь пришли лондонские пробки. Аня слегка задержалась, чего мне вполне хватило, чтобы закончить свой марафет.

Уже спускаясь в лифте, обнаружила на телефоне два пропущенных вызова от Сережи. Мысленно чертыхнулась, поняв, что времени ему перезванивать сейчас у меня уже нет. Написала любимому смс, что выезжаю на встречу и перенаберу вечером. В очередной раз подумала, как хорошо все же, что в наших отношениях полное доверие и нет никаких этих дурацких истерик на ровном месте. Впрочем, тут в моей голове параллельно зазвенел колокольчик совести. Доверие доверием, но правду об истинных причинах своей поездки в Лондон я ему так и не сказала. По официальной версии (и для него, и для всей семьи) я здесь, чтобы помочь Оле разобраться в одном личном вопросе. Даже не стала уточнять, в каком, но, к счастью, никто особо и не спрашивал. Это вранье я и для самой себя враньем не называла, оправдываясь исключительно тем, что не хочу лишний раз трепать будущему мужу нервы. Ну согласитесь, что даже самому спокойному и доверяющему мужику в мире не понравится, если его невеста перед свадьбой свинтит в другую страну решать какие-то вопросы с бывшим. И кому нужна такая правда? Лучше уж пойти по принципу «меньше знаешь – крепче спишь».

Напротив гостиницы меня уже ждал черный Land Rover с тонированными стеклами. Едва я вышла из вертящихся дверей на улицу, окно с водительской стороны приоткрылось, и за ним показалось Анино лицо, как это чаще всего с ней и бывало, почти полностью скрытое за солнечными очками.

– Садись на заднее сиденье, – вновь обойдясь без прелюдий, буркнула она.

Раздавшийся через секунду щелчок, снимающий блокировку с двери, и то казался более доброжелательным.

Я плюхнулась в просторный салон с кожаными кремовыми сиденьями и огляделась. Рядом с Аней, на пассажирском месте, сидел импозантный мужчина в темно-синем костюме. Повернувшись ко мне полубоком, одарил профессиональной вежливой улыбкой и на идеальном английском представился:

– Дэвид Томас. Барристер.

– Дэвид, адвокат Андрея, – также перейдя на английский (что, впрочем, не сделало ее менее отталкивающей), пояснила Виноградова. – По пути введет тебя в курс дела. Собственно, это его Андрей попросил привезти тебя в Лондон. Честно говоря, до сих пор до конца не понимаю зачем.

Я усмехнулась. Надо же, впервые у нас с Аней нашлось что-то общее. Я вот и сама до конца не понимала зачем.

Мистер Томас поступил весьма профессионально. Проигнорировал едкий комментарий клиентки и сразу перешел к сути вопроса.

– Как я понимаю, ситуация вам известна? – поинтересовался он.

– Очень в общих чертах, – не стала я лукавить. – То есть ситуация в целом понятна, но вопросов остается достаточно.

Мистер Томас покачал головой.

– Не только у вас, мэм. Увы, на данный момент у нас у всех остается слишком много вопросов. Окей, тогда задавайте свои. Проясню те, ответы на которые буду знать.

Я призадумалась. Вопросов было так много, что даже не знала, с чего начать…

– Ну, во-первых. На каком вообще основании его тут задержали? То, что мне рассказали в Москве – сугубо наше внутриполитическое дело. Я, конечно, не юрист, но даже мне непонятно, какое отношение имеют британцы к скандалу вокруг «Росфлота» и почему удерживают в тюрьме российского гражданина?

– Очень хорошее замечание, мадам Алина. Вы абсолютно правы. Несмотря на то что переговоры были засекречены, в целом все их содержание составляло государственную тайну вашей страны. Ответственность за ее раскрытие с правовой точки зрения мой клиент несет, конечно, не перед британским правительством. Все дело в том, что формально он задержан здесь совсем по другой причине.