Читать книгу: «Кентерберийское кольцо: загадка проклятого круга», страница 3

Глава III
Приятно познакомиться

С самого утра следующего дня стало очевидно: надежды Эрика на то, что все неприятности останутся в ушедшем дне, с треском провалились. Он был на большом стадионе, где только что его команда выиграла Студенческий кубок по регби. Он, как капитан, стоял на пьедестале и получал награду из рук очаровательной черлидерши, а школьный оркестр внизу торжественно бил в барабаны. Руководила оркестром, конечно же, Рейчел. Она ослепительно улыбалась ему, и Эрик вдруг испытал невероятное желание сообщить всему миру, что посвящает эту победу ей. Он стал кричать, пытаясь заставить свой голос звучать громче барабанов. Но барабаны так просто сдаваться были не намерены и тоже наращивали диапазон. Их монотонный гул становился все громче и громче, и в какой-то момент стал просто невыносим. Эрик хотел убежать от них, но на него внизу пристально смотрела Рейчел, и он не мог сдвинуться. А потом вдруг понял, что в прямом смысле не может сдвинуться – тело стало деревянным, руки и ноги будто бы приросли к туловищу. Он стоял и слушал барабаны, ненавистный гул которых неожиданно начал складываться в слова. «Колл… Колли… Коллинз…» – надрывно закричали барабаны. И вдруг поле для регби, приз, Рейчел и черлидерша исчезли. Барабаны тоже исчезли, что не могло не радовать. Эрик открыл глаза и обнаружил, что лежит в своей кровати. А в дверь кто-то изо всех сил стучит, выкрикивая его фамилию.

– Мистер Коллинз, откройте сейчас же дверь! – в который раз повторил голос, в котором он узнал миссис Беррингтон, куратора курса.

Сон как рукой сняло. Миссис Беррингтон в «Кентербери» была как черная кошка посреди улицы. Встреча с ней никогда не сулила ничего приятного. За долю секунды он влез в джинсы и, накинув сверху джемпер от школьной формы, распахнул дверь.

Куратор оглядела его с головы до ног из-под своих очков-половинок, дольше всего задержав взгляд на босых ступнях в тапочках. И произнесла чуть потеплевшим тоном:

– Вы что, заболели? Поэтому Вас не было на построении?

– Не было на построении? Но ведь оно… – начал было Эрик удивленно объяснять очевидную вещь. Как его могло не быть на построении, если самого построения еще быть не могло. Оно ведь в восемь утра, а сейчас точно еще не восемь утра. До восьми утра у него должно было сработать три будильника. А пока не сработал ни один. Он ведь проснулся не от саундтрека Брайана Тайлера, как обычно, а от стука в дверь. – Еще ведь рано…

И параллельно с тем, как миссис Беррингтон приподнимала бровь (жест, не просто предвещающий, а уже гарантирующий неприятности), Эрик кинул взгляд на настенные часы. Лазерные стрелки показывали восемь часов тридцать минут. «Черт!» – выругался он про себя. К счастью, в экстренных ситуациях он умел быстро ориентироваться.

– Еще ведь рано идти в лазарет! Я себя очень плохо чувствую, Вы правы. Просто у врача еще не был.

Подозрительность во взгляде миссис Беррингтон немного спала.

– Но ведь есть же дежурная медсестра. Вы правы, врач приходит к девяти. Но она вполне способна поставить Вам предварительный диагноз.

– Да, но знаете, здоровье – это не кочерыжка капусты. С ним не шутят. Мне хочется знать наверняка, я не могу довериться медсестре в этом вопросе, – ляпнул Эрик первое, что пришло в голову. «Боже, ну и чушь, наверное, я несу», – подумал про себя он.

– И какие у Вас симптомы? Температура есть?

– Горло болит и, знаете, температуру не мерил, но по всем ощущениям…

Миссис Беррингтон приблизилась на полшага и приложила к его лбу морщинистую руку.

– Да так вроде холодный, – пробормотала она. – Ладно, собирайтесь и бегом к врачу! Он уже должен был подойти. Потом зайдете ко мне и скажете, если Вам выпишут больничный.

Как только за ней закрылась дверь, Эрик с облегчением выдохнул. Экстренная ситуация миновала и теперь можно было разобраться с ее предпосылками. Телефон он обнаружил за кроватью. С выключенным звуком и отключенными всеми будильниками. Кто-то сильно постарался, чтобы он проспал утреннее построение. А в школе «Кентербери» к его посещению относились очень ревностно. Совместное исполнение гимна и пробежка учеников – это ведь традиция. А традиции находились под личным контролем господина Стейнера.

Прошедшая было волна злости на брата начала вновь подниматься в глубинах души. Она пенилась и нарастала, пока он быстро одевался и брился, кидал в сумку учебники и доглаживал пиджак. К тому моменту, как Эрик захлопнул дверь спальни и вышел в коридор (при виде которого после событий прошедшей ночи его передернуло), волна достигла уже внушительных размеров, однако в разрушительное цунами так и не переросла. И причина, сдерживавшая его, заключалась в червячке сомнения, который старательно подгрызал все доводы у Эрика в голове.

Привычным маршрутом он прошел во вторую часть левого крыла, где располагались классы. На завтрак Эрик, конечно же, не успевал, ведь до урока по информатике оставалось всего пять минут. На пересечении с коридором, соединяющим левое крыло с центральной частью здания, он слился с толпой учеников, направляющейся из столовой. Пробежавшись завистливым взглядом по их сытым лицам, младший Коллинз повернул в свой класс. Есть ему особо не хотелось, а вот за чашку кофе он бы сейчас отдал все на свете.

Дверь с надписью «Информационные и коммуникационные технологии» была распахнута настежь. Было видно, что почти весь класс уже в сборе. Эрик поздоровался с однокурсниками и занял свое место около окна. Спустя несколько минут, едва он успел разложить учебники и включить компьютер, перед его носом возник большой бумажный стакан из кафетерия, источающий восхитительные кофейные ароматы.

– Пожалуйста! – сказал Джек, проследив за его взглядом. Он только что кинул сумку на соседний стул. – Предполагаю, что Эрик Коллинз сегодня впервые в жизни проспал построение? Все уже побывали на твоем месте, приятель, и знают, каково это – начать день без утреннего кофе.

– Спасибо… – Эрик отхлебнул обжигающий напиток. – Ты мой спаситель. Сейчас на твоих глазах зарождается новая жизнь.

Джек ухмыльнулся.

– Всегда пожалуйста! Боюсь только, ненадолго. Ты же помнишь, информатика – одно сплошное занудство. Весь эффект от кофе моментально убьет!

– Зачем же ты тогда ее выбрал? – спросил Эрик. Он любил этот предмет и почувствовал себя оскорбленным.

– Затем, что не все такие умные, как ты! Я хорошо разбираюсь только в литературе и английском. А все остальное пришлось выбирать по принципу исключения. Физику, химию и иже с ними у меня точно нет шансов сдать на высокий балл. Поэтому я выбрал то, что не так строго спрашивают. И что хотя бы в теории возможно понять. К тому же экзамен GCSE по информатике – практическое задание. Нужно написать программу. А с этим мне есть кому помочь.

– Дай угадаю, и кому же это… – хмыкнул Эрик.

– Ох уж эта твоя проницательность! – Джек хлопнул его по плечу. – Ты ведь не бросишь друга в беде?

– Можно подумать, у меня есть варианты. Ты ведь уже решил, что нет. Придется соответствовать. Правда, если у меня не получится, то не обессудь. Похоронят наши хладные трупы в братской могилке. После того как наши родители нас убьют.

– Ой, да брось, Эрик, все у тебя получится. У тебя всегда все получается, ты же у нас вроде как гордость класса.

– Первый раз такое слышу. Не то чтобы я был против, но боюсь, преподаватели не разделяют этого мнения.

В класс уверенной походкой вошел мистер Фишер. Он был одним из самых молодых преподавателей в школе. Он сам не так давно закончил «Кентербери» и был достаточно лоялен к ученикам. Поговаривали, что школа для него – лишь хобби, и здесь он появлялся лишь пару раз в неделю. Ключевым местом работы для него был «Гугл», куда лучшего ученика своего класса Оливера Фишера приняли без испытательного срока сразу по окончании школы, после того как он представил им одну из своих разработок.

– Добрый день, класс! Можете садиться, – поприветствовал он учеников. – Рад вас видеть отдохнувшими и живыми после каникул. Полагаю, что вы все меня рады видеть в меньшей степени, но ничего не поделаешь… Сдавать информатику на GCSE – ваш добровольный выбор, так что придется вам меня потерпеть оставшиеся десять месяцев. Уверен, вы справитесь!

Ребята одобрительно засмеялись. Чувство юмора мистера Фишера они очень ценили и любили. А некоторая часть женской половины класса ценила и любила в мистере Фишере не только юмор. Поговаривали, что многие барышни выбрали для изучения в старших классах информатику только для того, чтобы посещать занятия этого учителя.

– Что ж, нас ждет много работы. Мы в достаточном объеме изучили теорию и основы программирования. Теперь нам предстоит научиться применять это все на практике, чтобы к концу года вы стали профессиональными хакерами. Ну, или полупрофессиональными программистами. Тут уж, кто как сам выберет. Главное для меня, чтобы вы не пропускали занятия и смогли к концу года представить мне свой экзаменационный проект.

– Выбираю хакерство! – прошипел Эрик на ухо Джеку. – Кого бы ты хакнул первым? Погоди, дай угадаю… Наверное, Джессику Робертсон?

Джессика была их однокурсницей и относилась к тем, кого принято называть первыми красавицами школы. Она была капитаном школьной команды поддержки и встречалась только с самыми крутыми парнями. Как-то раз она даже ненадолго стала девушкой Ричарда, но он быстро с ней порвал. Джек сох по Джессике с самых младших классов. Эрик в шутку называл их «Double D» и не упускал случая подколоть друга. Обычно Джек на это дулся, но сегодня его реакция была прямо противоположной.

– Раз уж ты сам начал эту тему, то в скором времени я планирую сделать с ней кое-что другое, – многозначительно ответил он.

– О, Джек, ты что, опять? Вспомни, как ты пытался пригласить ее на дискотеку в пятом классе? А эта дурацкая якобы анонимная валентинка в седьмом? А реферат, за который она обещала пойти с тобой в кино, а получив свои сто баллов, пошла с моим братом? Неужели этой коллекции тебе недостаточно? Признай уже, чувак, – это отыгранная карта.

– Ты не понимаешь, в этот раз все иначе! – воскликнул Джек и сразу осекся. Получилось громче, чем он предполагал. Однако мистер Фишер был увлечен объяснением задания Кэтти и Элисон в самом начале класса и не обратил на него никакого внимания. – В этот раз ОНА этого хочет.

– Стоит ли напоминать, что ты и в прошлые разы думал, что она этого хочет.

– Да нет, ты не понимаешь. Она мне сказала. То есть написала. Сейчас… – покопавшись в «Айфоне», он открыл переписку в Imessage. – Смотри. Сообщение вчера от нее получил. Вот же, сама пишет.

Эрик посмотрел на экран. «Привет, красавчик. Как насчет того, чтобы нарушить правила? Пошалим?» – прочитал он сообщение, которое было вполне в духе Джессики. Он бы даже не сомневался, что это она. Если бы написано оно было кому-то другому.

– И с чего ты взял, что это она? Может быть, это розыгрыш?

– Чувак, ты что, считаешь, что у меня нет ее телефона?

– А, ну да. И как я мог сомневаться.

– К тому же есть еще одно доказательство. Всего тебе читать не надо, но вот… – Джек пролистал вниз переписку и, покраснев не то от гордости, не то от смущения, открыл вложенный файл. С фотографии на фоне деревянной кроватной спинки смотрели две женские груди. – Ну, что скажешь?

– Скажу, что это примерно третий. Хотя, ты же знаешь, я не особо спец. За консультациями – это тебе к Ричарду.

– Да нет же, я не об этом. Это она мне прислала! Вот тебе еще одно доказательство.

– Ну да, конечно, Джек. Она же единственная в нашей школе, у кого есть грудь.

Джек обиженно засопел и отвернулся к своему компьютеру. Эрик тоже хотел было начать работу, как вдруг червячок сомнений, с самого утра пожирающий его изнутри и уже было притихший, завозился с невиданной ранее силой. Эрик еще раз посмотрел на телефон, который все еще лежал между ними, потом перевел взгляд на стакан с кофе.

– Скажи, Джек, а откуда ты узнал, что я сегодня проспал?

– В смысле? – Джек снова повернулся к нему, оторвавшись от экрана. – Тебя же не было на построении.

– Ну да, не было. Но я мог заболеть. Меня могли вызвать к директору. Мог уехать домой. Вариантов было масса. Но ты, принеся мне кофе, четко сказал – проспал.

– Да ты чего с ума-то сходишь, я просто предположил. Это так важно?

– А вчера ты, кажется, говорил, что твой телефон в ремонте? Однако вечером уже эсэмэсился с Джессикой?

– Так водитель вчера привез перед ужином.

– А-а-а… А позвонить ты тоже вчера просто так брал мой телефон?!

– Да к чему ты вообще, я не понимаю???

– А к тому, что бывает, когда подставляешь своими дурацкими приколами лучших друзей… – зашипел Эрик. – Это ты отключил мои будильники, да?

– Какие будильники? Почему отключил?

– О, знаешь, Джек, актер из тебя никудышный. Ладно, все понятно. Зачет, пошутил так пошутил.

Эрик отвернулся и до конца пары хранил гробовое молчание, не реагируя на попытки друга привлечь к себе внимание.

Едва прозвенел звонок, он схватил свою сумку и первым вышел из аудитории, не дожидаясь, пока за ним последует Джек. И дело было не только в будильнике, но и в том, что теперь не было уверенности, что одежду из душа вчера утащил Ричард. Они с Джеком частенько друг над другом шутили, но никогда раньше это не сулило кому-то из них серьезных неприятностей. В этот раз, по мнению Эрика, Джек перегнул палку. Конечно, он не собирался порывать общение с ним, ведь дружба строится десятилетиями не для того, чтобы рушиться из-за одного глупого поступка. Но ему нужно было время, чтобы, как говорится, «остыть».

Большой колокол гулко зазвонил, оповещая о начале обеда. Ученики со всех уголков школы потянулись в сторону кафетерия. Эрик хотел было последовать их примеру, но в конце коридора вдруг заметил миссис Беррингтон. Вспомнив утреннюю беседу, он поежился и свернул к выходу. Расспросов про поход к врачу, больничный и самочувствие совсем не хотелось.

Во внутреннем дворике было прохладно и влажно: очевидно, не так давно прошел дождь. Редкие ученики расположились на лавочках. Кто-то читал учебники и конспекты, другие просто болтали, подложив эти самые учебники и конспекты в качестве сидений на мокрые скамейки. В основном тут были средние классы, у которых обеденный перерыв был на час позже. Однако Эрик заметил и двух представителей старшей школы. Более того, оба были ему знакомы слишком хорошо.

Ричард и Рейчел стояли друг напротив друга в конце дворика, прямо около дорожки к зданию А-Level. Подойдя поближе, Эрик заметил, что у обоих взбудораженные и красные лица. А еще через несколько шагов услышал их повышенные голоса.

– Это уже перешло все границы! Я последний раз предупреждаю тебя, не подходи к нему, ясно?! – почти кричала Рейчел.

– Ты даже не дала мне шанс все объяснить, ты все время только обвиняешь! Я искренне позвал его в команду, и все бы было нормально, если бы ты не вмешалась!

– Все бы было нормально, если бы ты умел держать язык за зубами! И кстати, я говорю не только про Стюарта, но и про нас!

Ричард неожиданно переменился в лице. Быстро миновав несколько метров, которые разделяли их с девушкой, он подошел вплотную и взял ее за руку.

– Действительно, Рейч. Именно об этом я и хочу поговорить с тобой с начала семестра. О нас.

Рейчел на долю секунды замешкалась, но затем резко выдернула свою ладонь из его пальцев. Развернувшись, она направилась в сторону центрального входа. И через пару шагов нос к носу столкнулась с Эриком.

– Ты все слышал, – скорее, констатировала, а не спросила она.

– Не только я. Весь двор слышал. Если разговор был конфиденциальным, к чему было так орать?

Из-за ее плеча Эрик кинул взгляд на брата. Пожалуй, в первый раз за всю их совместную жизнь Ричард выглядел смущенным. Правда, лишь несколько секунд. Затем он небрежно хмыкнул и подхватил с травы свой портфель. Эрик приготовился к традиционным колкостям или сарказму, но их не последовало. Ричард развернулся и пошел в сторону корпуса. Сделав пару шагов, он все же обернулся.

– Наш разговор не закончен, Рейч.

И, не удостоив младшего брата даже взглядом, скрылся из виду.

– Ага, размечтался, – пробормотала Рейчел. – Не дождешься. Извини, Эрик, ты прав. Не нужно было так кричать, обычно я держу себя в руках. Просто он умеет вывести меня из себя. Пойдем-ка отсюда, а то, кажется, на нас и правда теперь пялится весь школьный двор.

Она была права. Немногочисленные ученики давно отвлеклись от своих дел и наблюдали за разворачивающейся на их глазах сценой.

– Стервятники, – тихо сказала Рейчел Эрику, кивая в сторону скамеек. – Уже, небось, запустили эту свою машину сплетен. К вечеру вся школа будет болтать не пойми что про меня и Ричарда. А мне бы совсем не хотелось, чтобы про нас с ним болтали. Лучше уж пусть болтают про нас с тобой.

И она ему вновь лукаво подмигнула. И младший из Коллинзов почувствовал, что заливается румянцем.

– А вариантов, чтобы не болтать ни про кого, нет? – стараясь не показывать свое смущение, спросил он.

Рейчел печально улыбнулась.

– Ты как маленький, ей-богу. Вроде уже выпускной класс… Ты же в этой школе с детства, должен знать, что тут сплетни – это все. Такие люди, как Джессика Робертс или Алисия Бристон и их подпевалы, обеспечивают бесперебойную работу этого информационного канала. При этом им совершенно плевать, правдива ли та информация, которую они распространяют. Главное – языками почесать. Ты обедал?

В этот момент они как раз подошли ко входу в кафетерий.

– Я… Нет, я не успел еще. Как раз собирался.

– Ну вот и отлично. Перекусим вместе. Дадим им еще один повод для сплетен, а?

Эрик улыбнулся.

– С радостью составлю компанию Вам, мисс!

Они прошли через раздачу и, получив свои подносы, расположились за столиком у окна.

– Скажи, Рейчел, а что у вас случилось? – решился задать Эрик давно мучающий его вопрос. – Ну, с Ричардом. Наверное, это не мое дело, но мне кажется, что он не рад вашему расставанию.

Он думал, что она не захочет отвечать. Однако, к его удивлению, Рейчел отреагировала спокойно.

– О, знал бы ты, как часто я слышу этот вопрос с начала семестра. Но разве Ричард тебе не говорил?

– Нет, он не затрагивает со мной эту тему.

– Странно, с его-то любовью поболтать.

– Не понял. Это сарказм или как?

Рейчел немного замялась. Она покрутила в руках стакан с соком, сделала глоток и огляделась вокруг.

– Понимаешь, – тихо сказала она, – я бы никому не сказала этого, но ты все-таки его брат, и я очень надеюсь, что в отличие от Ричарда ты умеешь держать язык за зубами. Я расскажу тебе только потому, что не хочу, чтобы ты считал меня мегерой, разбившей сердце твоему брату, или поверил каким-то слухам, которые, возможно, скоро появятся от недостатка информации. Но только это все сугубо между нами, окей?

– Само собой.

– Начнем с того, знаешь ли ты, где работает моя мама?

– Не в нашей ли школе психологом?

– Да, но не только. Школа – это, скорее, акт благотворительности, несколько дней в неделю на полставки. На самом деле моя мама – клинический психолог. Ее основное место работы – госпиталь Святой Анны.

– Ничего себе… Это же лучшая клиника в округе, да?

– Да, но основной ее профиль – лечение психических расстройств. Попросту говоря, это одна из лучших психиатрических лечебниц в стране. Об этом мало кто знает, ведь они себя так не позиционируют. Но люди, столкнувшиеся с такой бедой, в курсе. Следующий вопрос знатокам: что тебе известно о шизофрении?

– К счастью, не скажу, что много. Знаю, что это болезнь, и вроде бы как связанная с раздвоением личности.

– Двойка Вам, мистер Коллинз. Хотя это распространенное заблуждение. На самом деле все намного сложнее. Раздвоение личности – это лишь один из признаков этой болезни. Который, кстати, проявляется не так уж и часто. Шизофрения – это деформация процесса мышления, замена привычных эмоциональных реакций другими. Не буду грузить тебя терминами, но суть в том, что эта болезнь многогранна. И очень часто безобидна. Ее нельзя вылечить до конца, но можно «заморозить». Человек, пройдя курс лечения, может десятилетиями жить в обществе, и никто даже не догадается, что он болен. Но есть и обратный эффект. Человек может десятилетиями прожить с болезнью, не подозревая, что она у него есть. И тогда, в какой-то момент, она может достигнуть критической фазы. И случаются страшные вещи.

– Ты меня пугаешь, Рейчел. С учетом того факта, что речь о шизофрении зашла в контексте моего брата. Я, конечно, подозреваю иногда у него проблемы с головой. Но не до такой же степени, – пошутил Эрик.

Но Рейчел даже не улыбнулась.

– Это не поводы для шуток, Эрик. На самом деле это все очень серьезно. Но, повторюсь, если вовремя начать лечение, то в большинстве случаев – не страшно. К моей маме ходят многие ученики. И у большинства из них – типичные заморочки переходного возраста. Ну, знаешь, проблемы с противоположным полом, терки с родителями и прочая дребедень. Но есть один мальчик, Стюарт Моррисон. Он на класс младше тебя. В прошлом году ему поставили тройку на переводном экзамене, и он пытался вскрыть себе вены. К счастью, он забыл запереть дверь. И к счастью, его однокурсник очень вовремя зашел вернуть ему книгу. Парня откачали и даже, что удивительно для «Кентербери», происшествие удалось скрыть. Мистер Стейнер хотел отчислить Стюарта, но моя мама убедила директора не делать этого. Она забрала Стюарта в больницу на обследование по просьбе его родителей и диагностировала у него шизофрению.

– Ничего себе! – присвистнул Эрик. – А я ведь его знаю, он же играет в одной команде по регби с Ричардом. Нормальный с виду парень, только замкнутый слегка.

– Я же тебе уже говорила, что эта болезнь может протекать совершенно незаметно. И, да, ты прав, он занимался спортом и играл в регби. Что имеет самое прямое отношение к моей истории. В общем, мама назначила Стюарту лечение. Терапию, лекарства, другие процедуры. Болезнь удалось диагностировать на ранней стадии, она проявлялась только в замкнутости, отстраненности, периодических депрессиях. Ничего криминального. Но ему пришлось остаться в клинике почти на месяц. Ты когда-нибудь бывал в психиатрических больницах, Эрик?

– Бог миловал.

– Это правда. Миловал. Поверь мне, это не самое приятное место. Стюарту было там непросто. И очень одиноко. У него ведь даже друзей нет, его никто не навещал. Мама рассказала мне о нем, и я стала к нему приходить. Просто, чтобы поддержать, понимаешь? По-человечески.

Эрик кивнул.

– Ну вот, к концу лета он пошел на поправку. Его готовили к выписке. Помнишь, в августе наша школьная команда по регби ездила на соревнования в Виндермер? Этот чемпионат был важен для Стюарта. Он очень хотел окончательно поправиться к августу, чтобы на него поехать. Конечно, он пропустил много тренировок. И я рассказала его историю Ричарду, чтобы он, как капитан, пошел ему навстречу. Я убедила его дать Стюарту шанс, и он меня вроде как послушал. Конечно, я попросила его держать язык за зубами. И дело было не только в том, что в нашей школе лучше не афишировать такие вещи, но и в том, что моя мама ничего не сказала о диагнозе директору.

– Боже, только не говори, что он…

– Именно! Он мне поклялся молчать, допустил Стюарта к тренировкам, и вроде все шло хорошо! И представь теперь мою реакцию, когда в один «прекрасный» день на меня обрушились громы и молнии со стороны моей мамы. Честное слово, Эрик, я никогда ее не видела в таком бешенстве, как в тот вечер. Она пришла домой и начала на меня орать. Мол, она думала, что у меня есть мозги, что я взрослый человек, что она от меня такого не ожидала, что я подвожу ее «под монастырь» и все в таком духе. А еще, что к ней сегодня приходили родители Стюарта Моррисона и грозили судебным разбирательством за разглашение врачебной тайны. Оказалось, что твой прекрасный братец додумался на тренировке при всех обозвать его психом и заявить, что «проблемы с головой не дают ему преимуществ на поле». И это слышала вся команда! А потом, когда Стюарт, который очень стесняется своей болезни, с тренировки убежал, додумался еще и объяснить всем его диагноз.

Эрик смотрел на нее и не знал, что сказать. Он был уверен, что Ричард ей просто изменил. А тут целая драма…

– А ты не спросила его, почему он так поступил?

– Не спросила конечно! Просто сказала, что после этого мне неприятно его видеть. И это правда! Он предал меня и мою тайну, подставил перед мамой, навредил человеку, которому и так сложно. И пытался мне еще рассказывать, что я все преувеличиваю. Что, мол, никто и не понял, что Стюарт правда болен. Мол, все решили, что он выражается абстрактно. Как можно было так решить, если он прямым текстом заявил про лечение от шизофрении?!

– Гм… – промямлил Эрик. – А что же мистер Стейнер? Не отчислил Стюарта?

– По счастью, до мистера Стейнера эта информация не дошла. Во всяком случае пока.

– Знаешь, Рейчел, тогда, пожалуй, Ричард прав. Никто действительно не придал значения его словам. Иначе, как ты сама недавно говорила, об этом знала бы уже вся школа.

– Ты защищаешь его, потому что он твой брат! Но ты не должен этого делать, потому что он при этом еще и идиот! В общем, сегодня, когда все уже вроде как устаканилось, я увидела, что он беседует со Стюартом во дворике. Хотя я просила его к нему не приближаться! Он все равно полез к нему со своими дурацкими извинениями и пытался затащить обратно в команду!

– Он… Что?!

– Вот и я об этом же. Этому человеку любые просьбы по барабану. Чертов эгоист!

Гул колокола, прокатившийся по школе, возвестил о конце обеденного перерыва у старшеклассников. Рейчел встала и взяла свой поднос.

– Так или иначе, а это все уже не важно. Приятно было поболтать с тобой, Эрик. Надеюсь, тебе можно доверять, и эта беседа останется между нами. Мне пора, увидимся завтра на истории, – она повернулась и уже собиралась уходить, когда он, переборов внутренние противоречия, окликнул ее.

– Эй, Рейчел. Думаю, тебе стоит кое-что учесть.

– Что?

– Я знаю Ричарда семнадцать лет. И сегодня я первый раз за все эти годы услышал, что он извинился перед кем-то, кроме наших родителей.

Она ничего не ответила, но ему показалось, что ее губы тронула тень улыбки.

– Пока, Эрик! Не опаздывай!

Как только она ушла, в столовую гурьбой начали вваливаться средние классы. Эрик Коллинз подхватил свой портфель и отправился на сдвоенный урок зарубежной литературы.

Вторая часть дня пролетела незаметно. Он поймал себя на мысли, что уже совсем не злится на Джека, и даже готов был с ним поговорить. Однако по какой-то причине на последних двух уроках Харви не появился.

В семнадцать часов учебный день был закончен. Большинство однокурсников Эрика отправилось переодеваться на тренировки – наступило время спорта. Однако сам младший Коллинз не был поклонником бессмысленного, как он был абсолютно убежден, бега за мячами или чего-то в этом духе. Как и некоторые его единомышленники, он использовал спортивные часы для занятия верховой ездой. Однако традиционно в начале учебного года конюшня была расписана под младшие классы, у которых основы верховой езды были включены в программу.

В «Кентербери» нарушение расписания влекло за собой неприятные санкции. Просто проигнорировать спортивное время Эрик не мог, поэтому сходил поплавать в бассейн. Получив в личной карточке свою галочку о посещении тренировки, он планировал поужинать и идти в библиотеку. Учебный год набирал обороты, и первым, на что это влияло, было количество домашнего задания.

Вернувшись в свою спальню, он ощутил непонятное чувство беспокойства. На первый взгляд ничего не давало поводов для тревоги: кровать была заправлена так же, как он это впопыхах сделал с утра – небрежно, на столе валялись книги, чемодан, так до конца и не разобранный, сиротливо тосковал в углу. Настольной лампы после вчерашнего инцидента больше не было, на тумбочке стояла только небольшая бронзовая статуэтка совы – награда за победу в Олимпиаде по литературе два года назад. Верхний ящик был приоткрыт. И Эрик вдруг понял, что именно этот факт его настораживает. В ящике лежала книга, и он специально следил за тем, чтобы плотно его закрывать. Предчувствуя что-то очень нехорошее, он потянул на себя ручку.

– Черт!

Ящик был девственно чист. Ничего, кроме шероховатого деревянного дна. Книга исчезла. Эрик кинулся к чемодану и, вышвырнув из него остатки вещей на пол, извлек со дна красную пластиковую папку. Все его распечатки с информацией, добытой такими трудами летом, были на месте. Ключ тоже был на месте, висел на цепочке на шее. И Эрик вдруг мимоходом подумал, что последние дни его совершенно не беспокоит ни он, ни ночные кошмары. Однако эти мысли он быстро задвинул в сторону. Сейчас гораздо важнее было разобраться с тем, кто и зачем стащил странную книгу.

Первым порывом было пойти к куратору и попросить посмотреть камеры видеонаблюдения, расположенные на этаже. Идея была хорошей и дала бы ответы на его вопросы. Но, отбросив эмоции, он понял, что сейчас так поступить не может.

– Так, Эрик Коллинз, давай соберись и мысли здраво! – сказал он сам себе. – Ты не можешь сейчас запросить видео с камер. Просто так тебе их никто не даст. Если признаться про воровство, то поднимется такая шумиха, что мало не покажется никому. Воровство в «Кентербери», в престижном колледже, воспитывающем будущую элиту, это же скандал глобального уровня! И потом, даже если пойти на эту шумиху, что я скажу? Что у меня украли книгу, которую я сам стащил из библиотеки, и страницы которой были чисты?

Едва он подумал об этом, как еще одна важная догадка появилась в его голове.

– А, собственно говоря, – продолжил размышлять Эрик, – зачем кому-то красть из комнаты пустую старую книгу? В этом же нет никакой логики! Если бы кто-то хотел мне насолить, взял бы что-то личное или ценное, в конце концов, в чемодане спрятано портмоне с наличкой и кредитками! Но в чемодан, судя по всему, даже не заглянули. Как и в другие места. Кто бы ни был этот воришка, он намеренно пришел за книгой. А это означает одно из двух. Либо он знал, что книга имеет для меня ценность, либо он знал, что книга имеет ценность сама по себе. А вероятней, оба факта сразу.

Он вскочил и возбужденно заходил по комнате.

– Все это значит что? Что в школе есть еще один человек, который, как и я, пытается разгадать какую-то тайну. Может быть, он в курсе ключа? Или… Ну конечно! Или у него есть второй ключ! Как там было в той странной записи? «Кто три ключа объединит, тот дух от тьмы освободит…» Ключа три! И сейчас у меня появился шанс узнать, у кого второй.

План родился в его голове так неожиданно, как будто кто-то нашептал его на ухо. Сейчас время ужина. После него мистер Стейнер собирает преподавателей и кураторов на вечернюю летучку. Ученики в это время в большинстве своем будут в читальном зале. Воспользовавшись этой ситуацией, можно проникнуть в учительскую и через расположенные там компьютеры посмотреть записи с камер наблюдения. О том, как это сделать, он был хорошо осведомлен. Пару лет назад они с Джеком уже провернули такой трюк, стерев с камер, кто на самом деле разбил окно футбольным мячом на втором этаже. Тогда они провели целое расследование и выяснили даже пароль к системе. И Эрик очень сильно надеялся, что за это время его не поменяли.