Читать книгу: «Бывший лучший друг», страница 6
– Они что, стриптизерши?
– Ну почти, – ржет Владик.
– Ого! – изображает восхищение Милла, но оно напускное. Чувствую, как ей это всё не нравится.
– Садись, Милк-Милк, – утягиваю её на кожаный диван, обнимаю, получая удовольствие от её близости и от того, как девушка удобно устраивается под моей рукой.
– Она ничего, – говорит еле слышно. Я знаю, что она говорит о Вике, но не показываю этого.
– Что? Ты о чём? – старательно изображаю дурачка.
– Вика, – кивает в сторону танцующих девушек, – она ничего, симпатичная.
– Ты думаешь? – смеюсь, довольный её ревностью.
– Да, – на полном серьёзе отвечает мне. – Разве ты так не считаешь? Посмотри на её фигуру и на то, как двигается.
– Но совершенно не остаётся места для фантазии. Вика делает всё слишком… слишком. Её много, понимаешь? И то, как она одета… – запинаюсь, стараюсь подобрать слова, – её даже раздевать не надо. На мой взгляд, девушка не должна так откровенно одеваться.
Милка молчит, обнимаю её потеснее, укладываю подбородок на её макушку и от души наслаждаюсь тем спокойствием, что меня охватывает.
– А вы хорошо смотритесь, – выводит меня из задумчивости голос Машки.
От этих слов моя подруга будто просыпается и начинает ускользать из моих рук. От негодования хочется зарычать, но я себя сдерживаю, делая вид, что все в порядке. Но это совсем не так, хочу прямо узнать у девушки, что она чувствует ко мне. Осталось ли что-то между нами после такой долгой разлуки. Могу ли рассчитывать на её любовь, потому что во мне ничего не изменилось. Всё абсолютно так же, как тогда на станции, когда она провожала меня в этот город. Но, глядя на то, как Милла себя ведёт, понимаю, что диалога у нас не получится. Она пьяна. Наверное, впервые в своей жизни, я вижу её такой. Не знаю, что это – усталость после долгой дороги или стресс, но принимаю решение закончить для нас этот вечер.
– До завтра, ребят, – поднимаюсь и пожимаю руки Владу и Русу, Машке шлепаю по подставленной ладони, смотрю на Миллу требовательным взглядом, намекая, что нам пора. Девушка несколько секунд смотрит с недоумением, а потом с готовностью подчиняется и встаёт с места. Прощается со всеми, неловко выбирается из-за стола и медленно идёт со мной рядом. Походка выдаёт её уж совсем плачевное состояние, поэтому беру девушку за руку и стремительно вывожу из вип-зоны, намеренно воспользовавшись другим входом, чтоб ускользнуть подальше от Вики. Но она, конечно, всё видит, провожая нас с Миллой тяжёлым взглядом.
С огромными усилиями, сквозь толпу людей, собравшихся в клубе, вывожу подругу на улицу. Она периодически смеётся и ведёт себя так, как и положено нетрезвому человеку. Это я виноват. Завтра Милла будет болеть, и это только моя вина. Не надо было её сюда привозить. Или не так скоро это делать. С друзьями мог познакомить её и в спорт-зале. И там не было бы этой Вики, по крайней мере, на тренировке. После неё девушка всегда на стрёме и дожидается меня у порога раздевалки. А иногда и внутри, совершенно не смущаясь других присутствующих. А теперь она точно что-нибудь ещё удумает, чтобы как-то задеть Милку. Вот же блин!
Отмахиваясь от мыслей о Вики, решаю, что буду разбираться со всем постепенно. В конце концов, Милла, теперь всегда будет на виду, и всегда смогу проконтролировать её столкновения с Викой. А они точно будут.
Когда сажаю Милку в машину и пристегиваю, девушка откидывается на спинку, прикрывая глаза. Занимаю место водителя и неторопливо веду машину в сторону дома. До него полчаса езды по ночному и пустынному городу. Милла молчит, создаётся впечатление, что она глубоко уснула, и мне не хочется её тревожить.
– Как всё прошло? – вдруг спрашивает меня еле слышно. Её веки дрожат, но глаза по-прежнему закрыты.
– Что? Ты о чём?
– Как думаешь, я понравилась твоим друзьям? – открывает глаза, устремляя свой размытый взгляд на меня.
– Ну чем ты можешь не понравиться, Милк-Милк? – смеюсь над её неуверенностью в себе.
– А Вика мне сказала: «Отвали!», – обиженно надувает губки.
– Вика мне не друг.
– А кто? – смотрит вопросительно, ждёт ответа.
– Никто, – отвечаю твёрдо. Ну что я должен ей сказать? Что недавно, может, даже слегка увлекся этой девчонкой, но это в прошлом.
– У тебя что-то с ней было? – вновь огорошивает меня вопросом.
– Нет.
– Нет, – повторяет за мной, слегка покачивая головой, и я не понимаю, что значит этот жест. Милка ещё немного сканирует меня взглядом, а потом снова закрывает глаза. Между нами висит тяжёлое молчание, и долго не знаю что сказать. Оправдываться? За что? До того как она позвонила… спустя два года у меня вроде как была жизнь без неё. И я готов эту жизнь перечеркнуть. Вот прямо сейчас взять и перечеркнуть. Забыть Вику и других девчонок, что периодически скрашивали моё одиночество. Всё забыть. Свою обиду, что Милки так долго не было рядом. Эти два долгих года…
И тут меня как молнией поражает мысль: "А с кем была Милла эти два года? Одна? Я в это никогда не поверю".
От мысли, что у моей Милк-Милк кто-то был, стискиваю зубы, ощущая как они скрежещут. Кто держал её за руку, пока меня не было рядом? Кто защищал, оберегал и поддерживал? Кто заботился о ней?
Пока веду внутренний диалог с самим собой, пока усмиряю беса, что сидит во мне, понимаю, что Милка размеренно дышит, она спит. Ангельское личико спокойно и безмятежно, руки безвольно лежат на коленях, и, не долго думая, осторожно, так, чтоб не проснулась, накрываю их своей ладонью. Сейчас она моя Милла – моя, и я больше никуда её не отпущу.
Паркуюсь возле дома, обхожу машину, беззвучно открывая пассажирскую дверь. Аккуратно отстегиваю ремень безопасности, Милла при этом немного вздрагивает, но тут же замирает. Почти не дыша, беру девушку на руки. Она лёгкая, словно пушинка, непроизвольно льнёт ко мне всем телом, укладывая голову на моё плечо. Я несу её на руках, не замечая, как преодолеваю ступеньки. Прохожу в спальню, которую тщательно готовил для девушки, кладу на белоснежную простыню, одновременно откидывая одеяло. Присаживаюсь рядом, не спеша снимаю туфли на маленьком каблучке, старательно не разглядывая стройные ножки.
Мои руки будто живут своей жизнью, они лёгким движениям пробегают по шелковистой коже, впитывая это приятное ощущение, требуя большего. Одергиваю неловко задранное платье, оно немного оголило часть сексуального округлого бедра. Закрываю обнаженную часть тела с глаз долой, рычу от того, что не могу этим всем обладать прямо сейчас. Убираю свои руки куда подальше и засовываю в карманы – так будет надёжнее. Но глаза закрыть просто не могу, они вместо рук продолжают исследовать каждый сантиметр её тела: мягкие изгибы плеч, стройную шею, тоненькие кисти, волнующие бугорки груди. Упиваюсь её красотой. Её длинными подрагивающими ресницами, полными слегка приоткрытыми губами. Эти губы манят меня, зовут прикоснуться, снова почувствовать их вкус.
Нечеловеческими усилиями заставляю себя встать с кровати, но не покидаю комнату, сажусь на кресло, располагаюсь напротив мирно спящей девушки. Легче от этого не становится, поэтому поднимаюсь и укутываю Миллу под самый подбородок. Возбуждение, которое испытываю, наверное, сильнейшее в жизни, а ведь даже ничего ещё не начинал делать. Позволил лишь мыслям немного разогнаться и лететь на полной скорости к мечте.
Раньше всё было так просто, тогда, когда были детьми. Мы могли говорить обо всём. А теперь навряд ли смогу рассказать, как хочу тебя. Потому что чертовски сильно боюсь напугать. Я до сих пор не понимаю, чего хочешь ты.
Как же все сложно, Милк-Милк…
Глава 11. Не удерживай беса.
Милла
Странное ощущение – это когда просыпаешься в незнакомой постели, в одежде, и твоя голова буквально разлетается на части. Но ещё более странно видеть Пашку мирно спящим в кресле. Я помню, как он уводил меня из клуба, даже помню, как в машине ехали и разговаривали, но вот о чём… Никогда прежде не напивалась и теперь понимаю, что не зря.
Организм вынуждает меня подняться, и я очень тихо выскальзываю из постели, а потом из комнаты, смутно припоминая, где здесь туалет. После приезда не успела толком освоиться, а тут сразу и клуб, и друзья, и эксперимент с алкоголем, который с треском провалила. И как, интересно, на всё это Пашка отреагировал? И почему он спит в кресле? Может, я как-то не так себя вела, раз решил остаться со мной рядом?
Возвращаюсь в комнату, неловко присаживаюсь на край кровати напротив друга, размышляя о том, не пора ли его будить. Часы показывают восемь утра, и если сегодня мой первый рабочий день, нужно срочно приводить себя в порядок. Прежде чем дотронуться до друга, потрясти его за плечо, с упоением смотрю на его спокойное умиротворённое лицо. Буквально впитываю каждую деталь. Густые выразительные брови расслаблены и не хмурятся, широкие скулы, прямой нос, высокий подбородок, но особое внимание я уделяю его губам. Они немного приоткрыты и как будто манят меня. Я даже их вкус помню. Хочу дотронуться до них, хочу прильнуть к ним своими губами. В голове проносятся воспоминания о том, как Пашка целовал меня, тесно вжимая в дверь моей комнаты. Помню, как дрожала в его объятьях и хотела большего. Того, чего не должна хотеть. Но я всё-таки хочу.
– Привет, – слышу его хриплый ото сна голос. Встречаюсь с его пристальным взглядом и тут же отвожу глаза. Меня будто с поличным поймали, от этого немного нервно разглаживаю складки на вчерашнем платье и только потом поднимаю свой взгляд обратно.
– Привет, – отвечаю спокойным голосом.
Пашка не спеша встаёт и потягивается, разминая мышцы спины и плеч.
Потом делает шаг и присаживается рядом.
– Ты как? – ловит мой смущенный взгляд.
– Нормально, – сбивчиво отвечаю. – Прости меня… что так… много выпила.
– Тшш, – Паша останавливает меня, поднося палец к моим губам, от этого невинного жеста и невесомого касания краснею до самых ушей. – Всё нормально, Милк-Милк, – говорит, лукаво улыбаясь. – Ты ничего такого не сделала.
– Ух, это хорошо, – судорожно выдыхаю. И после короткой паузы интересуюсь, во сколько нам нужно быть в спортивном клубе.
– В девять, – отвечает Пашка с улыбкой.
– Мы успеем?
– А который час? – спохватывается друг.
– Восемь, – бегло отвечаю и встаю вслед за парнем с кровати.
– Вот чёрт, – чертыхается Пашка, выбегая из комнаты и вбегая в комнату напротив. – Собирайся, – кричит мне оттуда. Потом возникает в дверном проёме и умеренно спокойным голосом добавляет. – У нас есть десять минут на сборы, и если повезёт и не будет пробок, то успеем.
Хочу сказать, что всё поняла, что прям сейчас буду собираться, но молчу и, как парализованная, ногами вросла в пол. Пашка стоит передо мной без футболки, в спортивных штанах, низко сидящих на бедрах, и от этого зрелища у меня перехватывает дыхание. И ещё я как завороженная пялюсь на его грудь, потому что на ней появилась замысловатая татуировка, которой не было раньше. Хочу сделать пару неловких шагов, приблизиться, чтобы рассмотреть этот рисунок, может, даже потрогать, но не решаюсь. Просто стою на месте и не отрываю взгляд от красивого пресса, широких расслабленных плеч и рисунка на груди.
– Милк-Милк, ты меня слышишь? – с кривоватой ухмылкой зовёт меня мой друг. Меня снова поймали с поличным, отчего опять краснею.
– Да, – отрываю взгляд от груди парня и устремляю его к серо-зеленым глазам. – У нас десять минут, – мямлю не своим голосом. – Я буду готова через восемь.
– Хорошо, – Пашка уходит не сразу, сначала разглядывает моё лицо тяжелым взглядом, потом смотрит на часы, вздыхает и всё-таки покидает комнату. А я за ним плотно закрываю дверь и, на секунду приваливаясь к ней спиной, позволяю себе выдохнуть.
Ну и как мне жить с ним в одной квартире? Надолго ли хватит моей стойкости?
Предупреждения бабушки Вали каждый раз врезаются в голову, когда позволяю мыслям разогнаться в ненужном направлении. Но в этот раз эти предупреждения как тихий шепот. Впервые в жизни мне начинает казаться, что, возможно, она ошиблась.
– У тебя что-то важное на утро запланировано? – спрашиваю друга, пока стоим в пробке и он в нервном жесте постукивает пальцами по рулю.
– Нет, у меня просто тренировка, как и всегда, – отвечает, но сам залип на дороге и бесконечном потоке машин. Все они лезут из трёх рядов в один, не переставая бибикать и подрезать. Вижу, как Пашка злится, но старательно держит себя в руках. – Сегодня твой первый день, – объясняет мне друг, когда пробка начинает мало-мальски двигаться. – Тебе нельзя опаздывать, потому что… Просто нельзя, – отрезает Пашка. Но я и так всё понимаю. Он поручился за меня перед тренером и хочет, чтобы я получила это место.
– Расслабься, Паш, – успокаиваю друга, – у нас ещё есть время.
– Да, вроде бы поехали, – выглядывает в окно и смотрит вперёд, пытаясь оценить дорожную ситуацию.
Когда, наконец, выбираемся из пробки, он немного расслабляется, даже пытается шутить.
– Ты знаешь, Милк-Милк, вчера в клубе впервые в жизни видел тебя в таком состоянии, – задорно говорит Пашка, а мне его даже стукнуть хочется. Неужели теперь будет издеваться над моим плачевным состоянием? Мне и так стыдно.
Старательно сжимаю губы, чтобы не поддерживать его шутку.
– Перестань, – прошу его.
– А что? – не унимается друг. – Может, повторим?
– Ну уж нет, – складываю руки на груди, изображая обиду. Сам меня туда притащил, а теперь издевается. Конечно, я перенервничала. Вот и выпила лишнего.
– А если серьезно, у меня есть один вопрос, – его голос и впрямь становится серьезным, отчего сразу поворачиваюсь в сторону друга. И лицо тоже серьезное. – За эти два года… ты, – вижу, как старательно подбирает слова, – ты встречалась с кем-нибудь? – беглый взгляд в мою сторону, а потом снова на дорогу.
– Да, – коротко отвечаю, сохраняя своё лицо непроницаемым.
– С кем? – как бы невзначай уточняет, – я его знаю?
– Нет, – говорю так же коротко и больше ничего не добавляю. Не потому что хочу помучить парня. Нет. Просто сама бы я не захотела копаться в его жизни, а в частности, личной жизни. Мне неприятно слушать о других девушках, поэтому точно не скажу ничего ему. Да там и нечего рассказывать. За мной, конечно, ухаживали, некоторые даже настойчиво, и пару раз я поддавалась на эту настойчивость. Некий опыт у меня всё же имелся по части поцелуев, и конечно, я не была девственницей. Один раз я допустила ошибку и откликнулась на настойчивые ласки молодого человека, который был влюблён в меня. Это было… не скажу, что ужасно, но как-то неприятно, после чего мы расстались, и подобное со мной больше никогда не случалось. Да и некогда мне было заниматься личной жизнью, потому что была ботаничкой и много училась.
Но мне приятен интерес Паши. Хоть и не показываю, но всё же где-то внутри меня тлеет уголёк надежды, что это ревность.
– Значит, я его не знаю? – уточняет, старательно не смотря в мою сторону. Но я вижу, как сходятся его брови к переносице, губы сжимаются в тонкую линию, а взгляд серо-зеленых глаз, направленных вперёд, стекленеет.
Я почти улыбаюсь. Почти. Потому что это точно ревность…
Паша
В спортивный клуб прибываем почти вовремя, и как бы хотел немного выдохнуть – не могу. В груди огромный ком, будто неожиданно получил под дых, и у меня никак не получается продышаться.
Что я ожидал? Что она два года будет одна? Я знал, что так не будет, но когда услышал от Миллы, что она с кем-то встречалась… С кем она встречалась? С кем-то из универа? Припоминаю, был у неё там какой-то хрен, который за ней бегал. Чёрт!
– Пойдём сразу к тренеру, а потом покажу тебе раздевалку и всё остальное, – ровным голосом сообщаю подруге, пока веду её за руку в небольшой кабинет, который занимает один из моих тренеров. Сергей Иванович, человек, который дал мне всё, что сейчас имею, в общем-то, классный мужик, но не без греха. Во-первых, он всегда злой как чёрт, и порой его вспышки гнева совсем необъяснимы. Известно, что он бывший спортсмен, такой же боксёр, как и все его подопечные. Возможно, это его тактика – не нянчиться с нами, воспитывать боевой дух. Но я и мои товарищи, мягко говоря, иногда, его побаиваемся. А во-вторых, Иваныч иногда любит выпить, и в такие моменты лучше вообще к нему не подходить – убьёт! Джаннини, в отличие от него, намного лояльней. И иногда методы Иваныча воспринимает в штыки, но никогда особо долго не спорит и убеждает меня и остальных, что главному тренеру виднее.
– Привет, – после нервного стука в дверь и разрешения войти здороваюсь с тренером. Миллу я втаскиваю следом.
Сегодня Иваныч трезв, по крайней мере, пока.
– Здравствуйте, – неуверенно говорит Милла, но смотрит открыто и без стеснения.
– Вы опоздали, – бурчит Сергей Иванович.
– На минуту?! – сверяюсь с висящими за его спиной часами.
– Ладно, – отмахивается тренер, – Садись, Милла, побеседуем.
Подруга делает, как он велит, занимая место напротив мужчины.
– Ты знаешь, Пашка достал меня последние пару дней, – улыбается ей тренер. С девушкой он говорит не так, как с нами. – Что-то грандиозное я предложить не могу. Но местечко для тебя всё-таки есть. Прежде чем стать секундантом, поработаешь помощником врача. Он на весь комплекс один и протирает штаны в кабинете. А ты будешь в спортзале. Рядом с рингом, на снарядах… Будешь первую помощь оказывать, если чего случится.
– Я согласна, – поспешно отвечает Милка, тем самым перебивая тренера. Это она зря, он этого терпеть не может.
– Скоро у Пашки бой, – продолжает ровным голосом, а я даже хмыкаю от такого поворота. А тренер-то только с нами псих. – Я возьму тебя на этот бой, – говорит Иваныч моей подруге, – и если будет от тебя какой толк… в общем, посмотрим. Пашка говорил, что ты много лет была на его тренировках, и знаешь, как что чего.
– Да, я постараюсь вас не подвести. Спасибо, – заверяет Милла. А когда тренер протягивает свою руку, торопливо её пожимает.
– Ладно, идите, – отпускает нас тренер, облокачивается на спинку широкого кресла, всем своим видом показывая, что разговор окончен. – И проследи, чтобы Пашка был собран, хотя бы до боя, – командным тоном просит Миллу, когда почти стоим в дверях. – Пусть поменьше отвлекается… не лазает под юбки и думает только той головой, которая на плечах!
Мне кажется, я в этот момент подавился собственной слюной, и начинаю неистово кашлять. Милла во все глаза разглядывает тренера, не веря, что он такое мог сказать. Когда прихожу в себя, поспешно выталкиваю подругу из кабинета, пока этот псих ещё чего не наговорил. Задумываюсь над тем, что она мне сейчас скажет. Будет интересоваться, под какие юбки я лазаю и как часто руководствуюсь не головой?
Но Милла молчит, и это доводит меня до ручки. Отсутствие реакции – это тоже реакция.
Безразличие.
Стискивая зубы, провожу для подруги экскурсию по раздевалке, душевым и показываю кабинет врача. Ей предстоит познакомиться с этим странным типом и время от времени пересекаться, чтобы сообщать о состоянии здоровья тех спортсменов, что готовятся к турниру. А врач у нас и вправду странный. Ему под семьдесят, немногословен, и почти никогда не покидает кабинет. Но он ещё и психолог по совместительству, и иногда от него всё-таки есть польза. Потому что слушать у него получается лучше всего.
– Как его зовут? – интересуется Милла, когда веду её по длинному коридору комплекса.
– Романов Глеб Иосифович.
– Глеб Иосифович? Язык сломаешь, – смеется девушка, – и какой он, этот врач?
– Нормальный, – коротко отвечаю ей, всё ещё немного на взводе. Злюсь, хотя всё прекрасно понимаю. Такая девушка просто не могла быть одна, но от этого не легче.
Но главные испытания ждали меня впереди. Милку будут воспринимать, как желанный лакомый кусочек. Она молода, красива и будет работать со спортсменами, парнями спортсменами. И каждый, без исключения, захочет залезть к ней в трусики. Это я понимал, когда мы приближались к распашным дверям спортзала, и мои мысли подтвердились, как только переступили порог этого спортзала. Кто-то смотрел с вожделением, кто-то – исподтишка, потому что не хотели со мной связываться. Один особо одаренный даже какую-то пошлую шуточку в сторону Миллы выдал, после чего получил мой испепеляющий взгляд и пару-тройку нецензурных слов. Мне кажется, я даже присвистывание слышал и как ненормальный оглядывал просторное помещение в поисках этого бессмертного.
Удивительного ничего нет в реакции этих мачо и самцов, зовущих себя боксерами. Но Милла – моя, и мне, похоже, придется несладко, пока буду вышибать дурь из каждого, кто на неё посягнет.
– Успокойся, Паш, – привлекает моё внимание подруга. – Всё нормально. Они все попетушатся немного и отстанут.
– Эти, – обвожу рукой зал, – не отстанут.
– Джаннини, – с трепетом говорит Милка и срывается с места навстречу тренеру. Он тоже рад видеть её здесь. Милка для него как напоминание о доме, потому что он так же как и я скучает по родному городу.
После недолгой беседы Луциано устраивает для Миллы показательное выступление. Разыгрывает спарринг, на котором девушка должна ему во всём помогать. Зовёт на ринг Руса, и мы немного разминаемся.
– Всё как всегда, Милл. Двенадцать раундов, каждый по три минуты, – объясняет тренер девушке, которая стоит по ту сторону канатов. – До нокаутов не доводим, но и не симулируем, – смеётся Джаннини, – работаем почти в полную силу. Понятно? – дожидается наших утвердительных кивков, – подойдите к секундантам.
В роли секунданта у Руса, выступает сам Луциано. А я ныряю под канат и подхожу к Милле. С детским трепетом наблюдаю, как она неумело затягивает мне перчатки и вставляет в рот капу.
– Удачи, – смущённо улыбается.
С капой говорить не реально, поэтому подставляю ей кулаки в перчатках, а она, не задумываясь, бьёт по ним своим миниатюрными кулачками.
Подмигиваю девушке. Возвращаюсь на ринг. Я готов к бою, впрочем, как и всегда. Рус знает, что у него нет ни единого шанса.
– Бойцы, подходим, – просит нас тренер поприветствовать друг друга. – И-и …бой!
Все присутствующие в зале, изображая интерес, стекаются
к рингу. Такие спарринги проходят каждый день, и никто и никогда не смотрит, занимаясь исключительно своей физподготовкой. Но не в этот раз. Они подходят не глазеть на меня или Руса, они окружают Миллу, буквально дышат ей в затылок.
Очень вяло отбиваю удары противника, всё своё внимание, растрачивая на том что происходит за пределами ринга . Тренер делает мне бесконечные замечания, и я вроде как пытаюсь сосредоточиться на бое. Решаю сделать всё быстро, свалить Руса и вернуться к Милле, но сегодня парень на удивление силён и не податлив. Блокирует мои удары, даже посмеивается от того, как они слабы. Это заводит меня ещё больше, слышу своё утробное рычание и набрасываюсь на Руса с новой порцией ударов.
– Гонг, – орёт тренер. Три минуты прошли.
Тяжело дыша, ухожу в свой угол, а Милла выставляет для меня стул. Сажусь, выплевываю капу ей в руку, отмахиваясь от воды, судорожно осматриваясь по сторонам.
– С тобой кто-нибудь говорит? – спрашиваю девушку.
– Нет, – недоумевает подруга, также оборачиваясь по сторонам. – В чём дело, Паш?
– Ни в чём, – отрезаю, тяжело вздыхаю, – дай капу.
Девушка подчиняется, но во взгляде беспокойство.
Я встаю и, не дожидаясь команды тренера, иду в центр ринга. Всё повторяется снова. Мои «никакие» удары, превосходство Руса, его смешки и толпы недоумков, которые решили посягнуть на моё. До кучи на сцене появляется Владик, он, в отличие от остальных, знаком с девушкой и в открытую с ней флиртует. Я уже не понимаю, где нахожусь и что делаю, сопротивляюсь противнику по инерции, потому что тело ещё сопротивляется. Но мой мозг уже готов сдаться, проиграть, лишь бы увести Милку с глаз долой.
Это была очень плохая идея – приглашать её на работу в этот комплекс.
Прежде чем тренер орёт "гонг", получаю прямой удар по лицу, после чего последние крупицы рассудка покидают мою голову. Нет, мне совсем не больно. Вместо боли я начинаю испытывать другое чувство – гнев.
– Это что, черт тебя дери? – Луциано орёт мне в лицо, пока Милла суетливо обрабатывает кровоточащую рану на скуле. – У тебя бой в считанные дни, – тренер становится бордовым от гнева. – Я вместо тебя Руслана поставлю, у него хотя бы техника есть и мозги. А ты похож на вонючий мешок дерьма. Соберись! – рявкает на весь зал, после чего разворачивается и уходит в угол противника.
– Что с тобой, Паш? – слышу тихий шепот Миллы. Она смотрит с негодованием. Наверное, разочарованна.
– Он, как и всегда, сдерживается, – вставляет свои три копейки Влад. Парень стоит непозволительно близко к девушке, моей девушке.
– Отвали, – рычу на друга.
– Что значит сдерживается? – Милла смотрит то на меня, то на Влада.
– Боится выпустить внутренних демонов, – смеётся приятель. – Ему тренер не разрешает. Говорит, что боец должен руководствоваться техникой, а не эмоциями.
– Отвали, я сказал, – гневно смотрю на парня, который уже кучу всего наговорил. Ещё не хватало, чтобы Милла подумала, что у меня не в порядке с головой.
– Паш, – зовёт меня девушка, привлекая рассеянное внимание. – Не слушай никого, просто сделай это. Не удерживай… беса.
Проще сказать, чем сделать, потому что не знаю, где находится этот чёртов переключатель.
– Бой, – командует тренер, и я получаю новую порцию ударов. Сознание совсем заволакивает плотной пеленой, а я с остервенением трясу головой, рассеивая эту дымку.
Боль! Я испытываю её. Сильная, давящая, она в моей груди. Живо представляю себе картины, как Милла уходит, как Милла не приезжает на том поезде. А ещё представляю, как она в объятьях другого. Тело покалывает, адреналин гонит кровь по венам, от самого сердца к плотно сжатым кулакам. Дыхание застревает в груди, но мне совершенно не нужно дышать. Робот не дышит. Машина не дышит. Отсчитывая собственные удары сердца, которые бьют по ушах, делаю два широких шага в сторону противника. Врезаюсь в него, выбиваю всю дурь – его, свою. Не замечаю, как тренер оттаскивает меня, с остервенением скидываю его руки и продолжаю наносить удары куда придётся. Контроль утерян, связь с этим миром утеряна, потому что отчётливо представляю, на месте Руса другого человека. Этот человек без лица, но я точно знаю, что он прикасался к моей Милк-Милк.
Не удерживай беса.
Нет, сейчас я его не удерживаю, он поглотил меня.
