Читать книгу: «Бывший лучший друг», страница 13
– Паш, я, – замешательство, – … я не могу тебя о таком просить…
– Так и не проси. Ведь для нас с тобой ничего не поменялось. Какая разница, чем я зарабатываю на жизнь?
– Разница есть. Большая. Я переживаю за твою жизнь и верю, что там тебе не место.
– Хорошо, тогда я уйду, – когда говорю, искренне в это верю. Буквально каждому слову. – Ты вернёшься?
Снова молчание. Замираю посередине комнаты.
– Я не вернусь, – после короткой паузы. Это «я не вернусь» – такое тихое, и мне кажется, что это просто какие-то помехи, сбой. – Я не вернусь… пока, – нет, это не сбой связи, это сбой всей моей жизни, – мне нужно подумать и побыть вдали от тебя.
– Милл, ты серьёзно? – не верю своим ушам. – Что я буду делать здесь один, без тебя? Не хочешь приезжать, тогда я сам за тобой поеду. Сейчас же прыгну в машину или в поеду, – непроизвольно мой голос повышается, и я уже не могу сдерживать весь свой пыл. – Ты не можешь так просто отказаться от нас. Милк-Милк, прошу, скажи, что ты пошутила. Я не понимаю… Чёрт, – пинок приходится по кровати, но я, не рассчитав силу удара, расшиб пальцы в кровь, – вот чёрт, – сажусь, хватаюсь за ногу. Со стороны, наверное, выгляжу полным придурком.
– Паш, что происходит? – взволнованно спрашивает Милла.
– Ничего, – продолжаю чертыхаться, но уже про себя. – Немного поколотил мебель, – выжимаю поддельный смешок. Но весело, похоже, только мне.
– Ладно, Паш, созвонимся позже, – она хочет закончить разговор. – Я всю ночь не спала и сейчас жутко устала.
– Да, конечно, прости меня за это. Ты ждала меня, а я…
– До связи, Паш, – обрывает мои жалкие извинения.
– Обещаю тебе, я всё решу с «Валхалой», сегодня же, – успеваю сказать, прежде чем Милла бросит трубку. – Обещаю, – говорю в пустоту самому себе.
Телефон всё-таки летит в стену, но новость в том, что он не разлетается на тысячу осколков. Всего лишь разбирается на три части, и все эти части бесшумно падают на ковёр.
Даже телефон разбить не в состоянии. Слабак…
Топчу запчасти ногами, слышу характерный треск.
Ну что, тебе легче? Это решило все твои проблемы?
Наклоняюсь, разгребаю осколки, нахожу сим карту. Убеждаюсь, что на ней нет видимых повреждений, и убираю её в бумажник.
Первое, что делаю, бегу в ближайший магазин и покупаю новое средство связи.
Вдруг Милла позвонит?
Последние крупицы надежды все ещё присутствуют. Она же это не серьёзно! Конечно, она вернётся!
Чтобы немного проветриться и прогнать остатки алкогольного затмения, до «Валхалы» добираюсь пешком. Но этот путь выжимает последние силы. В клубе тихо, темно и безлюдно. Прохожу к кабинету Степанова, стучу, ответа нет. Дёргаю ручку – закрыто. Устало присаживаюсь на кожаную банкетку справа от двери. Затылком нахожу стену позади себя. Наваливаюсь. Организм буквально требует сна. Мои веки закрыты, но в сознание постоянно мелькает образ Миллы.
" Я не вернусь", – тихо, печально, словно заезженная пластинка, повторяет её голос.
***
– Какие люди в Голливуде, – раздается возле самого уха. Вздрагиваю, провожу рукой по лицу, отгоняя остатки сна. – Проходи, Павел, не будем пугать твоей рожей окружающих.
Степанов проходит в кабинет, оставляя дверь открытой. Бросаю беглый взгляд по сторонам. Жизнь вокруг меня кипит. По коридору тут и там ходят люди, сотрудники клуба.
Сколько я спал?
Пока вхожу в кабинет и закрываю дверь, проверяю телефон на наличие звонков. Пусто. Никто мне не звонил. Нет, не так. Милла мне не звонила, а прошло уже… шесть часов?
– Ты за этим пришел? – большой босс шумно шлёпает файлом с документами по столу. – Забыл вчера свой экземпляр, когда бесцеремонно покинул нашу дружную компанию, даже ни с кем не попрощавшись.
Смотрю на контракт неживым взглядом. Потом перевожу взгляд на Степанова. В моих мыслях было всё намного проще. В своих мыслях я просто пришел, сказал, что передумал, распрощался и ушёл.
А теперь…
Нервно сглатываю, прохожу к столу и присаживаюсь на тот самый стул, на котором сидел вчера. Константин Игнатьевич сводит брови к переносице, напрягается, видя моё замешательство, но следует моему примеру и садится напротив.
– Что случилось, Павел? – складывает руки на груди. Поза расслабленная, но в голосе сквозит нетерпение.
– Я передумал, – выдавливаю из себя, не встречаясь с его грозным взглядом. – Я не буду у вас работать.
Следующее, что слышу, – смех. Глубокий, немного пугающий смех большого босса.
Потом смех резко обрывается.
– Без проблем, – говорит с дьявольской улыбкой Степанов. Потом берёт ручку и клочок бумаги. Что-то усердно царапает, а закончив, бросает клочок мне в лицо. Он, конечно, не долетает, приземляется ровно на столе, прямо перед глазами. – Отдашь, и свободен, – выплевывает босс. На его губах больше нет улыбки. Вглядываюсь в листок бумаги.
Перед размытым взором пляшут цифры. Семизначные.
– И что это? – спрашиваю с вызовом, подражая его настрою.
– Неустойка, Павлик, неустойка, – договор летит мне в лицо. Долетает. Хлопком ударяется о подбородок, – прочти всё внимательно, а потом приходи.
Опускаю глаза на бумагу. Но куда уж там мне разобраться? Подписал, даже не прочитав. Идиот.
Встаю, бесцеремонно покидаю кабинет. Слышу, как Степанов что-то орёт мне в спину, но даже не останавливаюсь. В машине звоню Филу. Он единственный, кто сейчас может мне помочь.
Филипп прибывает через тридцать минут, деловито изучает документы, а потом смотрит на меня, как на душевнобольного.
– Что там? – с надрывом в голосе спрашиваю у парня.
– Ты совсем, что ли, ку-ку? – крутит пальцем у виска. – Такие документы читать надо, прежде чем подписывать.
– Не томи, Филя.
– Короче, – откладывает контракт на заднее сиденье. Открывает окно и закуривает. – Ты на три года влип, Пашка. Три года ты будешь принадлежать этому… человеку.
– Понятно, – проглатываю ком в горле, – почему я не могу уйти?
– Контракт может расторгнуть только он и в одностороннем порядке, но ты всё равно заплатишь неустойку за невыполненные обязательства. Размер неустойки… – тянется обратно за документами.
– Не говори, я уже знаю. Таких денег отродясь не видел.
– Да, Павлик, ты влип, – смачно затягивается и выбрасывает бычок на улицу.
Смеряю его взглядом.
– А благодаря кому я, собственно, влип? Не ты ли мне помог сюда попасть? Не твоя ли это была идея?
– Вообще-то, предполагалось, что это поможет тебе начать ценить бокс, – тычет в меня пальцем. – Так, по крайней мере, думал Люциано, – вздыхает. – Ну что, Пашка, ценишь теперь бокс?
– Я-то ценю… только он, похоже, не ценит меня… Фил, неужели ничего нельзя сделать? Ну там в суд подать, например.
Филипп хватает контракт с заднего сидения и подносит к моему лицу.
– Подпись твоя?
– Моя.
– На его дубликате тоже твоя подпись стоит?
– Стоит.
– Тогда что мы можем сделать? Нет, мы, конечно, можем попробовать, нанять хорошего юриста, но в итоге впустую выкинем деньги. Его юрист против твоего. Есть бумажка, есть подпись. Всё!
Отворачиваюсь к окну. Пару секунд разглядываю вычурную вывеску на большом современном здании.
«Валхала».
Похоже, мне придется разгребать это дерьмо самостоятельно.
– А что мне делать с Ликой? – вдруг осеняет меня.
– А что с ней? – не понимает Фил. Ну да, он же ничего не знает.
– Она проходу мне не даёт, – объясняю,– говорит, что я теперь ей обязан. Типа она мне помогла сюда попасть. И папаше своему наплела, что мы вместе, и только из-за этого он меня взял.
– Мда, – хмыкает Филип, но встречается с моим укоризненным взглядом и тут же становится серьезным. – Поговори со Степановым, – советует мне, – скажи, что его дочь тебе не интересна.
– Ты считаешь? – задумываюсь.
– Да. Ну при чём здесь Лика вообще? Он же тебя на работу взял, а не в зятья, – снова хмыкает.
– Да пошел ты, – пихаю его в плечо. Открываю дверку, – пойду, поговорю с боссом.
– Ты там это… не хами. Помни, что он может выставить тебе счёт в любой момент.
– Да понял я, – захлопываю дверку. Иду в здание. – Теперь я всё понял, – бубню себе под нос.
Идиот.
В кабинет прохожу без стука, сажусь за стол, и принимаю ту же напряжённую позу, что и прежде. Будто не покидал его почти час назад.
– Ну что, Паша? Прочитал? – Константин Игнатьевич отрывает взгляд от монитора ноутбука всего на секунду. Делает вид, что моя персона ничтожна. А может, это и правда так.
– Да, прочитал. Я понял, что контракт на три года, и я не имею права передумать. Что ж, я не передумаю и останусь на эти три года.
– Как жаль, – с сарказмом отвечает, не глядя на меня. – А я надеялся получить кругленькую сумму денег за невыполнение твоих обязательств.
Его тон – бесит. Весь его надменный вид – бесит. И я не знаю, где беру выдержку, чтобы не взорваться.
– Вы… это, простите меня, Константин Игнатьевич, – мямлю, еле ворочая языком, – я всё понял… просто погорячился.
– Ладно, проехали, – отмахивается. Щелкает мышкой пару раз и закрывает компьютер. Локти ставит на крышку, а подбородок укладывает на руки, сцепленные в замок. – Что случилось-то? Почему ты вдруг передумал? – теперь он хочет поговорить.
– Дело в том… Не знаю, как вам сказать, но у меня есть девушка, – смотрю на реакцию, но лицо большого боса по-прежнему непрошибаемое. Решаю, что подробности своей личной жизни рассказывать не стоит. – А ещё ваша дочь…
– Что с моей дочерью? – проскальзывают властные нотки.
– Вы взяли меня, потому что Лика попросила? – отвечаю вопросом на вопрос.
– А я похож на человека, которым можно управлять?!
Это тот вопрос, на который не стоит отвечать. Нет, не похож!
У меня вырывается вздох облегчения. Значит, Лика тут не при чём. Теперь я хоть что-то смогу объяснить Милке. Она поймет меня, три года потерпит, а потом мы вместе с ней над всем этим посмеемся.
Встаю.
– Я, пожалуй, пойду.
– Вот твоё расписание, – порывшись в ящике стола, достаёт листок с таблицей. Расписание на ближайший месяц.
Отдает в руки. Хорошо хоть больше не швыряет в лицо.
– Спасибо. До свидания, Константин Игнатьевич, – пячусь к двери.
– Паш.
– Да? – я почти вышел.
– Ты хорошо уяснил условия контракта? – киваю. – Особенно тот пункт, где я могу его расторгнуть в одностороннем порядке, – снова киваю. Словно та собачка, которую приклеивают в салон автомобиля.
– Я всё понял, Константин Игнатьевич.
– Хорошо. Тогда лучше не доставляй хлопот, чтобы у меня не было повода с тобой распрощаться, – его взгляд пробирает до самых костей. Этот мужик способен на многое, так про него говорят. – И не обижай мою дочь, – добавляет. – Это мне не по нраву. От настроения Лики зависит твоё пребывание здесь.
Что он имеет в виду?
Вслух я, конечно, ничего не спрашиваю, да это и не нужно. Его глаза говорят красноречивее любых слов. Они полны издёвки. Он издевается.
Уже вполуха слышу его сухое прощание и выхожу за дверь.
Какого хрена? {Бл*дь. Бл*дь.}
Я почти бегу к парадному входу, во мне преобладает желание побыстрее покинуть это змеиное кубло. Плечом распахиваю дверь и практически вываливаюсь на улицу. Вчерашняя рубашка, которую так и не поменял, застегнута под самый воротник, и она душит. Дёргаю верхние пуговицы, горло на свободе, но воздух где-то застревает и не поступает в лёгкие.
Вдох-выдох. { Не выходит…}
– Паш, ты чего?
Фил стоит возле машины и с недоумением меня разглядывает.
– Всё плохо, Филя, – говорю на судорожном долгожданном вдохе. – Я должен быть здесь три года. Быть послушной зверушкой у этого типа. Я должен ублажать его дочь… Бл*дь. С*ка. Бл*дь.
Ударяю по собственной машине. Кулак врезается в крышку капота, и на ней остаётся глубокий след.
– Павлик, дыши, – друг подходит почти вплотную, – просто дыши.
Вдох-выдох.
– Что… я… теперь… скажу… Милле? – каждое слово даётся с надрывом.
Вдох-выдох.
– Я даже поехать к ней не могу, – размахиваю расписанием перед лицом Филиппа. – Прогуляю хоть один бой, хоть одну тренировку, и сразу «adios».
– Давай я поеду,– сходу предлагает друг.
Смотрю на него с сомнением.
– А что? Ты же знаешь – я дипломат, – на его лице появляется добродушная улыбка. – Я уговорю её вернуться.
– Когда ты сможешь выехать? – спрашиваю севшим голосом.
– Через пару дней. Утрясу дела на работе и поеду.
– Спасибо, друг, – тяну руку для рукопожатия. Фил не протягивает свою, брезгливо посматривает на протянутую руку. Костяшки разбиты и омыты кровью. – Прости, – протягиваю левую. – Я твой должник.
– Я тоже чувствую вину, Паш. Я тебя сюда затащил.
– Но уже ничего не поменять, – вздыхаю. – От звонка до звонка проработаю три года, а потом видно будет.
– Вернёшься в бокс?
– Нет, я не вернусь.
Глава 22. Так разбиваются мечты.
Паша
Наши дни
– Ты пропустил тренировку, – Степанов начинает с претензий, но для него это обычное дело.
– Да, – честно признаюсь, – пропустил. И что вы сделаете?
– А ты не оборзел? – босс приподнимается из-за стола, разглядывает меня так, как будто видит впервые.
– Константин Игнатьевич, какой сегодня день? – поудобнее устраиваюсь на стуле и закидываю ногу на ногу. – Не отвечайте, я вам скажу. Три года прошло, конечно, вы не помните.
– Ах, ты об этом, – Степанов садится, улыбка на его губах выглядит нелепо. – Так давай новый контракт заключим? – его добродушный голос вызывает во мне приступ неконтролируемого смеха. Потому что Степанов и доброта – это две несовместимые вещи. – Хватит ржать, – одергивает меня босс. – Что ты хочешь, Паш?
– Контракт на моих условиях, – тут же становлюсь серьёзным.
– Это на каких?
– Во-первых, пункт о неустойки мы убираем. Условия расторжения тоже меняем в пользу обоих. Во-вторых, – картинно загибаю пальцы, – ваша дочь мне до лампочки. В-третьих, я участвую только в турнирах «ММА», и никаких больше петушиных боёв для развлечения пьяной публики.
– Ты уже давно участвуешь только в профессиональных турнирах, – перебивает меня Степанов. – Поэтому не преувеличивай.
– От вас чего угодно можно ожидать, – бросаю в лоб.
– Каков наглец. Три года назад ты был более воспитанным.
– С волками жить – по-волчьи выть, – парирую. – Ну так что? Контракт на моих условиях, или я, пожалуй, пойду?
– Никуда ты не пойдёшь! – поспешно говорит босс. Но я знал, что он меня не отпустит. – У нас бой за титул чемпиона страны на носу!
От его волнения и нелепости ситуации хмыкаю.
Три года назад, на этом самом стуле, сидел послушный зверёк Пашка. Он угодил в безвыходную ситуацию, много чем пожертвовал, много чего потерял…
А этот большой и страшный «бармалей» только издевался и периодически подкидывал разных трудностей. Прошло три года, и всё перевернулось с ног на голову.
А говорят ещё, что люди не меняются!
– Да, и вот ещё что, – спохватываюсь. – Тренировки. Я сам выбираю время и день. Никаких принуждений.
– А это тебе зачем? Ты всё равно почти живёшь в зале.
– Я ЖИЛ в зале. Жил! Теперь всё будет по-другому.
– Просветишь? – скрещивает руки на груди.
– Нет. Это личное, – с безразличием отвечаю. Поглядываю на часы, своим видом показывая, что очень тороплюсь.
– Мой юрист подготовит договор, – сдается Степанов.
– Скиньте на почту Филу, он изучит, – впервые за три года готов покинуть этот кабинет с лёгким сердцем. Не как раб, игрушка, зверёк, а как свободный человек. Не как «Бес», а как Павел.
– Ты хоть на завтрашний спарринг придёшь? – нотки мольбы в его голосе даже как-то раздражают. Большой босс сдулся.
– Не знаю, – бросаю на прощание, – я позвоню.
С чувством выполненного долга покидаю здание. Возле машины меня поджидает Лика. Что ж, рубить канаты, значит, рубить канаты.
– Ты разве не останешься? – девушка видит, как я направляюсь к водительской двери, и преграждает мне путь. – Там вроде сегодня пресс-конференция в честь последнего боя.
– Твой папаша сам как-нибудь «от-пресс-конференциет», без меня, – легонько отталкиваю её в сторону, чтобы пройти.
– Паш, что мне надо сделать, чтобы ты перестал себя так вести?
– Ты можешь повернуть время вспять? – с совершенно серьезным лицом спрашиваю, наблюдая, как её лицо становится недоумевающим.
– Нет.
– Нет. Вот и я не могу.
– О чём ты?
– А если бы мог, то три года назад послал бы тебя с твоим контрактом к чертям собачьим. И папашу твоего. Я понятно выразился? Уяснила?
– Ну и катись, – взрывается Лика, но это обычная круговерть. Всегда всё циклично. Мольба. Флирт. Мой отказ. Взрыв.
Тошнит…
Резко открываю дверь и так же резко сажусь на сиденье. Не смотрю на девушку. Не хочу больше её видеть. Хватит уже, за три года насмотрелся.
С визгом шин срываюсь с места. Вдавливаю педаль газа в пол, мчусь на полной скорости, чтобы получить хоть маленькую дозу адреналина. Пропущенная тренировка отзывается в теле вялостью мышц. Хочется выплеска. Хочется разрядки. Недавний секс в клубе не помог. Напряжение ощущается не только в теле, но и в голове. Она словно сжата в тисках. А я не могу поехать в больницу в таком состоянии. Нужна разрядка…
Выжимаю последние мощи из двигателя и в считанные секунды долетаю до закрытого спортивного клуба со скромным названием «Альтернатива». Улыбаюсь каждый раз, когда вижу неброскую вывеску. Последнее время частенько колочу грушу именно здесь. Опостылела «Валхала», к тому же местный директор мой приятель и никого ко мне не пускает. Ну почти. Иногда Лике удавалось пролезть без приглашения, но она та ещё гадюка, кого угодно обведет вокруг пальца.
– Привет, – здороваюсь с директором «Альтернативы». – Я на пару часиков. Ты составишь мне компанию?
– Привет, Паш. Я всегда рад быть тобой поколоченным, – хмыкает Люциано. Хватает ключ от зала и первый берёт курс в нужном направлении.
Чуть меньше трёх лет назад
Милла
Пропущенные звонки, не прочитанные смс заставляют моё сердце биться чаще. Почти выскакивать из груди.
Я избегаю ЕГО. Вот уже неделя прошла после того боя. Неделю я не видела Пашу, и моё сердце разрывает от тоски.
– Почему, Милла, почему? – постоянно спрашивает меня мама, как только видит, что я ставлю телефон на беззвучный режим. – Почему ты с ним не поговоришь? Ты не можешь воспитывать ребенка одна! – говорит всегда с упреком.
Конечно, ведь она воспитывала меня с отцом, который бесцеремонно, в итоге, убежал за мимо проходящей юбкой.
– Я не одна, мам, – всегда говорю с ней бодрым тоном, – у меня есть ты. И мы поговорим с Пашкой, рано или поздно… но поговорим…
Но прошла неделя, а я всё ещё не знаю, что ему сказать.
Когда сошла с поезда, звонок от Влада показался мне спасительным. Ответила, ведь я думала, что так со мной общается Пашка. Сам не звонит, потому что боится, что я не возьму трубку, или ещё почему…
Но Влад звонил, потому что хотел, и Паша был не при чем. Он сообщил мне, что Паша остается в «Валхале», и у него отношения с этой Ликой. Формальные. Но всё же отношения. Влад намекнул, что для меня там нет места, а я не поверила. Не верила! Отрицала! Отнекивалась… Но когда по телевизору, в кратком спортивном обзоре, появилась эта лучезарная парочка, моя вера в Павла пошатнулась. Журналы пестрили их фотографиями – моя вера рухнула. А прошла только неделя. За эту неделю телефон продолжал заполняться звонками и сообщениями от Павла, но я ничего не хотела знать… Может, боялась узнать… Не хотела быть отвергнутой… одинокой… беременной…
Неделю спустя на моем пороге возник Влад, чем вызвал во мне приступ паники. Зачем он приехал? Что-то случилось? С Пашкой?
– Я просто соскучился, – объясняет своё внезапное появление Влад. Чтобы не смущать маму, я утащила его на улицу и усадила на лавочку возле подъезда. Сама встала напротив и требовательно взглянула на парня.
– Что с Пашкой? – пропустила мимо ушей его признание. Не хотела этого… Не хотела, чтобы Влад проявлял хоть малейшие знаки внимания. То, что он приехал в такую даль, ради меня, вызывало чувство… неправильности.
– Да всё нормально с твоим Пашкой, – улавливаю нотки обиды. – Жив, здоров, работает в клетке.
– А Лика?
– А что Лика? Рядом с ним везде. Ты с ним не говорила?
– Нет. Я не хочу. Что он может ещё добавить? Разве можно сделать ещё больнее? – всхлипываю.
Влад сразу вскакивает с лавочки и пытается меня обнять. Отстраняюсь, ругая себе за излишнее проявление слабости. Всё что угодно, но только не жалость.
– Всё нормально, – убеждаю парня и себя заодно. – Где ты остановился?
– В вашем городе не очень богатый выбор гостиниц, – пытается пошутить Влад, но спотыкается о мой тяжёлый взгляд, – а так, здесь миленько… думаю, побуду подольше, если ты не против. Покажешь мне местные достопримечательности.
– Да нет у нас никаких достопримечательностей.
– Хорошо, тогда покажи мне, где Пашка тренировался, когда жил здесь.
– Зачем? – настораживаюсь.
– Зал хочу снять, – немного неуверенно, еле слышно произносит парень. – Мечту хочу осуществить.
– Здесь?! – повышаю голос от удивления.
– А почему бы нет, – пожимает плечами. – Пашка говорил, что с тренерами здесь напряжёнка. Даже Джаннини уехал, а он на весь город, я так понимаю, был лучшим из лучших. Мне, конечно, далеко до Джаннини, но попробовать то стоит.
– Но не здесь же, – во мне плещется негодование, – Влад, возвращайся домой. Там у тебя больше шансов на успех, больше перспектив, – стараюсь вразумить парня. Не хочу, чтобы он делал это из-за меня. Его попытки быть со мной рядом немного сбивают с толку. Он что, на что-то рассчитывает?
– Я уже всё решил, Милла, – никак не угомонится Владик.
– Если решил – делай, – отступаю, – но не делай это ради меня. Не нужно быть моей нянькой.
– А я и не собираюсь быть твоей нянькой, – делает неуверенный шаг в мою сторону, – я хочу быть кем-то более важным.
О нет, нет, нет. Так не пойдёт.
– Влад, не надо, – отхожу на шаг назад. – Не делай этого, не порти наши…
Резко замолкаю. Задумываюсь. Кто мы друг другу? Друзья?
– Мы не друзья, – будто читает мои мысли парень. – Никогда ими не были и никогда не будем, – снова наступает. Протягивает руки, укладывая их на мои поникшие плечи. Вздрагиваю. Нервно выпрямляю спину. Влад возвышается надо мной словно туча, наклоняется так, чтобы наши лица были на одном уровне. Прожигает меня своим карими глазами. – Я знаю, что ты ждёшь ребенка, – обрушивает на меня.
С моих губ слетает растерянное «ой». Хочу спросить, откуда, но быстро соображаю, что от Маши.
– Кто ещё знает? – решаю, что это даже важнее.
– Ты, я и Маша, – успокаивает меня Влад.
– Ну теперь ещё и я, – раздается голос за спиной Влада. От узнавания этого голоса мурашки бегут от затылка до копчика. Отстраняюсь. Выглядываю из-за плеча парня.
– Фил? – Влад оборачивается, говорит удивлённо.
– Фил? – я говорю со смертельным испугом. – Ты ведь не скажешь ему? – с мольбой складываю ладони вместе.
Филипп смотрит на нас с укором, может, даже с ненавистью.
– И чей ребёнок? – всегда спокойный и уравновешенный Фил говорит непередаваемо грозно. Я не сразу улавливаю смысл вопроса, а когда понимаю, о чем он спрашивает, задыхаюсь от возмущения.
– Это не смешно, Филя, – Влад приходит в себя быстрее, чем я. – Конечно, это ребенок Павла. Что ты здесь забыл вообще?
– Я приехал… я приехал, – вдруг замешкался парень, усердно разглядывая мой плоский живот. Он смотрит так, будто ему противно и страшно одновременно, будто это и не живот вовсе, а бомба замедленного действия. – Я приехал по поручению Пашки, – наконец признается, – убедиться, что с Миллой всё в порядке, – прокашливается. Отводит взгляд от моего живота, но не поднимает его к моим глазам. Смотрит куда-то вдаль. Отстраненно и задумчиво.
– Ну так она в порядке, – тут же выпаливает Влад с презрением, – это всё, что хотел Павел?
– Да, – отвечает Фил. От этого «да» почти сгибаюсь пополам.
У меня не находится слов или эмоций. Я застыла, приросла к месту, как это лавочка за спиной, которая стоит здесь годами напролёт.
Он не приехал… он послал Фила.
Я ничего для него не значу.
Грудь заполняет боль. Внутри что-то ломается, трескается. Может, это моё сердце? А может, так разбиваются мечты…
Паша
Она не отвечает на мои звонки. Она не читает мои сообщения. Она не хочет говорить со мной.
Всю неделю мою грудь сдавливает ком. Безысходность. Я не могу к ней поехать. Не могу противостоять Степанову, да я даже его дочь не могу отшить. Поэтому мы с ней пару раз попадаем в кадр репортёров, когда в «Валхале» проходит очередная пресс-конференция. Фото сливают в сеть. Комментарий под фотографией гласит: "Павел Бесов, подающий надежды боец, и дочь известного бизнесмена Анжелика. Прекрасная пара".
На следующей день после пресс-конференции мне звонит Влад.
– Что за на х*й? – без приветствий сразу переходит к сути.
– Это фальшивка, – объясняю.
– Ты девушке своей это попробуй объясни.
– Ты говорил с ней?
– Я говорю с ней каждый день, – ошарашивает меня Влад.
Сегодня пять дней, как уехала Милла. Сегодня к ней должен выехать Фил. Вечером у него поезд. Но как я мечтаю быть на этом поезде вместо него.
– Она говорит обо мне? – спрашиваю друга, страшась услышать ответ.
– Она переживает за тебя. Конечно, она спрашивает.
Вздыхаю. Глубоко, отчаянно.
– Со мной она не говорит, – признаюсь. – А я так много хочу ей рассказать.
– Скажи мне, – его голос звучит немного неуверенно. Будто он слишком поспешно это сказал. – Скажи мне… а я расскажу ей, – так же неуверенно продолжает фразу.
– Я не могу к ней поехать. Меня не отпустят. Я связан по рукам и ногам этим чертовым контрактом. За нарушение любого пункта мне грозит неустойка с такой суммой, что и не снилось. Моя гребаная жизнь столько не стоит, – признаюсь в отчаяние. – Я даже тренировку не могу пропустить.
– Это п**дец, – в смятении отвечает Влад.
Я не говорю ему о пункте, в котором я должен быть мил с Ликой. Он, слава Богу, уже забыл о том фото, ради которого позвонил.
Об этой стороне контракта я должен поговорить с Миллой лично. Я должен. Я всё ещё надеюсь, что это мне удастся. Мои ставки сделаны в пользу Фила. Он должен убедить её вернуться.
В смятении проходят ещё два дня с отъезда Фила. Время от времени звоню Владу, но он либо не отвечает на звонок, либо недоступен. От этого завожусь и выпускаю своих демонов на волю во время тренировки. Я безжалостный, я неуправляемый, я в отчаянии. Я во всех смыслах загнан в клетку.
Вечером седьмого дня (недосягаемости Миллы) мне наконец-то звонит Фил. Его голос немного нервный, слова неразборчивы, будто он не до конца уверен, что хочет со мной говорить.
– Ты встречался с ней? Как она? Что сказала? – помогаю ему. Хочу знать всё.
– К моему удивлению, она была не одна, – слова звучат словно нараспев. Филипп наконец совладал со своими эмоциями. – Влад, – после короткой паузы добавляет.
– Что, Влад? – не понимаю.
– Он был там.
– В смысле – там? – точно олух, боюсь поверить в услышанное.
– Я застал их на улице. Возле её дома. Он обнимал её…
Замолкает. И я замолкаю. Буквально давлюсь желчью, которая подступила к горлу.
– Паш, – Фил говорит очень тихо, я почти не слышу его за громким стуком собственного сердца, – я не знаю, что там у них, но он припёрся к ней и уезжать явно не собирается. Он останется в твоём городе.
Я не верю собственным ушам. Влад в моем городе? В городе Миллы? С ней?
Это всё просто бред какой-то. Да, он влюблён в неё, но… она любит МЕНЯ.
– Ты сказал ей о контракте? – цепляюсь за последнюю ниточку.
Гулкое:
– Да… Но она как будто не отреагировала.
– Не отреагировала? – повторяю в неверии и тут же отрицаю. Отрицаю. Так не может быть. – Ты должен был привезти её домой! Ко мне! – распаляюсь.
– Как? – тоже повышает голос всегда спокойный и собранный Филипп. – Прости, Паш. Я не смог, – говорит, уже извиняясь, – может, ей просто нужно время?
Я знаю, что это не так. Фил знает, что это не так. Даже чёртов Влад знает, что это не так. Чем больше времени мы проведем в разлуке, тем быстрее отдалимся. Мы это уже проходили. Два года! Два года она была далеко, чтобы потом ворваться в мою жизнь, сделать меня счастливым и снова уйти. Но я сам виноват.
– Я сам виноват, – признаюсь Филу еле слышно. Ком в груди сдавливает мне сердце. Оно трещит и как будто больше не бьётся. – Я должен ей всё объяснить, – это просто слова, брошенные в пустоту.
– Паш, тебе надо собраться, – отвечает мне пустота голосом Фила. – Ты уже потерял бокс… Миллу. Не хватало ещё, чтобы ты себя потерял. Не всем мечтам суждено осуществиться.
Не хочу его слушать, отключаюсь. Вновь и вновь набираю заветный номер – телефон своей Милк-Милк, но она по прежнему не отвечает. Тогда пробую позвонить Владу.
– Алло, – на том конце провода, слышу как-то отдаленно. Связь оставляет желать лучшего.
– Ты где?
– А ты типа не знаешь? – хмыкает Влад. – Твой гонец Филя тебе не доложился ещё?
– Доложился, – выплевываю, – какого хрена ты к ней приехал?
Тишина. Он не хочет отвечать.
– Ты сказал ей про то, что не могу приехать из-за контракта? – требовательно повышаю голос. Может, Милла не послушала Фила, но послушала Влада. У них же теперь, вон какие доверительные отношения установились.
Меня тошнит от собственных мыслей.
– Я сказал ей то, что посчитал нужным, – твердо отвечает Владик.
– И что, бл*дь, это значит?
– Послушай, Паш. Ей не нужны сейчас все эти подробности, – увиливает. – Оставь её в покое… дай время.
– Для того чтобы ты воспользовался этим временем? – рычу в трубку, почти теряя самообладание.
– Только Милле решать, с кем ей быть, – отрезвляет меня горе-друг.
Он прав. Но она любит меня, и у него нет шансов.
Убеждаю себя в этом. Весь мой мир крутиться вокруг этого. Я не оставляю попыток поговорить со Степановым, пробую отменить всего пару тренировок, подвинуть их, освобождая всего три свободных дня. Ровно столько мне нужно на дорогу до Миллы, туда и обратно, на машине. Степанов отказывает, и я, переступив через гордость, иду к Лике. Она, конечно, рада помочь. И у неё есть свои требования. Всё просто. Она просит отпустить меня в поездку, типа краткого отпуска. Только я и она, и конечно, папочка не будет против, но за это я должен провести с ней ночь. Ночь! Она почти выпрыгивает из трусов, когда озвучивает свои условия.
Конечно, я на это никогда не пойду. Эта девчонка, должно быть, выжила из ума. Мысленно шлю её ко всем чертям, потому что не могу послать вслух. Ухожу. Избегаю её каждый день. Избегаю собственных мыслей о Милле, Владе и их связи. Закрываю своё сердце, ту половину, что отвечает за чувства, на свет выпуская тени, созданные болью другой половины. Теперь я мрачный парень. Загнанный зверь. И в клетке, и за её пределами.
Так проходят три месяца. Три месяца я физически ощущаю, как разбиваются мечты, потому что от Миллы нет ни слуху, ни духу.
