Читать книгу: «Судьбы причудливый каприз», страница 3
– Как всегда! Но ведь это на пять лет, здесь подумать надо, – не сдержалась Эвелина
Наташа пожала плечами, жест видимо означал, понимаю вам нелегко, и вдруг сказала.
– Запланируйте докторантуру.
– Докторантуру? – удивилась Эвелина.
Не сказать, что она об этом не думала, но это представлялось не сейчас, а когда-то… Хотя, Лия уедет, будет, чем заняться. Тогда почему не в ближайшие пять лет?
– Я об этом подумаю, – медленно больше, наверное, для себя, чем для Наташи произнесла Эвелина.
Она подошла к стенду, и стала просматривать объявления о ближайших научных конференциях, надо запланировать участие, написание статей, а затем отразить в плане. Внимание привлекла майская конференция, в одном из московских ВУЗов. Тематика интересна, да и наработки в этом направлении есть. «Почему бы нет? Возможно, договорюсь о стажировке, а может и за докторантуру», – подумала Эвелина. И ведь это Москва, тогда она чаще будет видеться с Лией! Сделав ещё пару записей, Эвелина отошла от стенда.
Зазвонил телефон и Наташа и сказала.
– Эвелина Олеговна, вас приглашает Владимир Владимирович.
– Зачем, не знаешь?
– У него к вам разговор, какой не уточнил.
Эвелина направилась в кабинет заведующего. Возраст Владимира Владимировича приближался к семидесяти, и он был олицетворением ученого докомпьтерных технологий, когда всё делалось не спеша, скрупулёзно, да и к коллегам относились с большим почтением. Спокойный, всегда уравновешенный Владимир Владимирович никогда не спешил, его речь больше напоминала рассуждение, чем конкретизацию целей и задач. Иногда казалось, что эти рассуждения уходили далеко от предмета обсуждения, но каким-то чудесным образом Владимиру Владимировичу удавалось вернуться к теме, связав всё в единый фантастический рисунок, где, казалось бы, отвлечённые рассуждения непостижимым образом приобретали функциональное значение. И всем сразу становилось ясно, зачем необходимо предпринимать те, или иные действия. На кафедре, Владимира Владимировича не просто любили, к нему относились с уважением, и даже определённым благоговением. Профессор обладал той интеллигентностью, образованностью, мудростью, которая не выставлялась напоказ, не требовала признания, а проявлялась естественно и просто. Состояние души видимо отразилось и на внешности Владимира Владимировича. Не высокий рост, среднее телосложение, абсолютно седые волосы и небольшая, такая же белая, борода. Это придавало профессору сходство с Санта Клаусом, и не только внешнее. Когда коллеги, оказавшись в сложной ситуации, обращались к нему, всегда получали совет и поддержку. Делалось это так корректно, что они часто даже не замечали, и, возможно, позже думали, что сами пришли к таким умозаключениям. Поэтому, если Владимир Владимирович приглашал кого-либо для беседы, все относились к этому серьёзно, и даже считали за честь.
– Здравствуйте, Эвелиночка, присаживайтесь, – как всегда спокойно и неторопливо поприветствовал её Владимир Владимирович.
Эвелина села, пытаясь угадать, чем вызвано приглашение.
– Наташа мне сказала, что вы думаете над вопросом докторантуры, – продолжил заведующий.
Эвелина улыбнулась.
– В том то и дело, что думаю, причём последние двадцать минут, поэтому решение пока не принято.
– Вы, наверное, обратили внимание, Эвелиночка, что в последнее время я часто сетую на то, что с некоторых пор у нас усиленно проповедуется идея философии как истории философии. Но если есть история чего-то, то должно быть и это что-то. Правда, некоторые западные философы, Ричард Рорти например, сегодня считают, что появился новый вид культуры, культура заменившая философию литературой. Так же как предшествующая культура заменила религию философией. Что вы улыбаетесь, Эвелиночка?
– Подумала о современной литературе. Да, я согласна, есть интересные, рассуждающие авторы, но если взять то, что сегодня читает большая часть населения, вряд ли это можно назвать культурой. У академика Лихачёва есть рассуждения о том, что религия рождает культуру, культура рождает цивилизацию, цивилизация, развиваясь, начинает уничтожать культуру, а потом погибает сама, и всё возвращается опять к религии. Иногда мне кажется, что современная литература начинает отражать гибель культуры, поэтому я, пожалуй, не смогу согласиться с западными философами.
– Я, пожалуй, тоже, хотя Рорти, именует это продвижение, от религии через философию к литературе, словом «progress». Видимо, он имеет в виду, что в этом процессе постепенно возрастает уверенность человека в своих силах, то есть человек постепенно освобождался от необходимости в Боге и Истине. Человек желает быть подлинным, сделанным собой и для себя, а не кем-то или чем-то для неясных ему целей. Возможно, такой подход и позволил совершить промышленную революцию в Европе, поднять науку на небывалый уровень. Сейчас в нашей стране происходят серьёзные изменения, но как мне кажется, намечается процесс другого рода – продвижение от идеологии к религии и философии. Да и литература у нас всегда тяготела к этим направлениям.
– Не знаю, Владимир Владимирович. Эта постоянная реклама, навязывание чего-то населению, причём далеко не духовного плана, а сугубо материального… В последнее время, я думаю о том, что сегодня ориентируются на большинство. Везде рейтинги, статистические опросы, но сами они, без научного подхода мало что отражают. Да и как мне кажется, должны быть личности, идеи на которые будет ориентироваться общество в процессе своего развития. Потакать всем для завоевания популярности, или продвижения своего товара на рынке?
– Думаю, на счёт научного подхода, вы правы… Долгое время я занимался темой социальной обусловленности или социальной природы научного познания. Современная структура научного знания разделяет его на две составляющих: обыденное и научное знание. Как вы понимаете, речь идёт об эмпирическом и теоретическом уровне познания, о факте и теории, как формах знания. В традиционной теории познания эти уровни и формы ценностно не равнозначны. С фактов познание начинается, но цель познания теория, как нечто высшее. Как заметил Бекон, наблюдать легче, чем мыслить – первое доступно каждому, второе – немногим. Факт обычно схватывает случайное, локальное. Теория – общее и необходимое. Факт ближе чувственному восприятию и, стало быть, телу, а теория – высшему уровню души. Понятно, к чему я клоню? В этом ценностно-различном положении эмпирического и теоретического, факта и теории скрытым образом запечатлено, на мой взгляд, различие человеческого и божественного, более того – благочестивого и греховного. Эмпирическое – это то, что отпало, объявило своеволие, и стремится создать учение, основанное лишь на объектах материального мира. Земное знание, как и само тело, подвержено закону разрушения и смерти. В этом смысл «поврежденности» земли после грехопадения. Это знание устаревает и постепенно исчезает из социальной памяти. Между тем то, что мы называем знанием теоретическим, имеет иную природу. Это – человеческое воспроизведение духовных структур бытия. В теоретическом знании человек пытается прозреть сквозь «повреждённую» природу замысел Творца.
Эвелина слушала Владимира Владимировича очень внимательно, впрочем, как всегда, пытаясь понять, к чему он ведёт? Возможно, хочет предложить ей тему для статьи? А может он просто решил поделиться своими мыслями с молодым преподавателем? Ответа она не находила. Между тем Владимир Владимирович продолжил.
– Задача, конечно, не простая. Рассуждать об истории, то есть о фактах гораздо проще. Для того, чтобы видеть глубже необходимо не просто мыслить, нужно отойти от социальной обусловленности нашего восприятия жизни, к высшему уровню души, там, где мышление сплетается с чувством, с интуицией. И вам, Эвелиночка, по-моему, это под силу.
Эвелина даже сразу не поняла, что ей под силу? Что предлагает ей Владимир Владимирович?
– Мне?
– А почему вы так удивились?
– Очень неожиданно. Я, если честно, ещё не до конца осознала, о чём вы говорили, и вдруг…
– Не вдруг, поверьте. Я давно присматривался к вам и хотел предложить тему для докторской.
– Спасибо, Владимир Владимирович. Я была бы счастлива, работать под вашим руководством, но этот вопрос не очень своевременен для меня. Моя дочь, в этом году, заканчивает школу, предстоит поступление в ВУЗ, поэтому сейчас я не смогу начать такую сложную работу.
– Так я вас и не тороплю, Эвелиночка. Читайте, думайте, для такой работы надо «созреть», настроиться, я вот подготовил вам список публикаций по данной тематике, а через год мы вернёмся к этому разговору. Мне надо ваше принципиальное согласие. Возможно, напишем с вами статью, или на конференцию поедете по схожей тематике.
– Принципиальное согласие дать могу, а вот сроки устанавливать не люблю. Лучше запланировать на более поздний срок, тогда ощущение свободы для поиска, а получится раньше, тоже хорошо.
– Да, я с вами согласен. В нашей профессии сроки иногда отбивают желание работать.
Поблагодарив Владимира Витальевича ещё раз, Эвелина пошла на кафедру. Идя по коридору, она удивлялась тому, как буквально за час в её жизни произошла такая перемена. Раньше Эвелина долго думала бы и сомневалась, принимать предложение или нет, потянет ли? За последние годы, возможно, благодаря более глубокому проникновению в духовное поняла, в жизни просто так ничего не случается, да и второго шанса может не быть. Творцу виднее, а человек всё же лишь творенье, и не всегда сразу понимает Его замысел. Поэтому Эвелина старалась принимать послания судьбы, а потом, будто со стороны наблюдала, что из этого получится? Когда это удавалось всё шло на удивление гладко, но когда желания становились сильными, захватывали эмоции, чувства, тогда смотреть со стороны не получалось. Она включалась в процесс, начинала торопить события, подправлять, контролировать и сразу происходил сбой. Эвелина прислушалась к себе, душа пела, радовалась, возникло желание прямо сейчас браться за работу, но она знала, что такой бурный и резкий подъём, может смениться апатией, и решила не торопить события.
Пара закончилась, и на кафедре было оживлённо, шла небольшая дискуссия, связанная с освобождением должности декана факультете, обсуждались кандидатуры претендентов. Претендентов оказалось двое, заместитель декана по учебной работе Зоя Юрьевна, женщина волевая, всегда имеющая своё мнение, причём по любому вопросу, и решительно его отстаивающая. Вторым кандидатом стал заведующий кафедрой истории Лев Константинович, человек спокойный, авторитетный, «не лез на баррикады», доказывая свою правоту, стремился к объективности, учитывал мнение коллег, и что не маловажно, имел дружеские отношения с ректором.
– Поверьте мне, – говорила Екатерина Максимовна, работающая в университете более тридцати лет, – здесь думать нечего, кто ближе к ректору, тот и будет деканом. Хотя, на мой взгляд, Зоя Юрьевна хороший организатор, при ней порядок обеспечен на факультете и дисциплина.
– Конечно, конечно, – включился в разговор Самуил Яковлевич.
С Екатериной Максимовной они были примерно одного возраста, но, не смотря на это, их взгляды часто диаметрально отличались. Вот и сейчас, в его «конечно, конечно», прозвучал более сильный, чем обычно еврейский акцент. Это означало, что, не смотря на согласие, у Самуила Яковлевича по этому вопросу имелось своё мнение, и коллеги приготовились слушать.
– Давайте вообще вернём авторитарный режим.
– Причём здесь авторитарный режим? Смотрите, какая сейчас молодёжь! Раньше хоть стипендия всех стимулировала, а теперь? Эти контрактники, им лишь бы из тебя тройку выбить и никакого уважения к преподавателю! – не сдавалась Екатерина Максимовна.
– И что вам наша молодёжь? Мне таки нравится. А вы что хотите, чтобы они строем ходили и преподавателям «ура» кричали? Тогда да, с таким командным голосом, как у Зои Юрьевны, она первый претендент, – иронизировал оппонент.
– Не надо передёргивать, Самуил Яковлевич, – мягко возразила Екатерина Максимовна. – Мы все знаем о вашей толерантности к коллегам.
– Когда у тебя такая национальность, то с толерантностью как-то спокойней живется, но иногда всё же случается и своё мнение. Кстати, случилось это с одним набожным евреем. Купил он на рынке говорящего попугая. Принес домой, а это оказалась попугаиха. И таки у неё было своё отношение к жизни. Она целыми днями кричала: «Трррахаться хочу! Трррахаться хочу!». Еврей не выдержал, пошел к раввину и спрашивает, что делать? Раввин подумал и сказал, что у его знакомого живут два религиозных попугая, и что неплохо бы отдать строптивую попугаиху к ним на перевоспитание. Еврей так и сделал. Приходит, видит, сидят два попугая, молятся. Подсадили к ним попугаиху, а она опять за свое: «Трррахаться хочу! Трррахаться хочу!». Один попугай послушал и говорит другому: «Видишь, Кеша! Если правильно молиться, то в жизни нет ничего невозможного!».
Все рассмеялись, а Екатерина Максимовна спросила.
– И что же здесь «кстати»?
– Как это что? – удивился Самуил Яковлевич. – Цель одна, а пути разные. Кто-то постоянно озвучивает свои желания, требует, а кто-то молится. Второй вариант, знаете ли, мне больше нравится, хотя в данном случае цели достигли обе стороны.
– Не слышит вас Зоя Юрьевна, – улыбаясь, сказал Виктор Петрович, читающий на кафедре политологию.
– И, Слава Богу!
– А анекдот пошловат, Самуил Яковлевич, – заметила Екатерина Максимовна.
– Ой, не смешите меня, коллега, как вы заметили, толерантность сегодня распространилась на все сферы жизни. Или вы хотите пристойности? Тогда такой анекдот вам больше понравится.
– Хаим, как твоя сексуальная жизнь?
– Прекрасно. Вот восьмой внук родился.
Хотя, лично мне, от такого веселья, только грустно становится.
Зато остальные смеялись, а Виктор Петрович вдруг решил поддержать коллегу.
– Самуил Яковлевич, я думаю, вы правы. Лев Александрович для этой должности подходит больше.
– Ну вот, сговорились, – улыбнулась Екатерина Максимовна. – Это у вас сексизм, как начальник, так мужчина.
Эвелина не участвовала в разговоре. Поесть она так и не успела, а впереди лекция, да ещё тренировка, ох, уж эта Дина! Впрочем, досаду или раздражение Эвелина не испытывала, скорее теплоту и благодарность подруге за заботу, но думать некогда. И она поспешила в студенческое кафе на первый этаж.
По окончанию занятий, Эвелина, взяв на кафедре сумку со спортивной амуницией, отправилась в деканат за Диной, но не дошла, встретила её по дороге. Придя в раздевалку, девушки увидели много знакомых лиц. Настроение у всех приподнятое, не часто они встречались вот так, не для решения вопросов по работе.
– Девушки, уже время, – раздался мужской голос за дверью раздевалки.
Все поспешили к выходу. Эвелина чуть задержалась и немного отстала от своих коллег. Чтобы попасть к тренажёрам, надо пройти через большой спортивный зал. Здесь студенты юноши играли в волейбол. Увидев группу преподавательниц, тренер остановил игру, дав коллегам возможность спокойно пройти. Студенты с интересом посматривали на них, поскольку преподавательницы выглядели не привычно. Уже подходя к противоположной двери, Эвелина вдруг услышала.
– Здравствуйте, Эвелина Олеговна.
Она повернулась, рядом стоял Роман и смотрел на неё счастливыми глазами.
– Здравствуйте, Роман, тренируетесь?
– Да, и вы тоже?
Эвелина улыбнулась и кивнула головой.
– А я вас сразу не узнал. Вы сейчас совсем другая.
– Какая?
– Не знаю, не такая, как на лекциях, – Роман мельком осмотрел Эвелину, – просто молодая, красивая девушка.
Они стояли рядом, Эвелина в кроссовках смотрела на него снизу вверх, Роман оказался более высоким, чем ей представлялось. Футболка обтягивала его молодое сильное тело, подчёркивая широкие плечи, мускулистые руки. Их глаза встретились. И опять душа дала знать о себе, затрепетала, обрадовалась! Если бы у Эвелины раньше спросили, верит ли она в существование души, ей пришлось бы подумать, но сейчас ум молчал, а может она о нём просто забыла? Появилась уверенность, исходящая откуда-то из глубины её существа, да, да, да, это её душа! Эвелина чувствовала волнение, радость и наполнялась этими чувствами. Вдруг появилось ощущение, она давно ждала эту встречу, и, наконец, она случилась! Как странно, что же знает её душа, чего ей неведомо? Потребовалось усилие, чтобы оторвать взгляд и сказать.
– Удачной вам тренировки, Роман.
– И вам удачной тренировки, Эвелина Олеговна, – ответил Роман, но не пошёл к ребятам, а стоял и провожал её взглядом.
У двери Эвелину ждала Дина, которая наблюдала за их небольшим разговором. Глядя на подругу, она спросила.
– И что это было?
– В смысле?
– Да ладно, Лина, всё так очевидно, что слов не надо.
– Может тебе и очевидно, а мне пока всё очень не понятно.
Чувство ещё не покинуло Эвелину, и так не хотелось возвращаться из мира грёз. И эта мысль о том, что встреча наконец-то случилась… Очень странно. Дина между тем не успокаивалась.
– А что здесь понимать? У парня всё на лице написано, да и у тебя тоже. Может, не хочешь себе в этом признаваться?
– Признаваться в чём, Дина? Да, мне, как и любой женщине приятно внимание молодого человека, ну, а что ещё? Он ведь не на много старше моей Лии.
– Причём здесь возраст? Это твой ум говорит, а сердце просто кричит и тянет тебя к нему. Я не права?
– Может быть, может быть, – задумчиво сказала Эвелина. – только, как ты себе это представляешь? У нас просто не может быть никаких отношений.
– Поживём, увидим, – улыбнулась Дина. – Некоторые даже замуж за студентов выходят.
– Это не про меня, лучше о себе подумай – отмахнулась Эвелина.
Они уже вошли в зал и рассматривали тренажёры. Появились преподаватели кафедры физкультуры во главе с заведующим, который произнёс небольшую вступительную речь.
– Уважаемые преподаватели и девушки, мы рады приветствовать вас в нашем новом тренажёрном зале, и решили не оставить вас без поддержки. Наша кафедра разработала специальную программу тренировок. Сейчас я проведу короткий инструктаж, и мы приступим. Помогать мне будут мои коллеги, с которыми, я думаю, вы хорошо знакомы, но, всё же, я их представлю.
Началось представление, затем тренировка.
После тренировки, когда девушки шли домой, Эвелина сказала.
– Дина, а что у тебя в субботу, планы есть?
– Пока ничего конкретного, а что?
– Лия тебя в гости приглашает, будет готовить картофель по-французски.
– О, я с удовольствием, мы давно не виделись.
– Хорошо, тогда ждём тебя в субботу.
Оказавшись дома в одиночестве, Эвелина задумалась о встрече с Романом, но главное о чувстве, возникшем у неё. В последнее время ей частенько попадалась информация о реинкарнации, но неужели это возможно? Если да, то душа не может обмануться, значит, они уже встречались в прошлых жизнях? И вдруг новая фраза, словно наяву, прозвучала в её голове: «Соприкоснулись две души». Стало как-то неспокойно, что-то неведомое входило в её жизнь, и объяснения этому пока не было…
В субботу Дина задерживалась.
– Мамуль, позвони Дине, а то картофель уже почти готов, не хочу, чтобы остыл, – попросила Лия.
Эвелина набрала номер, Дина долго не отвечала, но в последний момент взяла трубку. – Через десять минут буду, – быстро сказала и отключила телефон.
– Порядок, уже на подходе, можешь накрывать на стол, – успокоила Эвелина дочь.
Лия достала тарелки, в семье их называли «торжественные», так как пользовались ими в праздники и дни рождения.
– Даже так? – удивилась Эвелина.
– Мой первый званый обед, – гордо объявила Лия.
Наконец, раздался звонок, Лия побежала открывать дверь. Произошла бурная и радостная встреча, впрочем, как обычно. Девушки обнялись, расцеловались. Дина принесла торт, который на некоторое время поставили в холодильник, а затем все вместе отправились к стол.
Картофель у Лии удался. Дина с Эвелиной её расхваливали. Когда разрезали торт и разлили ароматный кофе, Дина спросила у Лии.
– Что в личной жизни?
– Обычно, – ответила та, не желая вдаваться в подробности, но от Дины не так легко было отделаться.
– Обычно это как?
– Школа, дом, репетиторы.
– Да ладно, это больше социальная составляющая, а мне хотелось бы знать, что на душе, у молодой, красивой девушки?
– О душе думать некогда, сейчас больше ум задействован, все мысли о достойном окончании школы и поступлении в ВУЗ.
– Какой ужас, – констатировала Дина, – Лина, это ты на ребёнка так влияешь?
– Повлияешь на неё, – ласково отозвалась Эвелина, – просто дочь умница и красавица.
– И вы хотите меня убедить, что в нашем мире красоту уже не замечают?
– Замечать замечают, а вот ценят ли, это уже другой вопрос, – заметила Лия.
– Так, – почти хором сказали Эвелина с Диной,– и кто же это не ценит?
– Да просто наблюдения, ничего личного, – постаралась уклониться от ответа Лия.
– Хорошо, я с удовольствием послушаю о наблюдениях, а то сама всё в работе, наблюдать некогда, – сказала Дина удобно усаживаясь в кресле, и всем своим видом показывая, что настроена на долгую беседу.
– Дина, ну перестань, если бы что-то конкретное, я бы рассказала.
– Да, девочки, – немного нараспев, проговорила Дина, – у вас постоянные отговорки, а подруги на то и даны, чтобы говорить о неконкретном. Когда конкретное, об этом уже все знают.
Дина смотрела то на Эвелину, то на Лию. Проследив за её взглядом, Лия удивлённо спросила.
– Теперь я не понимаю, мам, у тебя, от меня секреты?
– Не только от тебя, – многозначительно добавила Дина.
Теперь обе смотрели на Лину, словно призывая её к ответу. От такого неожиданного поворота, та немного растерялась.
– Стоп, не надо переводить стрелки, мы сейчас говорим о личной жизни Лии, а не о моей, – парировала Эвелина.
– Почему же, – удивилась Дина, – эта тема нам тоже очень интересна.
Она сделала ударение на букве «о» в слове «очень», чтобы Лина оценила степень их заинтересованности.
– Согласна, – подключилась Лия, и не дождавшись ответа от Эвелины, обратилась к Дине. – Чего я не знаю?
Дина улыбалась, глядя вопросительно на Эвелину.
– Было бы, о чём говорить, – махнула та рукой.
Этот жест Дина оценила, как разрешение.
– Да вот, – сказала она, – некоторые студенты просто глаз от твоей мамы отвести не могут, а она смущается, как девушка на первом свидании.
– Дина, не преувеличивай, – попыталась урезонить подругу Эвелина.
– Ты меня не удивила. Дина, – вдруг заявила Лия, – И это не самый молодой мамин поклонник.
– Так, так, так, начинают открываться факты из тайной жизни моей подруги. Лиичка, с этого места подробней, пожалуйста, – и Дина изобразила высшую степень заинтересованности, подозрительно поглядывая на Эвелину.
– Помнишь, мою первую любовь?
– Конечно, помню, Денис. Уж не хочешь ли ты сказать, что Лина его увела? – в голосе Дины звучало шуточное изумление и возмущение.
– Дина, это уже перебор, лучше слушай. Так вот, у него был друг, ему тогда только шестнадцать исполнилось. Так этот Стас, просто влюбился в маму. Денис ещё подшучивал, говорил мне: «Как женится Стас на твоей маме, что делать будешь?».
– А ты что?
– Что я? Вместе, говорю, в школу ходить будем.
Подруги рассмеялись.
– Ну, и где сейчас этот поклонник? – спросила Дина.
– Поступил в университет в другом городе, надо же образование получить, мама ведь умных мужчин любит, – поддела Лия Эвелину, что доставило большое удовольствие Дине.
– Теперь я понимаю, – подключилась она, – у парня действительно нет шансов. Нет диплома, нет любви.
Дина с Лией смеялись, а Эвелина улыбалась, глядя на них, всем было весело.
– Вообще, ваши «наезды» совершенно не обоснованы, – попробовала защититься она. – Возраст для меня значения не имеет. К студентам я отношусь серьёзно, даже обращаюсь на «вы», потом, если долго веду у них занятия, ближе знакомимся на «ты» перехожу, а сразу не получается. Они, правда, реагируют не всегда однозначно, некоторые спокойно, а другие не могут понять, к кому я обращаюсь. Как-то приходит ко мне студент, задолженность у него была, спрашиваю: «Какую тему вы будете сдавать?». Он начинает оглядываться, я не поняла, но в памяти как-то отпечаталось. Потом опять подобный случай, тогда я догадалась, второго ищет, не понял, что я к нему на «вы» обращаюсь.
Все опять смеялись, настроение было хорошее, и Дина решила продолжить.
– Надеюсь, предмет твоей грусти возрастом тебе подходит больше, чем мне?
Вопрос встревожил Эвелину, она серьёзно посмотрела на дочку.
– Мамуль, успокойся. Это Егор, помнишь, я с ним в сетях познакомилась? Он в Москве учится, я с ним летом встречалась, когда у папы гостила. Очень интересный молодой человек.
– Конечно, помню, только ты о нём в последнее время почти не вспоминаешь.
– Потому что вспоминать особо не чего. Ему всё некогда, а вчера фотку выложил с девушкой.
– И статус поменял? – деловито спросила Дина.
– Пока нет.
– Так чего переживать, может случайная знакомая?
– Вряд ли. Я хотела на зимних каникулах к папе поехать, и с ним встретиться, теперь понимаю – не стоит.
– Лия, ну чего ты паникуешь, всё течёт, всё изменяется, до лета ещё полгода, – попыталась утешить её Дина.
– В том то и дело, что полгода, таких парней мало, а девушек, желающих с ним встречаться много.
– Значит, поезжай зимой.
– Так, девушки, успокойтесь, – сказала Эвелина, – ещё почти месяц впереди. Давайте не будем принимать скоропалительных решений.
– Да, ладно, мамуль, переживу, и вообще мне пора.
– Это как? – возмутилась Дина, – сама пригласила, а теперь убегаешь?
– Вам и без меня будет, о чем поговорить.
Расцеловав Эвелину с Диной, Лия отправилась собираться. Оставшись вдвоём, подруги продолжили беседу.
– Как ты, Дина? Опоздала сегодня, что-то случилось? – спросила Эвелина.
Веселость Дины сразу будто улетучилась, глаза стали грустными.
– Помнишь, наш разговор в парке? После него я в серьёз задумалась о своей жизни, ведь тридцать уже, время так быстро идёт, и не заметишь, как детородный возраст закончится.
– Дина, не преувеличивай, ты ещё молодая, время есть, встретишь своего мужчину.
– А если нет? Зачем тянуть? Пока молодая, пока есть силы и желание надо рожать. Да и мужчину своего я встретила.
– Сергея?
– Сергея, – обречённо вздохнула подруга. – Всё думала говорить ему о своем решении, или просто для себя родить, и его в известность не ставить, а он сегодня позвонил и говорит, что уезжает куда-то надолго по работе. Вот я и думаю, по работе, или он решил со мной отношения закончить?
Эвелина на какое-то время задумалась. Дина тоже молчала, ждала ответ.
– Не думаю. Сергей производит впечатление сильного мужчины, способного на поступок. Смотри, сколько вы уже вместе. Он решил, что ты ему нужна, и его не пугают сложности, которые возникли в его жизни в связи с вашими отношениями.
– Вадим, тоже казался сильным мужчиной, а что на деле вышло?
– Ты не сравнивай, все люди разные. Лучше вспомни, когда ты заболела, Сергей приехал и неделю за тобой ухаживал.
– Не неделю, а пять дней, – поправила Дина, но лицо её изменилось, напряжение ушло, а глаза засветились от приятных воспоминаний.
– Какая разница. Думаешь, ему легко было всё бросить семью, бизнес? Причём за один день убедить всех в необходимости этой поездки. Уж не знаю, что он там придумал. Если бы Вадим, хотя бы раз, совершил нечто подобное, подставил плечо, возможно, мы и сейчас были бы вместе.
– Ты права, Лина, Сергей мужик. Мы когда вместе, мне всегда так спокойно, чувствую себя слабой женщиной, у которой надёжная защита.
– Замечательно. Мы же не выбираем нашу судьбу, поэтому есть только два варианта, или страдать из-за того, что у нас чего-то нет, или радоваться тому, что есть. Это жёны в счастливом неведении, а мы в курсе, что не единственные. И знаешь, в последнее время никакой трагедии в этом не вижу. Просто жизнь, если людям хорошо вместе, почему нет? Выбор ведь всё равно существует быть одной или делить любимого с кем-то.
– А мне бы так хотелось, чтобы Сергей всегда был со мной и только со мной, – грустно сказала Дина.
– Вот тебя жизнь и учит, что делиться надо, – улыбнулась Эвелина.
– Да ладно, мне пока делиться нечем или вернее некем, ворованное у меня счастье.
– Главное, что счастье, можно лет пятьдесят прожить в браке, а что такое счастье, так и не узнать. Так что, Дина, есть у тебя любовь, значит, есть и счастье. Возможно, тебе в этой жизни надо получить именно такой опыт.
– Как у тебя всё просто, Лина, всё принимать, ни от чего не отказываться, ни на что не обижаться, за всё быть благодарной.
– И всё анализировать, так интересней, – подытожила Эвелина.
Подруги ненадолго замолчали, затем Дина спросила.
– Так ты думаешь, у Сергея действительно командировка?
– Конечно, дай ему время, не звони, не выясняй отношения, пусть решит все свои проблемы и успокоится, потом он сам будет благодарен тебе за понимание.
– Хорошо, если так, – вздохнула Дина.
– А как иначе? Мужчины ведь такие собственники, они никогда не могут смириться с мыслью, что их любили, любили, и вдруг не любят. Как такое может быть? Вот тогда у них беспокойство начинается. А будешь звонить, нервничать, значит, нужен, зачем переживать, всё нормально.
– Не звонить говоришь? Не знаю смогу ли, тяжело. Эмоции одолевают!
– Сделай паузу и сама отвлекись. Скоро новый год, сейчас даже время быстрее бежит и настроение у всех предпраздничное.
– Ты права, уже всё украшают, заходишь в магазин, а там праздник, даже радостней становится. Платье мне надо к новому году, – вдруг озадачено сказала Дина.
– Ой, я тоже об этом забыла. Давай на следующей неделе пройдёмся по магазинам?
– Хорошо, пройдёмся.
А время действительно летело стремительно. Предпраздничная суета, снег, нарядные витрины дарили ожидание праздника и надежды, если не на новогодние чудеса, то на сюрпризы, которые обязательно должны случиться в эти волшебные дни.
В университете тоже готовились к встрече нового года, но к предпраздничной суете добавилась ещё и учебная. Зачётная неделя пришлась, как обычно, на последнюю неделю уходящего года, и студенты стремились сдать зачёты в срок, чтобы не оставлять «долги» на следующий год. Преподаватели оказались востребованы в эту неделю больше, чем за весь семестр.
Эвелина принимала зачёт и в группе Романа. После их короткого разговора в спортзале, в их отношениях почти ничего не изменилось. Он по-прежнему смотрел на неё, а она, иногда немного дольше обычного задерживала свой взгляд. Большая часть студентов, в этой группе зачёт получила, среди них был и Роман. К столу Эвелины он подошёл последний, и протянул ей зачётку. Пока она её заполняла, Роман спросил.
– Эвелина Олеговна, а в следующем семестре вы будете у нас что-нибудь вести?
– Нет, Роман, не буду, только в магистратуре.
