Читать книгу: «Сон жизни как жизнь сна», страница 5

Киностудия сна

Кем написан был сценарий?

Что за странный фантазер

Этот равно гениальный и безумный режиссер?

Как свободно он монтирует различные куски

Ликованья и отчаянья, веселья и тоски!

Ю. Левитанский

Самое невероятное, что совершенно не укладывается в моей голове, – работа сознания во время сна. Мысли в сновидении, параллельные действию, чувствам и поступкам, совершаемым во сне мной или другими персонажами. Такие мысли, наверное, существовали всегда во снах. Но только в последнее время я начинаю их точно фиксировать. И удивляюсь этому уже внутри самого сна.

Какой невероятный восторг! Спать, знать, что спишь, думать внутри сна, и знать, что думаешь именно внутри сна. А еще – это помнить!

Как же я рада, что сон – вечный и верный друг, советчик, рефери – помогает жить. И разве может банальное "спасибо" хоть в какой-то степени отразить мое истинное преклонение перед этим величественным Божьим чудом – СНОМ.

Еще невероятнее – удивительные дары в виде готовых сюжетов. Они практически представляют собой сжатые истории, которые при желании можно превратить в развернутые произведения или использовать, как части в большом замысле.

Сон приходит к человеку только тогда, когда тело находится в состоянии расслабления и покоя. Днем, у тела нет отдыха. Оно все время в движении, даже, если просто валяется на диване. В любой момент мышцы готовы к работе. Этим день тела отличается от ночи тела. Потому что ночь меняет все. Ночь для тела все равно, что день для солнечных батарей – накопление энергии рабочего состояния.

Но мозг…

У него совершено другая жизнь – ИНОЖИЗНЬ.

Почему-то я совершенно уверена, что мозг в человеческом теле – ИНОПЛАНЕТЯНИН.

Не надсмотрщик – НАБЛЮДАТЕЛЬ.

И потому так интересно понять, на каких принципах он существует? Если тело люди изучают уже давно и многое про него знают, то мозг – вместилище всех человеческих тайн. Раскрыв одну, исследователь тут же обнаруживает, что далее, как говорил остроумный И. Л. Андроников: "Потемки дремучие, и никаких перспектив ". Второй век изучения мозга многое прояснил и в физических, и в нейронных, и в прочих связях с организмом. Ученые уверяют, что уже понимают функциональное значение многих его отделов. И никто не запретит мне в это верить, хотя до сих пор многое исследователей ставит в тупик. Подозреваю, что так будет продолжаться до тех пор, пока сам Изобретатель не снизойдет до нашего любопытства. Впрочем, не вижу в этом никакого смыла. Иначе, зачем вообще было затевать эту увлекательную игру в человека?

С каких это пор "мышке" позволено разбираться в резонах "кошки"? Известны некоторые странные примеры. Такой, как потеря части мозга вследствие травмы. Это должно было бы привести к утрате некоторых функций, но… не привело. И, вопреки всем прогнозам и клиническому опыту, у человека не изменилось качество жизни. Специалисты могли бы привести и другие случаи, когда внешнее или внутреннее вмешательство – удар молнии, последствия клинической смерти и пр. – приводило к парадоксальным и необычным изменениям не только мозга, но и характера, и глубинных свойств самого человека. Некоторые пострадавшие вполне могли бы считать себя наоборот – приобретшими. Новый опыт, знания, способности, умения и, что самое важное, – смысл.

Сегодня по всему миру в секретных – и не очень – лабораториях исследуют мозг. Уже научились разными, в том числе и химическими способами стирать память – по частям и полностью, как сохраняя функцию восстановления, так и уничтожая ее. Стало доступно блокирование навсегда или на время определенной информации. Можно загружать новую информацию, развивать способности, которые расширяют представления о возможностях нашего мозга.

Только странное дело, многочисленные скальпели расковыряли всевозможные закоулки извилин, а мозг продолжает вести себя явно не по-джентльменски. Он, как самый настоящий стопроцентный русский, на ожидаемое действие выдает непредвиденную реакцию. И, как бы самоуверенно исследователи не потирали руки в предвкушении окончательной победы над мозгом в виде полного контроля, думаю, что до финиша им, как до созвездия Альфы Центавры. Или… Это будет Пиррова победа.

Ночь просто перестанет играть особую роль в жизни людей. Ей придется уйти из жизни человека. Нет, физически ее никто не отменит. Законы природы – пока не наша прихоть. С этим "пока" никаким диктаторам и сумасшедшим ученым не совладать, хотя пытаются, забыв о принципе бумеранга.

Впрочем, это – не моя песня.

Мозг – наш страж действительности. Чтобы мы могли почувствовать себя, словно бы в детстве, когда между улыбкой и слезой расстояние – в миг с кепкой. Он дарит сон, как связь с основополагающим человеческим свойством – непосредственной реакцией на жизнь – без мути законов, обязательств и морали.

Наука скачет по этому маршруту, предложенному еще фантастом А. Беляевым, как сумасшедшая лошадь без жокея. Если человек лишится сна, мы, наверняка, останемся без внутреннего наблюдателя. Сознательно исключив сон (желающих уже предостаточно), человечество навсегда утратит способность к фантазии и … доброте.

Сон в нашей жизни – джем-сейшен! Праздник для посвященных! Лучшее, что у нас есть. Единственная подлинная собственность. Удивительнейшее из наслаждений. Если кому-то посчастливилось присутствовать на после концертных посиделках, когда музыканты играют для себя, а не для публики, тот понимает, что имеется в виду свободное творчество свободных художников, объединенных желанием доставить друг другу радость. Так что, время сна – показательная программа мозга для своего хозяина. Лишенный возможности погрузить человека в грезы и фантазии, мозг регрессирует в обычный орган и превратится в простой функциональный компьютер.

Продолжением этой "эволюции наоборот" будет то, что человек навсегда утратит душу – особое божественное состояние, объединяющее нас со вселенной. Именно это, а не грядущий многовариантный апокалипсис, и станет гибелью нашей цивилизации.

Чем отличаемся мы от зверей? Да, безусловно, сознательной деятельностью, изощренным разумом, умением логически мыслить, анализировать ситуации и события, составлять прогнозы, обращаться к ассоциациям… Но и МЕЧТАМИ, ГРЕЗАМИ, СКАЗКАМИ.

Волку сказки не нужны. Он всегда в поисках еды. И запах плоти и крови для него и есть смыл жизни. А у крови нет понятия красоты – только целесообразность, инстинкт и воля к жизни. Неужели мы хотим оставить себе только эту красоту – волчью?

Тогда выжившие "счастливчики" будут молиться не о приходе сна, а о его неуходе.

У человека на земле не останется ничего личного, когда закончатся сны.

Хорошо представляю себе вашу улыбку, мой дорогой читатель. Я не пою осанну сну. Хотя, нет.

Я пою сну осанну!

Я признаюсь ему в любви

И очень боюсь утратить способность видеть сны.

И снова прошу не волноваться по моему поводу всех, чья профессия начинается с "психо". Поверьте, со мной все в порядке, пока не наступил КОНЕЦ СВЕТА.

Как часто даже самый скрытный и неразговорчивый человек ощущает потребность в собеседнике, равном самому себе. Я не имею в виду высокомерное соответствие-соревнование положений, возможностей, должностей, кошельков, особняков и яхт. Важна встреча с другим, имеющим похожий опыт жизни, уровень развития, ценностные приоритеты и отношение к миру. Так вот, иногда, пусть даже мы себе в этом не признаемся, хочется быть с кем-то распахнутым, откровенным до конца – до самого донышка.

Но с кем?

С кем это возможно?

С родителями? От них нас давно отделяет или завеса возраста, или трагическая невозможность.

С детьми? Но что они понимают? Может быть, когда-то, когда дорастут…

С коллегами?

Друзьями?

Любимыми?

Супругами?

Случайными попутчиками, которых, наверняка, больше никогда не встретим?

Во всех наших отношениях имеется Рубикон, который перейти можно лишь однажды – под пыткой или от глупой наивности, и то… Это будут только факты. Мыслей, чувств, эмоций, надежд или разочарований мы передать все равно не сможем. Да и не захотим. Именно, не захотим. Чтобы не остаться окончательно голыми. Не обнаженными – голыми, такими, как есть.

Во сне голому человеку на голой земле не страшно. Это – естественная среда обитания души. Там мы, как рыбы в воде или птицы в воздухе, только без физических усилий и сопротивления среды. Парим сказочными эльфами.

Глупо отрицать, что некоторым снятся жуткие сказки, кошмары и монстры.

Только сон в этом не виноват.

Сознание возвращает человеку в виде страхов и ужасов его дневные представления о мире.

И чего же мы хотим от мозга, если живем внутри войны?

Только даже замурованному в темнице, снится воля – с Сознание возвращает человеку в виде страхов и ужасов его дневные представления о мире.

голубым небом, первым поцелуем и чьей-то лаской. Не знаю, как и какие надо разрушить оковы и стены, чтобы ночью не приходили чудища.

Как получается, что одни сны – крохотульки на миг, а другие – масштабные истории с хорошо закрученными сюжетами? На запись и расшифровку некоторых уходит весь день.

Не устаю удивляться невероятной скорости мысли. Недавно узнала, что где-то проводятся исследования на предмет мозговой активности, вернее, изучения мозговых излучений. Ученые почти доказали, что мозг каждого человека посылает в пространство постоянные импульсы некоей энергии. И обратно получает такие же сигналы. "Морда, морда, я кирпич, иду на сближение". Но, кроме шутки юмора, жуть, как интересно. Правда, пока не ясно, чего больше – интересного или жути?

Но я верю в человека!

Он может все!

У него есть не только свобода воли, но и свобода фантазии! Захочет – придумает! Не захочет – врачи залечат, или водка с наркотиками успокоят.

А я как-то привыкла по старинке – ищу утешения во сне. Он – мой верный товарищ. Да и лет мне немало, так что негоже друзей бросать.

Тем более, что переправа впереди – одна, зато – последняя. Главный сон жизни – окончательный. В него лучше с тем, кому доверяешь безраздельно.

И потому каждый вечер я предвкушаю, несмотря на усталость или раздражение, – волшебное ожидание.

ЧУДО сеанса личной киностудии сна.

Признаюсь, привыкнуть к этому чуду не могу до сих пор.

Как часто люди проходят мимо таланта и поют осанну примитивной подделке. Или, наоборот, пытаются усложнить то, что на самом деле является НИЧЕМ – лишь иллюзией тайны. С тех пор, как существует искусство, человек пытается ответить на многочисленные вопросы, с ним связанные. Нас нешуточно занимает тонкая грань, отделяющая искусство от неискусства.

Сегодня, когда рисованный во весь пролет разводного моста мужской детородный орган признается достижением современного художественного высказывания, этот спор перестает быть простой схоластикой. Не удивительно, если вспомнить, что разврат и мат давно и прочно прописались на всех "полянах" искусства. И до признания этого хулиганства классикой осталось немного – назначение "смелого министра культуры", который подпишет указ, где черным по белому обяжет поместить эти "художества" в школьную программу.

Я могу допустить, что годы делают меня непримиримой. Впрочем, стоит ли удивляться? Сколько раз на моей памяти я шла в противоположную сторону от четко марширующего строя? Кроме того, всегда считала, что суть взаимоотношения искусства и жизни должна сводиться к сложнейшему из деяний – НЕ СУДИТЬ, НЕ ПОНИМАЯ. И надо учить себя вникать в сложное. И не считать свое мнение истиной в последней инстанции. Но все равно, мне не хватает толерантности считать восставший фаллос искусством. Это под силу только министерству культуры РФ.

Для тех, кто занимается искусством профессионально, вопрос о том, что такое само ИСКУССТВО, не стоит. Любой художник объяснит, что искусство – это отражение действительности в образах. Но, чем глубже художник погружается в ткань своего искусства, тем чаще он задает себе вопрос – детский вопрос – действительно ли искусство – это просто образное отражение жизни? И дело не только в том, что основанием для "преображения" может быть любой повод. Это еще А. Ахматова горько подметила:

"Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда".

Самое любопытное, что никто не интересуется мнением самого "сора", который мы не замечаем.

Следующий сон как раз о том, что под ногами. Ему больше двадцати лет. Он изредка посещает меня, и всякий раз старается обратить внимание на некую определенность – деталь, вид, мысль. За эти годы накопилось 18 записанных вариантов. Были версии, рассказанные с одной стороны, потом – с другой. Несколько сюжетов представляли собой диалог посторонних персонажей. Кроме того, однажды я смотрела на "героя" сна словно бы сверху – с огромной высоты, но при странном приближении: я спускалась и внедрялась внутрь, становясь самим героем. И все мои мысли были и не моими, и не его, и не пространства – просто мыслями.

В будущем, наверное, я попытаюсь на базе этого сюжета написать что-то отдельное, чтобы понять глубинный смыл самой трансформации сна. А теперь предлагаю обобщенный вариант, основанный на идее отношений части и целого.

СОН. ПОКЛОНЕНИЕ КАМНЮ

Старая дорога. Редкие путники. Два камня. Мое размышление вслух при рассматривании камней.

Один – обыкновенный булыжник, другой – обработанный алмаз, то есть – бриллиант. Если не принимать во внимание внешние отличия, то перед глазами два совершенно одинаковых камня. Конечно, они разной формы, цвета, размера, веса и пр. Но, по сути, их природа одинаковая – неживая. Они осколки вечности, которыми при желании и возможностях может владеть человек.

Но кто может быть уверен, что они – совершенно мертвые? Они таковы в нашем представлении. И тот, и другой появились задолго до нашего рождения, может быть, даже до появления человеческой расы на земле. Они – суть явления природы, ее усилий. В природе все разумно, хотя, с точки зрения людей, не все – целенаправленно. Можно спорить и не соглашаться с этим, но можно и разделять точку зрения на то, что любое явление имеет значение: землетрясения, извержения вулканов, ураганы, горы, моря, леса… и отдельные камни. И эти отдельные камни имеют свою судьбу – историю, смысл и, следовательно, цель.

 Природе нужно было все, что она сотворила: и галактические расстояния, и планетарные катаклизмы, и паразиты, и вирусы, и ее разрушитель – человек. И вот держит он в руках два непохожих с виду камня и один после раздумий оставляет, а другой выбрасывает. Ему невдомек, что, может быть, он выбросил философа, а оставил прощелыгу. Глубоко под землей, в толще воды, среди прибрежного песка, внутри скалистой породы любой камень несет в себе не просто информацию о составе, но еще и ПРОМЫСЕЛ. Конечно, человеку трудно вообразить мысль неживого булыжника. О чем это он может размышлять? Уж, не о вечности ли?

 На первый взгляд это смешно. А на второй? Что, если допустить наличие такой мыслительной деятельности? Тогда ценность камня становится неопределима сегодняшними методами. Не могут разные камни думать об одном и том же, да и качество их мыслей, наверняка, будет разным…

А мы ходим, пинаем их, мешаем предаваться рассуждениям. Хотя, им, наверное, все равно, где, как, и в чем они сами находятся…

Для них мы – песчинки, занесенные прихотливым ветром. Вот мы есть, а спустя несколько мгновений нас нет. И снова никто и ничто не стоит между ними и вечностью.

Но пока… они неживые. И мы вольны относиться к ним так, как нам нужно, используя в исключительно прикладном значении – в виде тротуаров, метательного оружия, оградительных сооружений, талисманов… и предметов роскоши.

Камень под ногами и бриллиант – в наших глазах несопоставимы. Бриллиант имеет ценность не только потому, что тверд, прозрачен и блестящ. Он ценен кропотливым трудом, вложенным в его внешний вид. Однажды – так давно, что и не определить, кто-то выделил его из общей массы и придал индивидуальный вид. Изменения понравились окружающим. И вот уже сотни рук обрабатывают грани минерала, тысячи глаз "пожирают" его блеск, миллионы страждущих желают им обладать. Все это и составляет понятие ДРАГОЦЕННОСТЬ.

Алмаз – усовершенствованный простой графит. А столько крови на его совести!? Сколько муки и счастья, сколько возвышенных судеб и низменных поступков, несправедливости, проклятий, сломанных карьер, вознагражденных подвигов, девичьи грез и мужских фетишей.  И все-таки…

И все-таки тепло наших рук согревает именно его – драгоценный камень. Коварная природа смеется над нами. Человеку нужен блеск, чтобы обладать властью. Простота вынуждена отступить и уйти в тень.

Не потому ли высокие неприступные горы – бессмысленный вызов альпинистам-самоубийцам – мстят тем, кто стремится нарушить их покой, покорить и помешать неспешным думам о вечности? И тогда безжалостные и неотвратимые снежные лавины ставят глупцов на место. На наше настоящее место – песчинки в бескрайних просторах вселенной.

Но это… с точки зрения камня.

А человек? А человек все равно будет любить то, что нравится его глазам – яркое, блестящее, броское. Булыжнику остается только ждать… своего часа. Он это умеет. Ему незачем торопиться…

ПОСЛЕСОНИЕ

Так и сон. Он не торопится. Кому надо, тот услышит, кто захочет, тот поймет. Из какого небытия он создает бытие и делает булыжник алмазом, чтобы человек из него сотворил бриллиант, я не знаю. Но дары его бесценны. И для меня все они – бриллианты, хотя лично мои любимые камни совсем другие – агат, гранат, флюорит. Но бриллиант, как мера весов. Где есть эталонные метр, килограмм, час, должен быть и эквивалент красоты. Чтобы никого не обижать, выбрали бриллиант.

Ему все равно, а нам – приятно.

СОН. СТАНОВЛЕНИЕ ГЕРОЯ

Сон начинается с того, что Офицер замечает на автобусной остановке необычную семью. Мать – хрупкая изящная женщина, с телом, как песочные часы из-за нереально тонкой талии. Волосы блестящие, черные, словно вороное крыло, и глаза цвета молодой зелени. Поражает ее неестественная походка. Кажется, что она не идет по тротуару, а будто бы парит над землей.

Ее сыновья – близнецы лет 14-15-ти в сине-зеленых велосипедных штанах и синих кроссовках. У обоих волосы цвета лимона, а тела апельсинового оттенка – то ли загар, то ли цвет кожи. Их обнаженные торсы совершенны, как у греческих статуй. Один брат – с глазами бирюзового оттенка, у другого – голубые

Офицер любуется странным семейством. Он словно проснулся от долгого сна. За его плечами – горячие точки, потери друзей, смрад войны. Мирная жизнь пугала. После нечеловеческого напряжения армейских будней он никак не может приспособиться к мирной жизни. Тоска гонит от одной женщины к другой в поиске идеала. Троица заинтересовала настолько, что по военной привычке проверять все непривычное, он начал следить за ними.

Выяснилось, что мальчишек в чем-то подозревают, но пока без доказательств. Офицер снимает их на видео и показывает запись экспертам. Что не так, никто не может понять? Аналитики в один голос утверждают, что для исследования представлено не реальное видео, а съемки фантастического фильма. У людей в этом фильме зафиксирована странная походка с иным центром тяжести. Кроме того, эксперты не смогли обнаружить мышечных усилий. Вывод специалистов обескураживает даже их самих.

На видео запечатлено движение анимационных персонажей. Мать и ее сыновья не ходят – имитируют ходьбу. Знакомые военные предлагают офицеру переквалифицироваться в кинематографиста, и отправить фильм на какой-нибудь кинофестиваль.

Офицер смущен, изумлен и почти напуган. Он не стал доказывать, что снимал реальных людей. Веры в бескорыстную иронию экспертов у него нет. Значит, пока информация не дошла до секретных служб, надо найти необычную семью. Ей, действительно, грозит опасность. И, может быть, он уже опоздал. Теперь мужчина целенаправленно бродит по улицам, обходит дворы, сидит на остановках в поисках необычной троицы. Незаметно для себя самого он перестал интересоваться вообще чем-то, что не связано с этими поисками. Все его мысли только о них.

А тем временем, одновременно с действительностью, он невольно научился переключаться в другую реальность. Его сны кардинально изменились. В них властно поселилась Женщина – мать странных близнецов. Это сумасшествие, но она кажется ему абсолютным совершенством – не явная, призрачная, недоступная. Ее глаза, словно две глубокие тайны, притягивают к себе.

Теперь Офицер ждет ночи, потому что сон обещает ему восхитительные часы. Он стал для него спасением от дневной тоски. Мужчина тщательно готовится к каждой ночи – принимает душ, бреется, гладит сорочку.

Днем он молит судьбу, что бы пришла ночь вместе с женщиной и ее фантастической походкой. Он погружается в сон, как в ласковое море, обещающее счастье и негу. Избранница услышала его. И пришла – гордая, прекрасная, ни на кого не похожая.

Их беседы бесконечные и особенные. Так с ним еще никто не говорил – о дальних странах, научных парадоксах, о чувствах, которые испытывают животные. Она рассказывала о звездах, солнечном ветре, страхе в черноте вакуума и музыке лунной тоски. Они плавали в океане с дельфинами, помогали чете ласточек спасти первенца, вывалившегося из гнезда, поднимались в горы по извилистой тропинке за круторогим быстрым козлом.

Во время этих бесед с ним происходит невероятное. Совершенно неожиданно для себя он обнаружил знания в таких областях, о которых не только не думал – даже не знал. Изредка она позволяла ему прикоснуться к себе. И тогда он едва сдерживается, чтобы не обнять тонкое манящее тело. Оно странно прозрачно. Свет проходит сквозь него. А кожа кажется фарфоровой льдинкой на ощупь.

Едва закрыв глаза, погружается восхитительную грезу, в которой его ждет невероятная экзотическая природа и ОНА – совершенная женщина из мечты. Офицер даже не заметил, как постепенно через сновидения приблизился к любви – чувству давно уже забытому. После таких снов он целый день сам не свой. Пальцы помнят ощущения холодноватой кожи, как реальность. От воспоминаний сердце замирает в сладкой щемящей муке.

Утром его пробуждение мучительно, ибо день приносит страдания почти физические. Встречи, суета, быт – все теперь стало для него бессмысленным. Он словно бы пролистывает сон на убыстренной "перемотке".

Ему – вечному солдату, давно живущему без иллюзий и надежд, – прожитая жизнь стала казаться такой далекой и нереальной, словно бы ее и не было. Однажды, по пьянке, с коллегами, такими же выброшенными из жизни офицерами, он проговорился – коряво и надрывно – о своих снах, женщине и ее сыновьях. Мужики, как ни странно, не удивились, и наутро прислали ему частного детектива.

Тот вскоре разузнал, какие у близнецов проблемы. Их, действительно, подозревают. Но не в том, что они совершили нечто плохое. Наоборот. Они стали свидетелями какого-то темного дела. И их разыскивают, чтобы снять нужные показания. Но детектив до конца не уверен в своих сведениях и подозревает самое худшее.

Их надо спасать, хотя Офицер теряется в догадках об истинной природе опасности. На помощь детектива рассчитывать больше не приходится. Он отказывается заниматься этим делом. У него семья, и вообще в сомнительные ситуации он предпочитает не вмешиваться. Если невтерпеж, пусть сам найдет мать и серьезно поговорит с ней о детях.

Офицеру повезло, на следующий день он встретил Мать на остановке. Смущаясь, попросил встретиться с сыновьями. Наяву разговор оказался странным и невнятным. Он ничего не прояснил. Но Мать предложила продолжить и указала на новостройки на окраине района.

Он быстрым шагом решительно направился к серым 30-этажным сотам с пустыми проемами без стекол. Он даже не спросил, где же там близнецы? В одном из домов на последнем этаже горит свет, вероятно, мальчишки там. Офицер просит мать остаться внизу. Она улыбается в ответ, и он поднимается на единственном работающем лифте. Только все складывается совсем не так, как ожидал. Мать оказалась рядом с близнецами раньше, чем он приехал на лифе. Как же так?

Неужели Мать смогла подняться 30-й этаж быстрее его по лестнице? Он не поленился и спустился на один полет, преодолев площадку, залитую ярко-синей краской. Пришлось, облокотившись на стену, оттирать ботинки какой-то ветошью. И в этот момент его словно бы пронзила молния.

Женщина сидела в комнате на стуле, закинув ногу на ногу, но подошвы ее белых туфель были совершено чисты! Этого не может быть!? Или он сходит ума? Лифт только один. Не по воздуху же она добралась до верхнего этажа?

У него засосало под ложечкой, и по спине заструился холодный пот. Так вот оно – то, что не давало покоя! Мгновенно все сошлось, как пазл: походка, движение, колыхание одежды, неподвижные руки при ходьбе…

Они не ходят – летают!

НЕВОЗМОЖНО!!!

Он рванул к балкону.

Мать и близнецы стоят в проеме. На полу у табуретки – небольшой серебристый чемодан. Никаких мыслей, только страшно заныло сердце…

– Не улетай! – Не крикнул – выдохнул он. – Я просто умру без тебя, – и без сил упал на колени.

– Он все понял! – Близнецы испуганно отступили к стене.

Только теперь Офицер заметил обтягивающие, словно вторая кожа, серебристые – в тон чемодану – спортивные костюмы. Женщина подошла и опустилась рядом.

– Не могу. Если понял ты – поймут и другие.

– Тогда возьми меня с собой. Не хочу я больше ползать по этой проклятой земле. Не хочу жить во всеобщей ненависти.

– Это твоя земля. – Ее черные зрачки расширились и вытеснили зеленую радужку. – Твоя родина.

– Эта земля давно уже не моя. Мою родину просрали и продали. – Он едва сдержался от крика.

– Но ты ее защищал, – прохладная рука коснулась его ладони.

Он вздрогнул от резкой молниеносной боли, которая полоснула по груди, – воздух закончился в легких. Чтобы вдохнуть, ему не хватает ни воли, ни сил. Она сразу поняла, что творится в его душе и одними губами повторила:

– Ты ее защищал.

– Я убивал людей. – Это страшное признание, от которого он бежал с тех пор, как вернулся оттуда, где жизнь ничего не стоила, а смерти иногда ждали, как манны небесной, вернула ему способность дышать. – Я убивал людей и думал, что защищаю родину. Только родине все равно. Ей давно безразличны и те, кто убивает, и те, кого убивают. Мои ноги устали ходить по этой земле, закатанной в заплеванный асфальт.

– Хочешь, – она крепко сжала его ледяные руки своими фарфоровыми ладошками, – я научу тебя летать?

– Летать? – Не понял он. – Меня? Летать?

– Тебя. – Она заставила его встать. – И ты…

Он внезапно ощутил себя мальчишкой, который впервые увидел в небе самолет и страстно, до сведения скул, захотел оказаться на месте пилота. Но видение было мгновенным, и он ясно осознал, что в жизни нет места детским грезам.

– Нет… Я мечтал летать всю жизнь. Летать, как желание. Не телом – мыслью, что подхватывает тело. Но на земле это невозможно.

– Почему же? – Она даже не улыбнулась, и ее глаза снова стали зелеными. – Эта способность заложена в человеческой природе. Просто вы забыли об этом умении.

– Ты хотя бы понимаешь, – он не на шутку испугался, – что начнется, если люди об этом вспомнят? Даже не все, а хотя бы некоторые.

– Другая жизнь. – Она пристально смотрела в его глаза. – Другая жизнь.

– Родная… – Он прижал ее к себе, даже не заметив, что она поддалась легко, без сопротивления. – Другая жизнь на ЭТОЙ земле всегда приходит через КРОВЬ, ВОЙНУ или РЕВОЛЮЦИЮ.

– А ты этому помешаешь.

Теперь она сама прижалась к нему всем телом. Но он отстранился и со страхом посмотрел в глаза. Она не отвела взгляда. Ее лицо было серьезно и печально – ни иронии, ни сарказма, ни жалости, и ни снисходительности. Она спокойно ждала его реакции.

– Я… я… я… Я – не герой, – выдохнул он со стыдом.

– Ты – герой. – Она снова обхватила его руки своими ладонями. Теперь они были такими горячими, что он даже вздрогнул. – Ты – герой!

Ни сомнений, ни даже возможности опровергнуть не было в той убежденности, с которой она произнесла это утверждение. Перед его глазами – как на старой кинопленке пролетела вся его жизнь. А он словно с лупой останавливал особенно интересные и запомнившиеся кадры-события.

– Покажи…

Он мучительно искал слова, чтобы сформулировать то ли вопрос, то ли просьбу. Но она не стала дожидаться окончания этого процесса, а легко поднялась над полом и облетела, словно примерзшую к цементу фигуру.

– Господи! Мне это снится?

Офицер даже не понимал ни того, что видит, ни того, что чувствует. Оцепенение – сладостное и безответственное овладело сознанием и телом. Было все равно, что сейчас произойдет? Мужчина был готов ко всему, и на все. С этой женщиной он согласен на любые и подвиги, и преступления.

– Извини…

Горячее дыхание обдало его ухо. Она резко нажала на точку у основания черепа. Он даже зажмурил глаза, как от вспышки газовой сварки, и почувствовал, что тело насквозь пробила резкая кинжальная боль. Он сдержался и не закричал, хотя мука была такая же, которую однажды ему пришлось пережить в плену на своей последней войне.

– Попробуй! – Она провела своей рукой по его лицу. – Открой глаза и попробуй!

Он неловко оттолкнулся от пола и мгновенно взлетел, ощутимо ударившись макушкой о потолок. Она сидела на полу, поджав под себя ноги, и горько плакала:

– Теперь ты возненавидишь меня…

– Родная, – он резко опустился перед ней. – Что теперь будет с тобой и детьми? – Он вытирал ее слезы и жадно целовал губы.

– Тебе придется, – она нежно провела губами по его лицу и печально, но твердо сказала, – тебе придется изменить жизнь на своей земле.

– Но я не Христос! – Отчаянно закричал он в пустое окно комнаты, где только что была самая желанная женщина его жизни и ее сыновья.

Ночь смотрела на него своими бесстрастными звездами, то ли обещая что-то, то ли заклиная, то ли отпевая…

ПОСЛЕСОНИЕ

Блин. Какое тут может быть послесоние? Зачем? Все предельно ясно. Замечательный хорошо сконструированный сюжет. Его надо просто разрабатывать.

СОН. МАНЬЕРКА

Проснулась от необычности сюжетного напряжения. Сон был интересен не только своим событийным рядом, но и еще и абсолютно реальными ощущениями – вкусовыми, тактильными и обонятельными.

Пасмурный осенний день. Собираюсь в гости в подруге. Немного нервничаю. Согласно графику, автобус редко отправляется с пустыря, на котором я его жду. Раздражение готово вырваться наружу, потому что расписание изменено. И следующий рейс только через два часа. Гулять здесь негде, значит, придется возвратиться домой. Это всего пять кварталов. Хватит, чтобы развеять злость. Но она только усилилась, когда я заметила, что на мне полосатый больничный халат и домашние тапочки на босу ногу. В тот же миг, погода изменилась. Хмурое небо потемнело еще больше, и над землей закружился песок пополам с ржавой глиной. Моя экзотичная одежда не спасает от холода. Резкий ветер выветрил остатки тепла. Неподалеку печально раскачивается под ветром всеми забытое нелепое пугало – охраняет никому не нужный пустырь.