Читать книгу: «Про котов и некотов», страница 13

От невнимания воет

Ласковый плюшевый зверь.

Ах ты, живая игрушка

С маленькой нежной душой!

Планы все наши порушим,

Чтобы заняться тобой.

Эти занятья – отрада.

Поняли мы наконец:

Кот – это наша награда

За котолюбье сердец.

Спасибо моим родным и близким людям: они понимали, что просто я в такой форме выражаю свою любовь, поэтому хвалили меня за стихи. От вас же, дорогой читатель, я не жду похвалы: я её не заслуживаю – жду понимания. Как же не любить тех, кого мы приручили? Как не заботиться о них? Пипин, видимо, чувствовал, что у него 8 апреля 2019 года особенный день, потому что с раннего утра не давал нам спать, кричал, требовал общего внимания, кусал дочку за пятки (это уже традиция), пытался выпрыгнуть из закрытого окна… Котёнок рвался на улицу, и мы решили, что, когда потеплеет, будем его выпускать под присмотром. Но при этом было так страшно, что с ним может что-нибудь произойти, ведь улица полна неожиданностей. Господи, сколько хлопот…

Потеплело, и вместе с мамой Пипин вышел во двор. Он не испугался «страшной» Фроси, взрослых котов, ни от кого не убегал, стойко держался и всем сразу заявил о своём характере. Людей не боялся, чужие могли к нему подойти довольно близко. Мы не раз видели, что его фотографируют, пытаются взять на руки… Это нас тревожило, но опасность подстерегала нашего рыцаря с другой стороны.

Однажды он, такой любитель поесть, с таким хорошим аппетитом, вдруг отказался от еды и даже воды. В первый день я беспокоилась, но не очень, на второй день мы повезли его к ветеринару – та что-то назначила, поставила пару уколов, диагноз не был поставлен. Котёнок не ел и не пил, мы каждый день возили его на уколы, как вдруг врач спросила: «А ваши соседи случайно не травили крыс?» Страшные слова прозвучали, и я поняла, что это роковое совпадение: Макс погиб от крысиного яда, и Пипин тоже отравился. Ему ставили капельницы и уколы, но мальчику становилось всё хуже, началось кровотечение. Он подходил иногда к миске, наклонялся, но есть не мог. Почти неделю сопротивлялся наш кот, он боролся за жизнь, хотя уже не мог ходить, страшно исхудал. Дочь лежала в больнице с обострением панкреатита, она только с моих слов знала о Пипине, не видела его. Удар приняли мы с Володей. Кот и умер у нас на руках, бедный, бедный мальчик, сыночек наш. Я сейчас пишу и плачу. Я бы много отдала, чтобы Пипин был сейчас с нами.

Глава двенадцатая. Наша девочка

И жизнь, и слёзы, и любовь.

Пипин умер 27 июня 2019 года, прожив на белом свете восемь месяцев и двадцать дней. Это так мало. Сколько ему было по человеческим меркам? Совсем немного – подросточек. Не успел ещё понять, что такое жизнь, не успел ничего повидать дальше нашего двора.

После смерти Пипина мне стало нестерпимо жить в доме, где кто-то из соседей отравил нашего мальчика. И раньше там было неприятно из-за шума и компаний, которые собирались у сирот. Вы же знаете, что бывшим детдомовцам государство выделяет жильё, когда они становятся совершеннолетними. Но вот за их социализацию почему-то никто не отвечает, и приходят эти сироты в многоквартирные дома с ощущением «человек человеку волк», смотрят по-волчьи, недоверчиво, с неприязнью, с уверенностью, что им недодали, нарушили их права, что им все должны. Налаживать отношения с ними очень сложно.

Я позвонила маме, узнала о её очередных проблемах со здоровьем, и пазл сложился. Мы уже жили в разных местах, почему бы не вернуться на родину, поближе к маме, тёте Але и других родным и близким людям?

На раз-два продали квартиру, дёшево распродали технику и мебель, этим занималась дочь: публиковала объявления на «Юле» и «Avito», общалась по телефону, договаривалась, встречала покупателей.

Рысь не искала своего сына, видимо, потому, что он уже вырос и материнский инстинкт у нашей девочки ослабел. Наверное, сыграло свою роль и то, что мы стерилизовали кошку через два месяца после рождения котят. Брюшко её было совсем выбрито, через него шёл длинный шов. Послеоперационный бандаж закрыл весь живот и стеснял движения, так что Рысенька почти не ходила. В это время она, естественно, не могла и кормить Пипина, хотя он ещё тыкался носом в мамино пузо. А после снятия швов кошка больше не подпускала котёнка к себе так близко: было больно, думаю, и период кормления закончился.

В конце июля мы сели в такси с двумя чемоданами и переноской, в которой была Рысь, кошка начала покрикивать: может, думала, что её к ветеринару везут, а эти визиты ей не нравились. Приехали на вокзал, ждали электричку на платформе, раскалённой от зноя. Там нет никаких навесов – негде спрятаться от палящего солнца. Кошке было нехорошо из-за жары, она стала часто-часто дышать, тогда я приоткрыла переноску, чтобы в неё заходил воздух, но рукой придерживала края, чтобы Рысенька не выскочила. Пришла электричка, мы сели и два с половиной часа ехали до Москвы. В вагоне было лучше: открыты форточки, дул ветерок, «окошечко» для кошки мы тоже открыли. Ей было неуютно, потому что всё ново и незнакомо, шумно и суетливо, но она терпела и только часто поглядывала на нас, а мы её успокаивали.

Приехали на Казанский вокзал. Времени до поезда было ещё прилично, мы уже проголодались и зашли в «Вареничную № 1». Хорошо, что туда пускают с животными. Мы раньше с дочерью уже были там: я ела обычные вареники с творогом и сметаной, она – вареники из шоколадного теста с начинкой из вишен. Нам понравился интерьер в советском стиле, вежливые официанты, вкусная еда, и мы снова туда же зашли, теперь уже втроём, с чемоданами и кошкой. Молодой человек, принявший заказ, был так предупредителен, что даже потом вынес наши тяжёлые чемоданы, хотя это совсем не входило в его обязанности.

Рысенька была напугана переменами, она тихо сидела в переноске справа от меня, я всё время разговаривала с ней, чтобы кошка не чувствовала себя одинокой. От еды она отказывалась. На улице была жара, но там открыть переноску мы боялись: вдруг кошка выскочит, убежит. Где потом её искать? Зато в кафе было прохладнее, легче дышать, и боковушку переноски мы расстегнули, кошка выглянула, легла, передние лапки и мордочка торчали из временного домика, но наша умница и не собиралась никуда бежать, так как понимала, что нужно держаться поближе к хозяевам.

Дождались своего поезда, сели. Хорошо, что вагон был неполон, в нашем купе, кроме нас, никого не было, в следующем купе ехал один мужчина, а остальные до туалета были пусты. Потом, конечно, кто-то заходил, но и кто-то выходил, так что вагон был наполовину пуст. Это было большой удачей: меньше людей – меньше шума. Переноску с Рысью я поставила на верхнюю полку справа, боковушку открыла, и кошка лежала так очень долго, не решаясь выйти. Но прошло несколько часов, и она немного осмелела да и кушать захотела, поэтому осторожно вышла из переноски, немного поела влажного корма, попила воды – и обратно.

Мы были предусмотрительны: взяли с собой кошачий туалет, наполнитель, сухой и влажный корм, но не так уж много, потому что тащить это всё вместе с нашими вещами было тяжело. Вот прошло около суток, и мы поняли, что нам не хватит ни корма, ни наполнителя. И тут приехали на станцию Чусовскую. Стоянка поезда была примерно полчаса, мы с дочерью быстро вышли из вагона и стали смотреть, где есть зоотовары, но поблизости ничего не увидели. Тогда спросили у таксистов – они сказали, что нужно ехать в город. Сели к молодому симпатичному татарину, довольно долго стояли на переезде в веренице машин, ожидавших, когда пройдут составы. Таксист успокаивал, что успеем, что хоть на этой стороне города нет специализированного магазина, зато есть крытый рынок, где продают всё. Действительно, мы нашли там прилавок с кормами и засыпками для туалета, купили всё, что хотели, и успели обратно на поезд.

Рысенька к этому времени вполне освоилась с новой обстановкой, стала спрыгивать с полки, ходить по купе, а когда было особенно тихо и все пассажиры сидели у себя, даже вышла в коридор и немного прогулялась. Вот это да, вот это смелость!

Наконец мы приехали в Тобольск – опять такси, квартира бабушки. Для кошки новые стрессы, но всё-таки квартира, даже незнакомая, лучше, чем вокзал или поезд, и Рысь стала по ней бегать, обнюхивать, знакомиться. Жить нам у бабушки пришлось долго: пока искали квартиру, пока покупали, пока оформляли, прошёл месяц. Потом содрали в купленной квартире обои и увидели жуткие стены, крошащиеся под пальцами. На ремонт ушло три месяца. Можно было быстрее, но у нас одно цеплялось за другое, приходилось ждать мастеров, когда они освободятся. Например, чтобы найти плиточника, я потратила неделю: звонила по объявлениям – кто отказывался из-за занятости, кто из-за малого объёма работ. С трудом нашёлся мастер, пришёл, посмотрел, потом звонит: нет, не могу, пришлю себе замену. Ждали замену. И так всё: электрика, штукатурно-отделочные работы, выравнивание пола, плитка, сантехника. Всё медленно, долго, но вроде бы качественно. Одного «Ротбанда» купили тридцать мешков, чтобы выровнять стены.

Пока всё это длилось, я пыталась помочь маме: у неё несколько хронических заболеваний, которые время от времени обостряются. Мы были у разных специалистов в городской и частной клинике, мама сдавала множество анализов, прошла всякую диагностику, некоторые диагнозы были уточнены, назначено много лекарств, в том числе в виде инъекций. Хорошо, что курсы гражданской обороны в пединституте позволили мне стать медсестрой запаса, научиться ставить уколы. Вот и сейчас это умение пригодилось: я колола маме очередное лекарство и очень надеялась, что оно поможет. Но с голосом у неё, кажется, произошли необратимые изменения: если раньше мама долгие годы пела в хоре и ансамбле, то теперь связки перестали работать, как раньше, и ни один отоларинголог не смог помочь. Последняя рекомендация пить минеральную воду чуть не закончилась трагедией: у мамы началось обострение гастрита, долгое время были сильные боли, колики. Одно лечат – другое калечат.

Мама привыкла жить одна, а тут целый табор приехал, да ещё с кошкой. Но Рысенька вела себя аккуратно, не пакостила, мы стали выпускать её на улицу, приучать к новому месту, благо было лето, когда мы приехали. Район около маминого дома для прогулок вполне хорош: есть деревья, кустарники, открытое зелёное поле двора, ограниченное забором детского сада, в отдалении ряд домов со своими зелёными участками. Специально выходили с кошкой утром, когда людей немного, обходили соседние дома, деревья, всё медленно, ожидая, пока Рысь познакомится с обстановкой. После нескольких таких уроков она стала хорошо ориентироваться, хотя уже и после первого, по-моему, всё поняла.

Сначала режим у кошки был такой: ночью она бегает на улице, утром мы её забираем домой, она кушает и спит-отдыхает. Так продолжалось довольно долго, мы уже решили, что расписание активности-отдыха стало стабильным, но кошка всегда всё переигрывала по-своему. Как-то придя утром домой и поев, сразу побежала к двери – гулять. Причём кричала так требовательно, что попробуй не открой. Не могла без свободы, без улицы.

На сайте «Одноклассники» сообщила новость: я снова в Тобольске. Мне захотелось поделиться своими мыслями и чувствами. Когда мы с подругой Надеждой учились в школе, где-то в седьмом-десятом классах, то мечтали уехать из Тобольска куда-нибудь в большой город, где много интересных людей, просто миллионы людей, среди которых можно затеряться и жить своей жизнью без оглядки на знакомых, где много свободы, где можно как угодно самовыражаться и не бояться, что скажут: вон Лена, дочь таких-то родителей, так себя ведёт… Ай-ай-ай… Вскоре после окончания пединститута мы действительно уехали из Тобольска в разные города, где работали, учились, вышли замуж, родили по ребёнку. Жили мы и в мегаполисах, где действительно миллионы незнакомых людей мало обращают внимания на прохожих, потому что удивить того, кто каждый день видит тысячи разномастных лиц и попадает в сотни разношёрстных ситуаций, довольно сложно. Одно время это даже нравилось. Но вот и это время прошло. Наступила пора, когда людской муравейник начал раздражать, когда хочется тишины, спокойствия, уединения, умиротворения. И теперь я опять в Тобольске, рядом с мамой, и очень рада этому.

Это было написано 30 августа 2019 года. Как было не радоваться: родной город, родные люди. Мне так нравится архитектурный ансамбль Тобольского кремля, шведские стены, Прямской и Никольский взвоз, ряд мест под горой и на горе. Они напоминают детство и юность, прошедшие в Тобольске. Мы гуляли, радуясь, что город стал чистым, ухоженным.

В это время киса Рыся гуляла сама по себе, взрослая, гладкая, красивая. Её шёрстка светилась в темноте, и многие обращали внимание на нашу прекрасную девочку. Слева от маминого подъезда (если смотреть прямо на него) растёт довольно высокое дерево, на вершине – оставленное кем-то гнездо, видимо, воронами. Рысь облюбовала себе и дерево, и гнездо. Мы не сразу поняли это, но как-то после кисканья услышали писк откуда-то с небес, подняли голову – из гнезда показалась рыжая головка, вышла вся кошка, спустилась медленно вниз по дереву, как по лестнице. Вот это да! Верхолазка-древолазка, альпинистка моя, скалолазка моя…

Нас это смешило, кошке было в гнезде уютно, она лежала там, видимо, часами. А потом принесла к бабушке в дом земляных блох… Ох, и намучились мы с ними.

Сначала даже не поняли, в чём дело: то тут, то там мелькали какие-то маленькие тёмные насекомые, но беспокойства не вызывали. Мало ли кто появляется дома летом или в начале осени: с улицы, с дачи занесёшь и паука, и лесного клопа, и муравья, и мошек. Но через несколько дней бабушка стала жаловаться, что её кто-то кусает. Мы усомнились: может, аллергия? Нас-то пока никто не кусал.

Дочка 13 сентября сделала видеозапись с Рысью, спускавшейся из гнезда с дерева. Я выложила её на сайте «Одноклассники» и сопроводила ироничной надписью, навеянной незабвенными стихами Николая Рубцова:

Улетели птицы с тополей,

С клёнов птицы тоже улетели.

Не жалей ты птичек, не жалей,

Ведь остались кошки Родины моей!!!

А через две недели Рысенька погибла во цвете лет, попав под машину.

Случилось это так: муж вышел из дома, пошёл на новую квартиру, кошка увязалась за ним, то есть на улице уже поджидала, когда кто-нибудь из хозяев выйдет, потому что скучала. В Тобольске, кажется, кошек меньше, чем в Шатуре, по крайней мере, на улице их почти не видно. Нашей девочке не с кем было играть. Вот почему мы ради неё каждый вечер выходили и гуляли, сопровождали кисоньку, когда она обозревала окрестности, хотя Рысь могла сделать это и без нас. Но с нами-то надёжнее: можно расслабиться, поваляться на земле, в траве, порыться в песочке, поточить когти о кору дерева.

От бабушкиного дома есть прямой переход к нашему дому через улицу и территорию лицея, но это небезопасный путь, потому что переход нерегулируемый, без «зебры» и светофора, просто удобный для многих. Если посмотреть влево, видно, как у светофора на расстоянии нескольких десятков метров стоят машины, видны и сами сигналы, и понятно, что будет дальше, сколько примерно секунд есть в запасе, чтобы быстро перейти дорогу. Мы сами ходили так неоднократно, пока в один непрекрасный день не заметили за собой «хвост»: оказалось, Рысь незаметно для нас перебежала за нами на другую сторону. Мы с Володей испугались: кошки обычно не очень хорошо ориентируются на дороге, в отличие от собак. Обратно мы повели её кружным путём через светофор. Но в памяти у кисы, скорее всего, отложилось такое: раз хозяева ходят, значит, безопасно.

Возможно, она без нас тоже перебегала эту дорогу, но мы не видели. Мы-то стали осторожнее, ходили только по светофору, но дело уже было сделано. В тот день Володя тоже вернулся с Рысью по регулируемому переходу. Сначала они дошли до нашего дома, кисонька даже в подъезд зашла, но в квартиру не захотела: так там было пыльно, грязно, воняло всякими строительными материалами. Вышли, аккуратно вернулись к бабушкиному дому, прямо к подъезду. Тут Володя кошку на какие-то мгновения потерял, стал звать: «Рысь, Рысь!» Поворачивается к дороге – а она лежит там. Проходит мужчина и говорит: «Это только что произошло». Володя увидел у дороги чёрного кота с белой манишкой – это он, скорее всего, погнал нашу девочку, и та выбежала на дорогу. Не знаю, что именно чувствовал Володя, не хотела бы я быть на его месте.

Он вышел на дорогу, поднял кошку и отнёс её на противоположную сторону, потому что она была ближе, потом пришёл домой. Я хорошо помню этот момент: лежала уставшая – заходит Володя с изменившимся лицом и говорит: «Трагедия!» Я сразу поняла, в чём дело. «Рысь?!» – «Да, её сбила машина». Я заплакала, стало так плохо, в груди стоял ком, тяжело было дышать. Я не могла подняться – так кружилась голова. Спасибо дочери, она быстро собралась, вышла с отцом, взяв пакеты. В них положили тельце Рыси и принесли домой. Я кое-как встала, заглянула в пакет – была видна голова нашей рыженькой девочки, совершенно целая, глаза были закрыты, как будто она спала. Впечатление было таким сильным, что я не поверила в её смерть, стала спрашивать: «Может, она ещё жива? Может, ещё жива?» И услышала грубый ответ дочери: «Нет, я сама видела, как у неё кишки вывалились».

Не подумайте, что моя дочь – бесчувственное существо, просто такое ожесточение у неё порой наступает, когда ничего нельзя исправить, – ожесточение на судьбу, которая забирает наших любимых.

Когда Володя нашёл и поднял кошку, она ещё была жива, дышала, но не издавала никаких звуков, возможно, была без сознания. Я на это очень надеюсь, потому что хочу верить, что смерть для нашей девочки была быстрой и безболезненной. Прожила Рысь всего два года и две недели.

Как? Почему? За что? Почему всё так произошло? Почему мы потеряли своих питомцев, одного за другим, во цвете юности? Мы так старались сделать их жизнь свободной и радостной, по-настоящему счастливой, так восхищались ими, порой наглядеться не могли, они были нам очень дороги, наши Пипин и Рысь. Они были. Теперь о них можно говорить только в прошедшем времени.

Со смертью Рыси у меня внутри будто что-то замерло или даже умерло, я несколько дней плакала, а потом просто тихо лежала с ощущением пустоты внутри и огромной тяжести извне, будто страшный груз придавил и давит, давит без конца. Володя, наверное, ещё сильнее переживал случившееся, он винил себя в смерти девочки: недоглядел, не увёл от проклятой дороги. Мне несколько раз приходилось его утешать и объяснять, что в этом нет его вины, что всё произошло стихийно, случайно. Может быть, потому в русском языке так сильно выражена категория безличности, что русские люди хорошо чувствуют эти самые неназываемые стихии, когда события происходят как бы сами собой, без всякого деятеля.

Так мы осиротели. Остались только три человека: папа, мама и дочка. Папа вскоре стал говорить, что хочет завести кота и назвать его Кузей. Ну есть у человека такая потребность, чтобы рядом лежал кот и мурчал свою незатейливую песенку. Так когда-то с Володей лежал Персик, приходил к нему каждый день, устраивался с какого-нибудь боку, выгрызал свои лапки, свои мохнатки, то есть выкусывал что-то между пальцами и когтями, чистился, а издаваемые им звуки усыпляли папу лучше всего на свете.

Только мы с дочерью пока не готовы заводить новых питомцев: ещё не настало время. Я решила, пока помню, запечатлеть какие-то моменты из жизни тех, кого мы приручили, кого любили, поставить им памятник нерукотворный, из слов сотканный, если получится.

Представьте себе: Рысенька умерла, а земляные блохи, которых она так великодушно принесла в бабушкину квартиру, жили себе да поживали. Вскоре их расплодилась уймища несусветная, стали они всех кусать, а мы и не знали, что это за напасть такая. Тут наша дочь и нашла их в Интернете, сопоставила с теми, что по полу прыгают да на нас заскакивают. Принялись мы с ними бороться: чистить ковры, мыть полы с мыльным раствором каждый день. Но блох становилось только больше. Тогда в ход пошла тяжёлая артиллерия – лаванда и полынь. Я купила в аптеке эфирные масла и сухую полынь. На лаванду блохи чихали, а вот полынь им не понравилась. Мы, правда, сами от неё чуть не загнулись: я так укапала эфирным маслом диван, на котором мы спали, что трудно было дышать. Зато кусаться ночью звери перестали. Потом, когда запах через несколько дней ослабел, я насыпала внутрь дивана сухую полынь. Сдуру высыпала сразу всю упаковку и чуть не задохнулась, еле прокашлялась, потом, завязав лицо платком, собрала почти всю траву обратно в коробку, в диване оставила немного, но этого хватило, чтобы прогнать противных блох. Не забывайте, что мы продолжали мыть всю квартиру мыльной водой и пылесосить ковры. Наконец заметили, что никого уже нет. Эта борьба длилась около месяца и завершилась нашей победой.

Когда-то мы мечтали, что у нас будет семь питомцев: Рысь и шестеро её детей, что все вырастут и будут жить вместе с нами, а мы будем наблюдать их ужимки и прыжки, их рост и развитие, сложные отношения между членами большой кошачьей семьи. Только для этого не хватало пространства, на котором бы все они вместе с нами свободно и счастливо жили. Где теперь те пятеро, которых Володя отдал девушке в электричке? Пусть хотя бы они живут долго-долго, до глубокой старости.

И я собралась жить долго. Моей маме семьдесят восемь, она ещё вполне бодра и энергична, а её стойкости в борьбе с болезнями можно только позавидовать, как и её жизнелюбию. Мне пятьдесят шесть, и я хочу ещё хотя бы двадцать лет быть активной, приносить пользу людям, никого не обременяя, так чтобы самой ходить, самой говорить. А может быть, я смогу ещё что-нибудь рассказать о себе и других, о тех, с кем свела меня судьба, об интересных людях и неожиданных происшествиях.

Если вы дочитали до конца, я благодарна вам. Возможно, мы ещё встретимся.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа Ангелины Владимировны Маловой «Семейный портрет».