Читать книгу: «Сказки бабушки Прасковьи», страница 5

Глава 3

– Бабушка! – кинулась к Прасковье Сергеевне Сонечка, – Ты заболела? У тебя сердце болит?

– Болит, – погладила по голове внучку женщина, – Еще, как болит… За всех вас… Молоко на ночь пили, пострелята?

– Я пил, – сказал Темка, – а она – нет! – ткнул он пальцем в сестренку.

– И я пила, просто ты не видел! – сердито зыркнула на брата-ябеду Сонечка.

Макар легонько шлепнул обоих.

– Бабушке и так нездоровится, еще вы тут со своими задирками.

– Прости нас, бабушка! – прижались к старушке близняшки, – Выздоравливай скорее! Нам без твоих сказок грустно… Нечем заняться, вот мы и соримся…

Прасковье Сергеевне улыбнулась.

– Это потому, что все сказки волшебные… Все, кто их слушает, лучше становятся, добрее… Придется вам сегодня одну рассказать, а то не далек час, вы и подеретесь еще!

– Ура! – закричала радостная Сонечка.

Макар приложил палец ко рту, а маленький Темка ткнул ее локтем в бок. Девочка притихла.

– Сегодня я вам расскажу позабытую сказку про Розочку. Только, чур, не перебивать, а то мне и без того тяжело…

– Мы тихонечко-тихонечко слушать будем, бабушка…

Ребята устроились рядом с кроватью Прасковьи Сергеевны и, затаив дыхание, приготовились слушать новую сказочную историю…

Розочка или давно забытая сказка

Хрупкая девушка сидела у колючего, благоухающего ароматами куста роз. Ее худенькая рука потянулась к туго запеленованному, бледно-розовому бутончику. Похожий на крошечного ребенка, он покачивался на легком ветерке, будто в люльке.

– Скоро и ты зацветешь, малышка…, – сказала девчонка и осторожно взяла в ладони уже раскрывшийся цветок. Солнце наполнило последний такой живительной силой, что шелковые лепестки, казалось, светились под натиском струящихся с неба лучей и смотрелись по-особенному нежно и вызывающе красиво.

– Ах, что за чудо! – не переставала удивляться девушка. – Если бы я, только, могла стать когда-нибудь, такой красивой…, – она печально вдохнула и размазала сбежавшую слезу рукавом своего поношенного платья.

Бедняжка рано осталась без родителей, но может быть, от того, что они ей дали такое имя, а звали девушку – Роза, больше всего на свете она любила цветы. И хотя, Розе приходилось много работать, всякий раз, когда у нее выдавалась свободная минутка, она бежала в сад, где на аккуратно разбитых клумбах, хвастаясь друг перед другом нарядами, красовались ее любимцы. Глядя на них, Роза рисовала в своем воображении волшебный цветочный мир, где подобно человеческому, плохое и хорошее уживалось рядом. Как и люди, некоторые цветы, казались ей своенравными и чересчур надменными. Такими были белые лилии. Они, то и дело, гляделись в водную гладь пруда, будто в зеркало, любуясь своим отражением.

– Вам не стоило бы так задирать нос, – говорила им Роза, легонько теребя их за листочки.

На что георгины, чудилось девушке, недоуменно качали своими пышными, кучерявыми головками, словно не соглашаясь.

– Как сказать, как сказать…, – слышалось ей, как ветер разносил их шепот.

Зато, гордо державшиеся на своем могучем стебле гладиолусы, по мнению Розы, в спор вступать не желали.

«Они, видимо, считают такие разговоры ниже своего достоинства», – размышляла наивная девчонка, – «Потому, так важно и отмалчиваются…». Их бархатные, с отливом кафтаны усердно чистили сразу несколько пчелок, то и дело, стряхивая с них пылинки.

И лишь, простушки-астры, в скромных пестреньких платьицах, именно такими представляла себе их Роза, наперебой кричали, как торговки на базаре:

– Подумаешь, невесты, какие выискались!

Улыбка блуждала на бледном лице девушки, будто, то были не наивные фантазии, а самая, что ни на есть настоящая жизнь цветов! И, конечно, в этом придуманном сказочном мире, никто не смел, да и не мог, тягаться красотою с чудесной, наполняющей воздух волнующими запахами, аллеей роз. Их изящные, надушенные головки, посматривали на всех обитателей сада, хотя и свысока, но не заносчиво. Словно люди из высшего света, они снисходительно относились к подобным беседам, уверенные, что уж им-то равных нет…

– Ах ты, бездельница! – вдруг, услышала девчонка у себя за спиной и тут же, вскочила.

– Ты опять пялишься на эти колючки, вместо того, чтобы работать! – угрожающе прозвучал все тот же голос.

– Простите, госпожа, – тихо пролепетала Роза, – Но всю работу я уже сделала…

– Сколько раз, – разозлилась еще больше хозяйка, – Я тебе говорила, называй меня – тетушка! – ее большое грузное тело склонилось над тоненькой фигуркой Розы, заслонив утреннее солнце.

Роза вздрогнула и попятилась назад.

– Так ты говоришь, лентяйка, все уже сделала?! А кто же, по-твоему, будет убирать комнаты, и наводить порядок в доме? – зловеще прошипела бессердечная тетка.

– Но госпожа, – снова забылась напуганная Роза и тут же поправилась, – Я хотела сказать тетушка…. Рано утром, когда все спали, я помыла полы, протерла пыль и приготовила завтрак…

– Да, как ты смеешь мне перечить, неблагодарная лгунья?! – кипя от негодования, прокричала злая женщина. Казалось не от ветра, а от звонкой пощечины затрепетали цветы в саду, – А, как же, печная труба, ты ее почистила? В доме пахнет сажей, по-твоему, мы все должны задохнуться?

Девушка сжалась от страха и упала на колени перед ней.

– Простите, я не знала, что ее тоже надо чистить…, – едва вымолвила Роза, чтобы не расплакаться – неумолимая родственница терпеть не могла слез.

Тетушка довольная собой ухмыльнулась:

– Ты, видно, жалкая уродинка, так же глупа, как и твои родители, которые оставили мне в наследство вместе с тобой это цветущее безобразие! Кроме титула и сада у них ничего не было. И, теперь, мало того, что мне приходиться заботиться о тебе, так еще и содержать в порядке бесполезный, огромный цветник, тратиться на садовника. Но знай, когда-нибудь, я разберусь с твоим наследством и велю спилить все деревья и выкорчевать розовые кусты! Все, все!!! – повторила тетка с ядовитой насмешкой, видя, как девушка побледнела от ее слов. – А, теперь, ступай и вычисти дымоход, как следует, – приказала она, – Слышишь, как следует, грубиянка!

Девушка поплелась к дому, низко опустив голову. Цветочные клумбы плыли перед глазами бедняжки большим разноцветным пятном от нахлынувших слез.

Все оставшееся утро Роза начищала дымоход. Она без конца кашляла, гарь и копоть разъедали ей горло, а кожа на ее тоненьких пальчиках покрылась язвами. Несчастная девушка прикусила губу, чтобы никто не мог слышать ее слез. Когда распахнулась дверь, она невольно вздрогнула, но вместо тетки на пороге стояла Эмми – ее дочь.

– Роза! – позвала, было, девушку родственница, но неожиданно рассмеялась.

Тыча пальцем в недоумевающую, троюродную сестру, она, наконец, выговорила сквозь, выступившие от смеха слезы:

– Если бы, ты могла видеть себя сейчас! Ты похожа на закопченный чугунок в печке…. Нет, нет, – передумала молодая злючка, – Больше на кочергу! Такая же тощая и вся в саже!

– Зато ты, Эмми, такая нарядная, – опустила дрожащие от обиды руки Роза, узнав на девушке свое любимое платье, подаренное мамой, – Мое платье очень идет тебе…

– Да, как ты смеешь, так говорить! – вдруг, рассердилась девушка, – Моя матушка кормит, ухаживает за тобой и это твоя благодарность?! Вот, я ей все скажу…

– Нет, нет! – испуганно взмолилась Роза, – Не делай этого, пожалуйста. Мне вовсе и не нужна нарядная одежда, все равно я выпачкаю ее в копоти и пыли…

– Так и быть, – согласилась капризная Эмми, – Я ничего не скажу, но за это ты окажешь мне одну услугу.

Роза удивленно посмотрела на сестру.

– Что ты хочешь?

– Ты покажешь мне сад. Он такой большой, что я боюсь в нем гулять одна.

Роза радостно воскликнула:

– Конечно, с большим удовольствием, Эмми! – но тут же ее головка сникла, – Вот, только, отпустит ли меня тетушка…

– Отпустит, – уверенно сказала взбалмошная девчонка, топнув ногой, – Пойдем сейчас же! – потянула она за руку Розу, но тут же отдернула последнюю, – Какая же ты все-таки грязная…, – сморщила Эмми носик и брезгливо отряхнула ладошку.

– Здесь очень красиво, правда? – спросила Роза Эмми, окидывающую равнодушным взглядом цветники. При этом, глаза сиротки, большие и влажные, засияли от счастья на бледном личике, как бриллианты на скромных лоскутах бродяги. Они были у Розы необычного синего цвета.

Эмми заметила это и, вздернув вверх носик, проговорила:

– У тебя интересный взгляд, сестренка. Пожалуй, став взрослой, ты и могла бы стать хорошенькой….

Роза непонимающе посмотрела на ровесницу.

– Все люди, когда-нибудь вырастают. Как и тебе, мне скоро исполнится семнадцать…

Но Эмми снова решила помучать несчастную сестру:

– Все вырастают, а ты не вырастешь! Матушка сказала, что она изведет тебя прежде, чем ты достигнешь совершеннолетия, и королевский сын будет моим женихом по праву! – безжалостная родственница тут же, расхохоталась, – Смотри какой чудной цвет, – выкрикнула она, не замечая, как сникла Роза после ее слов, – Просто уродина! А ты – глупая, – добавила бездушная, как и мать, Эмми, – У короля один сын, а нас двое. И что ты, только, нашла интересного в этом саду? По-моему здесь очень даже скучно! – совсем не чувствуя вины, она беззаботно сорвала несколько лепестков с цветка и бросила их под ноги.

– Что ты делаешь, Эмми! – громко крикнула Роза и та, вздрогнув, обернулась, – Им же больно, они же живые…

– Ты и, правда, глупа, – разозлилась бесчувственная Эмми, – Пойдем назад, я устала, – она посмотрела на темнеющее небо, – Кажется, сейчас начнется гроза. Бежим скорее, я боюсь грома!

Не успела она договорить, как небо, еще недавно голубое, затянулось обрывками туч. Словно грязные лохмотья, они нависли над деревьями в саду. Под натиском налетевшего ветра, цветы прижались от страха к земле.

– Мне страшно! – закричала перепуганная Эмми и, забыв, что может испачкаться, схватила за руку Розу.

Девушки со всех ног кинулись к дому, подгоняемые оглушающими раскатами, доносившимися сверху. Когда они, наконец, вбежали в дом, Эмми упала в кресло и пропищала:

– Я никогда больше не пойду в этот противный сад!

Роза тоже была напугана. Она, молча, прижалась к стеклу, наблюдая, как за ним бесновалась непогода.

Ветер кружился, поднимая в воздухе клубы серой пыли и оголтело налетал на обитателей сада. Последние, отчаянно отбивались от его назойливых притязаний станцевать с ним этот сумасшедший танец. Синие глаза Розы потемнели от ужаса, когда девушка увидела огненную вспышку в середине сада. Молния вонзила свою беспощадную стрелу в большое, раскидистое дерево. Оно раскололось напополам, обнажив из-под коры свое белое невинное, тело. Огонь, возникший, казалось, ни откуда, стал быстро распространяться по аллеям, а неугомонный ветер закружился еще сильнее, довольный, устроенным фейерверком.

– Там же розы! – закричала сердобольная девчонка, – И столько цветов! – она сорвалась с места и кинулась в пасть урагана.

– Куда ты, глупая, вернись! – пыталась образумить ее Эмми. Но Роза, зачерпнув из колодца воду, уже бежала с ведерком вглубь сада, маленькая и бесстрашная. Ветер, казалось, не сбивал ее с ног, лишь, только, потому, что решил позабавиться с ней, как с игрушкой. Когда же, Роза вылила всю воду, а огонь, дразнясь красными языками, продолжал подбираться к колючим кустам, девочка бросилась топтать его своими дырявыми башмаками.

Силы были неравными. И в этот момент природа, будто сжалилось над самоотверженной девушкой. Крупные капли дождя, словно хлысты, ударили по злорадным языкам пламени. Шипя от злости, те начали отступать и, скоро разразился такой ливень, что девушку саму чуть было, не смыло. Но она не испугалась, наоборот, начала кружиться под проливным дождем от радости за чудесное спасение своих зеленых друзей. Сажа смылась с ее кожи и, словно настоящий цветок, Роза посвежела и похорошела под серебристыми струями, падающими с неба.

– Ах ты, негодная! – встретила ее привычным возгласом тетка, когда Роза в полуобгоревшей одежде вернулась домой, – Как ты посмела ослушаться меня?

Роза глянула на Эмми, но та, только, опустила глаза.

– Пожар мог уничтожить весь сад! – воскликнула в свое оправдание девушка.

– Давно ему пора было сгореть, не пришлось бы тратиться на дровосеков! – была непреклонной тетка, – Или ты думаешь, я каждый раз буду покупать тебе новую одежду?

– Но, тетушка, с тех пор, как умерли мои родители, вы не купили мне ни одного платья….

– Замолчи, неблагодарная девчонка! – побледнела от злости хозяйка, – Как смеешь ты перечить мне, мерзкое создание! Иди и посмотрись в дождевую лужу – для тебя это самое подходящее место. Когда ты там увидишь свое безобразное отражение, можешь идти на все четыре стороны, вдруг, кто-то приютит жалкую уродинку… А в моем доме тебе делать больше нечего! – страшнее грома прогремели ее последние слова.

– Сжальтесь, тетушка! – упав на колени, взмолилась Роза, – Вы же, знаете, мне совсем некуда идти. Позвольте остаться! Клянусь, я не скажу больше поперек ни слова, – по ее впалой щеке покатилась слеза.

– Я сказала – вон! – вне себя от ярости, закричала тетка, – И знай, на ночь я прикажу спустить голодных псов, чтобы какая-нибудь побирашка не вздумала заночевать под кустом в саду!

– Ах! – вырвалось из груди Розы. Она закрыла руками лицо.

– Матушка! – попыталась вступиться за девочку Эмми, – Будьте милосердны, она исправится.

Но мать не дала ей договорить.

–Если ты произнесешь хоть слово, можете уходить обе!

Роза плелась по чисто вымытым дождем садовым дорожкам. Она шла не спеша, прощаясь с садом. Печальная улыбка блуждала на ее худеньком лице.

– Я совсем никому не нужна в этом мире и, вероятно, настолько безобразна, что все говорят об этом…, – горечью растворились ее слова в сладком аромате роз. – Зачем я, вообще, появилась на свет? – девушка взяла в руки одну из душистых красавиц, – Если бы, я только, могла стать таким прекрасным цветком, как этот…, – незаметно она укололась об острые шипы и …. Исчезла.

Закат уже начал подрумянивать облака, когда вечерний воздух сотряс громогласный окрик тетушки:

– Эта капризная девчонка сведет меня с ума! Вместо того, чтобы вымаливать прощения, она куда-то подевалась… Эмми!

Дочь прибежала сразу.

– Отыщи мне эту негодницу! – приказала мать.– Она не могла далеко уйти.

– Но, матушка,– осмелилась возразить ей та, – Вы не разрешили ей заночевать даже в саду. Я не знаю, куда Роза могла пойти.

– Да, куда ей деться,– рассердилась мать, – Наверняка, торчит около своих ненаглядных роз. Поди прочь! От тебя все равно нет никакого толку. Я сама приведу ее, уже давно пора топить печь и готовить ужин. Что возомнила себе эта мерзкая девчонка или она думает, что я позволю ей увильнуть от работы в сегодняшний вечер? – тетка развернула свое грузное тело и зашагала в притихший к вечеру сад.

Когда она дошла до розовой аллеи, то невольно вздрогнула, услышав шорох в кустах.

– Ах, вот, где ты, негодная! – женщина ринулась в густые заросли цветов, но к ее большому удивлению, встретила не Розу, как ожидала, а незнакомого юношу.

– А ты еще кто такой? – спросила она сердито.

– Извините за вторжение, – смутился молодой человек, – Просто я прогуливался неподалеку и позволил себе полюбоваться вашими чудесными розами. Они так хороши, даже в королевском салу нет таких!

– Откуда тебе знать, что есть у его Величества!

Юноша что-то хотел добавить, но женщина перебила его:

– Мне нужна всего лишь одна Роза, и она далеко не красива. Я разрешу тебе глазеть на цветы, если ты скажешь мне, не видел ли ты где-нибудь здесь невзрачной девчонки?

– К сожалению, я никого не встретил, – пожал плечами юноша, – Но зато наблюдал настоящее волшебство, – он осторожно дотронулся до одной розочки, – Как ни странно, это чудо раскрылось прямо у меня на глазах к вечеру. Она самая замечательная из всех!

– Какая гадость все эти цветы! – взмахнула тетка по привычке рукой и тут же, вскрикнула, морщась от боли, капельки крови выступили на ее белой изнеженной коже, – Ах ты, колючая мерзость! – схватилась она толстыми пальцами за ветку.

– Прошу Вас не надо! – взмолился юноша, удерживая ее руку.

– Прочь сопляк! – оттолкнула его женщина.

– Я будущий наследник его Величества!

– Ха-ха-ха! Да, ты, оказывается к тому же еще и лгун, – не поверила ему взбесившаяся тетка, – Это мой сад и я вольна делать в нем все, что угодно. Даже, если я решу уничтожить все здесь, никто не посмеет помешать мне! Тем более, какой-то самозванец, возомнивший себя сыном короля…

– Если вы ослушаетесь, я велю Вас бросить в темницу!

Хрустнула ветка и молодой принц попятился. Тетка торжествующе посмотрела на него и бросила сломанную розу на землю. Не обращая на него внимания, она свернула на тропинку к дому, ругая пропавшую девчонку и все цветы на свете.

Потрясенный юноша, а его звали Мир поднял погубленный цветок.

– Еще несколько дней я буду наслаждаться твоей красотой…., – прошептал он и прижал розу к сердцу, – А эту отвратительную, старую тетку, похожую на толстую жабу, велю бросить в подземелье…

Не успел он произнести это, как вдруг, в вечернем воздухе раздалось: «Ква-ква-ква!».

Юноша передернул плечами и огляделся вокруг. Тетка исчезла. Пузатая жаба сидела на тропинке вместо нее и издавала противные звуки.

Мир кинул в нее камень и поспешил удалиться, решив, что ему все это пригрезилось. Но, капельки вечерней росы, упавшие на кожу принца с шелковых лепестков розочки, взбудоражили его юную душу.

– Ты должно быть, тоже волшебная… Я не брошу тебя, розочка. Возможно, однажды, и ты в кого-то превратишься…

Каждое утро просыпаясь, Мир боялся открыть глаза и увидеть опавшие лепестки своей ненаглядной розочки, но последняя, словно отогретая его любовью, становилась с каждым днем все краше и краше, и принц целыми днями любовался ею, позабыв обо всем.

– Мой мальчик, – сказал обеспокоенный за сына король, – Вместо того, чтобы круглые сутки смотреть на цветок, который рано или поздно завянет, оглянись вокруг: юные прелестницы окружают тебя, а ты не замечаешь настоящих цветов рядом с собой! Тебе надо жениться, Мир.

– Вряд ли я встречу кого-то, кто мог бы успокоить мою душевную смуту…

– Когда ты увидишь Эмми, – улыбнулся король, – Я думаю, ты поменяешь свое мнение. Она очень мила и ее титул подходит, чтобы нам породниться. Бедняжка осталась одна, потеряв мать и сестру. Позаботься о ней и в благодарность получишь то, что не сможет дать тебе ни один цветок в мире – настоящую, живую любовь!

Эмми и, правда, понравилась принцу. Она была хороша собой, умна и. казалась, искренней. Но, вот, беда, с тех пор, как они познакомились, лепестки стали засыхать у розочки….

Но, даже засушенную, Мир всюду брал ее с собой. Придворные, глядя на наследника престола, тоже начали вставлять цветы в петлицы, считая это модным.

– Зачем ты носишь эту сухую колючку? Выбрось ее! – сказала, как-то невеста Миру, – Разве мало свежих цветов? В моем саду столько розовых кустов, пойди и выбери себе любой!

Мир не хотел соглашаться с Эмми. Проснувшись, однажды, он увидел капельки росы на жуглых, выцветших лепестках.

– Так, значит, ты все-таки живая! – воскликнул принц и поделился своей радостью с Эмми.

– Живая! – засмеялась та, – Странно, что после столького времени, твой гербарий не рассыпался в пыль, но то, должно быть, придворный химик постарался…. Это смешно верить в сказки в твоем возрасте, Мир.

– Ты не понимаешь, Эмми, эта роза – мой талисман,,,. Приходи завтра рано утро в королевский сад, и я докажу тебе! Ты все сама увидишь…, – оскорбился принц недоверием своей невесты.

На следующий день Мир проснулся с первыми лучами      , но розы нигде не было! Лишь сухие ее лепестки были разбросаны по покоям принца.

«Слова Эмми оказались пророческими. Она, моя роза, окончате5льно погибла!», – с ужасом подумал юноша и побежал на встречу с Эмми, чтобы поведать ей о своем несчастье.

Взволнованный принц увидел в конце аллее женскую фигурку и позвал:

– Эмми! – эхо повторило несколько раз имя его невесты.

Девушка обернулась, но это была не та, которую он ожидал встретить.

Мир потерял дар речи. Алые шелка окутывали белоснежную кожу, которая, казалось, искрилась под восходящими лучами солнца. Длинные, золотистые локоны, рассыпанные по плечам, были похожи на развивающиеся паруса. Но больше всего Мира поразили глаза незнакомки. Они, будто поглотили синеву, раскинувшегося над садом неба. Такого пронзительного и одновременно нежного взгляда, Мир никогда не встречал в своей жизни!

– Кто… кто ты? – наконец, вымолвил принц.

– Много дней я гуляю в твоем саду, но сегодня видно, слишком увлеклась… Грустные мысли помогли этому…

– Много дней?! – повторил изумленный Мир, – Но я вижу тебя впервые, чудесная незнакомка! Кто же ты, ответь скорее, пока мое сердце не выскочило из груди! – воскликнул он.