Читать книгу: «Путь наверх. Воительница», страница 2
– Хочу спросить тебя, Арефа, – сказала Демира, – наёмники Аль Магруфа, что гнались за мной, что с ними сталось?
– Я покажу тебе, – ответил юноша, – следуй за мной.
Они прошли через весь длинный коридор, затем он отворил боковую потайную дверь, и Демира увидела ведущую вниз каменную винтовую лестницу. Арефа снял со стены факел и взял её за руку.
– Не оступись.
Опираясь на горячую, вздрагивающую от волнения руку юноши, Демира осторожно спустилась вниз и вошла в сырой промозглый зал. Она не сразу поняла, из чего сделаны лампады, освещающие это место, а когда разглядела, то холодок скользнул по спине. Ароматное масло горело ровным светом в тщательно отполированных человеческих черепах!
О магистре Ордена Сов ходили разные слухи, но теперь она сама видела, что являет он собою. Их было двенадцать! Двенадцать вооружённых до зубов головорезов, каждый из которых одним взмахом сабли мог разрубить противника пополам.
– Арефа, – борясь с тошнотой, прошептала Демира, – колдун отсёк им головы и выпотрошил их черепа?
– Мне про то неведомо, – отозвался юноша, спокойно поправляя фитиль в одном из светильников, – мессир принёс тебя, раненую, беспамятную, бросил мне под ноги мешок с этими черепами и велел сделать из них лампады. В эту же ночь он спустился в этот зал и зажёг их взглядом – все двенадцать. Потом долго стоял посреди зала, скрестив на груди руки, и от тела его шёл едва зримый голубой свет. Потом сказал: «Видишь, Арефа, как горит масло в этих светильниках? Так же горят в аду души тех, кто хотел погасить этот луч света».
– Что он может знать о свете! – горько вздохнула Демира.
– Он знает, – ответил Арефа, с тихим благоговением глядя на неё, – и хоть очи твои чёрны, как безлунная ночь, в них живой ясный огонь. Косы твои пахнут летней травой, все краски солнца играют на твоём лице. Ты истинно дитя Солнца. Не Луны.
Демира вздохнула. Цветистые речи из мужских уст не ласкали её гордыню, не трогали слух и вызывали лишь досаду. Она молча прошла в середину зала, где стояла огромная, под потолок, золотая статуя богини Гекаты. Может, и не золотая, а лишь покрытая позолотой. Откуда столько золота? В этих скалах сокрыта золотая жила? А может, сам колдун плавит золото здесь, под землёй?
У подножия статуи был сооружён массивный каменный жертвенник, пятна засохшей крови темнели на нём, и воительница ощутила нестерпимое желание поскорее уйти отсюда, подняться из подземелья к свету. Она шагнула к крутым ступеням, Арефа догнал её, взял за руку и помог выйти. Юноша прожил с Арий Конрадом всю жизнь, с рождения, и ничто не смущало его в этих отшельничьих покоях, а у Демиры всё увиденное вызывало смятение. Когда они вышли из каменных чертогов, её ещё долго сотрясала дрожь.
– Улететь бы птицей, – тихо молвила она, глядя в серую прозрачность осеннего неба.
– Твой конь пасётся по ту сторону горы, – отозвался Арефа, – ты можешь уехать, когда захочешь.
– Завтра, с первым лучом рассвета, – решила Демира.
Юноша смотрел на неё, и печаль таилась в его взгляде.
– Далёк твой путь? – выговорил он через силу.
– О да, – взгляд воительницы, устремлённый вдаль, был отрешён и холоден, – я пересеку Киммерию и двинусь на Север. Там я найду своё королевство. Я верю, что где-то оно есть – моё королевство.
– А король? – голос Арефы звучал совсем безжизненно.
Демира повернулась, смерила его тяжёлым взглядом, и уголки её красивых, чуть полноватых губ дрогнули в презрительной усмешке.
– Зачем мне король, Арефа? Я буду королевой.
– Дух твой твёрд, взгляд ясен, руки ловки, ноги быстры, ум остр – ты будешь королевой, – заключил ученик магистра.
– Не возьму тебя с собой, – отрубила Демира, – не люблю рабов.
Арефа молчал, глядя, как танцует ветер в опавших листьях.
– В хрустальном шаре ты видишь этот мир, – напомнила воительница, – у каждого свой путь. Служи магистру, и, возможно, он поделится с тобой секретом бессмертия.
В глазах юноши сверкнул странный огонёк, губы разомкнулись, он хотел что-то сказать, но не произнёс ни слова. Демира подошла ближе и положила ему на плечо руку. Взгляд её потеплел.
– Ты заботился обо мне. Я буду помнить.
– И я тебя никогда не забуду, – эхом отозвался Арефа.
Когда совсем стемнело, они разожгли костёр и пекли на огне лесные яблоки, нанизав их на тонкие прутики. Луна пошла на убыль и смотрела из-за облаков, хитро прищурив единственное око. Воздух, наполненный полынной горечью, запахом прелой травы, ещё хранил тепло осеннего дня, дурманил, кружил голову. Тихо потрескивали янтарные уголья, и далеко за лесом, в болоте, заросшем осокой, тоскливо кричала выпь.
Демира сидела близко к костру, натянув на голые колени рубаху и обхватив их руками. Отблески пламени бросали золотые тени на её задумчивое лицо. Тяжёлые косы чёрными змеями спускались по спине. В них девушка вплела маленькие жёлтые цветочки, что цветут в лесу до поздней осени. Арефа собрал их днём, чтобы её порадовать.
Они молчали. Магия ночного леса была так сильна, и единение с природой было настолько тесным, что вмешаться живым словом – значило сломать хрупкую гармонию.
В небе трижды ухнул филин, и эхо зловещим многоголосьем повторило его полночный клич. И едва стихли последние отзвуки, как приглушённый опавшей листвой, послышался топот копыт, и из леса на полном скаку вылетел чёрный, словно из царства мрачного Аида, конь.
Верховой, закутанный в плащ, осадил лошадь перед самым костром так резко, что та взвилась на дыбы, показав всю силу и грацию неукротимого животного. Всадник сбросил капюшон – и Демира узнала магистра Ордена Сов Арий Конрада.
– О, ты совсем оправилась, – голос колдуна звучал глухо, словно тело его уже перенеслось сюда, а сознание ещё находилось там, на вершине Кулаберга, – когда отправишься в путь?
– На рассвете, – ответила она.
– Достанет ли тебе сил? – глаза цвета расплавленного олова смотрят на неё в упор.
– Да, – последовал решительный ответ.
Арий Конрад медленно повернул голову, оглядел ночной лес, словно раздумывая о чём-то, потом позвал:
– Карфакс!
Вдалеке послышалось знакомое ржание, топот копыт, и на поляну к пещере выехал конь Демиры, сильный, быстрый выносливый жеребец буланой масти.
– Карфакс! Мой верный! Мой славный! – Демира подошла к коню, похлопала по боку, погладила. Уж и не чаяла увидеть, думала, убежал, заплутал в лесах, волкам на обед достался. А вон как, Последний из Сов и ей жизнь спас, и коня не оставил.
Жеребец всхрапнул, потянулся к хозяйке, ткнулся бархатной мордой в плечо.
– Довольно нежностей! – холодно бросил Арий Конрад. – У нас мало времени. Пока ночь не повернула на день, нужно доехать до священного источника и искупаться в его водах. Это вернёт тебе силы. Едем.
Демира не спорила. Привычным движением вскочила на спину неосёдланного коня. В раненом боку кольнуло болью, и воительница стиснула зубы, сдерживая стон.
– Вперёд, Карфакс! – и буланый послушно поскакал вслед за чёрным рысаком магистра.
В полном молчании пересекли лес. Потом пошли скалы – в свете убывающей луны они казались чёрными. Узкая лесная тропа – двоим не разъехаться – в этом месте ещё более сужалась, делала крутой поворот, и конь на полном скаку выносил всадника на берег маленького озера. Его наполнил водопад, обрушивая с высоты гранитного кряжа быстрый ручей. Внизу в скале вода промыла грот, и пенный поток падал перед ним отвесной стеной, а сбоку, разбиваясь о камень, ронял воду легко и мягко.
Всадники спешились, отвели коней на поляну, оставив щипать последнюю желтеющую траву, и вернулись к озеру. Демира сняла высокие кожаные сапоги, ступила в воду. Ступни обожгло холодом – до чего студёная, но она упрямо шагнула вперёд.
Арий Конрад стоял рядом, на мокром песке, откинув капюшон чёрного плаща и скрестив на груди руки.
– Разденься, – велел он низким приглушённым голосом, – расплети косы и сними повязки. Целебные воды источника залечат раны и дадут твоему телу силу и твёрдость этих камней, мудрость и мягкость этого озера, чистоту этого ветра.
Демира миг поколебалась, но взгляд магистра был столь бесстрастен, что она отбросила смущение, стянула через голову полотняную рубаху и принялась снимать повязки. Раны затянулись и заживали быстро, прежняя сила возвращалась в тело.
Лунный свет рассекал поверхность озера серебряной дорожкой. Демира прошла по отмели к гроту, на ходу проворно расплетая косы. Тряхнула волосами, вдохнула глубоко и шагнула под холодный поток. Дух перехватило, сердце замерло, и тот час же ей стало жарко, кровь быстрее заструилась по жилам, утихла боль. Вода и впрямь была волшебная – вливала крепость, несла исцеление. Забыв о стоявшем на берегу магистре, Демира подняла вверх руки, потянулась к потоку навстречу. С наслаждением подставила лицо холодным струям, закрыла глаза, растворяясь в шуме падающей воды.
Она забыла обо всём на свете, и в себя её привело, как и тогда в пещере, ощущение тяжёлого пронзительного взгляда. Демира вздрогнула, открыла глаза и резко обернулась. Рука привычным движением скользнула к бедру, где обычно висел тяжёлый кованый меч, но в тот же миг воительница осознала свою оплошность и опустила руку.
Громкий смех многократным эхом пронёсся в скалах и замер где-то вдали, оборвавшись на самой высокой ноте. Демира вышла из воды, на ходу выжимая волосы, и подошла к магистру почти вплотную, мельком отмечая, что ростом достаёт ему чуть повыше плеча. А ведь она не коротышка, высокая, статная.
– Надо мной смеёшься? – спросила, яростно отбрасывая назад мокрые волосы.
– Смеюсь я не часто, – ответил Арий Конрад. Голос его звучал холодно, но в серых, внимательно глядящих глазах вспыхивали задорные искорки, – я не осмеивал тебя, – добавил он серьёзно, – оденься, замёрзнешь, – наклонился, поднял с песка полотняную рубаху и протянул её Демире.
Интересно, сколько женщин перебывало на его ложе, что он так спокойно, не меняясь в лице, смотрел на неё, обнажённую?
В любви и на войне Демира была безумна, и после смертной битвы отдохнуть, напившись допьяна в мужских объятиях, было для неё привычным делом. Утром уходила, не оглядываясь, не смущаясь, не сожалея, не привязываясь. Но никакие силы не столкнули бы её в объятия Арий Конрада – этого бесстрастного, мрачного колдуна. Быть может, его крепкие руки сулят небесные наслаждения, но ей по душе земные мужчины, простые смертные. Не нужно гадать, каков он с женщиной, этот получеловек, полузверь.
Воительница надела грубую рубаху, обулась, откинула на спину тяжёлые от воды волосы. Рубаха неприятно облепила влажное тело. Арий Конрад по-прежнему не сводил с неё глаз.
– Ты любишь оружие? – вдруг спросил он.
– Да, – Демира всегда отвечала на прямо поставленный вопрос так же – коротко и прямо.
– Ты слышала о Разящем Без Промаха Мече, что закалён в пламени Ада?
– Слышала, – последовал ответ.
– Хочешь владеть им? – медленно проговорил магистр, глядя на неё в упор.
– Что я должна делать? – спросила воительница.
– Ты пойдёшь со мною за семь перевалов, в пустыню Яхтан – в Белую Пустыню, туда, где святилище Ормузда граничит миры на Этот и Иной. Спустившись в святилище, ты овладеешь Мечом.
– А что получишь ты? – поинтересовалась Демира.
– Книгу Бессмертия, – спокойно ответил Арий Конрад.
– Чтобы завладеть миром? – уточнила воительница. Едва заметная усмешка скользнула в её голосе.
– Там видно будет, – уклончиво отозвался магистр.
– Нет, – Демира покачала головой, – эти игры не по мне. Найди другого спутника.
– Мой выбор пал на тебя, – отрезал колдун.
– Я не хочу биться с Воинами Света за Дьявольский Клинок, – пояснила Демира, – я молода, я мало видела мир, и я хочу найти в нём своё королевство.
– Тогда тебе тем более необходим Разящий Без Промаха Меч, – кивнул Арий Конрад, – без его помощи тебе не стать королевой.
– Мне не нужна помощь богов, – Демира дерзко усмехнулась, – в этой жизни я рассчитываю только на свою силу, ловкость и быстроту. Я одна пройду свой путь и стану королевой.
– Твоя воля, – Арий Конрад подозвал своего чёрного рысака, вскочил в седло и поскакал обратно, оставив свою гостью одну.
Эту последнюю ночь в доме чародея Демира провела в кошмарных сновидениях. Ей снился Дьявольский Клинок, о котором она столько грезила. Во сне она вновь пыталась завладеть им, и вновь терпела неудачу.
Под утро ей привиделся Последний из Ордена Сов. Ангел ада, он стоял в её изголовье, смотрел холодно и презрительно. Под ним горела земля, пламя победно ревело, захватывая ступни, поднималось выше, лизало колени, но магистр, не отрываясь, смотрел на Демиру, словно не чувствуя боли и жара. Потом резко наклонился к ней, будто желая поцеловать. Воительница вскрикнула и проснулась.
Сквозь восьмигранное оконце проникали в каменную келью серые рассветные сумерки. Пора. Демира слезла с постели, натянула мягкие замшевые штаны, оставленные тут для неё; тонкую, но прочную кольчугу надела поверх рубахи. Тут же был и шлем, вроде тех, что носят северяне Киммерии. Со лба посередине клином спускалась узкая металлическая пластина, защищая переносье. Шлем пришёлся как раз впору.
Демира бросила горсть воды в лицо, глотнула из кувшина, сунула за пазуху кусок хлеба в тряпице, перепоясалась, взяла оружие и вышла из пещеры. У входа стоял Арий Конрад в чёрном плаще с низко надвинутым на лоб капюшоном, и бледный, печальный Арефа. Глаза юноши покраснели, припухли, воспалённый взгляд говорил о бессонной ночи.
– Уже собралась? – глухо прозвучал голос магистра.
– Пора, – отозвалась Демира, с тихим восторгом глядя на поднимающийся за кромкой леса красный солнечный диск. Лучи лизнули лицо девушки, и всё существо её охватил тайный трепет, предвкушение чего-то нового, радостного.
– Карфакс! – звонко крикнула Демира.
Палевый скакун тот час же откликнулся на зов. Несмотря на тяжёлые доспехи, воительница вскочила в надетое чьей-то заботливой рукою седло с привычной лёгкостью.
– Прощайте! – она подняла руку, последний раз салютуя и благодаря.
Поднимаясь на небосклон, солнце позолотило её шлем, сверкнуло в металле кольчуги. Сильная телом, красивая ликом, храбрая духом воительница, случайный гость в доме магистра, или – случайности не случайны? Они прощались, не ведая, суждено ли им встретиться вновь.
– Я буду помнить! – добавила Демира.
– Удачи тебе в пути, – пожелал Арий Конрад.
В глазах Арефы стояли слёзы, он подался вперёд и бросил Демире букет последних осенних цветов. Она ловко поймала его, улыбнулась юноше и, развернув коня, пришпорила его и поскакала вперёд, навстречу восходящему солнцу.
Глава третья.
Сделка
Удивительно погожий выдался день. Солнце светило, как в майский полдень, но на городских деревьях не осталось ни листочка, и главную площадь с утра припорошило крупитчатым первым снежком. Недолго радовался город его чистой белизне. Уже к полудню площадь стала грязной, безжалостно затоптанной ногами жадной до зрелищ толпы.
Событие, ради которого собрался люд, для Агропы новым не было – в два часа пополудни здесь должны были сжечь ведьму. В эту осень уже казнили двух чернокнижниц – одна плакала и просила помилования, другая сквернословила, плевалась в толпу и сыпала проклятиями. Ничего особенного, было бы на что смотреть. Городские бездельники сетовали, что скоро костры будут гореть на пустых площадях, скучно-де проходят казни, догадались бы хоть пороть ведьму перед костром или ломать ей кости. А то сожгут, и вся недолга, ходить, глазеть – только время терять. Но сегодня сюда стеклась добрая половина города.
Предстоявшее зрелище стоило ожиданий. Болтали, будто приговорённая была связана с последним из Ордена Сов, отшельником и магом Арий Конрадом. Охотились за нею давно и многие – ещё бы! Сказочную награду обещал правитель за её поимку – десять тысяч динариев! Этой осенью почти настигли, почти пленили, но Последний из Сов встал на её защиту, и лютую смерть приняли недруги ведьмы.
О, как ликовали схватившие её псы, получив вожделенный мешочек с золотом! Повезло неслыханно! И боя между ними не было. Подкупив юродивого Юсуфа, что знал в Агропе все закоулки, они вышли на её след. И найдя в какой-то харчевне, просто дождались, когда выйдет на воздух, а потом набросились с сетью, все, скопом. Да так слаженно и чётко сработали, ни меч не успела выхватить, ни кинжал; скрутили, опутали – и поспешили к государю. Аль Магруф даже награду добавил – с каждым годом надежда отыскать её таяла – и поспешил в темницу, взглянуть на неё, увидеть страх в её глазах, услышать мольбы о пощаде.
Она мало изменилась, скитания и лишения пощадили молодость и красоту. Лишь косы растрепались, да бледно лицо, да сползла с плеча разорванная у ворота рубаха. Она сидела коленями на прелой соломе, пленённая, но не покорённая. Связанные сзади руки не помешали легко подняться, гордо выпрямиться, смотреть прямо. И всё тот же бешеный огонь сверкал в её в глазах, и то же презрение хлестнуло вошедшего в темницу:
– Подойди только, собака! Я тебе глотку перегрызу!
И Аль Магруф не осмелился приблизиться. Он, мужчина, вооружённый и сильный, отступился перед нею, женщиной, безоружной и связанной. Он слишком хорошо знал, какая сила таится за этим пламенным взглядом. Годы погони не вселили страх в её сердце. Они, будто назло, закалили её, сделали крепче волю, сильнее тело. И государь понял, что проиграл. Напрасным оказалось ожидание.
И тогда на смену разочарованию пришла ослепляющая ярость. Отомстить! Но лёгкой смерти она не заслуживала. За то, что он не получил её тело, не сломил гордый дух, ей предстояло умереть под пыткой.
И ныне правитель восседал в первом ряду на резном троне, глядя с жадным нетерпением, как палач привязывает её к столбу. Хорошие, сухие, готовые мгновенно вспыхнуть дрова сулили тяжёлую смерть пленнице. Недолго ждать осталось – и её тело будет корчиться в огне, гордое лицо исказит смертная мука. Сладкие мурашки пробежали по спине государя при мысли, как это будет. Как коснутся языки пламени её белой плоти, вздувая волдыри на золотистой коже, вгрызаясь внутрь. О, она будет умирать медленно! Он не поскупился на награду палачам, и они сделают всё, как надо.
Народ неистовствовал, наседая вперёд, и воинам Аль Магруфа стоило труда сдерживать его напор.
– Жги ведьму! Жги! – вопила, брызгая слюной и потрясая кулаками, толпа.
Дети, взобравшись на ворота и крыши домов, кидались в приговорённую гнилыми яблоками. Женщины, бывшие в тягости, отчаянно спекулировали своим положением и, выпятив животы, как каравеллы, прорывались вперёд, в стремлении занять лучшие места.
– Жги ведьму! – пищала малолетняя уличная девка, вставая на цыпочки, чтобы лучше видеть происходящее.
– Жги ведьму! – басил слева толстяк, отряхивая налипшую на бороду шелуху от семечек.
Демира слышала, как беснуется праздный люд, но не смотрела вниз. Её взгляд был устремлён вверх, в пронзительно-голубое небо. Яркий солнечный свет резал глаза, вызывал слёзы, а она смотрела и не могла насмотреться. Она не боялась смерти, даже такой, гнусной, отвратительной, самой лютой из всех смертей. Она не жалела о своей недолгой жизни, и о том, что не успела найти своё королевство. Сегодняшний день был днём её триумфа, она стояла выше всех, так близко к Солнцу.
– Последнее слово! – повелительно прокричал Аль Магруф, и людской гул тот час же смолк. – Дайте ей последнее слово!
– Тише! – прошелестело по площади. – Сейчас ведьма будет каяться!
– Говори, несчастная! – велел правитель.
Демира нехотя оторвала взгляд от солнца и посмотрела вниз. После яркого света перед глазами мелькали тёмные пятна, и она плохо видела толпу: серую, безликую, глупую, бесконечно гнусную. Нужно не унизить себя перед ней, не захлебнуться криком, когда огонь вонзит в её тело свои красные зубы. Демира верила, что сумеет умереть достойно. Она улыбнулась чему-то своему, далёкому, и, отвела взгляд от притихших в ожидании зевак, вновь обращая его к Солнцу.
– Жги ведьму! – с новой силой завопил оскорблённый невниманием сброд на площади. – Палач, поджигай костёр!
Огрызок яблока, брошенный метким мальчишкой, больно стрельнул Демиру по голой ноге – белая рубаха смертницы была так коротка, что едва закрывала колени. Пленница невольно дёрнула плечом, вызвав злорадное ликование городских бездельников: «Замёрзла, ведьма?! Ничего, сейчас согреешься! Поджигай, палач! – вопила толпа. – Не томи!»
Палач поднёс факел к нижним сучьям, поджигая их сразу с четырёх сторон. Сухие дрова послушно занялись, затрещали, пламя побежало вверх, к босым ступням Демиры. Демира смотрела на солнце.
Вдруг в задних рядах послышались крики, толпа шарахнулась в стороны, давая дорогу влетевшему на площадь всаднику на огромном чёрном коне. Капюшон плаща скрывал его лицо, и зеваки разбегались в ужасе, боясь попасть под тяжёлый кованый меч.
– Это он! Колдун! Последний из Ордена Сов! – взвизгнула толстозадая бабёнка со стянутыми в пучок жирными волосами, и пыльной кучей плюхнулась на мостовую, отброшенная тяжёлыми копытами.
Ясное голубое небо вмиг затянули тёмные тучи, изломанной линией сверкнула молния. Чёрный всадник мчался к костру.
– Взять его! – приказал Аль Магруф.
Арий Конрад выбросил вперёд левую руку. Никто не увидел, что произошло, только государь вдруг закричал истошно, закружился на месте живым факелом и рухнул замертво. Его воины не успели обнажить мечи, вспыхнули, как сухой мох. С неба гласом богов сорвались громовые раскаты. В ужасе толпа бежала прочь, давя друг друга в проёме ворот и сорвав с петель кованые створки. А небо, огненной вспышкой разорвавшись в последний раз, обрушило на город пелену ливня, вмиг потушив не успевший разгореться костёр.
Арий Конрад осадил коня, спешился и легко взбежал по деревянным подмосткам к уже успевшей промокнуть Демире. Опасаясь поранить ей руки лезвием огромного меча, он не перерезал верёвки, а развязал.
– Успел, – проговорил удовлетворённо, распутывая последний узел.
Демира высвободила руку и с такой силой оттолкнула магистра, что он не удержался на ногах, оступился, и кулем скатился по подмосткам вниз.
– Зачем ты его убил? – прокричала она, отплёвываясь от дождевой воды и яростно сдирая с груди и коленей путы. – Как ты мог убить моего врага? Аль Магруф был мой! Я так долго ждала мига возмездия! А ты! Помочь хотел, так почему в живых его не оставил, не дал поквитаться?
Арий Конрад поднялся. Он крепко приложился затылком о брусчатку площади, но серые глаза его смеялись.
– Ещё и недовольна! – с притворной обидой в голосе проговорил он. – Хоть бы поблагодарила! Если бы не я, тобой бы к вечеру можно было удобрять огород.
– Благодарю! – пробурчала Демира, с горьким сожалением рассматривая обугленные останки Аль Магруфа и понимая, что второй раз его никак не убить.
– «Я – твой должник», – подсказал Арий Конрад.
– Я – твой должник, – повторила Демира, повернулась, открыто взглянула ему в глаза и спросила: – Чего ты хочешь?
– Выкрасть у жрецов Ормузда Книгу Бессмертия, – буднично ответил колдун, – а ты получишь Меч. Поехали, а?
– Ну, почему я? – она не понимала. – Ты прискакал сюда ради меня, разогнал толпу, сжёг визиря и его воинов, вызвал грозу… Почему именно я?
Арий Конрад пробормотал что-то, выбросил вверх руку, сверкнула молния, и тучи в небе стали расходиться.
Дождь стихал. Демира топталась босыми ногами в луже, ожидая ответа. Мокрая рубаха из тонкого полотна противно облепила тело, студила под осенним ветром. Усилием воли девушка старалась сдержать сотрясающую её дрожь.
– Так распорядились звёзды, – с сожалением вздохнул магистр, – одной из моих спутниц должна быть воительница, рождённая в самый жаркий месяц года Быка. Мне не очень-то по душе твой буйный нрав, но так распорядились звёзды…
– А вторая кто? – полюбопытствовала избранная, зябко передёргивая плечами. – Сколько всего их должно быть?
– Дорогой расскажу, – ответил колдун, снимая свой чёрный плащ и набрасывая ей на плечи, – садись позади меня, и поехали отсюда, – позвал спасённую, – не нравится мне здесь. Мерзкий городишко эта Агропа.
Демира плотнее запахнула плащ и обреченно махнула рукой:
– Ладно! Раз так распорядились звёзды… Мы – струны в пальцах богов…
– Прежде не замечал в тебе набожности! – усмехнулся Арий Конрад. Но в голосе его звучала не насмешка, а спокойное удовлетворение. Всё вышло так, как задумывалось. Она обязана ему жизнью и честно заплатит нужной монетой. – Держись! – велел он, и чёрный конь рванул вперёд так резко, что девушка едва успела схватить магистра за талию. Миг – и Агропа осталась далеко позади.
– Быстрее мысли! – прокричала восхищённая Демира сквозь свист ветра.
Волшебный конь мчал их по степи, почти не касаясь земли копытами.
– Ну, не быстрее, – одобрительно отозвался Арий Конрад, – но всё же… Крепче держись! – приказал он.
Демира знала, что колдун на лишние слова не разменивается, и крепче обхватила его торс, прижалась к широкой спине.
Арий Конрад прокричал заклинание, и чёрный конь оторвался от земли и понёс всадников ввысь, в голубое небо. От восторга у Демиры перехватило дыхание. Ветер трепал волосы, жаркий свет шёл навстречу, от плаща магистра пахло травой, сандалом, чем-то жжёным, удивительно приятным.
– К солнцу! Неси меня к солнцу! – прокричала она.
– Это невозможно! – расхохотался Арий Конрад. – Дитя неразумное, солнце – не диск, что крепится к небесной тверди! Солнце – огромный огненный шар и далеко за пределами небесной сферы!
– Блаженный! – охнула Демира. – За такие речи тебя сожгут на костре!
– Дров не хватит, – заверил магистр.
Внизу виднелась кромка леса. Демире показалось, что она узнаёт этот лес. Да, то были его земли, Последнего из Ордена Сов.
– Арефа с ума сойдёт от радости! – усмехнулся Арий Конрад.
Конь опустился на землю и за миг домчал их до серой скалы – жилища магистра. Всадники спешились, и только сейчас Демира почувствовала, до чего же замёрзла, босиком, в промокшей рубахе.
– Конрад… – она вытерла ладонью под носом, – у тебя узвар горячий найдётся?
– Найдётся, и не только узвар, – ответил магистр, рассёдлывая коня.
Дверь в пещеру отворилась, выскочил Арефа, схватил Демиру, обнял, зарывшись лицом в её мокрые волосы.
– Э-э, парень, ты что? – опешила воительница. – Совсем одичал тут? Конрад, ты б сыскал ему невесту!
– Молод ещё! – снисходительно отозвался магистр.
Куда уж Арефе до него-то!
– Я видел в хрустальном шаре, как под тобою развели костёр! – прошептал взволнованно юноша.
– Ты взял мой хрустальный шар, не спросив меня? – нахмурился Арий Конрад. – Тебе что, не ведомо, что он от чужих прикосновений мутнеет?
– Мессир, – Арефа отпустил Демиру и покаянно развёл руками, – я потом отполировал шар листьями мать-и-мачехи…
– Он отполировал шар листьями! – фыркнул магистр, входя в дом. – Край света!
"А он сегодня в добром духе!" – с одной и той же мыслью переглянулись Демира и Арефа и поспешили следом.
– Переодень её во что-нибудь, – велел Арий Конрад, – и приходите в трапезную.
– Да, хозяин, – с готовностью отозвался юноша.
Каменная келья, где Демира, раненая, боролась за жизнь, вызвала тайный трепет в душе девушки. Она окинула взглядом перевёрнутый крест в изголовье кровати, восьмигранное мозаичное оконце, пропускающее в комнату последние лучи заката. Здесь ничего не менялось. Здесь остановилось время. Скала, в которой магистр Ордена Сов построил своё жилище, простоит ещё сотни лет.
Арефа самозабвенно рылся в сундуке, переворачивая горы одежды.
– Вот, – он протянул Демире мужскую рубаху чёрного полотна и широкие мужские шаровары, – думаю, тебе подойдёт.
Воительница без лишних слов сбросила мокрую одежду, (Арефа тотчас же опустил взгляд и отвернулся) и влезла в обноски магистра. Добрая материя, умело выткана, и шитьё искусное! Рубаха отделана тончайшей золотой нитью, с медными застёжками у ворота. Демира подвернула длинные рукава, подтянула штаны.
Арефа извлёк из сундука высокие сапоги и подал ей:
– Обуйся. Голову покрывать станешь? Тут и шапки, и платы.
– Мне причесаться бы, – Демира поскребла затылок, – эдак вшей себе напарю.
Юноша подал ей зеркало в резной оправе из слоновой кости и костяной гребень.
– Богатая поделка, – восхитилась Демира, оглядывая узорную ручку, – тонкая работа!
– Оставь себе, – сказал Арефа, – этого добра тут много.
Воительница присела на краешек кровати, расплела косы, принялась расчёсывать, расправляя в пальцах длинные пряди. Арефа не стал стоять над душой, вышел.
Демира порылась в сундуке, нашла моток шёлковой тесьмы. Ай, красота, сколько ж труда мастерицы в то плетение вложено! Жаль портить, платье бы по подолу обшить, да кто ту работу справит, да и кому то платье нашивать! Так без дела и истлеет. Надкусила зубами прохладный шёлк, оторвала два раза по локоть, перевязала одну косу, другую. Теперь и в трапезную можно. А где ж та трапезная? Должно, тот зал с мраморными колоннами, где она впервые увидела магистра в красном плаще и пляску демонов.
Она не ошиблась. Там за два месяца ничего не изменилось. Кованые подсвечники освещали залу. Тот же алтарь, те же старинные фолианты на массивном столе резного дуба, то же огромное каменное кресло. Только теперь в середине стоял ещё один длинный стол, уставленный серебряными приборами тонкого литья. За ним, облачённый в тот же красный плащ, чинно восседал Арий Конрад. По левую руку его сидел юноша.
– О! – восхитился магистр, увидев свою гостью. – Тебе идёт! Голову бы ещё замотать, и точно торговец с востока! Садись.
В темнице ей лишь раз принесли жидкой баланды из брюквы, и сейчас голодное нутро заурчало при виде накрытого стола. Демира схватила лепёшку, разломила, вдохнула тёплый хлебный дух. Голова кругом пошла.
Этот запах возвращал в детство, на залитые солнцем поля. Руки помнили тяжесть снопа золотых колосьев, вкус калёных на горячих камнях пшеничных зёрен первого хлеба, что по обычаю делил на всех жителей племени родоначальник.
О, если бы помнить только это, забыв навсегда зарево пожарищ, страшные крики её гибнущих сродников, хруст горелого зерна под копытами коней кровавой армии Аль Магруфа!
Столько боли и жажды мести, что так и осталась неутолённой. Последний из Ордена Сов взмахом руки и силой огня уничтожил её главного врага. Не дал поквитаться в честном поединке. Потому что бережёт своего воина, что пойдёт за ним к его Цели. И она пойдёт. Долги Демира платила честно, и с Последним из Сов рассчитается сполна.
Воительница перехватила испытующий взгляд магистра. Он смотрел на неё, будто спрашивая, достанет ли у неё сил, чтобы пройти тот путь.
– Говори, как есть, – велела Демира, угадав ход его мыслей, – ведь мы не вдвоём едем в Белую Пустыню, верно?
– Священные книги поведали мне, что за сокровищами Ормузда пустятся в путь пятеро, – ответил Арий Конрад, – мастер магии – Чёрной и Белой. Рождённая в самый жаркий месяц года Быка воительница. Магрибский вор. Принцесса с волосами цвета льна, ещё не познавшая мужчины. И юный скальд. Только эти пятеро смогут выстоять против воинов Света.
