Читать книгу: «Голоса блокчейна», страница 3

Каждый раз были эти секунды невероятной душевной боли от такого… унижения? Ведь его только что «снизили» в размерах до простой человеческой оболочки. Он снова – Джо, и пути назад нет. До следующего «шедевра», который Джо сможет нарисовать, только если выберется с этой горы живым.

Превозмогая душевную боль, он нашарил бинокль и приложил его к глазам. У бассейна было много крови. Охранник ещё не вернулся с перекура. Можно было не сомневаться, что дело сделано – дырка в лысине объекта была внушительной. Он уже не поднимется и не станет раздавать распоряжения флегматично-властным тоном.

Убрав бинокль, Джо сделал глубокий вдох, выдохнул. Быстро встал, свернул лежанку, забрал с собой. Возле палатки стояла старая металлическая бочка – Джо притащил её сюда из деревни заранее. Швырнув лежанку с покрывалом в эту бочку, он отточенными движениями разобрал винтовку и сложил её в бесформенный мешок. По-военному быстро сложил палатку – и тоже кинул её в бочку. Снял камуфляжную куртку и штаны (полетели в бочку), переоделся в гражданское, замотал полотенцем нос и рот, достал из кустов металлическую канистру и осторожно залил содержимое бочки кислотой. Шипение и вонь.

Наклеив усы и надев парик, с канистрой и мешком в руках, Джо быстро спускался с горы по козьей тропе. Проходя мимо озерца, с размаху швырнул в воду мешок с винтовкой и канистру. Поблагодарил озеро за вкусную воду и продолжил спуск.

Через полчаса он уже был в деревне. Местные знали, что это – «духовный человек», который ходит в горы. Кивали ему, улыбались. Джо отвечал на приветствия. Через час из деревни уходит автобус в город у моря. Этим автобусом Джо добрался сюда. Но он не сомневался, что автобус проверит местная полиция в городе. Поэтому зашёл на деревенский базар, купил фруктов и воды. Впереди долгий путь – козьей тропой через перевал, прочь от виллы и этой деревни. Туда, где его не догадаются искать. В городок, до которого почти сутки пути. По тропе, которой способен пройти только местный пастух, знающий каждый камень. Или опытный военный, ставший первоклассным ассасином.

У него будет время посмаковать ощущения, пережитые на горе – новый шедевр в его коллекции. Но сейчас не до того. Надо вспомнить военную выучку – и топать, топать, загнав подальше болезненные мысли о том, что теперь он – просто Джо, а не шелест ветра в листве.

С днём рождения, Лин!

– Здравствуй, моя хорошая! Позволь поздравить тебя с днём рождения! Я знаю, что ты очень любишь нематериальные подарки – в смысле, криптоденежки. Но сегодня у меня для тебя другой нематериальный подарок – я написал для тебя рассказ. По моему скромному мнению, получилось здорово – мне очень хотелось, чтобы рассказ тебе понравился.

Что ты спросила? Где мы сейчас? Мы во сне. В «совместном сновидении» – так называл это маг Карлос Кастанеда. Не знаю, был ли он шаманом на самом деле – но так играл словами, что на бумаге создавалось реальное волшебство. А Итало Кальвино – другой волшебник, игравший словами, вошёл в историю литературы благодаря тому, что написал целый роман, повествуя не от первого лица («Я пошёл, я нашёл») и не от третьего лица («Он сходил, он нашёл»), а – от второго лица («Ты, читатель, подходишь к полке и видишь книгу Итало Кальвино…»). Насколько мне известно, никто до него не писал ТАК – и мало кто писал так после Кальвино. А мне всегда хотелось попробовать, и твой день рождения – достойный повод.

Да, давай прогуляемся. Мы же во сне – поэтому здесь всё немного нереально. Жёсткие привязки к времени и пространству ослабевают… красивый проспект, говоришь? Мне тоже нравится. Это мой город – Москва. Мы сейчас идём от метро Сокол к Волоколамскому шоссе. Это моё место. Однажды я приехал сюда и понял – моё место. Не знаю, как и почему – но оно действительно стало моим на много лет. Впрочем, никто не говорил, что это единственное место во Вселенной, которое я могу назвать своим. К чему это я – хочу пожелать тебе найти такое «своё место». Ты попадёшь туда, почувствуешь – «это моё место», останешься там надолго и будешь там счастлива. Этого я тебе желаю. Впрочем, возможно, ты уже нашла «своё место»? Если так – поздравляю! У меня есть для тебя ещё пара сюрпризов.

Смотри, сейчас мы идём вдоль «генеральского дома» – так он выглядел в 2006 году, до того, как всё вокруг раскопали, чтобы построить туннель. Было именно так – узкий, но чистый проход между домом и длинным рядом ларьков. Я так и запомнил этот проулок – движуха, изобилие и как-то всё позитивно, легко, уютно. Слышишь – из ларька негромко играет «Lady in red» Криса де Бурга. Говоришь, ты не «леди в красном»? Ну ладно. Будь в чёрном, на здоровье.

У этого места своя атмосфера, своя энергетика. И я сейчас не про «ауру» и прочие мистические вещи. Здесь, на Соколе – центр магнитной аномалии, мне об этом рассказывали, и я проверил в интернете. Но и без проверок ясно, что аномалия тут есть – иначе не объяснить многое, связанное с этим районом. Факт в том, что атмосфера Сокола когда-то «выпрямила» меня – и я желаю, чтобы твоё место «выпрямило» тебя. Это удивительно – но когда находишься здесь, как-то сами собой уходят и растворяются проблемы, закидоны, расширяются границы твоего «Я»… нет, я сейчас не про психоделический опыт. Обитая на «своём» месте, становишься чем-то большим, чем ты был вчера или год назад. Причём – не прилагаешь для этого особых усилий. Нет, не лежишь на диване… просто живёшь в своём ритме, но приходит какая-то удача, возможности. «Открываются двери в песке», как сказал бы Роджер Желязны. Да, он тоже маг и волшебник. Мастер слова.

Сейчас мы перейдём дорогу и подойдём вот к этому ларьку. Знаешь, здесь когда-то подавали необыкновенный напиток, которого я больше нигде не пил… самый обычный чай – с сахаром и пакетиком лимонного порошка. Надеюсь, ты не из тех, кто любит «только всё натуральное и свежевыжатые соки?» Прекрасно! Просто попробуй этот чай – от одного пластикового стаканчика не отравишься, а этот вкус химического порошкового лимона я запомнил на всю жизнь. Как бы точнее назвать этот напиток… дешёвый чёрный чай из пакетика в пластиковом стаканчике, да ещё с химическим порошком вместо «живого» куска лимона – для эстетов и фитоняшек это просто вершина мерзости. Идеальная противоположность гламурным напиткам. Давай насладимся этой вершиной? Тем более, уверяю тебя – из автомата у меня в офисе после нажатия кнопки «чай с лимоном» лилась гораздо более отвратная бурда, по вкусу даже отдалённо не похожая на чай и вызывающая лишь боль в печени. А тут – кулинарный осколок ушедшей эпохи народных уличных базаров, который теперь можно попробовать лишь во сне. Чёрт побери, я скучаю по этим мелочам…

Ради чего я угощаю тебя таким странным чаем? Я хочу показать тебе моё место – воспроизведя в деталях его звуки, ароматы, вкус… всё то, что якобы нельзя передать словами. Если что-то «нельзя выразить словами» – это челлендж для меня. Например, однажды друг спросил меня: «Как бы ты записал буквами «Э-а?» Точнее, он произнёс даже не «Э-а», а скорее «А-а» – но по интонации было ясно, что он имеет в виду «Не-а!» Это тоже был челлендж.

Вкусный чай, правда же? Только не думай о том, что твой пирожок с мясом ещё недавно мяукал… это Москва.

Направо уходит Ленинградское шоссе – дорога на Петербург, самая наезженная трасса между двумя столицами… а мы идём налево.

В мой любимый сквер, каким он был десять лет назад. Я часто приезжал сюда, когда жил в других районах столицы – чтобы посидеть на скамейке и подумать, порелаксировать. Может, странно… в разных районах жил, но даже то место, где прожил несколько лет, не могу мысленно назвать «домом». А вот Сокол – мой дом, и мне это стало ясно сразу. Когда-то прочитал отличную фразу «Дом – это место, куда хочется возвращаться». Эта фраза стала моим кредо. Дом – не там, где родился. И не обязательно там, где живёшь. А там, куда хочется возвращаться.

Пойдём – через сквер, во дворы… на Соколе я познакомился со многими интереснейшими людьми, я не успею рассказать про всех. Например, благородный сэр Алекс – мы давно не общаемся, но именно он повлиял на меня сильнее, чем многие. Благодаря дружбе с ним я перестал был аполитичным и разобрался, чем отличаются либералы от консерваторов. Раньше мне было пофиг. А этот странный парень, на шесть лет младше меня, как-то умел правильно капать мне на мозги. Он сумел до меня логически достучаться – что мало быть индивидуалистом и концентрироваться исключительно на саморазвитии, важно вырабатывать некие справедливые правила совместного проживания в социуме и соблюдать их. Мы с ним спорили до хрипоты, я отстаивал точку зрения «законы лишь мешают сильным личностям добиваться своих целей, потому что законы всегда пишут „киты“, которые уже поднялись на вершину социальной пирамиды и мешают подняться другим». Ну, тебе это знакомо.

Так вот, сэр Алекс убедил меня, что важно искать и находить способы, позволяющие заставить даже китов соблюдать правила… хотя бы иногда.

Кстати, о «китах». Да – на Соколе живут киты. Вернее, когда-то жили. Посмотри, за этим двором начинается коттеджный посёлок – частная земля и элитные коттеджи совсем недалеко от центра Москвы. Это круче, чем средневековые замки за городом на Рублёво-Успенском или греко-римская роскошь на Новорижском шоссе. Видишь – каменные соколы на ограде возле входа в здание управы района? Красиво и стильно так… я гулял по этому коттеджному посёлку сотни раз, часами. Да, здесь можно гулять. Никаких тебе пятиметровых заборов и злых собак. Всё очень демократично.

Ну да, здесь живут «добрые киты». Район построили в 1930-х, и до самых девяностых здесь селились генералы и артисты – причём, настоящие, топовые. А вот, чуть вправо от ограды с каменными соколами – мой любимый ковбойский бар, «Джек Рэббит». В просторечии – «Кролик». Сколько там было весёлых историй… на одной из стен бара – фотографии знаменитостей, когда-то выпивавших здесь. Почти все – из девяностых. Знаменитости новой эпохи предпочитают другие места и другую атмосферу. А я люблю пить в «Кролике».

Когда один мой друг был студентом, и мы с ним как-то раз выпивали в этом баре – столик неподалёку от нас внезапно занял препод из его универа, известный в Москве православный патриот, высокооплачиваемый критик либерализма и ислама, специалист по «русскому миру» и прочей лабуде. Друг сильно удивился, что сразу два его учителя – университетский и неформальный – любят один и тот же бар. А я улыбнулся над тем фактом, что знаменитый критик Запада ходит со своей женой в ковбойский бар, а не в какую-нибудь патриотичную славянскую кухню, каких в Москве полно, на любой вкус и кошелёк.

Москва – она такая.

Впрочем, я хотел поговорить вовсе не о «Кролике», а о том, что люди с обострённым чувством справедливости вызывают у меня восхищение. Вот ты всегда рвёшься в бой, если где-то на твоих глазах кого-то незаслуженно обидели. Так и вижу, как ты выхватываешь катану из ножен и несёшься крушить мировое зло на отдельно взятой лестничной клетке. С катаной в руках, в домашнем халате и тапочках. Это невероятно мило.

Мне всегда нужен хотя бы один подобный человек в моём окружении – для равновесия. Люди, подобные тебе, уравновешивают мой подход к жизни – «правды нет», «справедливость – пустое понятие», доминирующий инстинкт самосохранения и сложные интриги. Ты знаешь, что мне всегда проще быть серым кардиналом. И если с кем-то из моих близких несправедливо обошлись – я стараюсь сначала помочь и поддержать пострадавшего. Гораздо удобнее отомстить обидчику чужими руками и так, что меня даже рядом не было. Или действовать, как мои любимые персонажи в литературе – парфюмер Гренуй и коллекционер Клегг. Они же такие лапочки с виду, а если копнуть глубже – так много интересного…

Поэтому стараюсь окружать себя людьми, склонными сначала рубить катаной, а после разбираться. Нет – не для того, чтобы решать свои проблемы вашими руками, ну разве что иногда. А потому, что рядом с таким человеком у меня появляется чувство внутренней гармонии. Да – я ловлю кайф от каждой твоей битвы с «китами». Хоть и не имею ничего против китов. Просто мне нравится твой стиль – ты вытворяешь всё то, чего я не позволяю себе почти никогда.

Мы прошли через коттеджный посёлок – теперь мимо шаурмячной имени Барака Обамы (долгая история), мимо общежития и заброшенных корпусов Авиационного Института, сквозь арку – во двор старого дома сталинской архитектуры. Мимо вывески, которую можно прочитать как «святилище персов»…

В девяностые в этом дворике бухали «киты», в десятые – я. Мне рассказывали, что когда-то здесь жил знаменитый поп-певец, к нему на вечеринки периодически приезжали Пугачёва с Киркоровым на своём длинном Лимузине, не пролезавшем во двор. Этот дворик видел знаменитостей, пьяных в хлам. Я же упился здесь до такого состояния, что пошёл за шаурмой и долго втирал продавщице из Киргизии, что «понаехавшие – сила, а коренные москвичи вообще обленились, и мы здесь власть».

Есть свой прикол в том, чтобы жить, работать и бухать на районе, сохранившем ещё свежие следы былой роскоши. Говорят, до того, как в начале нулевых Москву стали застраивать элитными жилыми комплексами, все богачи и знаменитости старались поселиться именно на Соколе. Здесь помпезно.

Пойдём – сквозь двор к незаметной железной двери. Это вход в старый книжный магазин, похожий на средневековый замок, со своими подземельями и потайными комнатами. Я знаю, ты любишь аромат книг – чувствуешь, как здесь всё пропитано им?

В этом «замке» я какое-то время царствовал.

Сюда, вверх по лестнице – видишь, там уже накрыт стол. В торте – горящие свечки в форме цифр, означающих твой юный возраст. Брэнди «Чёрный аист» разлит по рюмкам. Вокруг – тысячи книг в шкафах. Красивая атмосфера в нашем совместном сновидении, правда? А главное – когда во сне пьёшь алкоголь, в реальности наутро не наступает похмелье.

Держи рюмку, давай обернёмся к Читательнице и Читателю, я хочу им тоже кое-что сказать: «Если вы дочитали до этого места – поздравляю, я вас заколдовал. Неважно, в каких координатах времени и пространства вы находитесь, независимо от того, где вы и когда – читая эти строчки, вы влились в момент празднования дня рождения Лин. Спасибо!»

Видишь, милая Лин – внимание множества людей из разных городов, стран, из разных лет – пересеклось в этой точке, когда я торжественно говорю тебе:

– С днём рождения! Выпьем до дна за твоё светлое будущее!

Пока ты задуваешь свечи, я желаю, чтобы «твоё место» принесло тебе удачу и внутренние трансформации, чтобы с тобой произошло столько же удивительных историй и знакомств, сколько случилось со мной на Соколе. Ты чудесная! С праздником, Лин!

Избранные рассказы

Заброшка

Прикрывая зажигалку ладонью от ветра, я нажал кнопку. Из кусочка пластмассы в моей руке вырвалось пламя, подожгло сигарету. Я вдохнул дым, в воздухе разлился приятный аромат вишни. Люблю крепкие ароматизированные сигареты. Люблю курить их в одиночестве, особенно – наслаждаясь созерцанием красивого вида. Как сейчас.

Я сижу на крыше заброшенной бетонной коробки, стоящей посреди соснового леса. Когда-то, до моего рождения, это было советским военным объектом. Теперь здесь даже бомжи не живут и сатанисты не собираются – весёлые девяностые остались позади. Единственные редкие посетители этой заброшки – чуваки вроде меня. Российская молодёжь нашла странную романтику в том, чтобы лазить по ветхим заброшенным зданиям.

Впрочем, наша заброшенная станция связи популярностью не пользуется. Слишком далеко от больших городов, не огорожена, про неё не сочиняли городских легенд, как про Ховринскую больницу или «Синий Зуб». Здесь действительно не произошло ни одного таинственного самоубийства, нет сатанинских граффити. Всего лишь трёхэтажная бетонная коробка, крыша – чуть выше верхушек сосен. Дальше, на восток – десятки километров леса и болот, без единого человеческого жилья. На запад – маленький посёлок, от которого я шёл сюда пешком полтора часа. А до того посёлка двадцать минут ехать на автобусе от районного центра, где живу я.

Сегодня вторник, и к заброшке точно не припожалует ни одна экскурсия. Это бизнес моего друга – водить сюда желающих за небольшую плату. Рассказывает кучу баек и небылиц, разыгрывает «театр одного актёра», чтобы нагнетать мрачные предчувствия. Что ж, по крайней мере, заброшка служит ему отличной декорацией. Ах да, граффити здесь всё же есть. Теперь есть. Мы прошлым летом их нарисовали, когда вдвоём обследовали тут всё – осторожно, аккуратно, шарахаясь от каждого шороха.

Сейчас я знаю это здание как свои пять пальцев. Сегодня я здесь без друга и экскурсий. Не ради денег, ради себя. Докурил – можно и покушать. Достал из рюкзака термос и бутерброды. Хлеб и яичница с грибами. В термосе – крепкий пуэр. Люблю чёрный чай.

Вперив взгляд в хвойную даль, в самый горизонт, я подумал о Диане. На прошлой неделе она с большим чемоданом уехала в Москву. Навсегда. Раньше мы много говорили об этом, ругались, мирились. Но в итоге красавица твёрдо решила – ехать в столицу, чтобы выйти замуж за первого попавшегося скромного офисного клерка с московской квартирой. Два года назад так удачно вышла замуж её лучшая подруга. Благодаря вконтактику Диана узнавала от неё все новости: как в Москве весело и богато, как легко развести обычного московского паренька на подарки и обязательства. Главное – суметь от него забеременеть, после этого – дело в шляпе!

Теперь моя Диана залетит от какого-нибудь скромного представителя вида «офисный планктон». И этим обеспечит будущее себе и потомству. А я не смог её удержать.

Отпуск за свой счёт, бурную пьянку и тяжёлое похмелье я себе уже организовал на прошлой неделе. Теперь пришёл сюда подумать, как мне дальше жить без неё. Прокручивал в голове, как мы дружили в школе, вспоминал наш первый секс на учительском столе после уроков и вообще – всё то время, что мы были вместе. Дианка была моей первой и единственной женщиной. Кому я без неё нужен? Но она хотела большего – и ей уже двадцать один, как и мне. Выскочить замуж – как раз ещё не поздно. Но связать свою жизнь с простоватым провинциальным чуваком Дианка явно не хотела. Несмотря на то, что именно я учил её пить водку и правильно закусывать, я дарил ей розы и всякие девчачьи мелочи, я чинил её компьютер, а летом мы убегали с дачи далеко в лес, чтобы заняться сексом у маленького озера – там никто не мог нас увидеть.

Мне казалось, что всё идеально, но Диана явно думала иначе. Она не могла понять, почему я не хочу в Москву. Был там однажды. Москва оглушает. Слишком много всего. Слишком высокие дома, много шума, много людей. Но Диане нужно было это «много». А мне – как-то не очень.

Я ни разу не приводил её на эту заброшку – может, именно поэтому я сейчас здесь. Хоть одно место, не вызывающее ассоциаций с моей красавицей.

Я доел бутерброд, запил его чаем. Отлично – осталась половина термоса на обратную дорогу. Мне всегда нужно много воды.

Оторвав взгляд от леса, я оглядел крышу, бетонные плиты, лестницу, по которой забрался сюда. Всё это было построено с какой-то целью. Неважно, была ли эта цель «правильной», но у людей, приехавших сюда, в лес, расчистивших площадку, построивших трёхэтажное здание и наполнивших его радиоаппаратурой (давно уже вывезенной или украденной) – у этих людей была Цель. Их действия несли в себе смысл. Ради этого смысла люди старались, работая здесь каждый день… После что-то случилось – и смысл пропал. Просто растворился в воздухе. Раньше я всегда с удивлением думал – как это может так случиться, чтобы смысл взял и исчез? А вот так. Как в моих отношениях с Дианкой – был смысл и растворился. А заброшенное здание осталось – и остался я.

Какое-то время трёхэтажная бетонная конструкция просто стояла без дела. После – пришли другие люди и вынесли из неё всё ценное, что смогли. Даже двери и оконные рамы. После здесь, видимо, жили какие-то бездомные… но недолго – слишком далеко от посёлка. Да и зимы у нас суровые. Какой смысл жить здесь, если до большого города всего пара часов на поезде? А в больших городах – свои заброшки, свои тёплые подвалы… бр-р! Не люблю думать о бомжах. Мерзко. Всегда есть выбор: бомжевать в подвале или найти себе хоть какое-то занятие. Даже в нашем городке нужен сторож на склад с пустыми ящиками. Платят копейки, но можно жить на этом складе.

И снова здание какое-то время пустовало… пока не появилась мода на эту странную романтику – и мы с другом втянулись в способ заработка, всегда казавшийся мне… шизанутым. К счастью, у меня есть основная работа, и она мне нравится. Нашему райцентру повезло: здесь открылся «Макдоналдс», и я работаю в нём почти с самого открытия.

Бургеры, булочки, роллы, картошка – всё это на самом деле не важно. И гамбургеров я уже наелся на всю оставшуюся жизнь. Важно то, чем я наслаждаюсь на этой работе. Там есть смысл, есть система. Каждое движение повара и кассира, каждый жест, каждая фраза является частью системы. Нельзя, да и не нужно никакой отсебятины. Приходя в ресторан, я надеваю униформу и оставляю своё «Я» за дверью – в мире объятий Дианы и походов к заброшке. Переодевшись в униформу, я становлюсь другим человеком – и этот человек мне нравится. В «Макдоналдсе» мне не нужно много размышлять или выносить оценочные суждения. Я совершаю одни и те же действия, как автомат, винтик большого механизма. Включаясь в эту систему, я наслаждаюсь осознанием того факта, что она вообще существует – систему придумали задолго до нас, она покорила мир и протянула щупальце даже в ту глушь, где родился я.

Меня мало чему полезному научили в школе, но многому научили в ресторане. Если бы я попробовал открыть своё кафе, здесь и сейчас, с нуля – у меня бы ничего не получилось. Потому что я ничего не знал про Систему и вряд ли смог бы придумать её сам. Систему оказалось легко изучить, но с каждым днём я всё отчётливее понимал, как тяжело было её придумать.

Меня согревало это чувство причастности. Я знал, что каждый день во всей России и в Штатах, и в Аргентине, и даже в Китае – по всему миру люди, разные, непохожие на меня, точно так же приходят на работу, жарят такие же котлеты, стоят за такой же кассой. Это было здорово! Я ничем не хуже других. Не лучше, но и не хуже. Там, в Москве, Дианка однажды обязательно зайдёт скушать гамбургер или выпить колы. И такой же винтик Системы, как я, соберёт ей заказ. Такой же, как я… Значит, это я соберу для неё заказ. Чем я хуже работника московского ресторана? Ничем. Многие боятся становиться винтиками системы, потому что это роняет их самооценку. Моя самооценка и так всю жизнь была ниже плинтуса, так что «Макдоналдс» только поднял её. Были две ценности в моей жизни – Диана и ресторан. Остался только ресторан.

Мне бы хотелось сравнить себя с этой заброшкой, но не получалось. Или не хотелось думать, что из меня постепенно вынесут всё ценное, а через много лет молодёжь станет водить по мне экскурсии. Да я и не заброшен, я – часть большой семьи «Мака». А вот Россия точно похожа на это здание. Иногда говорят «страна-бензоколонка». Нет. «Страна-заброшка», в которой случайно забыли или бросили много-много бензина. Однажды всё ценное вынесут, уйдут даже бездомные – в поисках лучшей доли. А после придёт романтичная молодёжь, водить экскурсии по заброшенной северной стране. Вполне возможно.

Медленно спускаясь с крыши, я оказался на втором этаже, когда услышал голоса. Весёлый девичий смех донёсся со стороны тропы, по которой я пришёл. Чёрт! А так хотел побыть один: разложить покрывало в траве под деревьями и просто лениво валяться час-другой, глядя на заброшку, небо, ёлки и размышляя о своём. Совершенно не хочу сталкиваться с другими людьми. Но… если это компания симпатичных девчонок – почему бы и нет?

Я спрятался за рухнувшей бетонной плитой – из этой позиции я отлично видел поляну перед заброшкой через проём окна, а меня не было видно вообще. По крайней мере, при таком положении солнца. Я был в тени, бесшумным наблюдателем.

Гостей было двое – парень и девушка. Сначала я даже разочаровался. Подумал: может, выйти из укрытия и мимо них направиться обратно в лес? Они весело бегали по поляне, будучи уверенными, что здесь никого нет, обнимались, целовались. И вдруг я понял, что мне интересно за ними понаблюдать. Чёрт, я всегда был вуайеристом, но только недавно узнал, что это так называется. Мне с детства нравилось тайком подглядывать – не важно, за кем. Сам факт того, что я вижу то, чего видеть не должен, доставляет мне огромное наслаждение. Это не сравнить с сексом, это другое. Кайф от нарушения запрета. Нельзя смотреть – а я смотрю! И кайфую!

Помню, мне было лет семь. У нас в городке много старых домиков, обнесённых заборами, – частный сектор. Однажды я слонялся в одиночестве, придумывал себе всякие забавы. И целый час наблюдал через щель в заборе за женщиной. Нет, она просто пила чай на веранде и читала газету, кажется, разгадывала кроссворд. А я тихо-тихо стоял в кустах, прилипнув к тонкой щёлке в заборе – и смотрел на неё. Тогда я не знал слова «вуайеризм», мне просто нравилось подглядывать. Самый кайф был в том, что мне казалось – она чувствовала, что за ней наблюдают, несколько раз даже повернулась в мою сторону. Но я ловко отстранялся. Мне нравилось, что я заставил ту женщину понервничать. Но я ничего плохого не делал и даже не думал, просто смотрел на неё. Я – зритель. Я люблю смотреть.

Ну и после, сколько раз мы с Дианкой в это играли. Она приковывала меня наручниками к батарее и танцевала для меня, медленно стягивая одежду – а я мог только смотреть. Мне это нравилось.

И вот сейчас, без какой-либо причины, сработал тот же рефлекс. Я затаился за бетонной плитой – и смотрел во все глаза на прибывшую парочку. Им было весело, но парень всё же не терял головы и громко сказал:

– Пойдём посмотрим – точно внутри нет никого?

Я быстро осмотрелся. Да, я знал эту заброшку как свои пять пальцев. Три быстрых шага в коридор, закинул рюкзак в вентиляционную шахту, подпрыгнул, подтянулся и залез туда же. Немного повозился, устраиваясь поудобнее – и наконец улёгся так, что мог видеть лестницу.

Эти двое осторожно зашли и осмотрели второй этаж, после сходили на третий, побывали на крыше. Кажется, они убедились, что тут нет ни единой живой души. Интересно, можно ли вообще считать меня «живой душой»?..

Я услышал крики с крыши – вопли, обращённые в пустоту. Почти все, кого мы сюда приводили, любили поорать в направлении леса.

– Я свободна!!! – кричала девушка.

Парень посылал нахер своё начальство, кричал много непристойного о разных людях – посылал этих неведомых мне личностей в разные направления и отверстия. Вот такая бесплатная психотерапия.

Дальше, судя по смеху девушки, он помочился в пустоту с края крыши. Наконец, они спустились, какое-то время бродили мимо меня, осматривая тут всё. Я поймал себя на мысли, что эти двое мне нравятся. Вот, бывает: вижу влюблённую парочку, и они не вызывают никаких эмоций. Или – вызывают ревность. Бывает, смотрю и думаю: «Что такая красавица нашла в этом быдловатом дебиле?» А иногда: «Почему этот нормальный парень с такой уродиной?»

Но эти двое как-то гармонично смотрелись. Мне нравилось слушать, как они перешучиваются, иногда я давил улыбку. После они долго целовались – но мне совсем ничего не было видно, а пошевелиться я боялся. Наконец, девушка прошептала:

– Давай не здесь… тут всё мёртвое. Давай на улице, на травке!

Когда затихли их шаги на лестнице, я тихонько выбрался из вентиляционной шахты. Вся одежда была в грязи – придётся долго стираться, отмываться… но сейчас это неважно, сейчас я хочу посмотреть на этих двоих!

Они расстелили на траве большое покрывало… Вот как описать словами возбуждение, охватывающее вуайериста? Это совсем не то чувство, что испытывают мальчики во время просмотра порнографических роликов. Это другое… Что-то вроде лёгкого опьянения, и приятная щекотка во всём теле, и… будто подташнивает от счастья. Если даже в детстве, подглядывая за соседкой, разгадывающей кроссворд, я испытал нечто вроде вуайеристского оргазма, то сейчас… меня накрыло цунами эмоций, ощущений, блаженства. Хотелось орать от радости, но я не смел издать ни звука – чтобы не спугнуть тех двоих, занявшихся любовью на покрывале посреди леса, подальше от людских глаз.

Моё горло сжималось, голова кружилась, по щекам стекали слёзы – всё это от невероятного переживания счастья. Я смотрю на то, чего видеть не должен, ломаю все барьеры – даже те, что никогда и не мечтал сломать, считая, что это невозможно. Дыхания не хватает, в ногах дрожь… моё тело с трудом переваривало поток чистейшего счастья, низвергавшийся с мощью Ниагарского водопада.

Я пожирал глазами двух влюблённых. Девушка несколько раз подозрительно посмотрела в мою сторону – явно чувствовала, что за ней наблюдают, но увидеть меня не могла. Я не шевелился и почти не дышал. Вот она посмотрела прямо мне в глаза… не зная, что именно в этой точке куска темноты за бетонной плитой – мои глаза. Не зная, но чувствуя…

Впрочем, парень был очень страстным, и она перестала оглядываться, сосредоточившись на нём. Я поймал себя на мысли, что этот парень мне даже нравится. Нет, не в сексуальном смысле. Он был чём-то похож на меня, только было заметно, что он – из более богатой семьи. Но я испытывал к нему не зависть, а интерес. Будто разглядывал версию меня же из недалёкого будущего. Предположим, однажды я разбогатею и стану вот таким. И у меня будет красотка, похожая на эту девушку. И я буду любить её именно вот так… Надо же, а вот этого Дианка мне никогда не позволяла!

Двоё влюблённых на покрывале приближались к пику. Моё внимание было неотрывно приковано к ним – я буквально физически ощущал, как мой взгляд образует прозрачные нити, вплетающиеся в их тела. На каком-то уровне реальности нас троих связали этими нитями с применением невероятной техники вроде японского шибари. Мой ритм дыхания изменился – казалось, что мы втроём дышим в унисон… Нити моего взгляда будто добавляли в их ласки более острые ощущения – я прямо чувствовал, как делаю приятное им обоим, следя за движениями рук парня и за языком девушки…

Наконец, красавица повернула голову, впилась взглядом прямо в меня – и громко вскрикнула, затем – снова и снова. Их синхронный оргазм ударил во все мои органы чувств, я медленно и тихо опустился на пол, дрожа всем телом. Лучший момент моей жизни – сейчас. Никогда раньше я не испытывал подобного. Это было полное и чистое наслаждение: не просто сексуальное, но эмоциональное, психологическое, духовное… Может ли подглядывание стать чем-то вроде религиозного опыта? Не знаю… но мне точно пора уходить. Медленно и осторожно я поднял рюкзак, плавными шагами подошёл к лестнице и тихонько – ступенька за ступенькой… Нежной поступью, чтобы даже песок под кроссовками не скрипнул…