Читать книгу: «Магические безобразия», страница 3
– Давай, покажись, – процедила она сквозь зубы. – Сколько можно прятаться? Я ведь никуда не денусь.
Словно приняв слова как сигнал, умертвия дружно ожили и двинулись на нее. Каждый, а их было не меньше двух сотен, сжимали ржавые либо меч, либо топор, либо мотыгу. Девушка просто ждала, когда мерзкие создания доберутся до нее сами. Какой смысл тратить силы, если она все равно только и может, что отбиваться?! Сражаться девушка не обучена, но меч – артефакт, и есть надежда, что она выдержит.
Первый скелет оторвался от основной толпы и был каким-то неповоротливым, поэтому Тария одним ударом обратила его в пепел. Следующий напал со спины стремительнее и яростнее. Оборачиваясь, она оцарапала мечом правую руку, стараясь игнорировать обжигающую боль, девушка избавилась от него. Третий и четвертый пытались проткнуть ее по бокам, но она ускользнула и убила обоих. А дальше ее нагнала основная масса. Девушка все время отступала, отбиваясь, тяжело дышала, по спине текло, сердце стучало в висках от страха и сосредоточенности. Когда умертвия закончились, девушка немного расслабилась, но через пару секунд напряженно огляделась. Все вокруг замерло в звенящей тишине. Хозяин скелетов не появлялся.
Внезапно кто-то схватил ее сзади. Ильх! Темный! Тария поняла это сразу. Только эта Мудрая раса могла спокойно бродить по Мертвым Землям, что прокляты вот уже пятьсот лет самой Богиней Смерти. Хозяин умертвий больно сжимал руки девушки, отчего не было и малейшей возможности освободиться.
– Ты должна умереть, – проговорил ей на ухо шипящий голос. – Прорицательница доставит множество хлопот.
Резкий удар в грудь заставил ее захлебнуться криком. В меркнущем сознании промелькнула одна мысль: «Ясно, я умираю» …
Лена Морозова закричала и скатилась с дивана. Ее трясло, сердце громко стучало, странный сон все еще стоял перед глазами. Оглядевшись, девочка увидела большую комнату их трехкомнатной квартиры. Громко тикали настенные часы, напротив чернел телевизор, а на журнальном столике были разбросаны газеты и журналы. Все выглядело обычным. Но… ее убили! Лену пробрала дрожь. Она чувствовала, как нож пронзил сердце, чувствовала, как меркло сознание, и уходила жизнь. Несмотря на все старания ее семьи, несмотря на все годы пряток, смерть от рук одного из Мудрых рас ее не радовала.
Девочка поднялась, чтобы пойти умыться. Взглянув в настенное зеркало, Лена снова вздрогнула и испугалась собственных мыслей. Проведя мелко дрожащей рукой по лицу и смывая наваждение, она глубоко вдохнула. Что это было? Почему она приняла так близко к сердцу смерть героини своего сна? Более того, почему девочка уверена, что связанна с ней?
Быстро направившись в ванную, Лена решила, что должна с кем-то поговорить об этом. Сегодня Вари не было в школе, поэтому при первой же возможности она все расскажет подруге.
В тот же день, вернувшись от Рина домой, Варя Измайлова сначала, как примерная девочка, сделала уроки. Не сказать, что она любила школу, но старалась учиться хорошо, памятуя о том, что в жизни все может пригодиться. Варя торопилась. Ей хотелось поскорее испробовать тренировку, которую посоветовал маг. Закончив с домашним заданием, она покормила Соломона и принялась набирать ванну водой.
– Ты уверена в этом? – спросил Джо, когда девочка закрутила кран. – Хочешь утонуть?
– Нет, – Варя покачала головой и покрутила в руках плоский круглый камушек темно-коричневого цвета, какие часто можно найти на морском пляже. – Рин дал мне амулет. На первое время. Так что все будет хорошо.
– Хм… – в голосе человека-ручки появились нотки сомнения.
– Ты не доверяешь собственному хозяину?
– Что ты такое говоришь! – возмущенно пискнул он. Джо вновь улыбнулся нарисованными зубами. – Просто беспокоюсь, а то мне придется иметь дело с хладным девичьим и совершенно непривлекательным трупом.
– Значит, все в порядке, – пожимая плечами, сказала Измайлова, оканчивая разговор и стараясь игнорировать столь противную шутку.
Поставив Джо в стаканчик на полочке под зеркалом, Варя заплела длинные каштановые волосы в косу, чтобы не мешали, скинула домашние шорты, оставшись в белой футболке, похожей больше на платье из-за своей длины, и медленно залезла в ванну. Девочка закрыла глаза и ушла с головой под воду.
Уши мгновенно залепило водой, и она, пытаясь вспомнить ощущения днем, сосредоточилась. Очистить сознание от посторонних мыслей получилось быстро, теперь оставалось найти в себе те же чувства. Для лучшего понимания, Варя представила, будто снова смотрит в глаза мага. Не сразу, но получилось и это. А потом… Измайлова вдруг обнаружила, что видит себя со стороны. К неудовольствию, худощавая фигурка была угловата, а острое лицо бледным. С полочки на ее погруженное в воду тело напряженно смотрел Джо.
Было бы в таком состоянии лицо, девочка бы усмехнулась. С легкой мыслью Варя переместилась в кухню. Ощущения странные – кухня будто сама приблизилась, как если бы девочка крутила пространство в компьютерной программе. Просторная кухня медового цвета встретила Измайлову темнотой. От окна слабо шел серебристый свет, точно на улице стояла лунная ночь. Вот несколько шкафчиков с посудой приятных шоколадных оттенков, небольшой холодильник, легкие фиолетово-белые занавески, бежевый мягкий ковер, овальный стол с фруктами, салфетками, небольшим заварником. На холодильнике несколько фотографий, магнитиков и прочих побрякушек. Все привычно. Кроме разноцветных облакообразных воплощений эмоций. Сейчас, в странном полумраке, они напоминали подводных рыб. Что они здесь делали? У себя в доме Варя их никогда не наблюдала. Или это из-за магии? Хотя можно ли эту медитацию назвать магией? Существа, сверкая разноцветными тельцами, медленно плавали из стороны в сторону. В отличие от школы и улицы они были маленькие, с кулак размером, и даже милыми.
Каркнул ворон, а затем истошно мявкнул Соломон, привлекая внимание. Пространство снова крутанулось, словно карусель, и Варя оказалась в комнате дяди Егора. В его комнате девочка была много раз, и ничего интересно в ней не нашла. Кровать, компьютер, стол, стул, шкаф – обычный набор мебели. Посреди комнаты, шипя и рыча, пригнув голову к лапам обнаружился кот, а у люстры зависло темно-коричневое облако, похожее на то, которое Варя видела на уроке экономики. Соломон подпрыгивал, пытаясь достать до мерзкого создания. Оно дергалось, издавая звуки, похожие на писк.
Варя Измайлова запаниковала, не зная, как поступить. Снова каркнул ворон, и девочку швырнуло в тело, точно тряпку. Резко вскочив, разливая воду на пол, хлопая ресницами и тяжело дыша, девочка огляделась.
– Что случилось? – тут же спросил Джо.
– В комнате, – выдохнула Варя. Она вылезла из ванны, продолжая разливать воду и схватив человечка-ручку, быстро побежала к месту действия, оставляя мокрые следы. Забежав в комнату, она увидела, что кот переместился на стол, чтобы прыгнуть до существа оттуда. Распушенный хвост Соломона нервно подрагивал.
– Что делать? – спросила Варя, тряся Джо.
– Вытяни меня максимально вперед, – ответил тот.
Джо разомкнул нарисованный рот, что-то пробормотал и втянул облако-эмоцию в себя с мощностью пылесоса. Существо злобно пищало, но сделать ничего не могло. Не прошло и секунды, и оно исчезло.
– Вот и сказочке конец! – довольно произнес Джо. Варя пораженно смотрела на друга. – Только это крайняя мера. Скажи Рину, пусть обучит тебя защитным механизмам.
Измайлова промолчала и кивнула в знак согласия. Оглянувшись, она увидела мокрые следы и, обреченно вздохнув, отправилась убирать лужи.
8
В пятницу Кирилл проснулся с острым нежеланием идти в школу. Помня о своем обещании Рину, мальчик досадливо поморщился. Какой нормальный подросток любит ходить в школу? Преподают учебный материал либо скучно, либо непонятно; одноклассники или заносчивые снобы, или хулиганы с дешевым авторитетом, вечно влипающие в сомнительные истории, или жертвы издевательств. Правда, Кирилл, как и большинство людей, судил по себе, и его настроение было основано на собственном опыте.
Умывшись, одевшись за пять минут, позавтракав яичницей и поспорив с сестрой, мальчик отправился на занятия. В школе номер шестнадцать стояли шум и гам – обычное состояние полусонных детей перед уроками. Входя в кабинет алгебры (сущий кошмар в такую рань!), Кирилл немного нервничал, не зная, как отреагируют одноклассники на его возвращение. Перед добровольным заточением в квартире он поссорился с главным заводилой класса Ярославом Одуванчиковым и теперь опасался очередной стычки. Но все переживания мальчика были напрасны – ребята поприветствовали Кирилла вполне добродушно, а Одуванчиков даже похлопал по плечу. В то, что Потапов все уладит, он до конца не верил. Оказывается, зря.
Учебный день понесся. Кирилл старательно записывал за учителем, вслушиваясь в монотонный голос краем уха, пребывая сознанием в сонном тумане. Решив заглянуть в каморку странного одиннадцатиклассника, Колесов сдал тетрадь с домашним заданием и пошел к лестнице в другое крыло, где у восьмого класса проводили занятия по химии. Кирилл уже собирался спускаться, как сверху послышались голоса. Дальше третьего этажа была только крыша, и что там забыли девчонки он понял через пару секунд.
– Ты действительно думаешь, что, просто наблюдая и томно посматривая в сторону, что-то произойдет? – в грубоватом и низком голосе Кирилл узнал Пряжкину Олю – кругленькую одноклассницу среднего роста, большую любительницу детективов, фигурного катания и консервированных ананасов.
– Мы разговаривали несколько раз, – ответила той Юрьева Настя. Высокую, худую, в очках и с длинными косичками, девочку постоянно дразнили, из-за того, что она тихая скромная отличница. С Олей Настя дружила с детского сада.
– И этим довольна? – спросила Пряжкина. Повисла тишина, а затем Оля продолжила: – Поэтому Кристина тебя и подкалывает все время. Не надо было ей рассказывать, что тебе нравится Яковлев.
– Тише, Оля! – запротестовала Юрьева. – Вдруг кто-то услышит.
– Раньше нужно было думать!
Кирилл покачал головой, решив больше не подслушивать, и направился на химию. По дороге мальчик размышлял над услышанным. Его всегда поражало желание девчонок разболтать что-то по секрету почти каждой, а потом удивляться, что тайна не сохранена. Настя Юрьева много друзей не имела и была типичнейшей серой мышью. И хоть природа наделила девочку изрядным умом и трудолюбием, в ее глазах так и светилась наивность. Яковлев Антон учился в 10 «Г» классе и был двоюродным братом Самойлова Олега – известного красавчика-отличника школы номер шестнадцать. Похоже, о своей симпатии к нему, Юрьева поведала Лужайкиной Кристине, с которой они пели в одном ансамбле в музыкальной школе. А от Лужайкиной, благодаря «сарафанному радио» практически все десятиклассники узнали о предпочтениях книжного червя в очках. Поэтому Кирилл Колесов смотрел на девочек несколько снисходительно и равнодушно.
Варя с трудом разлепила тяжелые веки, сладко причмокнула губами, перевернулась на другой бок, мечтая спать дальше, мимолетно окинула взглядом будильник и моментально вскочила. Она проспала, и первый урок почти окончился! До двух часов она наводила порядок после магической тренировки, затем еще полтора часа ворочалась, думая о последствиях этой тренировки, как итог недосып и запись в дневник. Хорошо, что дяди какое-то время не будет в городе. Собравшись в короткие десять минут, Измайлова выбежала из дома.
На улице дул холодный, северный ветер, и накрапывал мелкий дождь. Мысленно ругнувшись на забывчивость по поводу шапки, натянула капюшон, поправила, сползающую сумку, поспешила в школу. Вбежав со звонком на перемену, влетела в гардероб и, подпрыгивая на одной ноге от нетерпения, избавилась от влажной куртки. Завязала волосы, удачно оказавшейся в кармане резинкой, в высокий хвост. Посмотрела в зеркало, кивнула, решив, что вид вполне удовлетворительный, и пошла на второй этаж в кабинет географии.
На втором этаже перед девочкой встало неожиданное препятствие – кучка школьников загораживала проход, мешая движению. Кое-как протиснувшись вперед, Варя увидела следующую картину: возле ближайшего кабинета застыла высокая, светло-русая, худая девочка в очках, явно на пару классов младше; в руках она держала какой-то учебник (с этой позиции Измайловой было не разглядеть), прижимая его к груди, словно защищаясь. Кажется, она что-то тихо говорила стоящему напротив высокому блондину. Девочку Варя не знала, а парня видела часто с Самойловым. Парочку окружали десятиклассники, и на их лицах читалось веселье.
– Смотри Антон, твоя поклонница! – послышалось ехидное из толпы. Девочка испуганно сжалась, мечтая поскорее исчезнуть.
– Прекратите, – стушевавшись, пробормотал Антон. Судя по всему, издеваться над девочкой ему не хотелось, но слишком откровенно и прямо отчитать своих приятелей тот не рвался. Боялся стать «белой вороной». Ох уж это желание слиться с толпой! Какая мерзость, решила Измайлова, качая головой.
– Эй, ты! – крикнул брюнет, стоявший рядом с Антоном. – Чтобы стать его девушкой, тебе придется сильно постараться. Смени образ, библиотекарша!
Настя Юрьева, а это была она, опустила голову, не зная, что делать. Ей нужно было в кабинет дальше по коридору, но зубоскалящие старшеклассники плотно столпились, а ее робость и застенчивость не давали пошевелиться. Но спасение пришло, словно чудо. Расталкивая грубиянов, к ней подошла Оля Пряжкина и потянула Настю за руку.
– Отошли все! – злобно прошипела она. – А ты, – Пряжкина гордо вскинула подбородок и посмотрела на брюнета в упор, – если хочешь говорить с нормальными девушками, стоит открывать книги почаще. Иначе будешь довольствовать обществом пустозвонок, – снисходительно окинув взглядом стоящих рядом девочек и презрительно фыркнув, она пошла дальше.
Варя довольно усмехнулась и вошла в кабинет. Прозвенел звонок, и толпа мгновенно рассосалась. Пройдя к четвертой парте, где обычно сидели мальчишки, перекинула вещи Толика к Лене на первую, а сама составила компанию Игорьку. Лена удивленно вскинула брови, явно принимая что-то на свой счет, но желание Измайловой было предельно простым – дремать на четвертой парте легче, чем на первой, к тому же, прикрывшись учебником.
Географию у старших классов преподавал Роман Викторович Стриж, сорокапятилетний мужчина, среднего роста, с круглыми светло-карими глазами, острым носом, залысинами на лбу и тонкими, поджатыми губами, он напоминал сову. Муж Галины Федоровны, на лице вселенский недосып и какая-то обреченность. Голос тихий, губы периодически причмокивают. Любимое выражение: «Во-о-от!» Но характер добродушный, не придирчивый, что вполне радовало учеников. Написав на доске тему урока: «География мировых природных ресурсов. Загрязнение и охрана окружающей среды», он начал лекцию.
Поняв, что Стриж собирается погрузиться в долгий рассказ и особенно контролировать поведение класса не намерен, Варя блаженно улыбнулась, прикрылась учебником и закрыла глаза.
– Эх-х-х… – выдохнул Игорек. Впереди показалась лестница, а ребята скосили глаза на друга. – Как же давно мы не веселились!
– С каких это пор пакости считаются весельем? – сухо спросила Лена, не разделяя проблемы Шута.
– Но в прошлом году мы изрядно развлекались, – пожимая плечами ответил тот.
– О да… – потянула Варя, закатив глаза. Не сказать, что у них были неприятности, но идеи Игорька отличались своеобразностью.
– Не далее, как вчера, – неожиданно начал Толик, – чета Стриж громко ссорилась в кабинете. – Он зевнул. – Роман Викторович потерял в школе старинное кольцо Галины Федоровны, принадлежавшее ее прапрапрабабке.
– Зачем он принес его в школу? – удивилась Варя. Толик только пожал плечами.
– Это же здорово! – Игорек потер ладони от возбуждения. – Давайте найдем кольцо!
– Что?! – воскликнули девочки.
– Ну Палычу ведь помогли в прошлом году!
– Чучело не такое маленькое, – раздраженно бросила Лена. – С нами весь класс искал!
Игрек что-то пробурчал под нос, явно планируя обидеться. Варя мученически закатила глаза и согласилась на поиски. Лена возмущалась несколько минут, но тоже сдалась под напором доводов. Толик мягко улыбнулся. Видя, что друзья пали от его обаяния и харизмы, Игорек принялся обдумывать план действий. Первым делом Шут собирался разузнать маршрут Романа Викторовича, совершаемый им накануне, и последнее местонахождение кольца. После короткого, но плодотворного разговора со Стрижом, Игорек знал все подробности и начал строить в голове догадки, не спеша делиться ими вслух. Им предстояло заняться этим после уроков.
После третьего урока, идя в столовую, Варя сгорала от нетерпения увидеть Рина. В гомонящей столовой приятно пахло свежей сдобой, крепким кофе, лился шлейф смеха, говора и веселья. Ни один завтрак не мог пройти спокойно. Но мага, в народе Леонида Потапова, в столовой не обнаружилось. Сделав вывод, что Рин у себя «дома», девочка моментально поглотила еду, точно за ней кто-то гнался, и поспешила к лестнице. Он оказался на месте. На диване, скрестив ноги по-турецки, сидел Кирилл. Ребята явно о чем-то беседовали. Уловив последние фразы, девочка поняла, что обсуждают происшествие перед кабинетом географии, разлетевшееся по школе со скоростью синкансэна.
– Я была свидетелем этой сцены! – воскликнула Варя, плюхаясь на диван рядом с Колесовым. – Ты переживаешь за одноклассницу? – спросила она его.
– Наверное, – Кирилл пожал плечами. – Хорошая девчонка, но такая неразумная!
– Знаешь, вся эта подростковая влюбленность, – Рин сделал паузу, помешал сахар и, немного помолчав, продолжил: – Словно сахарозаменитель. На вид простые белые шарики и вроде бы сладкие, но до полноценного сахара не дотягивают.
– Ну знаешь, – Варя немного обиделась. – Это не повод для таких злостных издевательств. Лично я считаю, что в этом Яковлеве нет ничего особенного. А девочку несправедливо мучают.
– Если хотите с этим возиться, то пожалуйста, – Рин отпил сладкий кофе. – Я в этом участвовать не собираюсь.
Кирилл уходил от мага, задумчиво провожая взглядом друзей. Говоря откровенно, мальчик не хотел каким-то образом вмешиваться в жизнь Юрьевой Насти. Но, однозначно, эта одноклассница была хорошей девочкой. Так он решил в конце августа. Стоял приятный нежаркий день конца лета, мальчик спешил в школьную библиотеку, чтобы перед новым учебным годом получить учебники (да-да, их родители не тратили баснословные деньги на закупку книг, за исключением всяких методичек и практических тетрадей). Конечно, после первого сентября Кирилл решительно мечтал скрыться в доме от накатившего чувства тревоги и одиночества, но это уже в прошлом.
Возле школьного кабинета библиотеки никого не было, а дверь оказалось запертой. Наручные часы показывали час дня – время обеда. Библиотека обитала на третьем этаже второго корпуса. Этим летом школу номер шестнадцать ожидал косметический ремонт: подкрасить стены, заменить трубы, подбелить потолки, оформить по-новому вестибюль, повесить зеркала, помыть полы и окна. В здании стоял характерный запах смесей и краски. Незаметно для себя Кирилл оказался возле железной лестницы на крышу, люк был открыт, сверху доносился какой-то тихий звук. Поддавшись внезапному порыву, мальчик поднялся, прислушался и огляделся. Посреди черной блестящей крыши замерла Настя Юрьева. В руках она держала отксеренные листы нот и пела a cappella красивую колыбельную.
Чистый, тонкий голос завораживал, околдовывал, отчего Кирилл не мог ни пошевелиться, ни двинуться с места, ни моргнуть. Голосу вторили звуки фортепиано, нежно лилась флейта, ему казалось, ноты проникают прямо в голову. Ветер подхватывал стройные линии нот, унося их над школой, развевая длинные волосы, резво ими играясь, окутывая пространство сладкой дремой. Голос затих, и Кирилл вырвался из оцепенения. Нечасто приходилось ему слышать чье-то пение, но это говорило о большом таланте. Он тихонько шевельнулся и покинул крышу.
Сцена, о которой ему поведал Одуванчиков, так же, как и Варя, находившийся в толпе и ставший невольным свидетелем, заставляла Колесова морщиться от холодного отвращения. Впрочем, Настя сама виновата. Кирилл зло дернул головой. Нет, этот Яковлев прекрасно мог пресечь глупые шепотки, тем самым защитив и себя, и Юрьеву. Поэтому обреченно вздохнув, мальчик поплелся на физкультуру, ожидая вестей от Вари.
После уроков, когда школа постепенно опустела, Игорек, Толик, Варя и Лена дежурили по классу: поднимали стулья, мыли доску, поливали цветы и готовились искать пропавшее кольцо. Шут развил бурную деятельность, мечтая поскорее приступить к более веселому времяпрепровождению. Он несколько суетился, размахивал руками и быстро, точно автоматная очередь, выстреливал словами. Говорил Игорек о чем-то совершенно нелепом, ничего не значащим, совсем не задерживающимся в голове. Толик с прытью меланхолика вставлял пару-тройку слов, скорее по инерции, чтобы хоть немного поддерживать беседу. Он между делом зевал, громко клацая челюстью. Сон для рыжего подростка всегда был желанным плодом. Лена молчала и сосредоточенно убирала стулья. Девочка помнила о своих снах и разных необычных происшествиях, но никак не могла найти подходящего времени для объяснения с подругой.
Дежурство заняло двадцать минут, Игорек облегченно выдохнул, довольно потер ладони и приступил выдавать распоряжения. Первым делом ребята направились на вахту, чтобы поинтересоваться, не находили ли технички каких-либо мелких дорогих предметов. Получив отрицательный ответ, Шут хмыкнул и повел друзей в учительскую, по дороге осматривая каждый уголок, каждую батарею, каждый подоконник. Осмотр результата не принес, и ребята завались в учительскую, которая почему-то была открыта и пуста. Уроки закончились, но оставлять беспечно дверь, где хранятся классные журналы, не следовало. Однако сейчас им это только в плюс.
– Ты думаешь, кольцо где-то тут? – спросил Толик, разглядывая шкафы с папками, полочки, столы и диван.
– Да, я уверен, – ответил Игорек, прищурившись. – Я осмотрел все места, где побывал Викторович, кроме учительской. Оно могло закатиться куда-нибудь.
– Может, его уже кто-то прикарманил себе, – бросила Лена.
– Возможно, – пожал плечами Игорек, – но я верю своей интуиции. Если бы кто-то нашел, наверняка не упустил случая нашептать приятелям о своем везении. Послушав за целый день разных личностей, я ничего полезного не вычленил.
– Ладно, давайте искать, – сказала Варя. – У нас мало времени.
Ребята прекратили перепалку и принялись исследовать учительскую. Варя облазила весь пол, ударилась о ножку стула лбом, потирая больное место, она вытянулась, отметила перепачканные пылью коленки, и тоскливо посмотрела в окно. На подоконниках зеленели цветочные горшки, а на улице начался дождь. По оконному стеклу стремительно неслись водные дорожки, по ржавому навесу барабанили тяжелые капли, у мимо проходящих ветер вырывал зонты. Девочка вспомнила, что забыла и шапку, и зонт. Перспектива вымокнуть до нитки замаячила на горизонте.
– Нашел! – неожиданно громко произнес Толик, вылезая из-под столика и сдвинутого в сторону дивана. На его руке лежал старинный перстень из золоченого металла с каким-то красным камнем.
– Отлично! – отдувая от гордости щеки, воскликнул Игорек. – А сейчас бежим отсюда. Завтра отдадим кольцо Викторовичу, а он сможет помириться с женой!
Он поспешил вытолкнуть друзей из кабинета.
9
В субботу Игорек преподнес Роману Викторовичу находку, лучась довольством, аки начищенный самовар. Учитель географии так обрадовался, что забыл выпытать, откуда ученики прознали о его проблемах. Потом была физика, которую Варя совсем не понимала, но любила, как и все в школе, потому что этот предмет вел Пряжкин Прохор Игнатьевич – дедушка восьмиклассницы Оли, весельчак с седыми волосами, щегольскими усами и хитрыми умудренными голубыми глазами. На информатике, сдав опрос по теории, весь класс бездельничал, играя в игры оставшееся до звонка время. Последним уроком стояла физкультура, ребята сдавали нормативы. К Рину Измайлова в этот день не пошла, так как все еще немного обижалась, хотя, по сути, в этом не было никакого смысла. Третье воскресение для Вари пролетело в домашних делах и готовке борща к приезду дяди.
В понедельник девочка проснулась за пять минут до будильника. Необычайная бодрость наполняла отдохнувший организм. Варя оттаяла, испарив свою обиду на мага, такую мелочную и необъяснимую. Ей все равно нужно, чтобы Рин учил ее. Впрочем, девочке хотелось подружиться с ним, но он ловко уходил от вопросов, пресекая на корню и не желая рассказывать о себе. У него была привычка хмурить лоб, когда что-то не нравилось либо, когда в голове вертелась некая мысль. Еще он постоянно ел сладкое, утверждая, что таким образом поддерживает магическую энергию. Что именно за энергия Варя так и не узнала.
День начался с урока русского языка. Измайлова пришла в школу вовремя, даже прихватила зонт, но погода радовала сухостью и лишь многочисленные голубиные ванны напоминали о двухдневных непрерывных дождях. Фиолетовый лак, множество тоненьких косичек на голове, которые ей помогал плести Джо (удивительно, как он умудрился это сделать!), голубые джинсы и вязанная кофта из приятной темно-синей шерсти, резко контрастировали среди четкой черно-белой гаммы девичьей половины класса. Варя довольно скривилась и уселась за вторую парту рядом с Леной. На подруге было строгое платье в клетку кофейно-коричневых тонов. Света Копейкина отметила появление двух несносных девчонок и мстительно сузила глаза, не собираясь оставлять явное нарушение собственных правил без внимания.
Алина Николаевна впорхнула в кабинет, словно птичка. На стенах мятного оттенка висели портреты писателей: Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого, Гоголя. Впереди зеленела болотным цветом доска, с написанной датой. В конце кабинета высились книжные шкафы, стол учительницы ломился от бумажек, тетрадей, методичек и пишущих принадлежностей. С напряженным и несколько суровым выражением лица Алина Николаевна написала на доске тему: «Употребление устаревшей лексики и неологизмов».
– Итак, – начала она, вытерев пальцы о мокрую тряпку, и села за стол, – архаизмы – это слова, вышедшие из употребления и замененные новыми. Например, лицедей – актер. Так, товарищи на последней парте, я не мешаю вам дискутировать?
10 «В» пораженно замер. Похоже, молодая учительница за три недели пообтерлась и больше не боялась несносных детей. Копейкина сморщила нос. Катя Дмитрова завертела головой, чтобы рассмотреть к кому она обращается. Четверо постоянных троечников – Конев Паша, Мышкин Денис, Крышкин Сережа и Ручкин Дима – что-то с увлечением обсуждали. Они говорили о новой игре, вышедшей недавно от известной компании. Когда к ним обратилась учительница, ребята замерли и, изобразив на лице раскаяние, принялись внимать уроку.
– Историзмы – это слова, называющие вышедшие из обихода явления, предметы или понятия. Например, боярин. – Продолжала тем временем Алина Николаевна. Ее твердый взгляд блуждал от одного ученика к другому, пресекая посторонние действия. – Историзмы и архаизмы употребляются в художественной литературе для воссоздания колорита эпохи; уместны они и в исторических работах. Архаизмы, кроме того, используются для создания торжественности речи, иногда они придают ей иронический характер.
Варя радовалась такой перемене классного руководителя. Хоть какая-то управа на Копейкину и ее свиту. Алина Николаевна закончила с теорией и до конца занятия дала упражнение из учебника. Звонок на перемену десятиклассники встретили радостным молчанием.
Варя хоть и изъявила желанием как-то поддержать одноклассницу Кирилла, но совершенно не представляла каким образом это сделать. Лезть с советами, когда не просят – неприлично и бесполезно, а если бы измениться можно было по мановению волшебной палочки, Юрьевна справилась бы самостоятельно. Поэтому Измайлова после первого урока рассказала обо всем друзьям. Точнее только про Юрьеву Настю. О своем знакомстве с Рином и о магии девочка тактично умалчивала. В действительности, она просто понятия не имела как о таком можно поведать. Чтобы на нее смотрели, как на больную? Нет уж, увольте.
Ребята внимательно слушали, не перебивая: Игорек в конце задумчиво играл бровями, Толик многозначительно зевнул (чего еще ожидать при его полном отсутствии эмоциональности?), Лена нервно кусала губы. Но идеей друзья прониклись, пообещав, что обязательно помогут. Варя облегченно выдохнула. Все это она поведала перед биологией, которую преподавала Апельсинова Елизавета Карловна – маленькая, полноватая, с множеством морщинок, женщина около пятидесяти. Темные с проседью волосы она завязывала в тугой пучок, закрепив какой-нибудь заколкой с цветком или пером, или камнем. Одежда учительницы всегда была классического стиля: однотонные блузки, юбки, брюки. Характер ее строгий, несколько педантичный, вызвал в учениках или уважение, или страх, из-за требовательности, какую она проявляла к своему предмету. Пройдя за кафедру, Елизавета Карловна обвела тридцать учеников 10 «В» цепким взглядом серых глаз и начала рассказывать тему урока: «Углеводы и их роль в жизнедеятельности клетки».
Варя сидела рядом с Леной, послушно писала конспект и невольно вспоминала Марину Олеговну – худощавую блондинку в очках – классную руководительницу до десятого класса, которая тоже преподавала биологию и химию. Ее уроки были веселы и интересны, а сама она доброжелательна и терпима к выходкам своих учеников. Сколько всего Игорек и мальчишки-одноклассники наделали! Какая ностальгия. Хотя прошло всего несколько месяцев. Слушая про классификацию углеводов, Измайлова нарисовала в тетради Лены смешную рожицу. Та ответила рисунком смайлика. Внезапно на стол передали записку, в которой Копейкина требовала девочкам явиться после уроков в кабинет тридцать четыре. Несколько лет назад там вели уроки геометрии, но сейчас кабинет отдали на более прозаические нужды – хранение какого-либо хлама. После небольшого совещания они решили пойти. Любопытство сильнее здравого смысла. Задав кучу домашнего задания и сказав готовиться к тесту, Елизавета Карловна закончила занятие, прозвенел звонок.
– Знаете, о чем я подумал? – спросил Игорек после физкультуры и похода в столовую, взяв в оборот Кирилла, сосиску в тесте, йогурт и апельсин. – Скоро День учителя! – продолжил он, когда никто не отреагировал. Обосновавшись на подоконнике неподалеку от столовой, захватив почти весь завтрак с собой, ребята приготовились делиться идеями. Кирилл подошел к ним сам, желая переговорить с Варей, но тут же был перехвачен Шутом и подвергся тотальному допросу. Выведав все подробности и мысли нового приятеля, Игорек довольно кивнул, что-то про себя решая, и принял мальчика в их компанию. Услышав историю про крышу, которую и Варя слышала впервые, Игорек заметно оживился.
