Читать книгу: «На темной стороне тебя. Не доверяйте красивым незнакомцам», страница 4

Итак, я взмахнула смычком, совершенно не задумываясь, что конкретно я стану исполнять, как руки сами заскользили по струнам и кисть взлетела вверх, чтобы вновь сорваться вниз.

Подхваченная музыкальным смерчем, я находилась в самом его центре, я руководила им, ощущая себя дирижером и оркестром. Музыка окружила меня, она танцевала во мне и рвалась наружу. Вместе с этой исполинской энергией на волю рвалась душа. Ей так тесно было в теле, так неуютно, что свой выход она могла обнаружить разве что в потоке слез и льющейся песни. Но петь в мороз я не могла себе позволить, потому мне пришлось только беззвучно рыдать, чтобы душа не захлебнулась от невыносимого восторга, переполняющего меня внутри.

Нет такой другой силы, которая столь сильна на эмоциональном уровне, что создается иллюзия физического перемещения в пространстве. Такой силой и является музыка, выворачивающая наизнанку, поднимающая над землей, вопреки законам гравитации. Это один из божественных секретов, по высочайшей милости дарованный нам, чтобы в минуту отчаяния или восторга мы смогли бы воспользоваться им, для спасения или еще большего упоения.

Не знаю, сколько времени прошло с той минуты, как я взяла в руки скрипку. Стефан стоял в оцепенении, впрочем, как и все вокруг меня. Сначала я решила, что люди замерзли и недовольны моей длительной игрой. Но как только я опустила смычок и смахнула застывшие слезы, как грянувшие аплодисменты успокоили меня своей искренностью. Даже уличный музыкант посмотрел на меня с уважением и спросил, откуда я и где научилась играть.

Я поклонилась ему и моим благодарным слушателям, придя в невыразимо хорошее расположение духа.

– Счастливого Рождества, – произнес скрипач, восторженно поблескивая глазами. – Спасибо, я отогрелся и получил огромное удовольствие, слушая Вас.

– А я – Вас, – вернула я комплимент. – Удачи!

Я повернулась и чуть не наступила на ногу в черном высоком сапоге. Рука в черной перчатке подхватила мой локоть и вывела из толпы, аккуратно поддерживая.

– Тебе нехорошо? – поинтересовался Стефан, внимательно глядя на меня.

Музыка еще звучала во мне и от этой эйфории можно было запросто свалиться, пусть даже она была и положительной.

– Ну, что ты, – произнесла я, чуть сбивчиво. – Я страшно довольна. Просто разволновалась.

Стефан кивнул.

– Не знал, – продолжил он, – что ты умеешь играть на скрипке. Да еще так… Хотя, изначально я заметил в тебе…

Он запнулся, словно понял, что чуть не сболтнул лишнего.

– Что заметил?

Стефан поджал губы и вновь стал задумчивым.

– В твоем сердце много музыки. Сам Моцарт не сыграл бы лучше, можешь мне поверить.

Я рассмеялась, хотя сравнение несказанно польстило мне.

– Вот такого точно быть не может. Это уж комплимент так комплимент! Конечно, спасибо, но…

– Не думай, что я говорю льстивые слова – тут же резко оборвал меня он и его зеленый глаз вспыхнул, как бенгальский огонь. – Я никогда не преувеличиваю и не приуменьшаю правды.

Я оторопела, не привыкнув еще к его выпадам.

– Просто сравнение слишком сильное. А я слишком серьезно отношусь к музыке, поэтому считаю, что достижение совершенства это бесконечный путь сквозь тернии собственных сомнений и самобичеваний.

Стефан скрипнул зубами. Его напряжение чуть не накрыло меня с головой, а ведь я хорошо чувствую, когда у людей происходит смена настроения. Ладно, если уж ему нравится думать, что я лучшая скрипачка в мире, пусть так и будет, лишь бы не портил нашу прогулку. Мне не хотелось верить в то, что мы рассоримся из-за возникших беспочвенных противоречий. Хотя привыкнуть к тому, как любезность Стефана сменяется агрессивностью, было непросто.

– Как тебе будет угодно, Алиса, – выдавил он. Его ладонь была горячей, будто нагретая солнцем. Я кашлянула.

– А куда мы идем на этот раз?

Мой спутник повел меня прочь от церкви, настойчиво удерживая. Я повторила вопрос.

– Стефан?

Он повернулся ко мне и протянул бутылочку:

– Сделай несколько глотков, не то замерзнешь, и тогда музыка целого мира не согреет тебя.

Эти слова прозвучали как-то странно и двусмысленно, но я послушалась и на этот раз не поморщилась, когда горькая обжигающая жидкость проникла в горло и пищевод. Моя рука вновь оказалась в руке Стефана, и мы пошли вдоль домов, ускоряя шаг.

– Возвращаемся – бросил он, на ходу.

– Может, стоит вызвать такси? – предложила я.

– Нет. Мы быстро дойдем.

Конечно, опыта свиданий у меня не было, поэтому я не могла сравнить моего новоявленного кавалера с кем-нибудь еще. Однако, у меня возникло стойкое убеждение, что на свиданиях, особенно, первых, вести себя подобным образом не стоит. Если вначале я была уверена, что нравлюсь Стефану, то теперь, по неизвестной причине, я заметно упала в его глазах. Иначе как я еще могла объяснить то, как он смотрел на меня и как разговаривал? Или это его такая оригинальная манера завлекать женщин?

Между тем, я неожиданно, почувствовала какую-то слабость в ногах и решила, что я просто устала за сегодняшний день. Но затем эта вялость принялась подбираться к животу, рукам, груди и, наконец, голове, отчего мне ужасно захотелось поскорее присесть, а еще лучше, прилечь.

– Стефан, подожди…

К моему удивлению, мой голос прозвучал неестественно тихо, что не могло меня испугать.

Я сразу сбавила шаг и оперлась на руку Стефана, чуть ли не повисая на нем. Голова закружилась и я застонала, зажмуриваясь. Он остановился, глядя на меня из-под густой челки.

– Алиса, ты побледнела…

Наверное, у меня совсем голова перестала соображать, потому что тон Стефана был непередаваемо безразличный и вместе с тем, у меня сложилось абсурдное чувство, будто он доволен моей слабостью.

Я встряхнула головой.

– Ты мог бы помочь мне доехать до клуба? – попросила я.

– В этом нет необходимости, мы почти на месте. Дойдем пешком – безапелляционно заявил он.

Я была так поражена его окончательным охлаждением в мой адрес, что даже не возмутилась, что он чуть встряхнул меня и практически поволок за собой.

– Стефан, – взмолилась я, хватаясь за его рукав, – мне плохо!

И тут прозвучал ответ, повергший меня в состояние, близкое к истерическому.

– Я знаю. Осталось недолго страдать.

– О чем ты говоришь? И отпусти мой локоть. У тебя не пальцы, а железные клещи.

Стефан расхохотался. От его смеха у меня пошел мороз по коже. Этот новый Стефан отличался от того другого – галантного, любезного и улыбчивого.

– Ты веришь в судьбу, Алиса? Как думаешь, если бы сегодня мы не встретились, где бы я обнаружил тебя чуть позднее?

– Не понимаю, о чем ты говоришь – прошептала я, в страхе отшатываясь от него.

Стефан встряхнул меня, как куклу и презрительно ухмыльнулся.

– Вот так всегда. Никто ничего не понимает. Просто не хочет разобраться. А ты попробуй!

«Он сумасшедший, – решила я. – Неврастеник… Но как мне реагировать на него, чтобы не разозлить еще больше?»

– Стефан, – постаралась я произнести спокойно. – Отпусти меня и каждый пойдет своей дорогой. Очевидно, что мы вовсе не подходим друг другу.

Он вывернул мне плечо, отчего я вскрикнула, и зло бросил:

– Нашим дорогам было суждено пересечься. Помолчи и прекрати ныть, пока я не разозлился окончательно.

Мне хотелось возразить, оттолкнуть его и самой отправиться на поиски клуба, но Стефан цепко держал меня, не давая возможности сопротивляться. Ноги совсем не слушались, а глаза стали закрываться сами собой, будто я бодрствовала двое суток и теперь меня клонило в сон. Я попыталась закричать, чтобы позвать на помощь, но вместо крика у меня вырвался хриплый кашель, от которого я почти захлебнулась.

Под ногами мелькала мостовая, подол моего платья и черные сапоги на толстой подошве. Язык словно одеревенел, лишая меня возможности что-то говорить, а сам Стефан все так же крепко держал меня за плечи, подталкивая, заставляя идти вперед на негнущихся ногах. Я все пыталась понять, в чем же причина моего неожиданного недомогания и, что еще хуже – внезапной агрессии Стефана, показавшегося мне с лучшей стороны всего пару часов назад. И, конечно, не находила никакого внятного объяснения.

Тут, из переулка выбежали два парня, смеясь и толкаясь. Во мне вспыхнула надежда, что мне повезло их встретить и я из последних сил попыталась разбудить в себе остатки сил и внятно произнести слова о помощи. Но к полному своему отчаянию, я только и смогла, что шевелить губами и вяло протянуть руку в их направлении.

Стефан верно расценил ситуацию и тут же разыграл сцену, в которой он был заботливым влюбленным, а я – его пьяной подружкой. Он сразу подхватила меня на руки и напустил на себя озадаченный вид, громко произнеся несколько фраз по-немецки. На мои смешные попытки вырваться, он лишь качал головой и умоляющим голосом просил меня о чем-то, все на том же немецком языке.

Парни, хохоча и улюлюкая, прошли мимо, помахав нам на прощание. Даже мне, ничего ровным толком не понимающей в немецком, стал ясен смысл этого представления. Только приступ стыда быстро прошел, оставив место только недоумению и панике.

К тому моменту, как я практически потеряла сознание, я уже ничего не разбирала вокруг. Мое безвольное тело несли сильные руки, а потом я провалилась в темноту, отчаянно и безуспешно пытаясь цепляться сознанием за происходящее вокруг меня.

…Наверное, прошло не так много времени, прежде чем я снова обрела возможность нормально видеть предметы и различать их. Вокруг было темно и немного пахло сыростью. Я лежала спиной на чем-то твердом, а надо мной маячил слабый свет от лампы. Я чуть скосила глаза влево. Там громоздились какие-то ящики. Было неизвестно, что в них хранится. Справа белела кирпичная стена с осыпающейся известкой, на которой красовались потеки ржавчины.

Сразу подумать о том, почему я лежу в сыром подвале, я не могла. Сначала я просто лежала какое-то время и тупо смотрела то вправо, то влево, то на потолок и лампу. Наконец, голова начала проясняться и я попробовала пошевелить пальцами рук и ног, а потом предприняла попытку хотя бы приподняться. Оказалось, что я не могу двинуться с места, где я лежала, а лежала я на большом перевернутом ящике, причем мои руки и ноги были крепко перемотаны скотчем и привязаны к этому самому ящику.

Попытки освободиться ни к чему не привели, и тут я вспомнила, что незадолго до обморока рядом со мной был мужчина, напугавший меня своим необъяснимым поведением. Я резко выдохнула, пытаясь сосредоточиться на сковавших меня путах. Порвать скотч, намотанный на кисти рук и лодыжки в несколько слоев, смог бы только герой из боевика, несправедливо обреченный на смерть, а я никакой такой силой и талантами не обладала.

В углу раздался шорох. Я резко запрокинула голову. Передо мной возник знакомый силуэт, материализовавшись словно ниоткуда.

– Ага, – произнес он. – Пришла в себя. Я начал беспокоиться, не хлебнула ли ты лишнего из моей бутылочки. Сердечко не болит?

Он беспокоился о моем самочувствии после всего, что было. И почему тогда я лежала на ящике, связанная по рукам и ногам?

– Что произошло? – с трудом выдавила я, делая глубокий вздох.

– Ты потеряла сознание – прозвучал ответ.

– Почему?

– Потому, что тебе стало плохо. Не волнуйся, это нормальная реакция. Так всегда бывает.

Я растерянно заморгала.

– Как – так? И зачем… зачем ты связал меня?

Привкус горечи возник у меня во рту, как только я осознала свою беспомощность. И как подобное могло со мной приключиться?

Стефан вытянул руки вперед, хрустя конечностями, и чуть зевнул. Потом он закусил нижнюю губу и пожевал ее немного, прежде, чем сказать:

– Ну, иначе ты бы стала сопротивляться, а я не люблю возни. Моя настойка действует безотказно, но с ней тоже надо уметь обращаться. Можно и не проснуться, – прыснул он со смеху, но тут же резко оборвал смех и сделался мрачным. – Кстати, не пытайся звать на помощь, – предупредил он. – Нас никто не услышит. Хотя, я могу заставить тебя молчать.

Я дернула руками и ногами, пытаясь освободиться. От отчаяния у меня покатились слезы.

– Только не надо истерики, – закатил глаза Стефан. – Меня это утомляет.

– Стефан? – спросила я, обреченно глядя на него, угрюмого и совершенно безразличного. – Что я тебе сделала?

Смуглое лицо склонилось надо мной.

– Как ни странно – ничего. В этом нет твоей вины, во всяком случае, твоя вина субъективна.

– То есть? Что за шутки?

Стефан пнул ногой один ящик и тот, словно повинуясь его воле, подскочил прямо к нему. Он уселся на ящик, не отрывая глаз от меня, и тихо заговорил, пока я с ужасом смотрела на него.

– Шутки… Наверное, ты права. Так странно… Пока ты играла на скрипке, там, на площади, я думал, что не смогу сделать того, что должен. Я видел, как чиста твоя душа, и еще важнее – твое сердце. Ты очень сильная, а я уважаю силу, пусть даже этого никто другой в тебе не замечает. На мгновение ты победила во мне меня самого, Но это была минутная слабость. Таких, как ты было много и будет еще больше. Но самое важное, что все вы будете отныне на нашей стороне…

Я закрыла глаза, пытаясь осознать, о чем он говорит.

– Совсем перестала тебя понимать. Что происходит? Может, развяжешь меня и мы поговорим? У тебя семейные проблемы? Я могла бы попробовать помочь. Мне кажется, что я чувствую твое напряжение. Ты зол на кого-то… Расскажи, станет легче.

Стефан расхохотался, скривившись.

– Благодарю за сочувствие, но я свободен от семейных проблем. Так что нет, мне не понадобится сеанс психотерапии. Хотя, твоя чувствительность весьма кстати. Потом это нам пригодится.

– Кому – нам? И развяжи меня, пожалуйста, – мой тон, неожиданно для меня самой, сменился на ровный и умиротворяющий. – Никому не станет лучше, если ты совершишь то, что задумал. Твоей душе это не на пользу. Я знаю.

Он так и расплылся в ироничной улыбке:

– В тебе и правда есть эта сила. Я бесконечно рад, что узнал тебя. Точнее сказать, распознал в тебе твои таланты. Так что нет, развязать не смогу. А поговорить сможем. У нас есть еще несколько минут.

Наверное, ночь кошмаров была в самом разгаре и голова снова разболелась, невзирая на мои отчаянные попытки заставить себя собраться и уже придумать что-нибудь существенное.

– Таланты? – вместе с той вспышкой уверенности, пропало желание сопротивляться. – Несколько минут до чего? – слабея, выговорила я.

Стефан, наконец, откинул прядь со второго глаза, и я увидела, что он вовсе не зеленый, как тот, другой, а беспросветно черный, как и его волосы. В полном замешательстве я уставилась на этот страшный глаз, который глядел на меня, не мигая.

– Тебе не будет больно – деловито сообщил он, вытаскивая из-под полы тонкий нож, похожий на стилет. Его тонкие грани блестели под светом лампы, бросая серебряные блики на наши лица. – Этот кинжал такой острый, что без труда рассекает железо. Конечно, секрет изготовления таких ножей давно утерян среди людей, – хихикнул он, играя ножом.

Стоило мне увидеть лезвие кинжала так близко от меня, как голова закружилась еще больше, а к горлу подкатила тошнота. Мое кажущееся спокойствие сменилось приступом такого страха, что целую минуту я не могла выговорить ни слова, пытаясь осознать то, что происходит.

Все это время Стефан глядел на меня со смешанным выражением хладнокровного любопытства. Скорее всего, так смотрит ученый на лабораторную крысу, перед тем, как провести очередной опыт.

– За что? – выдохнула я, наконец, в ужасе.

Стефан подкинул нож и поймал его, не глядя.

– Правильнее задать вопрос: из-за чего? Но раз наше свидание подходит к его логическому завершению, то я, так и быть, потешу твое любопытство. Да, да, моя милая, уверен, что ты спрашиваешь отнюдь не из праздного любопытства, – хихикнул он снова, радуясь своей шутке, но через секунду снова сделался серьезным. – Ответь, ты религиозна?

Я замерла, пытаясь понять, издевается он или задает вопрос по существу.

– Какое это имеет отношение к моему убийству? – проговорила я, понимая, что еще немного и окончательно сойду с ума.

– Самое прямое. Видишь ли, моя прекрасная Олеся, наш мир не так совершенен, как того бы хотелось.

– Это я успела заметить, – выдавила я, ощутив новую волну паники. – Встреча с тобой подтвердила такое утверждение. Странно, что я поверила тебе. Обычно я не попадаюсь на одну лишь внешность.

Стефан наклонился ко мне так близко, рассматривая меня, что я смогла увидеть свое отражение в его зрачках. Его теплое дыхание с терпким запахом абсента прокатилось по моим щекам, но я не смогла отвести глаз от прекрасного лица этого чудовища, хотя он и принялся говорить абсурдные вещи.

– Не расстраивайся. Ты вела себя вполне достойно…

С этим сомнительным комплиментом он выпрямился и уселся на ящик, покачивая ногой, пока его пальцы выстукивали по блестящей поверхности кинжала какой-то ритм.

– Так вот, я продолжу свою мысль. Выражаясь примитивным языком, с давних времен существуют две главные силы, ведущие постоянную борьбу – добро и зло. На чьей стороне воюю я, догадайся сама, ты ведь умная девочка. Так вот, эти силы сражаются за каждую человеческую душу в отдельности, чтобы пополнить ряды своих бесчисленных войск. В твоем мире нас делят на демонов и ангелов, а также на десятки других славных служителей Света и Тьмы. Я, – тут он вскочил и шутливо отвесил поклон, – состою в особом отряде Стерегущих демонов и зовусь Ловцом душ. Мы находим невинные души и, ты уж прости, отнимаем жизнь у бренного тела, чтобы завладеть самым драгоценным, что есть в этом теле. Каждая душа живет в сердце, поэтому нам приходится изымать этот орган, чтобы бережно доставить ее в особое место, чтобы потом произвести обряд перевоплощения чистой души, с ее мощью и силой, в новенькую демоническую сущность, напрочь лишенную памяти о своей предыдущей жалкой жизни. Ну, это если в двух словах. Я не владею даром слова – ухмыльнулся Стефан, подмигивая мне черным глазом.

Демон? Все ясно. Я мысленно застонала и поздравила себя со столь удачным знакомством. «Так тебе и надо, подруга, – зло подумалось мне. – Что, уже решила, будто тобой может заинтересоваться нормальный мужчина?».

Теперь у меня не осталось никаких сомнений, что Стефан был самым настоящим психом, фанатиком, да еще и убийцей. Наверное, я была слишком поражена тем, что сказал мне этот сумасшедший, чтобы помнить о нависающем надо мной кинжале, иначе бы уже пыталась кричать и звать на помощь.

– Разве невинная душа не должна попасть в рай? – спросила я, ужасаясь себе и своему спокойствию.

Стефан, видимо, тоже удивился, что я не прошу о снисхождении, а спокойно задаю ему вопросы.

– Должна, – поморщился он. – Но она не успевает! Я запираю ее особыми заклинаниями на целых тридцать шесть секунд, мешая найти ей путь к Свету. И что за скучное слово – рай! Душа может перерождаться множество раз, прежде чем достигнет наивысшей гармонии. Хотя, – внезапно согласился он, – может, это и есть ваш рай.

– Ты собираешься выкрасть мою душу, чтобы я стала демоном, вопреки моей воле? – решила уточнить я.

– Все именно так, моя милая. Не грусти, ты потом мне еще спасибо скажешь, если встретимся после перерождения. Правда, я могу тебя и не узнать, хотя и очень хорошо чувствую другие души рядом со мной.

Безумец, одним словом… Я бы посмеялась, если бы не находилась на импровизированном жертвенном столе. На всякий случай, я попыталась образумить человека, по моему мнению, чрезмерно увлекшегося религией, вообразившего себя самым настоящим демоном.

– Стефан, подумай о своей душе. Разве ты не знаешь, что победа предсказана только тем, кто сражается на стороне Света?

Он замер, но потом я услышала его смех.

– Забавно! Ни одна моя жертва еще не заботилась о спасении моей души…

Смех резко оборвался и Стефан произнес, чеканя каждое слово:

– А еще, хочу признаться – у меня нет души. Точнее, вся моя сущность, мое тело и разум, все было создано единым целым и не подлежит разъединению. Единственное, что может повлиять на судьбу моей сущности, это мои поступки, вроде измены. Но демоны никогда не становятся предателями своего мира. Такого просто не бывает. Меня почти невозможно уничтожить, как и переделать. У меня есть цель и есть предназначение. Я следую им без всяких сомнений, хотя меня и искушают сильные души, вроде твоей. Но тем лучше. Тем сильнее станет твоя душа после возрождения в новом теле.

– Но, погоди, – крикнула я, – откуда у тебя такое право на похищение того, что принадлежит Свету? Разве тебя не наказывают за преступления?

Стефан едко усмехнулся и близко придвинулся ко мне, отчего пряди его волос свесились вниз и защекотали мне подбородок.

– Кто способен наказать меня? Роли давно распределены и моя сторона не обязана играть честно. Понимаешь, о чем я?

– Это несправедливо…

– Возможно. С точки зрения человеческой морали. Но у демонов такого глупого понятия нет.

Я с презрением посмотрела на него, стараясь вложить в свой тон и взгляд как можно больше негодования и сарказма:

– Не думаю, что это послужило утешением тем несчастным девушкам и женщинам, что встретились на твоем пути. Ты отбирал то, что было даровано не тобой. И ты обязательно будешь наказан, пусть не сейчас, но закон о возмездии существует и его карающий меч опустится и на твою шею.

Он подкинул нож и поймал его за острие несколько раз, поглядывая на меня, пока я возвращала ему ответные колючие взгляды.

– Не жди, что я порежусь. Этим меня не убить. Нож годится лишь для всего, что создано на земле, а в том измерении, откуда прихожу я, там действуют иные законы физики. И, кстати, ты знаешь, почему мы не охотимся на мужчин вашей расы?

Я повернула голову в другую сторону, показывая, что не хочу его слушать, но он тут же появился слева, ничуть не обидевшись.

– Еще одна шутка природы или мироздания, как тебе будет угодно. Мужские души не способны сохраняться в сердцах, они лишены той силы и способности к выживанию, которыми наделены женщины. Конечно, если очень постараться, то можно найти душу посильнее, но оно того не стоит. Ни один демон не станет рыскать по свету в поисках какой-нибудь достаточно устойчивой к перерождению мужской души, пока есть возможность без проблем найти целый легион из душ женских. Так что, ты можешь гордиться тем, что ты – женщина!

– Легион? Сколько же девушек ты убил?

– Условно сказал, не будь занудой, моя маленькая скрипачка, – поморщился Стефан. – Невинные души стало находить все сложнее. Вседозволенность и распущенность – наши знатные помощники, но они же и противники. Сто лет назад мы находили нужные нам души гораздо быстрее, чем сейчас. Что поделать. Издержки прогресса, наверное.

Надо мной снова раздался раскатистый хохот. Я закрыла глаза, чтобы потом процедить с отвращением:

– Будь уверен, Стефан, что если мы с тобой когда-нибудь и встретимся, неважно где и в каком обличье, я обязательно узнаю тебя и приложу все усилия, чтобы ты понес заслуженное наказание. Даже если ты свихнувшийся монстр, убивающий людей на потеху своим божкам, я стану привидением, чтобы донимать тебя всюду, куда бы ты ни пошел. Будь уверен, когда-нибудь ты займешь мое место и…

– Тсс… – ладонь Стефана легла на мой рот. – Твоя невинная душа вопит о возмездии. Я польщен, что встретился с тобой в твоем земном воплощении, Алиса, и что именно я возьму твое сердце сегодня. Лучше надену повязку тебе на глаза, чтобы ты не видела кинжала, и свяжу твои уста, чтобы ты напрасно не изводила себя криками и мольбами.

Я хотела что-то сказать, но тут язык мой онемел, а глаза закрылись сами собой. Можно было дергаться, рваться на волю, все было бесполезно. Спасти меня было некому. Теперь я это поняла.

– Ну, продолжим – раздался голос Стефана. – Мне надо будет разрезать верх твоего платья, чтобы поближе подобраться к твоему бесценному сердечку. Как я и обещал, больно не будет. Поверь.

Конечно, твердить себе то, что со мной это происходит в кошмарном сне, было попусту, особенно если учесть, что обоюдоострое лезвие кинжала с легкостью распороло лиф платья, едва касаясь кожи. Впрочем, верить в то, что надо мной стоял самый настоящий демон с ритуальным ножом, чтобы вырвать мое сердце и украсть мою душу, было таким же безумием, как и пытаться проснуться.

Так и есть, это был один из тех фанатиков или сектантов, о которых я читала в газете и слышала от американской пары в кафе. И мне оставалось только покориться судьбе…

Я старалась припомнить какие-то молитвы, но в голове возникала настоящая каша. Я никак не могла сосредоточиться, что было и немудрено. Нож рвал на мне платье и его треск отдавался во всем моем теле мелкой дрожью. Лезвие миновало пояс, справилось с лентами на груди и подобралось к самому горлу. Я замерла, надеясь отключиться и не услышать страшного характерного удара лезвием.

– Это еще что?

Надо мной мелькнула тень и я снова смогла видеть мир собственными глазами. Стефан держал в руке какой-то предмет и я узнала свой медальон. Он болтался на тонкой веревочке, спускаясь с пальцев сумасшедшего или демона: не все ли равно, под чьим ножом должна была оборваться моя жизнь?

– Что это? – процедил Стефан, повторяя вопрос.

Я хотела ответить, но мой язык мне не повиновался. Демон вздохнул и щелкнул пальцами. Я облизнула губы, понимая, что ужасно хочу пить.

– Мой медальон, только и всего.

– Откуда он у тебя? – настойчиво допрашивал Стефан. – Кто тебе его дал?

– Какое это имеет значение? – я стала злиться. – Подарок моей бабушки.

– Хорошо.

Голос Стефана стал ровным и безжизненным.

– Хорошо… Тогда кто подарил его твоей бабушке? Только не лги мне.

– С чего бы мне тебе лгать? – закричала я, вне себя от ярости. – На смертном одре не врут. Моей бабушке подарила медальон ее мать. Я третья в нашей семье, кто его носит.

Он замер, рассматривая то медальон, то меня.

– Ты права. Просто я обязан знать наверняка, чтобы не ошибиться. Но, – проговорил он, склоняясь надо мной и пристально заглядывая в глаза, – думаю, что ты не врешь…

Он принялся расхаживать взад и вперед, не выпуская медальон из руки. Пока он ходил по подвалу, я совсем перестала что-либо понимать. Я так устала и была вымотана за этот кошмарный день в моей жизни, что не была в состоянии ни просить пощады, ни расспрашивать моего демона о том, почему его столь привлек невзрачный медальончик. Невзрачный для любого вора, так как он был сделан из простой меди.

– Да… – повторил он задумчиво. – Как я сразу не догадался. Такие же глаза, как на том портрете…

– Какой еще портрет? – не поняла я.

Стефан еще раз приблизился. Было неясно, то ли он смеется, то ли он бесится. С минуту он молча смотрел на меня своими зеленым и черным глазами, будто собирался пробуравить во мне добрую скважину. Он покачал медальоном передо мной и выговорил с таким трудом, будто его кто-то держал за язык.

– Считай, что сегодня твой второй день рождения, Алиса. Если бы я не был связан клятвой, тебе ни за что не удалось бы уйти отсюда живой. Но эта клятва… Будь все неладно… А твоя душа бы очень пригодилась в нашей борьбе… Как я и говорил, наши судьбы пересеклись таки не случайно.

Он махнул рукой и я смогла пошевелиться, не веря в свое счастье. Скотч волшебным образом упал к подножию ящика, более не препятствуя моей свободе. Правда, я еще не была уверена, была ли я свободна в полной мере этого слова.

– Иди, – прошептал Стефан, отступая назад, чуть ли не с ненавистью в голосе. – Я отпускаю тебя. Уезжай отсюда и спрячься в своем городе получше. Я не тронул тебя потому, что обещал давно…

Он замолчал, подбирая слова, глядя на меня, как на своего самого заклятого врага, а потом резко шагнул обратно ко мне, протягивая медальон, и положил в негнущуюся ладонь.

– Я обещал, – повторил он. – Но есть еще и другие. Если они нападут на твой след, считай себя обреченной. Уходи.

И, не дожидаясь, пока я встану с ящика, испарился в воздухе, прямо перед моим изумленным взором.

Ну, вот… Мало мне было сюрпризов, начиная поездкой в Австрию, маскарадом и газетными заметками о маньяках, мало было стремительного знакомства с молодым и прекрасным незнакомцем, мало было того, что он напоил меня какой-то гадостью и пытался принести в жертву. Если мое полубезумное состояние оправдывало то, что передо мной исчез человек из плоти и крови, будто его тут и не было, то в таком случае я могла расслабиться и со спокойной совестью отключиться еще раз.

Перед тем, как снова провалиться в темноту, в моем воспаленном мозгу пронеслись две противоположные мысли:

«Маньяк, похитивший меня, все-таки был настоящим демоном, крадущим сердца» и «Ника расстроится, что он порвал на мне платье»…