Читать книгу: «Седьмое небо. И ангелы бывают грешными», страница 3

– Я тоже так думала… до текущего момента. Этот человек не подчиняется системе Фатума. Маркус, – сказала я полушёпотом, обхватив его лицо руками, – Ради нашей дружбы, помоги мне. Я должна во всем разобраться и добиться справедливого суда. Во что бы то ни стало.

Я пристально смотрела в его серые глаза, стараясь найти в них поддержку и понимание.

– Хорошо, – ответил он, после минутного молчания, – Только ради твоего спасения. Я подниму архивы и постараюсь что-нибудь разузнать. Но ты хотя бы понимаешь, какую опасность ты на себя навлекла своим неповиновением? Если это дойдёт до Высших, тебя ждёт страшная участь…

– Жизнь за жизнь, – перебила я, – Я в курсе.

– Если даже тебе все- таки удастся добиться пересмотра и Совет Справедливости подтвердит свое первичное решение, то ты, как нарушитель, будешь подлежать удалению. И не только ты. Приговор будет исполнен и в отношении виновного и в отношении свидетельствующих.

– Мне удастся убедить Совет…

– А если нет? Что тогда? Если тебя убьют?

Маркус тяжело вздохнул и снова отвернулся.

– Я не смогу потом…

– Со мной все будет хорошо, – ответила я, коснувшись холодными пальцами его крепкого плеча, – Обещаю…

Маркус, не оборачиваясь, положил свою большую тёплую ладонь на мои тонкие пальцы и тихо ответил:

– Я не смогу без тебя… мне будет незачем.

Глава 6

Я торопливо покинула департамент реликвий и, минуя стойку в центре второго уровня, где еще утром меня встретила женщина-офицер, направилась по длинному коридору в свой отсек, что располагался в дальнем крыле жилого сегмента, приспособленного для обитания служащих канцелярии.

Мне нужно было пробраться туда до того, как там с обыском побывают солдаты либо кто-то из старших командиров, и забрать неосторожно оставленный мною фрагмент приговора, а так же часть вещей, что могут помочь ищейкам выйти на мой след. Так у меня будет небольшая фора, ведь пока те, кто возглавят погоню, получат информацию о моем подопечном и его месте нахождения на земле, я буду уже далеко. На целый шаг впереди. Но сейчас времени было катастрофически мало, мне нужно срочно исчезнуть, пока я снова не попала в поле зрения высшего звена иерархии.

– И как меня угораздило так вляпаться? – подумала я, торопливо шагая по второму уровню, стараясь прятать лицо за воротником мундира, но служащие один за другим, как назло, стремились со мной поздороваться.

– И все-таки нужно было пробираться через третий уровень, – недовольно бормотала я себе под нос, – Там был бы крошечный шанс остаться незамеченной, а сейчас я попала в смену караула, когда толпы карателей намереваются попасть в свои отсеки после ночного дежурства для положенного отдыха, а возможно даже сна. Если кто-то, конечно, не успел окончательно потерять эту способность: проваливаться в сумрак небытия. Большинство служащих навсегда лишилось человеческого облика, а вместе с тем и способности к осуществлению базовых потребностей духа, превратясь тем самым в полуживых фарфоровых кукол, безропотно выполняющих заложенную в них программу.

Протиснувшись в свой отсек, я закрыла дверь и достала жезл, боясь столкнуться с незваными гостями, но к счастью там никого не было. Наконец-то я была в относительной безопасности. Хоть и временно. Я озарила пространство отсека и приступила к поискам приговора, но он пропал.

– Ну же, – шептала я, пытаясь найти на столе спрятанный сверток, – Он точно должен был быть здесь. Я помню.

Не веря своим глазам, я торопливо провела рукой по каменной поверхности стола, в надежде нащупать пропажу, но так ничего и не нашла.

– О, нет, – отозвалось в голове, а в висках застучало, – Оморочка! Меня опередили.

Я почувствовала, как мои руки похолодели. Дрожащими пальцами я направила жезл к потолку и медленно провела им от дальнего верхнего угла комнаты к полу, словно старую грязную тряпку сбрасывая полог морока, и тут же остолбенела. Вся моя комната была словно вывернута наизнанку. Все вещи, что еще вечером аккуратно лежали на своих местах, теперь были разбросаны по серому полу, выделяясь неряшливыми кляксами среди почти кристальной чистоты отсека. Здесь уже искали. И нашли. И не только приговор. Уже поздно. Теперь смертного точно найдут. Если уже не нашли. А дальше придут и за мной. Это конец.

Я, не помня себя, снова, словно прозрачное покрывало набросила оморочку на комнату, и на ватных ногах вышла в коридор, плотно затворив за собой дверь.

– Теперь остался только один путь, – думала я, прячась в толпе спешащих служащих, – Только на землю. Но как? Попробовать с помощью жезла? А что если он не сработает? Если служащие успеют закрыть его возможности до того, как я покину канцелярию? Ведь Совет, вероятно, уже знает о моем проступке. Если обыск был санкционирован. Хотя…

Кончиками пальцев я осторожно насщупала жезл, и, коснувшись его основания, вздрогнула, почувствовав легкую вибрацию.

– Нет, – подумала я и на моем лице невольно проскочила улыбка, – Еще не знают. Жезл не лишили полномочий. Значит, у меня еще есть время. Пусть и не так много, как мне хотелось бы.

Я шла быстро, но стараясь не привлекать к себе внимания, в то время, как толпа в канцелярии становилась все больше и больше. С другой стороны это даже было мне на руку, окажись я здесь совсем одна, меня точно бы вычислили, а так есть небольшой шанс пробраться незамеченной. Главное не попасть в поле зрения командиров.

Подняв как можно выше ворот своего мундира, я вжала голову в плечи, стараясь спрятать лицо и затеряться в шумной толпе, что живой волной следовала из жилого отсека по местам своего назначения, по дороге смешиваясь с уже возвращающимися обратно солдатами, которым, по сути, некуда было спешить, в то время, как новая партия клерков суетилась изо всех сил.

Обитатели Седьмой сферы всегда отличались пунктуальностью. Как маленькие винтики одной громадной машины, они каждый занимался своим делом, тем, ради чего его оставили существовать в полумертвой оболочке, лишенной плоти и памяти. Никто из идущих рядом не выбирал своей участи, никто не просился на небо, и каждый с радостью прожил бы жизнь простого, ничем не примечательного смертного. Жизнь, полную мелких радостей и печалей, страстей и соблазнов, жизнь, где бы он мог дышать полной грудью, до боли в ребрах хватая морозный утренний воздух, где бы он мог пройтись босиком по серебряной росе, наблюдать за гаснущими на предрассветном небе звездами, любить… любить всем сердцем, не жалея себя, до дрожи в коленях и до соленых слез на мокрой подушке… но каждый из них был призван беспристрастным Фатумом и теперь обязан целую вечность служить его призрачным целям. До тех пор, пока не придет в негодность. А там, его просто отправят на свалку и заменят новым, еще не потерявшим заводского блеска, винтом. И так будет продолжаться до бесконечности, благо винтов еще великое множество.

Увлеченная своими мрачными мыслями, я не заметила, как миновала холл жилого отсека, и передо мной теперь был широкий светлый зал второго уровня.

Сейчас, чтобы покинуть канцелярию, мне необходимо было незаметно пробраться на первый уровень, прямо к радужной арке небесного свода. К тому месту, где граница между двумя мирами была самой тонкой. Только оттуда возможна телепортация на землю без открытия небесных врат. По-другому сейчас сбежать было невозможно.

Шагая по извилистым коридорам, что словно реки, втекали в широкий зал второго уровня, а после уводили в тайные отделы канцелярии, я торопливо направилась в сторону крыла регистраторов, за которым находился первый уровень, как мой взгляд встретился с пронзительными карими глазами женщины офицера. На одно мгновение мы обе замерли. Ее губы дрогнули, словно она что-то намеревалась мне сказать, но я, сделав вид, что не заметила ее присутствия, отвернулась и направилась в противоположную от нее сторону, крепко сжимая в кармане свой жезл.

– Габриэль, – вдруг окликнул меня ее голос, – Габриэль! Где Ваш подопечный? Верховные не любят ждать.

Я вздрогнула, но все равно хладнокровно шла вперёд, будто не замечая никого вокруг, хотя внутри меня все сжалось.

– Каратель 317, – снова произнесла она, – Я приказываю остановиться!

Ее голос звонким эхом, похожим на раскат грома, пронесся по округе, заставив всех оглянуться, а некоторых даже прекратить движение. Теперь вся эта живая масса, как один, смотрела на меня немигающим взглядом, полным удивления, разбавленного терпкими нотками ужаса.

– Попалась, – подумала я, и машинально еще глубже вжала шею в воротник, будто так мне будет проще исчезнуть.

Женщина еще несколько секунд с недоумением смотрела мне вслед, словно не понимая, что происходит, в то время, как я торопливо удалялась.

– Габриэль, – снова закричала офицер и, ускорив шаг, проследовала за мной, – Габриэль, я приказываю остановиться!

– А вот и нет, – ответила я и бросилась бежать.

Я со всех ног мчалась на первый уровень, петляя между белыми колоннами и спинами служащих, в надежде смешаться с толпой, но женщина – офицер преследовала меня, на ходу раздавая приказы в крохотный серебряный браслет, что иногда светился на ее левом запястье.

– Внимание слышащим, – кричала она, расталкивая всех на своем пути и стараясь не выпускать меня из виду, – Срочно явиться в отсек Z. Повторяю, срочно явиться в отсек Z. Зарегистрирован факт неповиновения!

После ее слов в зале раздался пронзительный скрежет, постепенно переходящий в невыносимый писк, отчего все служащие, что находились сейчас в отсеке, вздрогнули и инстинктивно зажали уши. Все, кроме офицера. Звук доносился отовсюду, и иногда казалось, что он существует не снаружи, а где-то внутри тебя, в самой глубинной точке твоего подсознания, и сейчас во что бы то ни стало стремится вырваться наружу, попутно забрав с собой твою душу. А может быть и что-то гораздо более ценное, чем душа.

Каменный пол, стены, и даже сам воздух вокруг дрожали, а ватное тело больше не подчинялось воле, но я отчаянно шла вперед, расталкивая стоящие на моем пути дрожащие, будто в лихорадке, тела. Всего пара сотен метров отделяла меня от небесного свода, что опоясывал грани двух миров. Каких-то пара сотен метров и я была бы свободна.

Служащие в панике бродили между колон, невидящими глазами оглядываясь по сторонам, но тут же один за другим падали замертво на белый мраморный пол, словно парализованные мухи, ставшие жертвой паучьего яда. Даже регистраторы, прячась за толстым стеклом своих кабинок, сейчас метались по тесным рабочим отсекам, пытаясь скрыться от невыносимого, вызывающего страх и отчаяние звука, но вскоре так же медленно сползали на пол без чувств.

Я, превозмогая боль, огляделась по сторонам и поняла, что в отсеке помимо меня и офицера больше никого нет. Все возможные свидетели этого события были ликвидированы заранее. Очень удобный подход, не нужно потом никому ничего объяснять. Закон останется непреложным, как и репутация Совета, а о мятежнике завтра никто и не вспомнит. При условии, что кто-то из сотен лежащих сейчас на полу завтра утром проснется. Если нет – заменят другими. Механизм должен и будет работать, а сломанные детали окажутся на свалке. Незаменимых нет.

Непонятно оттуда, словно из пустоты, рядом с офицером появились солдаты. Служители держали жезлы впереди себя, в любой момент готовые выстрелить на поражение, но, почему-то, не делали этого, словно ожидая приказа офицера. Они взволнованно оглядывались по сторонам, как огромные псы, загнавшие дикого зверя в ловушку и ждавшие команды вожака.

Но вожак почему-то медлил.

Я все еще медленно шла вперед под прицелом дюжины направленных на меня жезлов и уже почти добралась до границы первого уровня, прямо к небесному своду, как вдруг снова почувствовала острую боль в голове, что постепенно растеклась по всему телу.

– Каратель 317, – зазвенел в пространстве чей-то голос, заставив меня вздрогнуть, – Приказываю прекратить сопротивление!

Я, обхватив голову дрожащими руками, отчаянно оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, откуда доносился этот зловещий звук, но казалось, что он звучал прямо во мне. Ни солдаты, ни офицер даже не вздрогнули, лишь стояли, невидящими глазами глядя перед собой, как лишенные жизни манекены.

– Каратель 317, сложите оружие. Повторяю, сложите оружие.

– Я буду говорить только с Советом! – ответила я, все ещё, словно загнанный в западню зверь, лихорадочно оглядываясь по сторонам, но каждое мое движение болью отзывалось в висках, и, казалось, что моя голова сейчас разлетится на части, словно расколотый надвое грецкий орех.

Голос снова разрезал тишину, отозвавшись во мне новой порцией боли.

– Каратель 317, сложите оружие. Мы гарантируем Вам безопасность.

От этих слов я невольно улыбнулась, но улыбка моя была больше похожа на звериный оскал.

– Вы осудили не того! – закричала я в пустоту, – Слышите? Устройте мне встречу с Советом! Я докажу это!

– Каратель 317, Габриэль, не дури. Сложи оружие и сдайся властям, я обещаю, что тебе ничего не угрожает. Ты не пострадаешь.

– Дэвид? – окликнула я, – Дэвид, это ты?

– Габриэль, – снова раздался электронный голос, – Прошу, доверься мне. Сдайся властям, не усугубляй своего положения.

– Дэвид! – почти прохрипела я, корчась от накатывающей словно волна боли, – Дэвид, выслушай меня… здесь произошла какая-то ошибка. Этот парень… его приговор неверен. Они ошиблись. Послушай меня, я знаю, о чем говорю!

– Я понял, я все понял, – ответил голос, – Габриэль, сдай оружие. Будет лучше, если ты сделаешь это добровольно. Иначе ты будешь объявлена вне закона. А это смертная казнь. Не глупи. Сдайся и все будет хорошо. Обещаю.

– Дэвид, – молила я своего командира, – Прошу тебя, организуй мне встречу с Советом. Я докажу им! Позволь свидетельствовать перед ликом Фатума. Мне есть, что сказать…

– Каратель 317, – вдруг послышался за моей спиной голос ожившей женщины-офицера, – Сдайте жезл и проследуйте за нами. Вы арестованы.

Боль, как и голос в звенящем пространстве на время затихли.

Я обернулась и увидела женщину-офицера в окружении пары дюжин солдат с направленным на меня оружием.

– Ну же, – твёрдо сказала офицер, протянув ко мне руку и ожидая получить мой жезл, – Я жду.

Я, подняв руки вверх, осторожно опустилась на левое колено и медленно положила жезл на блестящий от отражающегося в нем искусственного света мраморный пол.

Женщина в белом улыбнулась, довольная своим триумфом, и в этой улыбке было что-то отталкивающе мерзкое, как в улыбке мертвеца, или красивой пластмассовой куклы, лишенной души и жизни.

– Увести! – кивком головы отдала команду она двум высоким солдатам, стоящим за ее спиной.

Они, убрав свое оружие, покорно, словно неживые, направились ко мне, в то время как офицер отвернулась, разглядывая загоревшийся голубым сиянием серебряный браслет на ее тонком запястье.

Небесный свод был совсем близко. Всего пара метров и я была бы спасена.

Я, воспользовавшись тем, что бдительность офицера в это мгновение была усыплена, резким движением схватила свой жезл с пола и выстрелила в не ожидавшую такого поворота событий, офицера.

Словно взрывной волной ее вместе с солдатами, находившимися рядом, отбросило к стене.

От сильного удара офицер вскрикнула и упала на пол, а я, схватив ее жезл, отлетевший к моим ногам, буквально в два прыжка оказалась возле небесного свода и, сделав шаг вперед, нырнула прямо в сверкающую бездну.

Глава 7

В одно мгновение я приземлилась на холодный асфальт припорошенной первым снегом улицы спящего города и, спрятав жезлы в отвороты мундира, стремительно направилась в сторону жилых домов подальше от автомагистрали, на которой уже во всю шумели первые машины.

Резкий холодный ветер обдувал мое лицо, небрежно играя волосами, а иногда и краем шинели, оставляя крохотные колючие снежинки на сером сукне и темных волосах. Они изредка поблескивали в свете предрассветных фонарей, но тут же гасли или падали на землю, покрывая тонким белоснежным кружевом промерзший асфальт.

– Сколько же времени прошло с тех пор, когда я в последний раз была здесь? – подумала я, оглядевшись по сторонам, – Сейчас уже лежит снег…

Я впервые задумалась о том, насколько же по-разному для нас течет время. Ведь там, наверху прошло всего пару часов, а у смертных почти несколько месяцев. Несколько месяцев, как один вздох. Для человека вообще жизнь похожа на мгновение. На горение спички – стоит только ей вспыхнуть, как тут же огонь съедает ее без остатка, либо ветер безжалостно гасит робкое пламя, забирая с собой остатки тепла, а пепел, что прах, белым снегом роняет на беспристрастную хмурую землю.

Сонные люди редкими черными точками толпились под фонарями, разбавляя собой белоснежный утренний пейзаж, стремясь каждый по своим делам, но в целом на улице было еще тихо. Это было мне на руку.

Взглянув на небо, я увидела багровую полоску в том месте, где был горизонт, и поняла, что скоро взойдет солнце.

– Главное не опоздать, – промелькнула в моей голове назойливая мысль, – Теперь они знают все. И уже идут по следу. Но мне повезло, то, что сейчас утро – поисковая операция начнется не раньше захода солнца. То, что происходит в канцелярии должно оставаться в тайне для живых, так же как и само ее существование. Таков непреложный закон для всех, и даже Совет не решится его нарушить. У меня еще есть время, но его катастрофически мало.

Наверняка за осужденным уже отправили других карателей, ровно, как и за мной, но прежде чем меня схватят и отправят на процедуру удаления, я просто обязана во всем разобраться. Я должна собрать доказательства невиновности своего подопечного и предоставить их Верховному Совету, чтобы добиться пересмотра приговора. Только так у нас появится шанс сохранить себе жизнь. Буду надеяться на то, что они захотят меня слушать. И на то, что каратели не убьют нас раньше, чем мы сможет добраться до Совета.

Редкий снежок все еще неторопливо падал на покрытый тонкой кромкой льда асфальт и ветки сонных деревьев, превращаясь в белоснежное махровое покрывало и иногда поблескивал в свете фонарей и одиноких светящихся окон.

– Этот город совсем не спит, – подумала я, вглядываясь в загорающиеся после ночного сна окна, в которых мелькали силуэты людей, – До чего же не везет ангелам, прикрепленным к нему. Надеюсь, что среди моих смертных никто не страдает бессонницей.

Добравшись до нужного дома, я торопливо перенеслась в окно уже знакомой квартиры и еле слышно направилась к коридору в поисках заветной комнаты. Я шла тихо, стараясь не издавать ни малейшего звука, боясь снова разбудить маленькую девочку, тихо спящую под розовым одеялом. Она крепко сжимала в своих объятиях большого серого медведя и изредка улыбалась, то ли от счастливого сна, то ли от того, что край плюшевого уха щекотал ее крошечный носик, но в этой улыбке было столько тепла и света, что казалось, это не тусклый ночник освещает сейчас пространство тесной комнаты, а ее улыбка.

Я на мгновение застыла не в силах даже пошевелиться. Настолько эта минута была прекрасной. Что-то теплое снова зашевелилось в моей груди, заставив сердце биться чаще, и казалось, будто внутри меня, в каждой мое клетке сейчас светило маленькое солнце, развеивая холод и мрак ночи.

Я медленно, еле слышно, коснулась пальцами ночника и потушила свет. Мой взгляд скользнул по небольшому листу бумаги, лежащему на столе, на котором была изображена кукла в красивом платье верхом на крылатом коне.

– Я помню, – прошептала я, не в силах сдержать улыбки, – Я все помню.

Я осторожно коснулась ее виска своими холодными пальцами.

– И пусть они тебе приснятся! Будь счастлива, крошка.

Лицо девочки снова озарила счастливая улыбка и я, покинула комнату, очутившись в темном коридоре.

Миновав спальню беловолосой женщины и ее ворчливого пса, я торопливо вошла к своему подопечному, но не успев сделать и пары шагов, споткнулась о стопку книг, что стояла возле двери, а сейчас с грохотом рассыпалась по полу. Спящий мужчина вздрогнул и сквозь сон что-то пробормотал, но вскоре затих и, повернувшись лицом к стене, засопел.

Из всего вороха, небрежно рассыпавшегося по полу, мое внимание привлекла небольшая тетрадь с рисунками, случайно раскрывшаяся поверх большой кучи макулатуры.

Внимательно перелистав ее, я снова ощутила лёгкий холодок по спине. Как тогда, в ту первую ночь.

На одной из измятых страниц снова был изображен мой портрет. Но он отличался от предыдущих рисунков.

Там словно ожил один из самых страшных моих кошмаров, что на протяжении долгих лет терзал меня в короткие минуты покоя.

На белом листе бумаги было изображено двое высоких мужчин в серых мундирах, уводивших силуэт девушки вглубь каменной стены.

Мое тело задрожало, словно в лихорадке. Эти сны будто снова ожили в моей голове, заставляя еще раз пережить этот ужас.

Я снова видела, как девушку силой затаскивают в помещение, за которым находится Седьмой департамент. Она отчаянно пытается выбраться из цепких рук похитителей, но все ее усилия оказываются тщетными. Ей не справиться с ними, и она перестает бороться. Ее душа медленно превращается в белый лист, все, что было «до» теперь стерто. Его просто не существует. Будто никогда и не было.

Придя в себя, я опустилась на колени и не слушающимися пальцами торопливо спрятала тетрадь за подкладку мундира.

– Он видит мои мысли? – подумала я, но тут же отреклась от этой идеи, – Это нереально. Сейчас нет таких смертных, способных хоть на что-то кроме прожигания отмеренного им времени. Но… иначе, как он узнал об этом? И оморочка на дневнике… мне не показалось, она действительно была, Маркус свидетель. Неужели он маг? Но это невозможно! Магов истребили еще несколько веков назад. Или неумолимая святая инквизиция на этот раз промахнулась, а сейчас моими руками хочет закончить начатое? Подчистить хвосты, не запятнав репутацию. Очень умный ход. А главное убивает сразу двух зайцев: забирает душу, и втайне от Совета устраняет собственные многовековые недоработки. А если что, можно легко списать оплошность на младшего по званию. Идеальный вариант. Вот только какая-либо деятельность святой инквизиции в наше время строжайше запрещена. Так чего же они хотят? Возрождения жертвоприношений? За спиной Совета? Или с его подачи? Нет, этого не может быть, – подумала я, стараясь взять себя в руки, – Совет неоднократно выступал против возрождения инквизиции на земле, он лично ограничил ее полномочия. Да и нет сейчас тех душ, которые были бы им интересны.

Я снова взглянула на спящего мужчину.

– Разве что этот. Но еще не доказано, что он маг. И маг ли он вовсе? Это еще предстоит узнать. Но то, что я теперь замешана в очень большую игру это уже очевидно. Все может оказаться гораздо серьезнее простого неповиновения.

Я внимательно смотрела на спящего, стремясь разгадать его тайны, но он лишь мирно посапывал, иногда то хмурясь, то улыбаясь во сне. И что-то в этой улыбке снова показалось мне родным и знакомым. Словно я знала его тысячу лет. Словно я что-то хотела, но никак не могла вспомнить.

– Нет времени, – одернула я себя, вернувшись в реальность, – Пора уходить. Скоро сюда нагрянут гости. Отныне все каратели канцелярии объявят охоту на нас. А возможно и не только каратели.

Я осторожно коснулась тёплой небритой щеки осужденного и уже приготовилась к перелёту, как меня окликнул хриплый голос.

– Габриэль, – прошептал мой подопечный сквозь сон, – Наконец-то ты здесь. Наконец-то ты рядом…

Я вздрогнула и обернулась, но мужчина даже не открыл глаз.

– Это уже слишком… – подумала я, и мы вместе покинули комнату, оставив после себя две ярких серебряных искры, что вскоре растаяли, утонув во мраке холодного осеннего утра.