Читать книгу: «Позднорожденные. Том 3», страница 4

Софи окатило ознобом.

– П-простите?

Сцина застегнула молнию на своем саквояже и с вызовом посмотрела на Софи.

– Ты ведь понимаешь, что самый простой и самый действенный способ задеть шахране – задрать твою юбку у него на глазах. Как думаешь, что с ним будет, когда они это сделают? Они знают эльфов, цветочек. Очень хорошо знают. Знают куда нам надавить, чтобы было побольнее, что пообещать, чтобы мы дали слабину. Не только мы изучали их столетиями, но и они нас. Ты должна быть готова. Не строй иллюзий, что тебе погрозят пальчиком и только. Так что? Ты готова?

Софи с трудом сглотнула вязкую слюну.

– Я однажды попала в плен. – со смешком припомнила Сцина. – Я и еще несколько эльфов. Мы пошли в дерзкий ночной рейд под предводительством кайране Эльтана. И попались. Кто-то погиб, а нас четверых схватили. Их было не так и много, человек тридцать, но из засады, да по подлее – этого оказалось достаточно. Нас схватили, повязали. Они поняли, кто им попался – сам Эльтан Сиршалленский. Скрутили они его так, только смеяться и оставалось. Я и хохотала с ним вместе. Как сильно они его боялись. Ну за хохот и получила – они разглядели, что я девушка. О, как они радовались. Стали глумиться. Раздели меня перед своими. На парней было жалко смотреть, рычали как звери. Ты не представляешь, что происходит с эльфом, когда на его глазах издеваются над эльфийкой.

– Но я не эльфийка. – заметила Софи. Сцина подняла брови.

– Тебе неинтересно, как я погляжу?

– Не особенно. – призналась Софи. Одной страшной истории про войну ей хватило на всю жизнь.

Сцина посмеялась.

– Да, наверное, это все же старость, тянет повспоминать былые подвиги.

– Давайте без меня. Без обид, но все эльфийские истории отчего-то про то какие люди отвратительные бесчеловечные выродки.

– Это не так. Не все. Просто такие люди отчего-то запоминаются сильнее.

– Может, вы просто хотите запоминать именно таких? – Софи прихрамывая пошла к себе.

– Ты не ответила мне на вопрос.– Софи обернулась. Сцина пристально смотрела своим пугающим ведьмовским взглядом. – Ты правда хочешь его спасти или как?

– А это важно? Вы получите что хотите так или иначе. – Софи отвернулась и похромала дальше.

***

Вечером к ней в комнату пришел Нилан, отдал ей поднос с супом-лапшой, хлебом, сыром и аккуратно порезанными овощами.

– Спасибо. Ты, как всегда, на высоте. – похвалила Софи и, скрестив ноги, принялась за еду.

– Да брось. Походные условия. – он присел на кровать и ободряюще улыбнулся. Софи после экзекуции с «чипом», просидела остаток вечера в своей комнате, рисуя в воображении картины одну страшнее другой.

– Как ты? – проницательно прищурился Нилан.

– Прекрасно. – соврала Софи, которую от страха слегка мутило.

– Нужно обсудить кое-какие детали, малыш. Хорошо?

– Угу…

– Что ты можешь и не можешь им говорить.

– М…

– Про ваши нежные отношения с Джоном – все что угодно. Лучше даже надавить на это при первой возможности. Сказать, что тебя отмажет шахране Сиршаллена, что он принимает в тебе участие. Это важно, они должны зацепиться за это. Хорошо?

– Угу…

– Про планы эльфов покинуть города и про наше метро – в самую последнюю очередь. Мы допускаем, что это могут выдавить из тебя. Никто не ждет от тебя невозможного. Но ты должна понимать, что это очень сладкий кусочек, и получив его, они не успокоятся, а станут давить в три раза сильнее в надежде узнать больше. Ты понимаешь?

Софи покивала. В этот момент ее подозрительность и паранойя возросли до той степени, когда она начала сомневаться в каждом брошенном слове. Для кого это выгодно? Для нее или для них? Рядом с ней вообще союзники или просто те, кто хочет использовать ее, а потом выбросить как отработанный материал?

– Я понимаю.

– Вдумайся, пожалуйста, в это повнимательнее. Про то, что Эльтан убивал в Сиршаллене людей или Джон их убивал – это не секрет для них, понимаешь? Они прекрасно знают, что их люди пропали без вести не потому, что задержались на горных озерах. Про то, как Джон забрал тебя – также не секрет. Говори как можно больше правды, и лишь два момента забудь, как будто и не знала. Планы эльфов покинуть Сиршаллен и пути. Справишься? – Нилан нежно заправил ей за ухо выкрашенную в темный прядку.

– Не знаю. – честно сказала Софи. – Но я должна.

– Поговоришь со мной? Как с ними?

Нилан сегодня был очень предупредителен, голос его звучал нежно и вкрадчиво. Он беспокоится за меня или за свою спасательную миссию? – мелькнула у Софи горькая мысль.

– Угу…

Он помолчал, глядя ей в глаза.

– Ты хочешь отказаться? Мы не станем принуждать, ты знаешь.

– Ты же знаешь, что я не откажусь, просто… страшно.

– Я понимаю. Ничего, в первый раз всегда страшно. – Нилан нежно потрепал ее по волосам. – Ладно, как известно, проваленная подготовка – подготовленный провал, так что давай-ка по репетируем.

И они репетировали снова и снова. Нилан подлавливал ее на лжи, несостыковках, запутывал, давил, улещивал. То шутил, то угрожал, заставляя подпрыгнуть на постели от громкого окрика.

Так методом проб и ошибок они выработали складную историю ее пребывания в Сиршаллене, из которой выпала Владычица эльфов и большая часть их с Линаром настоящих чувств.

– Сцина напугала тебя? – спросил Нилан напоследок.

– Я бы сказала, пыталась напугать. – хмыкнула Софи.

– Времена уже давно не те, никто не будет подвешивать тебя на дыбу и записывать признания. Ты просто маленькая девчонка, которая расскажет все после первого окрика.

– Да… Только Линар не маленькая девчонка и не рассказал им все после первого окрика. – сказала Софи то, что ужасом сдавливало ее горло.

– Это да… – Нилан потер отросшую бороду. – Но тут уже наша работа. Как только они перевезут тебя к нему, наша задача вытащить вас как можно скорее. Я не могу обещать тебе, что ты не пострадаешь. Но я сделаю все, чтобы вытащить тебя и его как можно скорее. Ты мне веришь?

Софи посмотрела в его голубые глаза в лучиках поддельных морщин. Все в нем было ненастоящее – лицо, борода, морщины, уши.

– Верю. – кивнула Софи.

– Вот и молодец. – Нилан мягко поцеловал ее в лоб. – Спи и не думай ни о чем. Что будет то будет. Поспи.

Софи послушно завернулась в прохладное колючее одеяло и закрыла глаза. Но сны ее были тревожны и то и дело она вскакивала, стряхивая с себя руки палачей, которые ждали ее где-то в будущем.

Не выдержав, она тихонько встала и вышла в коридор. В комнате за столом кто-то тихо разговаривал. Софи подошла и замерла прислушиваясь.

– И что ты выбрала? – спросил Нилан.

– Миндаль и фисташки, конечно. – отозвалась Сцина.

– Ты шутишь? Манго-маракуйя в сто раз лучше.

– Вот и ешь на здоровье, а мне, пожалуйста, миндаль и фисташки. Это лучшее мороженое в Кайрине. Точка.

– Всегда у тебя был скверный вкус и годы его не улучшили. – сокрушенно вздохнул Нилан.

– Зато у тебя он был избирательнее некуда. Где ты там жил после своего исхода? В какой дыре?

– Не всем же уходить как ты – громко хлопнув дверью всего эльфийского мира.

Софи затаила дыхание. Она и сама не знала зачем остановилась. Ей было просто любопытно или она хотела доподлинно узнать их настоящие планы? Неужели она не доверяла Нилану? Он ведь ничего не скрывал от нее? А если все-таки скрывал?.. И она замерла, едва дыша слушая разговор.

– Разумеется, не каждый может быть отважен как кайране Макидара. – нагло заявила Сцина.

– Боже, прошу не задирай ты его! – простонал Нилан. – Он просто глупый мальчишка.

– Он просто жалок, и не лезь не в свое дело. – отрезала Сцина. – Ты знаешь кто был его ментором? Знаешь?!

– Да…

– Лучше бы они бросили его на дороге на воспитание бродячим псам. Чему он научил его? Презрению. Ха! Этот неумеха не проливший в войнах и капли крови, еще имеет наглость кого-то презирать! Если кого и нужно поколотить палками, то Шедара. Да так поколотить, чтобы он в синар неделю провалялся… – повисла пауза. – Хватит лыбиться! – цокнула языком Сцина.

– Вы с Эльтаном оба совершенно умилительны, когда дело заходит о младших братьях.

– Нашел кого помянуть к ночи…

– Однажды ты смиришься и может даже поймешь его.

– Ты понял? Смирился? – голос Сцины стал жестким.

– Понял. – Нилан тяжело вздохнул. – Но смириться не смог. Никто из нас не может. Такие как наш Джон или твой сладкий братец Шедар – им нужно было наводить мосты, строить все заново, и во что их превратили такие, как мы с тобой… Нам, старым гнилым развалинам, стоило уйти в леса и подохнуть там.

– В лесах нет миндально-фисташкового мороженого.

– Твоя привязанность к миру людей не делает тебе чести. -заметил Нилан.

– В глазах эльфов ничто не делает мне чести.

Они помолчали, Софи хотела было уже вернуться к себе, но тут Сцина заговорила. Голос ее смягчился, пропала едкость и горечь, даже напускная хрипотца. Софи не видела ее и в первую секунду подумала, что в комнате появился кто-то третий.

– Он грубее их мир. Такой… грязный, кровавый. Все пороки на виду, алчность, жадность, эгоизм – все живет рядом с добротой, самопожертвованием, честью… А мы делаем вид, что у нас нет пороков, но так ли это, Нилан? Мы с тобой знаем эту истину. И за это, именно за это нас отвергает наш народ. Мы словно бельмо… – она усмехнулась, и Софи подумала, что, наверное, она откидывает свою челку. – Бельмо, которое хочется забыть и снова притворяться идеальными. А я не хочу. Я не могла смириться с Согласием о землях, потому что ненавидела людей всей душой. И именно к ним меня выбросила моя дорога. А теперь… теперь мне нужно притворяться, что я все еще ненавижу их. Это ведь я, Сцина Макидарская, Непримиримая дочь… Господи и кто только придумывал нам всем эти прозвища?

– Макидарская волчица. – сказал Нилан, и Софи услышала улыбку в его тоне. – Клинок Севера…

– Да уж, звучно. Народ облил меня презрением, потому что я не хотела мира. Что сделают сейчас, когда я скажу, что не хочу войны?

– Боюсь, никому уже неинтересно твое мнение, кайране.

– А что он?

– Тебя все еще волнует позиция Эльтана?

– Я отдала ему службу…

– Ты просто в него влюбилась.

Сцина хмыкнула.

– Всякая дева хоть день своей жизни да была влюблена в Эльтана Сиршалленского. Я хоть имела смелость себе в этом признаться.

– Смелости тебе было не занимать.

– А тебе глупости.

– Я славен этим. У каждого свой талант.

– Какой у твоего брата?

Нилан на мгновение замешкался.

– Постоянство. – сказал он с горьким смешком.

– Да уж… Ты подло поступил, побратим. Ты знаешь об этом? – Нилан молчал. – Ты, конечно, не приносил вашему шахране клятв службы, но думаю он, как и его брат когда-то, вверил тебе свои чаяния. Доверился тебе. И как ты с ним обошелся?

– Когда спасем шахране, тогда и попрошу у него прощения.

Софи бесшумно сглотнула.

– А если ты не спасешь его, а лишь погубишь ту, что он велел защищать? Как ты намерен жить с этим, Нилан?

– Невыносимая жизнь – это проблема которую до смешного легко решить, дорогая.

Сцина хмыкнула.

– Ты не вырос, Нилан. Ничего не понял за эти триста лет. Все такой же…

– Зато я не размяк. – в голосе его зазвучала сталь.

– Как я? Смотри-ка, десятый мнит себя непримиримым воином.

– Раньше ты снимала им головы и смеялась. Шла в бой, распевая макидарские песни. Я помню утро Красного ручья…

– Все мы когда-то были яростными и бесстрашными, алчными до побед и крови. Такова уж эта болезнь – молодость.

– Значит, я все еще молод. – Софи услышала, как он поставил на стол кружку и тихо попятилась.

– Нелестное заявление для трехсотлетнего эльфа. Стареть боятся лишь те, кто не успел поумнеть, припоминаешь старые пословицы?

– Эльфы вечно болтают о вечности вместо того, чтобы заняться тем, что происходит здесь и сейчас. Здесь и сейчас, Сцина, мы переворачиваем мир. Тебя в такой момент заботит мой ум?

– Меня заботит твоя душа. Ты так и не понял, что не найдешь в мести того, что ищешь, брат. Даже смерть всех людей на свете не вынет заносу из твоей груди…

– Что ты об этом знаешь. Разве ты любила?

– А ты? Разве ты любил? Или лишь придумал себе любовь?

Софи услышала как шумно отодвинулся стул и быстро юркнула в комнату. Она не успела закрыть дверь и увидела как Нилан стремительно прошел по коридору. Хлопнула дверь, и наступила тишина.

– На выход!

Софи, задремавшая в дороге, встрепенулась. Цепи, сковывающие ее наручники и ножные кандалы громко зазвенели. В грузовике она была одна, сидела на металлической лавке в глухом без единого окошка кузове. Куда ее перевозили никто не озаботился ей сообщить, как и о том сколько ехать. Софи зевнула и поднялась.

Неловко перебирая скованными ногами, подошла к открытой задней двери. Двое охранников, не знакомых, а значит местных, ждали ее у выхода. Рядом разминался водитель и охранник, которые грузили ее в грузовик на предыдущем месте. Софи схватили за предплечье и помогли выйти, а вернее сдернули по короткой лесенке так, что она едва не свалилась. Она не возмутилась. Давно уже привыкла.

Яркое солнце ударило в глаза, и она заморгала, удивляясь, что находится не на широком тюремном дворе, на которых она обитала последние пару месяцев, а у черного входа в какое-то старое, украшенное лепниной, здание из грубого серого камня. Тут было удивительно просторно и пусто. От далеких ворот и высокого забора тянулась лента грунтовой дороги, но вокруг здания не было ни сада, ни единого деревца. Голый ровный газон и пустота.

– Эй! Ты что идиот! – зашипел охранник из грузовика, и на голову Софи тут же надели плотный тканевый мешок. – Дебила кусок! В инструкции же написано – без обзора!

– Да пофиг, веди уже.

И Софи куда-то повели. Тюремная роба стала ей уже привычна, передвигаться в ножных кандалах, конечно, было то еще удовольствие, но далеко не все охранники были жестоки с ней. Были и добрые. Один в ее второй камере, даже носил ей кексы и заводил задушевные разговоры.

Нилан предупреждал, что ей будут подсовывать и сокамерников и охрану, старающихся вызнать то, что она не скажет следователям. Софи помалкивала и придерживалась обычной истории.

Сдалась она, как и планировали, на мелком воровстве. В Альдестане, ее родном городе. Нилан не хотел туда ехать, но она настояла, и Сцина поддержала. Это звучало складно – глупая девочка все-таки приползла в родной город к родителям. Софи заставила Нилана отвезти ее к дому родителей ранним утром. Замерев, окаменев, не чувствуя практически ничего смотрела, как отец уехал в восемь на работу, как мама вышла и ушла пешком на рынок. Софи думала, что ее разорвет от боли, но чувствовала только глухое онемение, тупую тоску. Она знала, что уже никогда не сможет вернуться к ним, и все слезы были выплаканы там, в Сландене прошлой весной, когда она смотрела все интервью мамы по телевидению. Смотрела и понимала, что ради того, чтобы они остались живы и здоровы, никогда больше не увидит их. Нилан беспокоился, что она выйдет из себя и натворит невесть каких глупостей.

Но Софи лишь посмотрела и кивнула. Они поехали подальше, на другой конец города, запарковались у какого-то магазинчика. Нилан смотрел на нее с опаской, встревоженно, но ее уже не могла обмануть его забота. Он волновался не о ней, а о том, чтобы она исполнила назначенную роль. В который раз Софи подумала про Джона. Он велел Нилану хранить ее, уберечь от любой беды. Он сказал ей тогда, во сне, что если она жива и счастлива, это станет ему утешением в любом горе. А Нилан легко, походя рискнул ее жизнью. Софи смотрела на свои ноги в кроссовках на резиновом коврике машины и говорила им: идите. Ну же!

«Открой дверь… Открой дверь…» – повторяла она про себя, но продолжала сидеть. Нилан молчал. Если бы он сказал хоть что-то в этот страшный миг, Софи не знала что бы случилось. Она взорвалась яростью, что ему плевать на ее жизнь? Возмутилась, что он уговаривает ее?.. Или самое страшное – согласилась бы с тем, что она не должна и не обязана?..

Но Нилан молчал. Он сделал именно то, что нужно было сделать, чтобы она вышла из машины и сделала то, что обещала сделать. Промолчал.

И Софи, с острым чувством потери, открыла дверь. Она шла в магазин косметики, прижимая к себе крупную сумку. Шла и понимала, что в этой машине, потрепанном жизнью бордовом седане, какой бы малодушной или решительной она ни была, чтобы ни сделала, ей суждено было потерять друга. Эта минута молчания сказала ей о Нилане больше чем год их якобы дружбы. Он мог гладить ее по голове и вытирать слезы, мог быть заботливым и понимающим, мог ее пожалеть и утешить. А потом безжалостно распорядился ее жизнью в собственных целях.

Она спросила себя: если бы для спасения Линара нужно было пустить пулю ей в лоб и никто не узнал об этом, сколько он колебался? Минуту или меньше?.. «Прости, малыш, ты ведь проживешь еще лет сорок, что такое сорок лет для эльфа…»

Софи хотела верить, что Нилан не стал бы… Хотела верить, что откажись она, и он отпустил бы ее на все четыре стороны, как обещал… и не верила. В любом случае это было не важно, потому что она никуда не собиралась сбегать.

Софи вошла в магазин, посмеиваясь над собой. Она все понимала, что ее используют, что она кусок мяса, которым хотят отвлечь волка, но словно скользя по крутой ледяной горке, уже не могла и не пыталась остановиться. Нилан все прекрасно знал, когда пришел к ней в Сландене. Даже перед перспективой пыток, насилия, смерти она не сможет отступить. Она все равно попытается спасти Линара. «Глупая девочка…»

Ей пришлось ограбить не один, а целых три магазина, прежде чем хоть кто-то соизволил обратить внимание на то, что она выходит с сумкой, набитой зубной пастой под завязку.

А дальше… участок, документы, камера с голосящими шлюхами, пойманными нынче ночью на улицах, а после только одиночки. Допросы, допросы, переезды, допросы, переезды. Следователь номер один лучился от самодовольства – поймал в глухомани какую-то важную рыбку. Следователь номер два делал вид, что не лучится от удовольствия, забирая крупную рыбу у следователя номер один.

Софи чувствовала себя словно персонаж в компьютерной игре. С каждым допросом оппоненты становились все хитрее, вопросы каверзнее, страх сильнее.

Но ее никто не трогал. Один раз дали оплеуху и только, да и то скорее проверить не поддастся ли панике, чем всерьез причинить боль. Софи панике поддалась на все сто – разревелась громко и отчаянно. Ей ничего это не стоило после всех этих недель напряжения.

Каждый раз, когда ее куда-то перевозили и в комнате для допросов открывалась дверь, Софи с волнением ждала, что войдет Рош или введут Линара, и она поймет, что достигла, наконец, финального уровня в этой игре, но этого все не происходило.

Сначала ей официально сообщали куда ее переводят. Позвонить, правда, так и не дали, но кроме этого все выглядело вполне в рамках закона. Потом стало напоминать скорее похищение. Вместо тюремного транспорта – неприметные фургоны, на голове непрозрачный мешок, на руках и ногах кандалы.

Софи, следуя легенде, возмущалась и требовала соблюдать ее гражданские права. Сама над собой посмеивалась втихаря. Гражданские права… вот умора!

Перевозки было легче всего запомнить в ее монотонных буднях, и она считала их зачем-то. Это была двенадцатая и везли долго, несколько часов. Но ее и до этого возили долго и ничего. Сердце уже не билось взволнованно при каждой выгрузке из машины. Она привыкала мечтать не о вечной любви или о вселенском мире, а о простой горячей ванне, кофе и теплой мягкой одежде.

Ее куда-то вели, держа за предплечья. Скрипели дверные петли, послышались обрывки новостей из работающего телевизора, звякнули раскрываясь двери лифта. Кажется, ее везли вниз, но Софи точно сказать не могла.

Открывались и закрывались двери, лязгали тяжелые металлические засовы, пикали кодовые замки, ее горячее дыхание оставляло на ткани мешка влажный след.

– Садись.

Софи осторожно нащупала спинку стула и села. Ее пристегнули к столу – уже привычная допросная процедура – и сдернули мешок.

Пока она промаргивалась и пыталась смахнуть с лица спутавшиеся волосы, хлопнула дверь. Охранники вышли. Софи смогла наконец привыкнуть к яркому свету и замерла.

За столом напротив нее сидел Линар.

Софи онемев глядела на него.

Линар сидел на странном металлическом стуле, руки, похоже, лежали на подлокотниках, но Софи их не видела из-за стола. Глаза его были закрыты, он словно дремал.

Софи сглотнула и посмотрела на огромное во всю стену зеркало слева от стола. В допросных частенько висело такое. Софи, конечно же, знала что там, с другой стороны, кто-то стоит и смотрит на них. Она отвернулась и снова посмотрела на Джона, жадно выхватывая делали.

У него появился новый шрам на виске, тянулся на скулу. И волосы… Его обрили, почти налысо. Острые уши так и притягивали взгляд. Он был в простой белой футболке, из ворота виднелись ключицы. Он похудел. Но в остальном вроде был в порядке.

Софи снова нервно сглотнула, не зная, как начать разговор и стоило ли его начинать. Она приподняла руки, звякнула цепочка между наручниками, пристегнутая к пазу на столе. Линар нехотя открыл глаза.

Он ничего не сказал. Софи тоже молчала. Мгновение он смотрел на нее, а потом снова закрыл глаза. И только тогда крохотная складка, очень привычная так нелюбимая ею, стала прорезаться у него между бровей. Сколько раз она говорила ему не хмуриться… Было ли это с нею и с ним? Или с кем-то другим в другой жизни?

Брови Линара сошлись на переносице.

– Тебя не должно быть тут… – прошептал он тихо.

– Да уж, не должно, – Софи слабо улыбнулась.

Он открыл глаза и посмотрел на нее с надеждой.

– Ты с ними заодно? – прозвучало так, словно это была последняя соломинка за которую он отчаянно хотел ухватиться.

– О, если бы.

Джон закрыл глаза снова. Минуту он хмурился, чуть поворачивая голову, словно прислушивался к чему-то недоступному слуху Софи.

– Недаром народ проклинает предавших lin’ya. Для них нет ничего святого и долг их – служить лишь себе. – сказал Джон глядя в пространство и вдруг вдохнул, разом стряхивая апатичную дрему и посмотрел на нее прямо и с вызовом. – И что ты тут позабыла, София? – сказал он, презрительно оглядев ее.

Софи почувствовала, как внутри что-то екнуло от обиды, но так несерьезно, словно ее ткнули спичкой вместо иголки. Конечно же, Джон врал, наверное, он что-то придумал, а она, тупоумная дура, не может постичь. Но правда была в том, что ничего тут было не придумать. Хоть отрицай их связь, хоть клянись друг другу в вечной любви, все равно никто и ничему не поверит. На слово.

– Пришла тебя спасти, конечно же. – усмехнулась Софи. – Что мне тут еще делать? Не отпуск же коротать.

– О! Я польщен. – Джон усмехнулся. – Какая преданность для смертной жены. Я, видно, здорово впечатлил тебя, раз удостоился твоей помощи.

– Да как сказать. – Софи хмыкнула. От этих его слов, ее разобрала злость. Она не смертная жена, черт побери!

– Что ж, тогда будь добра – окажи же мне свою поддержку. – Он кивнул на свои руки, скрытые столом. Софи чуть приподнялась, чтобы увидеть, что его стул, тяжелый металлический, был вмурован в пол, а руки пристегнуты тремя парами стальных браслетов толщиной в два пальца каждый.

– М… Извини, у меня, как видишь, такие же аксессуары. – Софи пошевелила руками ,и наручники с цепочкой громко звякнули.

– Любопытная нынче мода среди людей. И давно ты такие носишь?

– Да уж месяца два.

– Прискорбно. – сказал он так, словно Софи объявила, что сломала ноготь. – У тебя всегда был сомнительный вкус. Не стоило их надевать.

Софи замерла, с трудом справляясь с собой, но все же выдавила:

– Не тебе решать.

– Да, не мне.

И они умолкли.

Сидели и смотрели друг на друга, и Софи казалось, что шепот Линара звучит у нее в голове.

«Зачем… За что?!… За что ты так со мной? Я же сделал все… я позаботился… Почему ты здесь?! Этого не должно было быть!»

Он говорил это не словами, а одним взглядом, движением бровей, горькой едва заметной улыбкой на губах. Софи прекрасно видела, что Джон раздавлен ее появлением тут, что его худший страх осуществился. Он еще какое-то время помолчал, а потом посмотрел на нее очень жестко.

– Выглядишь ужасно. – презрительно бросил он. – Если рассчитывала вызвать во мне жалость, то преуспела. Если желание, то прости, но даже на смертном одре мне мерещатся девы красивее тебя.

– Не было времени привести себя в порядок. – Софи тряхнула отросшими волосами. Она представляла, как выглядела: пробивающиеся рыжие корни, обломанные обгрызенные ногти, лицо, которое два месяца баловали только ледяной водопроводной водой. – Я думала тебе, ну знаешь, ты же у нас не Эльтан там какой-нибудь Сиршалленский, и я сгожусь.

Джон усмехнулся, и Софи с болью увидела в нем проступившие изменения: он не сутулился, не позволял себе, но во взгляде поселилось что-то тусклое, затравленное, траурное. Он ждал конца. Был готов умереть.

– Как ты сам? – спросила она небрежно.

– Не нужно. – он насмешливо скривился. – Изображать сочувствие никогда не было твоим коньком. Что тебе пообещали за это прекрасное представление?

Софи улыбнулась. Наверное, Джон хотел, чтобы она подыграла ему, изобразила отвергнутую глупую девочку, которая была влюблена и рассчитывала на взаимность, а эльф безразличен к ней, и значит ее, может быть, отпустят…

Наверное, Линар рассудил, что лучше попытаться сыграть эту последнюю карту, но Софи знала, что это бессмысленно. Не для того ее возили два месяца из одной тюрьмы в другую, чтобы отпустить на все четыре стороны.

– Ты очень жесток, Линар. Ранишь мои чувства. – сказала она похлопав ресницами и рассмеялась. – Почему ты так говоришь? Разве ты не любишь меня? – Софи изобразила удивление, но комично, явно насмешничая.

Брови Джона изумленно приподнялись. Он прыснул.

– Люблю тебя? Тебе, видно, отбили голову, пока тащили сюда.

Софи искренне фыркнула от смеха. Боже, как же ей было смешно! Любовь! Чувства! Боже, да кого они сейчас вообще волновали.

Любила ли она Джона? Да, любила. Все внутри сжалось, когда она увидела его, горло перехватило и захотелось разреветься то ли от счастья, то ли от ужаса. Она добралась! Добралась до него! Увидела его, хотя думала, что никогда уже не увидит!

И что? Да ничего! Это ровным счетом не значило ничего. И эти его жалкие попытки что-то изобразить только смешили ее.

– Хватит, Джон. Ни для кого тут не секрет, что между нами было… что-то. – Софи закатила глаза, едко насмешничая. – И теперь я по уши в дерьме. Мы оба, собственно. Спасибо тебе.

– Ты мастерица отдавать вину любому, кто готов ее взять. Что ж, я не против стать причиной всех твоих бед. В чем же я повинен? – Он поднял брови, и Софи поняла, что они говорят почти правдиво.

– Ты прекрасно знаешь в чем ты повинен.

– Тогда что ты тут делаешь?

– Отдаю долги.

Он замер. Софи прекрасно знала, что она сказала. Что не любит его. Что пришла сюда не потому, что душа разрывалась от боли, не потому, что жизнь без него была хуже смерти. Хотя иногда так и было… Но сейчас Софи было все равно. Она сделала, что должна была. Вот она тут, в наручниках, вот Линар напротив. Ура, свершилось. Она добралась. А дальше… Для нее давно уже не было никакого «дальше». Софи прекрасно понимала, что если Нилан и макидарцы потеряли ее в пути, все тут и закончится. И для нее и для Линара и для всех их «чувств». И животный, людской прагматизм щерился внутри от страха. Простого звериного страха гибели.

– Долги?.. И только?

– И только. – отрезала Софи. И в глазах Линара растаяла пепельная неживая дымка. Он разозлился.

– Не смей мне лгать! – прошипел он на эльфийском.

– С чего ты взял, что я лгу? – ответила Софи тоже по-эльфийски. Она говорила почти без акцента. – Что ты ожидал услышать? Что я тут потому что безумно люблю тебя и готова простить все на свете? Извини. Ты сделал свой выбор. Вкушай плоды.

Глаза Линара сверкнули.

– Смертные в лучших своих проявлениях. Кратка и память и слово.

Софи показательно, не прикрывая рот (да и не смогла бы со скованными руками) зевнула.

– И на что ты рассчитывала, оказавшись тут? Что добрые люди одарят тебя за содействие? – Линар презрительно скривился.

– Нет, конечно. – Софи улыбнулась. И он понял. Ни на что она не рассчитывала. Прекрасно знала, что идет на смерть.

Линар моргнул. Он силился понять. В его голове явно не укладывалось, что она пришла сюда не потому, что любит. Он мог представить, что любовь приведет ее, но долг?..

Щелкнул замок, дверь открылась и вошел Альберт Рош.

– Добрый день, София, – он мягко улыбнулся. Софи только устало вздохнула. Вся эта показная вежливость, когда она сидела пристегнутая к столу в каком-то подвале была очень утомительна. Выматывала.

– Здравствуйте, – отозвалась она бесцветно.

Рош пододвинул стул и уселся во главе стола, спиной к зеркалу.

– Неприятно видеть вас в таком незавидном положении. Я очень сожалею.

– Спасибо, – Софи ответила так, словно принимала соболезнования по поводу смерти любимого хомячка. Да, прискорбно, но что поделать.

– Все мы пожинаем плоды своих трудов. – заявил Рош.

– Каковы были твои труды? – едко поинтересовался Линар.

– Как мне кажется – самые верные, – пожал плечами Рош. – Итак, обсудим сложившуюся ситуацию не горячась.

– Надо же, у нас «сложилась ситуация», – передразнил Линар. – Что ж, ее появление, разумеется, приятное разнообразие в наших серых буднях, но я не понимаю, зачем вы ее притащили сюда, Рош.

– У моего руководства есть мнение, что вы захотите повлиять на судьбу госпожи Тен.

– С чего бы? – Линар бросил на нее презрительный взгляд.

– По нашей оперативной информации она не была вам так уж безразлична год назад.

– Ваша оперативная информация лжет.

– Мда, все возможно.

– Если не хотите, чтобы она скрасила мне последние ночи, да и то я предпочел бы кого-то покрасивее, можете смело выкинуть ее прочь. – сказал Линар скучающим тоном.

– Боюсь, что раз София не представляет ценности, ее действительно выкинут прочь, – Рош нахмурился. По коже Софи побежали мурашки. Она точно поняла, что говорят о ее смерти.

Линар остался невозмутим.

– Это должно огорчать меня? Я удивлен, что она вообще жива.

– Да, это любопытное обстоятельство. Вы ведь говорили нам, что убили ее, а труп выкинули с вертолета.

– Видимо, она живучее, чем я думал.

– Госпожа Тен в своих показаниях утверждала иное. Хотите предположить что?

– Откуда мне знать, что именно она вам врала, – Линар с каменным лицом скучающего студента поднял брови.

– Она сказала, что сбежала из Сиршаллена на вертолете. Ричард Менинг, пилот, в своих показаниях подтвердил, что отвез свою девушку, Фелис Берч и Софию в Дош-Кала-Хар, откуда они должны были поехать в Долгабеш и далее в Кайрин. В Долгабеше, Фелис была убита, а София… – Рош поглядел на нее очень внимательно. – Бесследно исчезла.

– Менинг? Рико? – удивилась Софи. – Он жив?