Читать книгу: «Самолеты над Голливудом. Русско-американский детектив», страница 2

Джимми

В полицейском участке ранний час выглядел ровно так же, как и поздний – часть сотрудников что-то строчила, уткнувшись в пачки бумаг, а часть угощалась кофе с пончиками. Шериф Кролл представил, что эти фигуры оживают только тогда, когда он входит в помещение, а в остальное время они сидят застывшие, словно манекены. А иначе как объяснить кошмарное количество нераскрытых «висяков», которое они накапливают каждое полугодие? Небрежно махнув рукой в ответ на приветствия, Кролл прошагал прямиком в экспертный отдел. Миновав паутину запутанных коридоров, он приоткрыл неприметную дверку. Там в плотном коконе никотинового дурмана, давно запрещенного в наших краях, под крошечным световым кружком настольной лампы горбился Джимми – единственный служащий экспертного отдела. По штату полагалось работать тут втроем, но поскольку Джимми находился за столом день и ночь и выгнать его отсюда даже на ланч являлось труднейшей задачей, то начальство махнуло рукой на штатное расписание и, решив зачем-то рьяно экономить бюджетные деньги, еще двоих сотрудников нанимать не спешило. И закрывало глаза на нарушение режима – курение в кабинете. Кролл на минутку приостановился на пороге – хотелось еще хоть немного порадоваться воздуху. Джимми в своих огромных очках с толстенными линзами, лысый и пухлый как пупс, запеленутый клубами сигаретного дыма (одна, только начатая, торчала у Джимми изо рта, а вторая, почти докуренная, коптила в пепельнице, и обе воняли ужасно), изучал при помощи лупы нечто, зажатое пинцетом. Он похож на гусеницу из «Алисы в Стране чудес», на умную гусеницу с кальяном… – только и успел подумать Кролл, как «гусеница» произнесла неожиданным дискантом:

– Входите, шериф! Что принесло вас в такую ранищу? Хотите кофе?

Джимми держал на своем столе кофеварку. Огромная кружка с дымящимся или остывшим и покрывшимся пленкой напитком являлась неизменным атрибутом его рабочего места. Равно как и коричневые круги от ее дна на всех документах, которые попадали к нему в работу. Было просто удивительно, чем Джимми, который иной день и на обед-то не выходил, поддерживает внушительную массу тела. Наверное, приходя домой, он съедает за раз пакет картофельных чипсов, тарелку кукурузных лепешек с патокой и чизкейк! – почему-то подумал Кролл, а вслух сказал:

– Интересный язык, думаю – норвежский. И положил перед Джимми свою находку – тщательно разглаженный листок бумаги с неясными иероглифами и цифрами. Джимми едва взглянул на трофей и, буркнув «русский», схватил со стола не менее грязный листок и что-то на нем нацарапал.

– Вот! Это адресок, шериф, – протянул он оба огрызка бумаги Кроллу. Толстые линзы сверкнули под лампой, а дискант пропищал:

– Русскую подружку завели, Кролл? Говорят, русские весьма охочи до секса! Такое вытворяют! Вы хоть расскажите потом, а?

И Джимми разразился радостным кудахтаньем, весьма довольный своей шуткой.

Девичник

У Лялечки в «вишневой» гостиной (это на городской квартире, а в загородном доме у нее была «белая» гостиная) гостьи весело чирикали, словно пестрые канарейки в золоченой клетке. Поскольку затронута была тема путешествий, то каждая спешила поделиться своим богатым в этой сфере опытом. Ницца, Коста Брава, Куршевель, ГОА, Канары, Багамы, Тайланд и Сейшелы были тщательно рассмотрены на предмет «идеального отдыха». Но консенсуса достичь не удалось. Лора настаивала на том, что лучше романтической поездки на яхте развлечений не найти. Виолетта возмущалась:

– Как ты можешь это выносить? Там ужасающе укачивает!

«Меньше есть нужно», – хихикала про себя Альбина. Виолетта с убеждением праведника внушала Лоре, что нет ничего интереснее, чем прогулка по парижским ресторанам. Лялечка, большая любительница горных лыж, предпочитала Альпийские курорты. Сама Альбина, объехавшая большинство престижных уголков земного шара, склонялась к мысли, что особой разницы нет, при условии, что ты проживаешь в «Хилтоне».

– Даже в Египте? – не упустила случая подразнить Альбину Лора.

Но та ловко отбрила:

– Тебе видней!

Не секрет, что Лорочка подцепила своего первого «богатого Буратино» именно в Египте! (Сейчас ее капризам потакал уже третий.) Лора сделала головокружительный прыжок из самых низов. И хотя она никогда никому не рассказывала о своей юности, но в салонах поговаривали, что именно на египетских курортах провинциалка Лариса, танцевавшая танец живота в уличных шоу, и подцепила своего первого. Нынешний ее супруг, как, впрочем, и предыдущий, вечно отсутствовал, колеся по миру и заполняя своими деньгами оффшорные зоны.

А Ольга как всегда выдала какую-то глупость. Ей очень нравится Нью-Йорк! Нет, ну это к чему? О курортах говорили, при чем тут Нью-Йорк? Но Альбина решила быть сегодня великодушной. Ведь люди, у которых только одна квартира, вполне могут не разбираться в курортах! У них, наверное, дача в садоводстве, и там они проводят лето… И нельзя их за это осуждать! От умиления собственной толерантностью Альбина даже растрогалась.

– И когда ты была в Нью-Йорке? – поинтересовалась она у Ольги. Муж Альбины владел квартирой на Манхэттене, вернее даже не квартирой, а целым этажом, но ездить туда Альбина не любила – во-первых, шумный и нелепый город, этот Нью-Йорк. А во-вторых, муж часто отправлялся туда со своей выездной секретаршей, и Альбине, которая была прекрасно осведомлена о проделках своего благоверного, не желалось находиться в местах супружеских измен.

Ольга же рассыпалась в восторгах по поводу бетонно-стеклянного царства небоскребов.

– Этот город живет! Он живет сам по себе, разговаривает, кричит, шепчет… А Бродвей! Бродвей. Это же малый отпечаток большой жизни. С ее взлетами и падениями, кричащей роскошью и аристократическим андеграундом, пафосом, китчем, разрухой. Это – организм, живущий самостоятельно, казалось бы, вне мира и пространства. Это – наполненный тысячью звуков лес человеческих страстей. Воздух на Бродвее материален: столбы энергии могут поднять тебя к вершинам сверкающих небоскребов. Бродвей говорит сотнями голосов, на всех языках мира, словно сам Вавилон, он не умолкает ни на секунду, ни днем, ни ночью. Остановиться здесь невозможно, поток людей сбивает с ног, в буквальном смысле!

– Даже не представляю, чего же хорошего в такой суете! – не выдержала Альбина, вспоминая манхеттэнскую толкотню.

– Не скажи, Алечка, там есть отличные магазины, а ювелирка на Пятой авеню стоит того, чтоб немножечко и потолкаться, – заспорила Лора.

– Да, там есть пара неплохих ресторанов, – снизошла Виолетта, придвигая к себе креманку с цветными шариками мороженого, затейливо утопленными во взбитых сливках.

– А мне кажется – там все восхитительно! – как ни в чем не бывало возобновила Ольга свои дифирамбы любимому городу.

– Ну, да, – сны Веры Павловны! – усмехнулась Альбина.

– А кто такая Вера Павловна? – заинтересовалась Лялечка. – Твоя тетя из Берлина?

– Героиня произведения Чернышевского «Что делать?», – как ни в чем не бывало отвечала Альбина, следя за реакцией подруг. Единственная в компании отучившаяся в университете всерьез (папа-профессор заставил), Альбина любила застать врасплох своих легкомысленных товарок.

– А что, ей снился Нью-Йорк? – Виолетта даже есть перестала. – Интересно, к чему бы это? Ляль, у тебя сонник есть?

– Да нет, – объяснила Ольга. – Так они до революции представляли светлое будущее! Ну, это образное такое понятие – Вера Павловна видит сны, а в снах – новое светлое будущее!

– В смысле – Нью-Йорк? – не могла вникнуть в тему Виолетта.

– Ну, вроде того, такой красивый современный город – весь из стекла и бетона…

Альбина поморщилась. Ольга – выскочка-всезнайка, надо же, Веру Павловну вспомнила… Откуда?

А Ольга уже вновь уселась на любимого конька:

– Он же потрясающий – Нью-Йорк! Идешь по узкому тротуару, а над тобой простираются те самые «стены стекла и бетона»! А какую забавную ерунду продают на улицах с лотков! Всего за доллар. «One dollar!» – кричат продавцы на ломаном английском. А слышится: «Вандала!» Это же настоящие заклинания! «Тендала!» – десять долларов. «Амба»! – это «амбрелла», зонтик. Им скучно кричать одно и то же, поэтому через раз-два они добавляют: «Шекерап!» Я знаю теперь, как родился рэп! Музыка улиц – это многоголосый хор: «Гайз, гив ми плиз э литл мани!» «Ньйорктаймс-Ньйорктаймс-Ньйорктаймс-Ньйорктаймс!» «Амба, Амба, Амбрелла!» Получается настоящий джаз!

– Здорово ты все это придумала! – восхитилась впечатлительная Лялечка.

– Почему же придумала? – удивилась Ольга. – Так и есть!

– Ни разу не слыхала никакой такой музыки… – протянула Альбина.

– Ну как же! – удивилась Ольга еще больше. – Это звуки улиц, а вообще, там прямо под открытым небом джаз играют, да еще как… Бывает, самый обычный невзрачный человек выйдет на перекресток и сыграет блюз на гитаре так, что хочется заложить душу дьяволу, чтобы хоть раз так бы получилось…

– Так ты что, по улицам пешком ходила? – осенило Альбину.

– Конечно! – Ольга даже привстала и во все глаза смотрела на подруг. – А вы разве нет?

Виолетта от неожиданности уронила мороженое прямо на платье и теперь пыталась салфеткой вытереть пятно, растекающееся промеж бисера и пайеток.

– Конечно нет! – в свою очередь удивилась Лялечка. – Мне муж ни за что не позволил бы поехать без шофера!

– А я и сама бы не пошла! – отрезала Альбина. – На улицах ужасно опасно, ты разве не знаешь?

– Но что можно увидеть и услышать из машины? – прошептала Ольга, опускаясь на стул.

– Достаточно! – категорично заявила Альбина. – Ты же знаешь – откуда и куда тебе нужно – либо шофер везет, либо навигатор.

– Но так же не интересно! – воскликнула Ольга. – Так же все известно заранее!

– А что в этом плохого? – пошла в наступление Альбина.

Тут отмерла Лялечка и, вспомнив обязанности хозяйки салона, попыталась восстановить хрупкий мир.

– Ну, Оленька наша ведь художница! – напомнила она, выразительно глядя на Альбину. – Художники, они все такие, непредсказуемые.

– Ладно, – вспомнив, что решила быть ангельски терпеливой, отступила Альбина. – Ладно. Оль, так ты опять едешь на свой любимый Бродвей?

– Нет, я в другое место, но все равно Нью-Йорк вспоминаю. Понимаете, девочки, когда я там была, я подумала, что знаю – есть место в мире, где меня нет, но оно мое. Потому что там я могу быть сама собой. В этом водовороте чужих жизней мне дышится легко. И ничего не нужно делать, просто – идти на Бродвей. Не зачем-то. Не с кем-то. А просто! А как чудесно сидеть на центральном вокзале прямо на полу! Я, бывало, сижу и читаю Хармса…

– Но сейчас-то куда вы с мужем собираетесь? – прервала ее многословие нетерпеливая Альбина.

Ольга подняла на нее чистые прозрачные глаза: «В Голливуд…»

Билли

Шериф Кролл вырвался на свежий воздух – таковой показалась ему атмосфера плохо вентилируемого коридора полицейского участка после дымовой завесы в каморке старины Джимми. Кудахтанье великого эксперта все еще доносилось из-за двери. Жадно заглатывая крохи кислорода, сотни раз пропущенные через давно не чищеный кондиционер, Кролл, миновав коридоры, устремился на выход, надеясь, что коллеги, увлеченные пончиками, не привяжутся с какой-нибудь очередной историей. Но не тут-то было.

– Эй, шериф! – раздалось ворчливое за спиной. – Вы так и уйдете, не поздоровавшись?

Вздохнув, Кролл развернулся на сто восемьдесят и подсел к невозмутимо жующему крепышу с такой блестящей лысиной, что Кролл каждый раз боролся с искушением спросить, чем же хозяин головы ее полирует и как часто. Но воздерживался. Билли был хорошим парнем, надежным в работе и отличным партнером по вечерним посиделкам в баре. Не хотелось его обижать, задевая за больное – Уильям Бреннан был еще достаточно молод, о чем говорили и его яркие голубые глаза, и розовые круглые щечки. Вот только шевелюра подкачала, покинув умную голову своего хозяина чересчур рано.

– Билл, старина, да я ж помахал вам всем, когда заходил. Как сам-то? Что нового?

– Уж не знаю, кому вы там помахали, шериф, но не так размашисто, чтобы я увидал! – решил еще немного поворчать Билли, дожевывая кусок пончика и протягивая руку за следующим.

В который раз Кролл поразился способности Билли поглощать пищу в неимоверном количестве, размеренно, неторопливо и даже с каким-то скрытым благородством. Ухватив кофейник, Кролл налил себе порцию, справедливо решив, что пара утренних булочек не помешает и ему самому.

– Мне поручили вести дело того парня.

Кролл поднял голову, силясь вспомнить, о ком идет речь. Учитывая, что общими усилиями за последнюю неделю они успешно выловили десяток правонарушителей, было не совсем ясно, чью судьбу будет вершить Билли в ближайшее время.

– Ну, того, русского! – пояснил Билли.

Теперь Кролл вспомнил. Совершенно одичавший мужик подкараулил старуху и, ударив ее бутылкой по голове, вырвал пакет с какими-то жалкими продуктами. К счастью, свидетели происшествия нашлись. Видели, как он бежал с пакетом. Обнаружить парня удалось довольно быстро. Шериф Кролл усмехнулся про себя: надо же быть таким идиотом! В нашем районе белых немного, а тот еще и блондин! Нетрудно найти следы этакого альбиноса.

– Эти русские, откуда они только берутся, – продолжал, между тем, Билли. – Ты видел недавнюю статистику? Кругом русские. Финансовые махинации, аферы с недвижимостью, наркота… А сколько пьяных драк по отелям? Причем в таких апартаментах, где подневка тянет на мою годовую зарплату! А теперь они уже и на большую дорогу вышли. Что им, своей России не хватает? Говорят, большая ведь страна…

– Послушай, Билли, а где вообще эта Россия? – Кролл не был силен в географии.

– На севере, друг, там, за Аляской, – авторитетно выдал Билли.

– Так там что – вечная зима? – Кролл даже поежился.

– Ну, да, типа того, зима и снег. И еще – лед!

– Тогда, понятно, что они оттуда к нам бегут. Вечное лето. Вот их и тянет погреться на солнышке.

– Да этого не жалко! Так если б грелись. А то – сплошной криминал. Парень этот, разумеется, нелегалом оказался. Виза была у него рабочая, так работу он бросил, и вот, нищенствует, бродяжничает. Дурью увлекся. Да еще и казино его доконало. А результат – напал на женщину. Теперь вон, очухался и плачется – мол, осознал, больше не буду, я подлец, бросил жену здесь одну без денег и документов. Он умудрился даже паспорт ее продать.

Кролл покачал головой. Казино… Верный путь к канаве, если у кого денег не мешками в амбаре припрятано. И дурилка немало стоит. Кто подсел – всё, не вернешь человека. Сколько довелось ему повидать таких. Один подобный живет прямо в соседнем с ним подъезде. Употребляет все на свете! Причем все одновременно. Даже то, что имеет взаимоисключающее действие. Семейка его – богатеи – отселили парию отдельно в скромный райончик. Но он предпочитает проводить часы не в личных апартаментах, а на оживленном углу, вне огороженной сеткой территории дома. Тут у него есть подобие постели, подобия стульев и стола, да еще – огромный осколок зеркала, который он горделиво показывает всем проходящим мимо. Дома-то у него вообще ничего нет! Все давно обменяно на улучшители настроения. С утра до ночи возле него толкутся сомнительного вида дружки и подруги, а по ночам начинаются пляски. Жители дома неустанно жалуются на эту компашку, и что? И ничего – справка у него, типа он больной. Раз в месяц приезжает за ним мамаша на «бентли» и везет в клинику, там ему делают чистку крови и промывку мозгов, а через неделю смотришь – он опять танцует на углу! И хоть бы что ему. Живет как птичка.

– И выдал, понимаешь: найдите мне мою жену! И где ее теперь искать? Жива ли бедняга?

Билли смотрел на Кролла, а тот, поняв, что за собственными размышлениями упустил часть повествования, понимающе закивал головой.

– Да уж, задачка не из простых. Ну, нам не привыкать, верно?

Кролл дружески хлопнул Билли по плечу.

– Побегу! А то у меня тоже тут…

– Да ясное дело, что еще может быть на нашей работе? Наркоманы да покойники, – философски заметил Билли. – Да ладно, Господь сам с их душами разберется, а нам только и остается, что в их телах грешных ковыряться. Поэтому к вечеру всегда жуть как охота горло промочить. Как смотрите на это дело, Кролл?

– О`кей, Билли! Действительно, не помешает. Завтра вечером. А может, будет лучше, если пригласим пару подружек?

– Я не прочь, шериф, но коли вы посодействуете! – отвечал Билли смущенно. – Что-то последнее время с девушками у меня не клеится…

– Джимми говорит – нужно найти русских! Они страсть как охочи до секса! – выдал Кролл и сам удивился, – чего это ему пришло в голову цитировать великого эксперта.

– Хм, а Джимми-то хоть раз сам девушку трогал? Хоть бы и не русскую… – с сомнением пробубнил Билли, наливая себе новую порцию кофейной бурды.

Голливуд

Слово «Голливуд» взорвалось прямо под потолком Лялечкиной «вишневой» гостиной. И хоть сказано оно было тишайшим Ольгиным голосом, почти шепотом, но произвело смятения не менее, чем если бы несло в себе мощь десятков децибелов. Все уставились на Ольгу, словно на двухголовую овцу. Наконец Альбина отмерла:

– Ты же сказала, что муж потерял работу!

– Да, так оно и есть!

– Но ты так это сказала, будто это крах всей вашей жизни!

– Да, это для нас большой удар…

– Большой удар? И теперь он едет работать в Голливуд, и ты его сопровождаешь? В крупнейшую киностудию мира! И жалеешь о потерянном месте?

– Ах, Голливуд! – мечтательно протянула Лялечка. – Там все, просто все мировые знаменитости! Счастливая ты, Ольга! Сможешь их увидеть и познакомиться…

Подруги, мгновенно включившись в любимую тему, затрещали как сороки с утроенной силой, обсуждая жизнь и интриги голливудских знаменитостей. Попытки Ольги что-то им объяснить были бесполезны – нельзя было и слова вставить. Наконец, закончив спор о количестве любовных связей Мадонны, дамы вновь наполнили бокалы и Лора изрекла:

– Оль, ну ты там устраивайся, знакомься со звездами, а мы потом к тебе в гости приедем!

Лорино предложение вызвало восторг – действительно, хорошая идея! Пора уже выходить на другой уровень, и звезды Голливуда вполне подходящая компания… Однако Ольга попыталась пояснить:

– Девочки, тут путаница, город, куда я еду, – это не тот Голливуд, это во Флориде! А киностудия в Калифорнии…

Но не желавшая расставаться с заманчивым планом Виолетта припечатала:

– Ерунда! Такого быть не может! Ты просто все перепутала!

– Да, подхватила Лялечка, – Оль, ты же художница, а художники все рассеянные, ты просто не так поняла, конечно, Голливуд один, иначе и быть не может!

Пытавшуюся возражать Ольгу затюкали, почти убедив ее в том, что она и понятия не имеет, куда едет.

– В общем так, – подвела черту Альбина. – Ты уезжаешь когда? Через две недели? То есть сразу после Нового года? Вот и хорошо! Ты будешь писать нам письма и подробно рассказывать о Голливуде. А мы раз в месяц по четвергам тут будем как обычно собираться и их читать. А потом приедем в гости. Договорились? – Заметив Ольгино замешательство, Альбина с подозрением поинтересовалась:

– У тебя комп-то с собой будет?

Ольга лишь кивнула в ответ. Объяснить что-либо этой компании не представлялось возможным.

Предновогодний шопинг

Альбина старательно перебирала разноцветные меха. Вот уже битый час они с Лорой пытались позабавить себя в преддверии нового года – подобрать новые шубки. Но как-то все было не то, не так – не нравилось, в общем. Чувствуя себя безмерно уставшей, Альбина опустилась на бархатное сиденье банкетки и, прислонившись спиной к гладкой панели из мореного дуба, стала наблюдать за подругой, неутомимо снующей по многозеркальному залу огромного магазина. Лора примеряла, наверное, уже сотый наряд и каждый раз призывала Альбину в свидетели – хорошо ли? Но та, расслабленная массажем и парикмахерской, предварявшими праздничный шопинг, реагировала вяло. Что-то все время раздражало – то цвет, то фасон, и Альбина раскапризничалась. Не подобрав ничего для себя, она решила, что и подруга как-нибудь обойдется. Да и куда ей – и так все шкафы ломятся от мехов. Лорино увлеченье пушистыми одежками стало уже притчей во языцех. За спиной у нее хихикали, что египетский климат сработал – привыкла на жаре танец живота отплясывать, вот и мерзнет теперь по любому поводу.

– Нет, все это какое-то липовое! – изрекла наконец Альбина, провожая глазами Лору, в сто первый раз устремляющуюся к новой шмотке. – Лучше все же в Италию за шубками поехать, там побогаче выбор, да и проветриться не мешает!

– Когда? Мы ж в Голливуд едем! – мгновенно отреагировала Лора.

– Да ну, ты что, серьезно?

– Конечно, мы ж договорились! И как я без шубы?

– Лорик, ну, во-первых, там лето! Круглый год! А во-вторых, у тебя ж их штук десять уже!

– Не десять, во-первых, а всего-то шесть, а вечером, небось, и там холодно! – не сдалась Лора. – Ты их фильмы посмотри, как вечеринка, так все в манто.

– Так то манто, а не шубы!

– Действительно! – воскликнула Лора и устремилась вновь в гущу меховых изделий.

Вернулась она торжествующей и с трофеем, и, тут же набросив на плечи золотистую норковую горжетку, отделанную кружевом, стала крутиться перед зеркалом.

– Вещь! – изрекла она. – Молодец ты, Алька, надоумила! Вот, все же, что значит – универ закончить! Совсем по-другому голова работает. Я своего папика на Новый год порадую! После банкета вернемся, и я к нему в спальню – в розовом белье со стразиками «Сваровски» и в этой штуковине! Ух! Назавтра еще две такие купит – горделиво промурлыкала она.

Альбина поджала губы. Лора – милая тетка, но простоватая. Ее постельные откровения слегка коробили ханжескую натуру Альбины. Все ведь знают, как Лора проложила себе путь к деньгам, но говорить об этом неприлично! А этой – хоть бы хны! Стоит и красуется. И ведь точно, с вечера зайдет к мужику в горжетке, а поутру выйдет с тремя! Хваткая, аки бульдог. Но вслух она сказала:

– Вот и славно, бери наряд, и двинем, девчонки заждались!

– А ты что ж, совсем ничего не купишь? – изумилась Лора.

Чтобы не вызывать подозрения у подруги (вдруг подумает, что она на мели!), Альбина наспех ухватила вязаный норковый палантин, и, быстро рассчитавшись, дамы выпорхнули из бутика.

В модной итальянской кофейне «Шоколадка» их уже поджидали Лялечка и Виолетта. Первая потягивала апельсиновый сок, вторая же яростно расправлялась с руинами торта «Тирамису». Надушенные, красиво причесанные, нарядные, они щебетали так увлеченно, что не сразу заметили вновь прибывших. Альбина даже залюбовалась ими со стороны – словно две громадные яркие чудо-птицы сбежали из позолоченных клеток, чтобы поболтать за кофейком. «И пусть они недалекие и наивные, зато с ними не стыдно показаться на людях!» – подумала она, приближаясь к столику и чувствуя почти что нежность к своим красивым подругам. Мягкий свет из-под витражных абажуров настенных бра падал на гостей кофейни цветными пятнышками, превращая их в участников таинственного венецианского карнавала. Приветствия и соприкосновения щеками, безопасные для напомаженных ротиков и обозначавшие поцелуи, внесли некоторый сумбур в трапезу Виолетты. Наконец все расселись, заказали шампанского и пирожных и в ожидании заказа принялись обмениваться новостями. Главной темой дня, разумеется, явилось предстоящее празднование Нового года. Планы были грандиозны, и предполагалось предстать перед наступающим торжеством во всеоружии. По такому поводу были закуплены вечерние платья, туфли, нижнее белье, чулки, украшения, меховые и кружевные горжетки и прочие атрибуты женской красоты, на поиск которых была убита не одна неделя. И сейчас, радостно потроша пакеты с последним уловом, дамы резвились, словно дети в прибрежном песочке. Однако когда Лора вытащила на свет божий свежекупленную горжетку, а за ней – бюстгальтер со стразиками «Сваровски», дабы продемонстрировать убойную силу данного комплекта, Альбина подумала, что пора приостановить апофеоз «от кутюр». А то, увлекшись, Лора, чего доброго, спляшет на столе в этой горжетке и нижнем белье, с нее станется. Ни перед чем не остановится, лишь бы себя показать. Сидящие поодаль мужички уже свернули шеи, пытаясь получше рассмотреть Лорины покупки, и Альбина решила – все, хватит! Она подняла бокал и улыбнулась подругам: «С наступающим, милые! Желаю вам…» Но ее пожелания тут же утонули в звоне бокалов и в дружном ответном: «Ура!»