Читать книгу: «Траурницы», страница 5
Ботинки мяли под собой траву. Зеленую, как на детских рисунках, яркую, словно стены детской площадки, и такую же не естественную и опасную, как спинки ядовитых насекомых. Лёня ожидал, что услышит жуткие песнопения, когда безобразные сестрицы начнут плясать на опушке, среди испуганных белочек, как в мультфильмах, что любила смотреть Полина. Ничего подобного не было. Зеленая трава, казавшаяся в тот момент инородной, теперь была мила, как солнце: дальше дорога пролегала над пропастью, дно которой застелил туман, плотностью похожей на вату. Мостик состоял из костей, перевязанный бечевкой. От каждого шага надежная, на первый взгляд дорожка, начинала раскачиваться и осыпаться, образуя дыры.
Лёня, не веря, что удача может улыбнуться при первых трудностях, задыхаясь, перебрался на другой край берега. Под мостом, затачивая выступающие камни, бушевал речной поток. Если присмотреться, то можно увидеть чешуйчатые спинки существ, похожих на змей, которых показывают в фильмах ужасов.
Детские ноги брели дальше. Маленькие шаги формируют целые приключения. Слой за слоем они создают плотный панцирь, который защищает от финальных трудностей. Наполненные событиями, опытом, мелкими царапинами и глубокими шрамами, они должны ослабить противника, как в тех сказках, что родители читают на ночь.
Замерзшие пальцы сжались в кулак. Солнышко постепенно отогревало их, и разноцветные нити, заботливо связанные мамой в перчатки, спрятались в карманах куртки. Молния слабо поддалась, и на свет вылез колючий свитер. Шапка была безвозвратно потеряна, а следом за ней шарф. Пот бусинками собирался на лбу, склеивая челку в уродливые зигзаги.
Лёня нахмурился. Где-то вдалеке напевал сладкий голос. Мальчик еще из сказок помнил, что на такой зов вестись нельзя – кровожадные сирены и хитрые русалки таким способом приманивают потерявшихся путников. Это знание помогло избежать встречи с хищниками, и нелегкий путь пролегал дальше, сквозь заросли леса.
День, два, неделя, месяц… Он стал взрослым, потом стариком, мертвецом и прахом, а потом новорождённым, ребенком и подростком. С каждым шагом круг обновлялся, завершался, начинал новый цикл. Все слилось, смешались краски, перед глазами было сплошное пятно, которое размывали слезы. На языке играл привкус от первого поцелуя, влюбленности, разочарования, рождения первенца, потери близкого человека, предательства и счастья. Все одновременно давило и разрывало на части. Вот он офисный работник, который, зажав в зубах трубочку от коктейля, лежит на коленях красивой незнакомки, вот кто-то страстно целует его, а потом голова разрывается от боли, наступает утро, рутина и днем за днем, пока кризис не начнет нашептывать злые слова. Поддержка, желание свернуться в позу эмбриона, мысли о том, что нет смысла доживать до утра и радость из-за того, что близкие живы и здоровы.
Леня вышел в деревню, скрытую среди уродливых деревьев. Десяток старух суетились, вяло переступая с места на место. Они общались на неведомом языке, улыбаясь и смеясь. Леонид притаился в зарослях диких ягод, наблюдая за жителями. Черепа животных, мутные бусины, стекляшки и листья переплетались в грязных волосах старух, образуя значимый для них узор.
Мальчик ощущал, как путается его тело, будто он пытается напечатать сообщение, но пальцы попадают не на те клавиши и воспроизводят мешанину из знаков и букв. Смахнув с себя наваждение, он стал всматриваться в клетки. Детей там не было, даже легкого намека на человеческое существо. Монстры давили друг друга, пожирали и шипели, протягивая сквозь прутья клешни, щупальца и лапы. Старухи их игнорировали, бережно накрывая тканью клетки, в которых копошились мотыльки.
Леня нашел старуху, которая увела Полину. Леонид прикусил губу. Слезы подкатывали к глазам, грозясь вырваться сплошным потоком соленой жидкости. Он обязательно добьется того, зачем сюда пришел. Затуманенный мозг поможет принять верное решение, в кипе мыслей, которые были и вовсе не его, он ухватился за нужную и держал, даже не смотря на то, что она разрезала ладони до крови.
Стоило сделать шаг, как ветка хрустнула под ногами. Старухи тут же бросили свои дела и повернули головы в сторону звука. Сердце замерло в груди. Леонид скукожился и представил, как одеяло накрыло его с головой. Закрыв глаз, он представил, как все кошмары тянут к нему руки, но невидимое защитное поле бьет их, не позволяя коснуться добычи.
Теплые мысли разливались по телу, как ароматный чай. Легкая улыбка появилась на лице, и стоило открыть глаза, как тут же возникло лицо старухи. Морщинистое, болотного оттенка, оно застыло с вечной улыбкой и выпирающим передним зубом. В грязных волосах покачивались кости, а когтистая лапа с обрубленным мизинцев, потянулась к мальчику.
Леонид закричал. Его крик на мгновение притормозил старуху, что сыграло мальчику на руку. Ноги несли прочь от этого места, душа снова попала в петлю перемен: прах, старик, взрослый, подросток, новорождённый. Пока холод не коснулся спины, затем затылка, рук и ног. Тело замерло в позе беглеца, покрытое блестящей коркой. Глаза видели перед собой мутные линзы, а потом наступила темнота.
Когда свинцовые веки пришли в движение, наступила боль. Фантомная боль в левой руке и в двух пальцах на правой. Леонид пытался ими пошевелить, чтобы унять неприятные ощущения, но это было бесполезно: нельзя заставить двигать то, чего нет.
Мама плакала, уткнувшись лицом в больничную простыню. Отец стоял на улице и курил сигарету за сигаретой. Бросив вредную привычку еще до рождения Полины, он вернулся к ней тогда, когда обнаружил в лесу замерзшего сына.
В тот вечер, когда Леонид понял, что находится в больнице, он слышал, как за окном раздавились выстрелы. Волки выли, разнося предсмертное послание по округе, чтобы предупредить своих сородичей о надвигающейся гибели. Выстрелы, запах пороха, скулеж хищников, которые истекали кровью. Леня накрыл голову подушкой, но слышал, как животные, начиная от взрослой особи и заканчивая маленьким волчонком, умирали.
Поли не было. Ее не нашли, как и остальных детей. Пустая могила, в которой покоилась кукла и пижама, обросла травой. У Леонида не было сил, чтобы прополоть от сорняков кладбище. Какие-то вандалы раскололи надгробие Никиты, а к Вадиму давно никто не приходил. Может потому, что его родители умерли, а другим родственникам было все равно? Отец Лени уехал спустя пару месяцев после того, как Полину официально признали погибшей. Никто не знал, как он прожил свой век, но спустя множество лет, он, скорее всего, был уже мертв. Мама дожила до пятидесяти, и, пораженная инсультом, протянула еще семь лет. Она не вышла повторно замуж и со своим мужем так и не развелась. После бессвязного рассказа Лени о том, что в лесу живут странные старухи, отец исчез. Леонид надеялся, что отец ему поверил, и начал собственное расследование.
Вспышка камеры ослепила. Мужчина повернулся в сторону туристического автобуса.
– А тут, если верить слухам, позабытое божество силами своих прислужников, собирало дань, которую ему задолжали смертные. – Голос гида звонко разносился по округе. – Сейчас вы можете наблюдать, как этот мужчина, что стоит рядом с могилой сестры…
– Мужчина? Он ведь старик! – возразил кто-то из туристов.
– Он единственный из ныне живущих, кто смог посетить обитель забытого божества и вернуться живым. Говорят, что там, в царстве льда, он в битве с монстрами потерял руку и пальцы. Другие уверяют, что он просто замерз в сугробе и конечности пришлось ампутировать.
По автобусу пробежался смешок.
– Право каждого, верить в забытых богов или нет, но в этой деревне когда-то приносили детей в жертву, а потом жители возвели в идолы новых богов. Новые были лояльны, не требовали жертв, но старые обозлились.
Леонид знал эту историю наизусть. Каким-то образом родная деревня стала туристическим объектом, который раз в неделю посещали туристы, готовые заплатить деньги за искаженную правду. А потом они вернутся домой, поцелуют своих дочерей и сыновей и забудут о том, что гнев богов с каждым годом разрастается все больше, требуя то, что принадлежало им с основания мира.
Леня привык не обращать внимания на людей. Заковыляв в сторону покоившегося дома, она закрыл дверь изнутри и выдохнул. Он не был стариком. Всего лишь покалеченный мужчина, который не выглядел на свой возраст. Казалось, что путешествие туда, куда путь запрещен, брало плату. Это того стоило.
В клетке, похожей на кошачью переноску, билось существо. Маленькие пальчики цеплялись за решетку. Шипение, что раздавалось в комнате, нельзя было сравнить с человеческим. Но это была она. Девочка, платье которой сгнило в гробу.
– Тише, тише, тебе тут лучше, чем там.
Переносная «тюрьма» затряслась. Усики вытянулись, будто пытались попробовать окружение на вкус, а потом спрятались.
– Ты ведь можешь принять облик человека. Я видел Никиту, меня ты не обманешь. – Леня множество лет повторял эту фразу, надеясь, что она послужит толчком в его исследованиях. Цена этой надежды – мясо. Неважно чье. Когда было возможно, он приносил птицу, иногда приходилось заманивать собак. Новые жильцы, новые соседи и все, кто населял эту деревню, считали, что Леня ест собачье мясо, и обходили сумасшедшего стороной. Никто их них не пытался спасти своего питомца или бродячего пса, считая, что собственные нервы дороже жизни животного.
