Читать книгу: «Песочница», страница 3

Июль, день первый

Ранним субботним утром зазвонил мой телефон. Это была мама. Она говорила сухо и отрывисто. Когда она закончила свой доклад, я не нашёлся, что ей ответить. Я пробормотал что-то невнятное в ответ и положил трубку. Жизнь замедлила свой ход, но не остановилась. Наверное, я слишком часто представлял себе эту ситуацию в голове, и поэтому мне было уже не так страшно.

Я неторопливо помылся, положил необходимые вещи в дорожную сумку и поехал на вокзал. Мама мудрая женщина. Она не стала будить меня ночью, понимая, что поезд всё равно не уедет раньше трёх часов. Она дала мне возможность поспать.

Билеты в кассе не закончились, минеральная вода в привокзальном магазинчике была не из холодильника, а здоровенный мужчина, толкнувший меня плечом, даже извинился.

В поезде я пытался заставить себя почитать, но вереница мыслей стала одолевать моё сознание. За окном тянулся густой лес, изредка прерывавшийся небольшими поселениями. Кое-где мелькали поля и мелководные речушки. Я жадно смотрел на всякий пейзаж, открывавшийся моему взору. Мне хотелось ухватить каждый момент, неминуемо превращающийся в бесконечность. Если бы я только мог остановить поезд, сойти с него, подойти к этому ветхому дому с деревянной оградой и постоять рядом.. Хотя бы немного. Может тогда я нашёл бы то, что искал всю свою жизнь.

Вместо этого я расстелил постельное бельё, закрыв неприятную моему глазу бордовую обивку койки. С появлением спального места меня начало сильно клонить в сон, и, в конце концов, сморило окончательно.

День второй

Меня разбудил пронзительный детский крик, доносящийся из соседнего купе. Я посмотрел на часы и понял, что пора бы готовиться к прибытию. Взглянув на себя в зеркало, я был несколько удивлён. На меня смотрел бледный и мятый человек с круглым лицом и грязными волосами. Одежда моя была покрыта белыми катышками от постельного белья. Затхлый запах тела вынудил меня проделать некоторые лишние манипуляции, будучи в уборной. Буквально зажатый в тиски, я силился нанести как можно больше воды на своё вспотевшее тело. Сильного эффекта это не дало, зато всё вокруг было забрызгано водой. И пол, и зеркало, и даже бумажные салфетки. Но это было неважно, потому что ехать мне оставалось всего полчаса. Я томился в сладостном ожидании, предвкушая приятные сердцу сюжеты.

На вокзале меня никто не встречал. До дома я добрался на рейсовом автобусе. На одном из тех, которые имеют обыкновение ломаться в середине пути. В автобусе было жарко и пахло бензином. Меня укачало в первые пять минут езды. Весь оставшийся путь я мечтал только об одном – выйти на свежий воздух.

Чем тяжелее дорога, тем ярче впечатления по прибытию. Я ступил на родную землю, я вздохнул аромат своего дома полной грудью, я смотрел и не мог насмотреться.

Мне знакомо в этом месте всё, и я здесь не чужой. Вот то дерево, что раскинуло свои ветви у реки, я знаю, оно исправно хранит воспоминания обо мне. Нам с ним не нужно условностей. Не нужно столов, подарков и вычурных традиций. Оно видит меня и всё понимает. Мне не обмануть его, потому что оно видит моё сердце.

– А люди? – спрашиваю я сам себя.

– Да, люди здесь тоже знали меня. Они знали меня ребёнком. Я частенько пропадал беспечными летними днями за играми со своими друзьями.

– А что же стало с ними сейчас?

– Они разлетелись по свету. Им всегда было тесно здесь, они ринулись на поиски свободы.

– А кто-то остался?

– Да. Мой лучший друг. Он остался и теперь останется здесь навсегда, ведь я приехал, чтобы проводить его в последний путь.

Это так странно. Я не испытываю ничего. Больше всего я боялся, что все мои чувства замёрзнут, я буду холодным, как лёд. Так и случилось. А ведь мы так много общались. И после моего отъезда отсюда и даже после его развода с этой мерзкой женщиной… Он всегда был таким живым. Даже когда начал пить.

Придавшись размышлениям, я не заметил, как дошёл до дома. Перед самым входом я взял паузу в несколько секунд. На мгновение мне захотелось развернуться и уехать обратно, но я прогнал эти мысли. Я прошёл через ограду и зашёл во двор. Из летней кухни выбежала мама. Распахнув свои руки, она крепко обняла меня. На её глазах искрились слезинки. Я был под впечатлением и несуразно жестикулировал руками. Мы оба искренне радовались нашему воссоединению.

Мама расспрашивала меня обо всём, что происходит в моей жизни. Я с удовольствием делился с ней своими успехами, планами на будущее, сам не замечая, как сильно я оторвался от родного дома. Я проговаривал какую-то заученную, совершенно не свою жизнь, пытаясь оправдать её ожидания. Мама с трепетом и содроганием слушала каждое моё слово. Я был для неё всем. И она была для меня всем. И ничего другого в эту минуту не существовало.

Наступил полдень. Наговорившись со мной вдоволь, мама послала меня к нашей родственнице, что жила на другом конце посёлка. Я должен был оправдать образ инициативного и хозяйственного сына, поэтому покорно двинулся в путь.

Я шёл по главной дороге, любуясь открывающимися пейзажами. Солнце в этот день светило особенно ярко. А путь предстоял мне долгий. Я пытался сопротивляться своему немощному телу. Не хотел признавать своё бессилие. Но в конечном счёте сдался и решил присесть на берегу реки, чтобы восстановить силы. Я бездвижно просидел несколько минут, как вдруг ко мне обратился тоненький голос.

– Дайте, пожалуйста, денег, – сказал он.

Я решил не отвечать, подумав, что это не мне, но голос всё не унимался.

– У вас не найдётся немного монет? Мне на еду…