Читать книгу: «Смотрящий», страница 10
Глава 11. Бой на опушке
Силуэты приближались довольно быстро, и теперь Боцман явственно видел атакующих их зверей, о которых французский писатель Борис Виан, не без основания сказал: ”Им тоже случается оканчивать свои дни на мясном прилавке, однако они до последнего момента сопротивляются”. Это были кабаны, столкнуться с которыми в открытом бою имел бы желание лишь сумасшедший. Всем известна бесхитростная прямолинейность секачей во время нападения и, несмотря на это, выдержать этот убийственный напор, держа всё под своим контролем, невероятно сложно. Выскочить из машины сейчас, было бы самым глупым решением, и поэтому Башкир дал команду несмотря не на что, пока оставаться на своих местах. Кабаны продолжали лететь навстречу без всякого намёка на наличие у них тормозов. Расстояние стремительно сокращалось и вот уже первый, несмотря на приличную массу, довольно легко, перепрыгнув “кенгурятник” приземлился на капот, оставив внушительные вмятины. Но даже сейчас он не думал останавливаться и уже удар копыт по крыше заставил всех находящихся внутри авто призадуматься о качестве стали японских металлургов – их не пришлось поминать дурным словом. Но то, что вепрь сделал дальше, сложно было предположить даже ведущему специалисту в зоопсихологии. Крыша машины стала для него трамплином и, оттолкнувшись от неё со всей силы, он взмыл, разворачиваясь в воздухе всем телом на 90 градусов. Его полёт напоминал запущенный маленькой катапультой большой мешок с песком, лежащий на боку. Целью его прыжка было переднее стекло второй машины, на которое он приземлился, нанеся всей массой тела, словно боец реслинга, тупой тяжёлый удар. Только в отличие от постановочного эффекта, здесь всё было по-настоящему. Приземлившись строго перпендикулярно наклону лобового стекла, результат действия кабана стал максимально результативным. Полностью покрывшись мелкими частыми трещинами, оно прогнулось внутрь и под весом секача провалилось в салон, заставив Хирурга и его соседа вжаться в сиденья, лицезря в полуметре перед собой грубую, грязную щетину дикого хряка. Плюс ко всему, воздух наполнился отвратительным смрадом, но в данной ситуации, это было самой маленькой проблемой. Они упёрлись руками в стекло, пытаясь выдавить его обратно, но более двухсот килограмм живого веса не дарили такой возможности. Кабан продолжал лежать на лобовом стекле, словно это и была его поставленная задача – заткнуть амбразуру.
Второй вепрь, заскочив следом на крышу машины Башкира, начал крутиться на месте, напоминая глупую собаку, гоняющуюся за своим хвостом. Непонятный ритм танца его копыт отдавал внутри плотными звонкими звуками зубила отбойного молотка. Люк в крыше, каким-то чудом не попавший под лапы первого, не избежал своей участи быть пробитым. Одного попадания твёрдого рогового образования вокруг пальцевых фаланг хватило, чтобы лапа секача провалилась в салон, застряв на пару секунд между головами Ильдара и Боцмана. Это ещё больше взбесило вепря, и он со всей силой резко выдернул её обратно вместе со стеклянным люком. Башкир даже не успел сообразить, что сказать, как в образовавшееся прямоугольное отверстие на крыше просунулась вытянутая морда дикого кабана. Чуть приоткрытая пасть, из которой, не предвещая ничего хорошего, торчали в разные стороны внушительные острые пожелтевшие клыки, выдавала частое короткое дыхание, а из пятака, в ритм ему, доносилось тяжелое сопение. Дикие свиньи никогда не отличались своим хорошим зрением, поэтому его глаза больше напоминали застывшие черные пластмассовые кругляки, словно у недоброй самодельной куклы. Нога Боцмана уже легла на педаль газа, но он, в последний момент, отказался от мысли резко тронуться вперёд, пытаясь скинуть его с крыши, так как вепрь с потугами начал протискиваться дальше. А с этим надо было что-то делать. Башкир мельком глянул на дорогу и увидел ещё несколько секачей, стоявших клином опустив огромные головы, будучи в полной готовности к смертоносной атаке, напоминая одноименное с ними боевое построение рыцарского войска.
– Все опускаем стёкла! Боцман! Как скажу, открываем двери и начинаем отстреливать этих гадов короткими очередями, – он хотел повернуться назад, но голова надоедливого мерзкого гостя опустилась ещё ниже, не дав такой возможности, поэтому пришлось резко повысить голос, – вы вдвоём, залазите на крышу, прибиваете эту тварь и занимаете позицию наверху.
Во второй машине тоже не сидели без дела. Хирург дал команду до максимума отодвинуть назад передние сиденья, откинув спинки, а затем, прижав колени к животу, упереться ногами в лобовое стекло и таким образом откинуть на капот зловонную тушу дикого хряка. Мокрый капот от моросящего дождя, который стал отличным смазывающим средством, делал все попытки кабана оставаться на месте бесполезными. Четыре человеческие ноги, словно поршни гидравлического пресса, сохраняя стабильное давление, медленно, но уверенно отодвигали зверя всё дальше, который осознав, что не выдержит этот натиск, сам резко вскочил на лапы. Они сразу начали разъезжаться в разные стороны. Огромный секач на льду – то ещё зрелище. Пытаясь удержаться, он всё быстрее начал стучать копытами, тем больше осложняя себе поиск устойчивого положения, а небольшой наклон капота совместно с земным притяжением придал ему поступательное движение. Через десять секунд этой борьбы с дисбалансом неуклюжего, но мощного тела, кабан, оказавшись на самом краю, спрыгнул под колёса, исчезнув из вида. Выдавленное стекло было отправлено ему вслед. Хирург тяжело выдохнул и принял нормальное положение. Обзор снова был открыт, и он, пользуясь возникшей паузой, спокойно развернулся назад, протянул руку и произнёс сидящему сзади всего одно слово:
– Автомат, – и уже самому себе добавил, – давай, Башкир, показывай, что будем делать.
Только сейчас Хирург обратил внимание на крышу впереди стоящей машины и, пристально вглядываясь в темноту, старался понять, что там происходит. Прямой короткий хвост с кистью волос на конце упруго выглядывал верх, напоминая антенну для рации, и он сначала не мог вразумить, что это и откуда взялось, но только услышал звук скольжения копыт об лист штампованного металла, разгадка не заставила себя ждать. Хирург поднял голову, посмотрел на люк своего джипа и всё понял. Голову сразу заполнила только одна мысль, чем он может помочь, как одновременно с её приходом в свете фар приоткрылись задние двери авто Башкира, из которых синхронно начали залазить на крышу двое его товарищей.
Один выстрел под переднюю лопатку заставил кабана прижать хвост к телу и привёл его в бешеный припадок. Он начал рьяно вытаскивать голову назад, но полученное ранение не давало в полной мере воспользоваться для упора левой лапой, и в каждой попытке заваливался на неё. Этот секач стал из того малого количества сородичей, которые перед смертью не успели посмотреть в сторону своего палача. Скоро всё было кончено. Загривок, стоявший дыбом, улёгся, и туша замерла в этом непривлекательном, идиотском положение. Башкир вблизи рассмотрел, как закрываются глаза вепря и с присущим ему хладнокровием в таких ситуациях, произнёс:
– Первый пошёл. Боцман, на три-четыре, открываем двери, и понеслась. – Ильдар театрально выдержал паузу, медленно выдохнул и голосом, в котором не было ничего, кроме решимости, сказал. – Три-четыре.
Почти одновременно с двух сторон автомобиля по три штуки отправились в свой первый и последний полёт шесть пуль, выпущенных короткими очередями. Не успело мимолётное эхо закончить подражание звукам выстрела, как кабаны рассыпались в разные стороны, растворившись в темноте.
– Нет, я точно попал, – Боцман не мог поверить, видя, как без всякого намёка хотя бы на ранение, секачи разбежались, оставив свету фар наслаждаться пустотой дороги.
– Они живучие, я тоже не в молоку бил. Наверху! Светите по сторонам!
Хирург, в свою очередь, припустил ветровое окно так, чтобы лежавший на его ребре ствол автомата удобно расположился для стрельбы одной рукой, взяв во вторую фонарик. Остальные в машине приняли такое же положение. Лучи забегали по некошеной траве, не давая никаких результатов. Кабаны словно испарились, но все понимали, что это не больше, чем отличная маскировка и следующая атака не заставит себя долго ждать. Башкир начал залазить обратно в машину, окликнув напарника:
– Давай назад в салон. Попытаемся выдавить наверх эту тушу. Лишняя она здесь.
Боцман не успел развернуться, как вепрь, который притаился под капотом второй машины, выскочил сзади и, набрав приличную скорость практически с места, врезался в него, припечатав к открытой двери. Один из клыков глубоко вошёл в тело, мгновенно пустив кровь. Только сейчас находящиеся на крыше увидели, что произошло, направив свет фонариков вниз. Кабан отскочил в сторону, не давая никаких сомнений в повторении тарана и, с небольшой пробуксовкой, снова кинулся. Боцман успел отойти от неожиданного удара и даже привстал на ноги, схватившись левой рукой за бок, а автомат уже был готов к стрельбе с пояса. Ствол сразу поймал голову секача, и палец хладнокровно нажал на спусковой крючок. С крыши также раздались выстрелы. Зверь, с раздробленным позвоночником и размноженным черепом сразу рухнул, зафаршированный металлом, не издав ни звука.
– Ты как?! Садись назад, сейчас что-нибудь придумаем, – Башкир пытался сохранить спокойствие, но злость от ещё одной пущенной крови его друзей за эту ночь, начала неумолимо заполнять его.
– Прилично, сука, зацепил, – открывая дверь, тихо с хрипотцой ответил Боцман, чувствуя, как ладонь под курткой понемногу начала омываться темно-красной жидкой субстанцией, продолжая сдерживать этот небольшой прилив.
Кабаны продолжали умело скрываться в темноте, перестраиваясь для нового наступления. В возникшей паузе, пока напарник ложился на задние сиденья, бойцы на крыше вытащили полностью вепря из люка и скинули на землю, а Ильдар достал аптечку, задрал толстовку, обильно обработал рану йодом и сделал ватную подушку, зафиксировав её пластырем.
– В больницу тебе, братан, надо. Толку от тебя в лесу уже мало будет.
– Да ладно, Башкир, не сдохну. Всё отлично, капитан, идём ко дну. Без меня отправитесь, а я тут отлежусь. Нет времени по лазаретам возить…. Я надеюсь, вы недолго собрались по грибы ходить? – чувство юмора и Боцман были также неразделимы, как небоскрёб и скоростной лифт.
– Сейчас, свинушек постреляем, потом оставлю кого-нибудь с тобой, чтоб не скучал.
– Прекрати, Ильдар. Лишний ствол, свято верю, вам в лесу не помешает, а я и один отваляюсь. В конце концов, не девочка, чтоб меня развлекать.
– Как скажешь, отдыхай. Извини, если будем сильно шуметь, – Башкир улыбнулся, видя, что ранение друга не столь серьёзно и злость снова отошла в сторону, оставив место только для холодного расчёта.
Он хотел завести машину и, проехав метров двести, вернуться назад, тем самым сбить с толку зверьё, но передумал, считая, что этот маневр будет бесполезен. Поэтому сейчас, пока позволяет время, надо подготовиться к обороне. Пробежка кабана по автомобилю произвела впечатление, и Башкир приказал находившимся бойцам на крыше передислоцироваться. Один сел на пассажирское, рядом с Ильдаром, а второй занял место на заднем сиденье ведомой машины. Сейчас два джипа напоминали первые британские танки, ощетинившиеся огнестрельными стволами и готовыми отразить нападение с любой стороны, а исходящие от них лучи света в этой тьме рисовали бы в иллюзиях расплодившихся с бешеной скоростью уфологов, приземлившиеся летающие тарелки.
Башкир, вглядываясь в боковое окно, начал вслух размышлять с самим собой:
– Интересно, сколько их осталось? Двое здесь, еще тёпленьких…. Два подранка где-то бегают или уже нет…. На дороге видел шестерых, значит четыре, как минимум, целые. Думаю, ещё штук пять-шесть, которых мы не заметили в темноте. Короче с десяток, наверно, есть.
– А ты уверен, что они будут нападать? Возможно, ждут, когда мы выйдем. Их задача не пустить нас в лес, и они её выполняют, – с трудом проговорил Боцман, не в силах остаться безучастным.
– При таком раскладе, наши дела гораздо хуже. Тогда надо будет спровоцировать атаку. А как? Давайте, думайте. Интересно ещё и другое. Их кто-то привёл сюда и оставил именно на этом месте, где мы постоянно встречались с Лесником. Они целенаправленно ждали нас. Вот это, действительно, странно.
– Ильдар, об этом можно пораскинуть мозгами и потом. Скорей всего Лесник что-то знает. А вот, насчёт вытянуть их на себя, надо покумекать.
В открытое окно Башкир позвал Хирурга и, увидев его высунувшуюся голову в зеркале заднего вида, громким голосом сказал:
– Саня, может, вы там придумаете, как этих тварей выманить? Скорей всего сами они не выйдут, а сидеть до утра, времени нет.
– Задачу понял. Сейчас обмозгуем.
Боцман оказался абсолютно прав, кабаны и не собирались нападать, скрыто наблюдая за ними. Пятнадцать минут прошло в полном спокойствии, лишь легкие капли дождя тихо постукивали по кузову машин, с каждой минутой всё реже нарушая ночную тишь. Ильдар начинал злиться на себя, так как все мысли по поводу провокации, он, чуть проанализировав, сразу отбрасывал в сторону, находя в них слабые места или безрезультативность. Надо было что-то делать. Его размышления прервал окрик Хирурга:
– Есть идея.
Башкир приоткрыл дверь, выглянул из машины и повернул голову, с неподдельным интересом произнеся всего одно слово:
– Говори.
– Эти свиньи, насколько я знаю, хреново видят. Мы в своей машине тушим полностью весь свет, а вы, наоборот, включите всё что можно, даже музыку погромче, чтобы полностью их отвлечь от нас. Потом неспешно начинаете ехать вперёд. По идее, кабаны вряд ли разделяться и все последуют за тобой, выйдя на дорогу, прямо перед нами. Здесь мы и устроим сафари.
Мысль показалась Ильдару довольно неплохой, так как он не смог сразу найти недочёты, кроме одного:
– Саня, только по аккуратней надо будет. Чтобы вы в кураже нас не перестреляли. Мы за ними будем.
– Башкир, обижаешь. Пуль на ветер не бросаем.
– Давайте попробуем…, – он не успел договорить, как машина сзади полностью скрылась во тьме, словно в долю секунды её накрыли чёрным тентом.
– Да, идея хорошая. Плохо, что в этом сафари не поучаствую. Когда вернемся, надо будет одного кабана на шашлык прихватить, чувствую, проголодаемся к этому времени, – это был бы не Боцман, если промолчал бы.
Ильдар ухмыльнулся, но ничего не ответил, понимая, что другу сейчас нужен хоть маломальский покой, который для его характера всегда был невыносимой пыткой. Он завёл двигатель и придавил кнопку увеличения звука на лазерном проигрывателе. Несмотря на свою приличную массу, внедорожник тихой уверенной поступью начал набирать обороты, слегка покачиваясь мощным кузовом. Стрелка на спидометре дошла до отметки в два десятка и остановилась. Они проехали метров пятьдесят, как на дорогу с обеих сторон за ними выскочило шесть вепрей, которые, не обращая никакого внимания на стоящую машину, двинулись за Башкиром, ускоряясь и постепенно переходя на неуклюжий галоп.
Хирург понимал, что действовать надо очень быстро, так как дистанция до кабанов увеличивалась на глазах, и вскоре за точность выстрелов уже никто не мог бы поручиться.
– Как включу дальний свет – огонь. Все готовы? – этот вопрос был лишним и задан больше по инерции, чем по делу. Все четыре ствола уже были направлены в это маленькое стадо кабанов. Отсутствие лобового стекла давало отличную возможность Хирургу и его пассажиру, вести стрельбу прямо из кабины, а сидевшие сзади, уже наполовину тела высунулись в боковые окна и также были готовы в любой момент открыть огонь.
Силуэты вепрей осветились ярким потоком фотонов, без труда попадая в прорезь прицельных планок автоматов, которые, не сговариваясь, одновременно заговорили краткими фразами, с удовольствием выплёвывая свой боевой потенциал. Один кабан сразу рухнул, как подкошенный, без всяких намёков на девиз “Движение, это жизнь!”. Второго подкосило и он, упав, перекрутился на боку, а затем, подгоняемый яростью, снова поднялся, не понимая, что произошло, и хотел продолжить погоню. Но полученное пулевое отверстие в окорок, заставило его присесть на задние лапы, и только сейчас осознав своё незавидное положение, повернул направо, таща в кювет парализованную половину своего тела. Третья жертва, прижавшись всей тушей и уткнувшись пятаком во влажную землю, заполнила эфир своим диким мерзким визгом, ничем не отличаясь от своих домашних сородичей, несмотря на мощный болевой порог. Судя по всему, пуля, войдя в тело, сменила траекторию и повела себя, как со смещённым центром тяжести, шинкуя внутренности и превращая их в фарш, вызывая нестерпимые муки.
Не выстрелы, а именно этот крик, заставил остановиться бегущих впереди трёх секачей и развернуться. Ильдар также затормозил, видя, что погоня прекратилась. Только сейчас кабаны поняли, с какой стороны летит смертельная опасность, выглядевшая в виде двух мощных источников, столь не любимого для них света, которые люди привыкли называть “фарами”. Они опустили морды и шерсть на холке, казалось, поднялась ещё выше, а огромные клыки зловеще отблёскивали на фоне темно-серых, сливающихся с ночью, силуэтов. Глаз не было видно, но никаких сомнений, в них сейчас существовало только буйство, загнав инстинкт самосохранения в глубокую яму дикой звериной души. Если ярость Хирурга не зашкаливала, то азарт вместе со злостью, придал ему и его бойцам ту безбашенность, которая бросала на подвиги многих.
– Их всего трое. За мной, пацаны. Пора заканчивать с этим зоопарком, – решительно открывая дверь, он первым вышел из машины.
Остальных не пришлось ждать и уже четыре человека стояли в боевой готовности перед капотом, держа навскидку автоматы, бросая длинные тени на своих лесных неприятелей. Кабаны бросились в свой последний бессмысленный бой без страха и упрёка. Их нападение напоминало трёх оставшихся в живых камикадзе, летевших в атаку на ощетинившийся пушками американский линкор, готовый встретить их со всеми “почестями”. Но если японские пилоты-смертники психологически уже давно, не взирая, ни на что, были готовы принять смерть, следуя кодексу самурая “бусидо”, то стремление на собственную гибель вепрей, объяснялось, лишь отсутствием каких-либо знаний об убийственной силе и моще АКМ-74. Оно и понятно, так называемый индекс мозга дикого кабана, едва доходивший до 0,2%, был сопоставим с показателем бегемота, который также не вошёл в историю животного мира, как обладатель высоких интеллектуальных способностей.
Бегущие навстречу в свете фар, кабаны стали несложными мишенями, поразить которые не составило бы больших трудностей даже для тех, кто за свою жизнь успел выпустить три-четыре обоймы, а сейчас, когда их встречали люди, проведшие немало часов с автоматом, и подавно. Это не было боём, это был хладнокровный, без малейшего намёка на нервозность и спешку, расстрел уступающего по всем статьям, как в вооружении, так и в количестве, врага. Никакой пощады, лишь циничные ухмылки на лицах.
Вепри падали, как подкошенные, но стоило только сделать попытку подняться, как сразу пару пуль, отбивая это желание, приковывали их к земле, уже навсегда. Как любой расстрел, это действие было недолгим, но с лихвой заполнило воздух безжалостным холодом, который не может определить термометр, ты ощущаешь его только своим нутром. Глухое эхо – постоянный спутник этого смертельного приговора, объявило о его окончании, разнеся весть об этом событии далеко по сторонам. Автоматы одновременно опустили стволы, уставившись в землю, снимая напряжение и отдыхая после привычно хорошо выполненной тяжёлой работы.
Четвёрка двинулась навстречу лежащим тушам с любопытством и осторожностью. Кабаны очень часто симулируют свою смерть, притворившись безжизненным куском мяса, поэтому Хирург предупредил, что расслабляться ещё рано и если уши торчат, а шерсть на загривке стоит дыбом, сразу стрелять в голову. Снова будить эхо не пришлось. Из машины вышел Башкир со своим напарником и, также, с опаской, двинулся навстречу им. Если последние три вепря, расстрелянные практически в упор, представляли собою жалкое зрелище, то из двух первых попавших под огонь с тылу и оставшихся лежать на дороге, один явно был ещё жив. Ощущая вибрацию земли от приближающихся шагов, он резко вскочил, заставив Ильдара стремительно поднять автомат, и ринулся прочь с такой прытью, что мгновенно растворился в темноте.
– Башкир, реакция уже не та? Старый стал? – голос Хирурга наполнился расслабленным весельем.
– Всё хорошо, не переживай за меня. Если я правильно посчитал, осталось два подранка, которые уже точно к нам не сунуться.
– Судя по всему, да. Как там, Боцман?
– Шашлыка хочет, – улыбнулся в ответ Ильдар.
– Скажи ему, если успеем вернуться через три часа, вырежу ему самую мякоть, позже уже будет с запашком.
Хирург получил своё прозвище не по бывшей профессии, как может показаться изначально, а за искусное владение ножом. Его с детства завораживали всевозможные клинки, которые делал отец на работе в механическом цеху, оставаясь после смены, и приносил домой. Они были разной формы и для разных задач, но всех объединяли интересные истории происхождения, которые с огромным удовольствием он рассказывал, пока маленький Саша внимательно рассматривал их, крутя в своих юных ладошках взрослые игрушки. Особенно его привораживали рисунки на стальном острие, получавшиеся из-за того, что для изготовления использовался пакет заготовок из разных марок стали. Но так получилось, что он больше хотел не изготавливать, а научиться метать их, о чём искренне желает каждый пацан. Отец во дворе дома соорудил огромный деревянный щит, несмотря на протесты матери, а после школы и наспех сделанных уроков, Саша до захода солнца мог бросать ножи, не обращая никакого внимания на возникшую усталость и растяжение плечевого сустава. В то время для него не было ничего более приносящего воодушевление, как чёткий звук вошедшего в дерево лезвия и кратковременный тембр вибрирующей рукоятки. Позже он всё чаще держал нож в руках разными хватами, водя им перед собой и доводя эти движения до автоматизма. Но всё равно нужен был человек, который обучит, как правильно это делать. В то время на пик популярности поднялось спортивное самбо, которое уже было в шаге от того, чтобы стать олимпийским видом спорта и Саша, не капли не задумываясь, отправился в спортивную школу. Тренером был бывший офицер одного из подразделений КГБ, который, как и обязывало, в совершенстве владел также ножевым боем, а узнав о пристрастии своего подопечного к холодному оружию, после занятий показывал на деревянном клинке все азы этой техники. Так мечта Александра свершилась – калённая заточенная сталь теперь была его вторым я. Понятно, что повзрослев и с такими талантами в те времена, когда Советский Союз начал распадаться на глазах, остаться законопослушным гражданином в большом городе, шансы равнялись практически нулю. Сначала самый обычный рэкет мелких предпринимателей, а дальше больше, участие в серьёзных разборках за место под солнцем, захваты небольших предприятий, торговля оружием, несметное количество которого осталось на складах, пришедших в упадок воинских частей, и причастность к наркотрафику.
В криминальном мире о его владение ножом ходили легенды. Он с легкостью превращал обычный столовый тупой клинок в орудие, несущее смерть, а топорик в его руках отбивал желание у любого, приблизиться к нему ближе, чем на десять метров. Вот именно за виртуозность и отточенность в обращении с холодным оружием, его уважительно прозвали “Хирург”, не обычный “Мясник” или что-нибудь подобное, а именно – “Хирург”.
Башкир дал команду очистить дорогу от трупов кабанов и пока туши перекочевывали в кювет по обе стороны дороги, он сел за руль и начал сдавать назад. Джипы снова встали вместе. Он вышел из машины, и громко, чтобы слышали все, приказным тоном произнёс:
– Боцман, чтобы ты не рассказывал, одного я тебя здесь не оставлю. В таком состояние, ты даже от белки не отобьёшься, – Ильдар провёл взглядом по своим бойцам и, остановив его на одном из них, тем же, не требующим возражений голосом, добавил, – Петруха, останешься с ним.
В ответ лишь утвердительный кивок. Петруха, он же Пётр, никогда не был многословен, иногда напоминая немого. Даже расслабившись в кабаке, за столом в компании, горячительные напитки не способны были его разговорить. Он всегда слушал, а его участие в беседе выдавали лишь живые глаза и мимика. Только обращённый к нему вопрос, заставлял произнести несколько слов, строго по существу.
– Э, Ильдар, – из машины раздался наигранно печальный голос Боцмана, – так он же молчит всё время. Даже старый анекдот не расскажет. Скучно будет.
– То, что надо. Тебе сейчас болтать языком тоже лишнее. Вот и посидите в тишине. Лучше подумай, как гостей встречать намерен. Уверен, через пару часов они будут здесь.
Небольшая эйфория от победы в битве с кабанами заставила позабыть о главном противнике, который был гораздо опаснее этого дикого стада и на всех парах мчался в их сторону. Задумчивая серьёзность вернулась на лица присутствующих. Все понимали, что этот бой был лишь маленькой толикой проблемы, с которой они столкнуться. Хирург пристально с вопросом посмотрел на Башкира:
– И что будем делать, командир?
Ильдар понимал, что ответ должен быть уверенным и убедительным в своей правоте, поэтому голос наполнился железной решительностью:
– Петруха, садись за руль и вывози Боцмана дальше по дороге. Найди место, где сможешь спрятать машину и ждите там. Когда вернемся, дадим обнаружить себя.
– Башкир, так может, обе спрячем? – Хирург не мог ухватить его логическую цепочку.
– Нет, только одну. Они знают, направление и сколько автомобилей. Дорога, как ты заметил, здесь единственная. То есть ехать они будут до последнего в поисках машин, и теперь, поставь себя на их место. Ты видишь стоящий посреди дороги, абсолютно пустой, один из джипов на окраине леса. Что ты будешь делать? Начнёшь искать второй? А смысл? Он вполне мог вернуться в город за это время и ищи, свищи его. А так, хоть что-то есть и остаётся только ждать, когда к нему вернуться.
– Ну, вроде, получается так, – растянуто ответил Хирург, обмозговывая каждое слово Ильдара, и не найдя никаких противоречий, спросил,– что делаем мы?
– Фонарики, полные рожки и как в песне Владимира Семёновича – “по лесной стране гуляет славный парень Робин Гуд”. Лесник говорил, что его хата строго на юг в пару километрах от этого места. Компас в помощь.
– С нами Бог и Андреевский флаг, удачи, пацаны! – из открытого окна раздался, как всегда, не теряющий оптимизма, голос Боцмана. – Мысленно, мы с вами. Трогай, Петруха!
Пять пар глаз провели взглядом удалявшуюся машину и повернулись, уткнувшись в стоящие живой стеной дебри ночного леса, холодная тишина которого не предвещала никакой весёлой развлекательной программы. Но они на это и не рассчитывали. По одному, друг за другом, пустили свой свет фонарики, и пятёрка решительно настроенных мужчин сделала первый шаг навстречу безмолвной чёрной лесистой неизвестности.
