Читать книгу: «Зайди ко мне, когда уснёшь», страница 2
Глава 3. Приличные люди не ходят через окно
Скобелев Леонид, высокий, черноволосый мужчина средних лет, но уже прилично потрёпанный бытом, проживал на окраине Перми в своей однокомнатной квартире. Вся его жизнь ничем выдающимся не была отмечена. После школы, – заурядное профессиональное училище, в котором получил специальность электрика, и сразу же начало взрослой жизни в рабочем коллективе.
Так как молодость выпала на девяностые годы, когда в стране был повсеместный хаос, то та же неопределённость прочно поселилась в душе молодого специалиста. Денег на производстве платили мало, поэтому, закончив работу, бежал на «шабашки», по домам обеспеченных и не очень граждан. Услуги по замене, ремонту проводки и оборудования, всегда пользовались спросом. Зачастую население рассчитывалось алкоголем, бывало, не самого высокого качества. Пили все и везде. Начиная от руководства страны и кончая простыми электриками.
В конце концов, даже бригада могла поставить перед молодёжью, вновь прибывшей в коллектив, условие: или пей, или иди работай. Никто не хотел выглядеть «белой вороной», поэтому почти каждый новичок, несколько поколебавшись, опрокидывал в себя предложенные сто грамм зелья, скрепляя узы такого своеобразного братства. А на следующее утро, уже не отказывались от раздачи опохмелки.
Время бежало, и вот уже, страдая и мучаясь, Лёня принял как должное такой образ жизни. Он понял, вовсе не обязательно лезть из кожи, чтобы чего-то добиться. Можно просто плыть в общей массе и не отвечать ни за что. А стакан водки с нехитрой закуской мог заменить некий смысл бытия, и тогда становилось вовсе не так плохо жить. По крайней мере, так ему казалось.
Когда ещё не было всё так запущено, Лёня даже успел жениться на хорошенькой девушке из далёкой деревни. Вроде как и по любви. Время шло, милая барышня постепенно превратилась в домохозяйку со своими замашками. Утомлённая бытом и однообразием супружеской жизни, она всё чаще и чаще рассуждала о неправильно выбранном пути. Всё тяжелее вздыхала у телевизора, глядя на роскошь и размах жизни своих сверстниц.
Ну что, в самом деле, была же разница, быть замужем за электриком или за принцем, пусть даже телевизионным. Но так как она была сама далеко не принцесса, стала, предсказуемо, заглядываться на парней своего статуса. В основном из окружения мужа. Эти «друзья» недалёкого ума, как, впрочем, и его пассия, часто не утруждались скрывать свои симпатии друг к другу. Леонид, спокойный и уравновешенный человек, смотрел на это дело сквозь пальцы. Или, может, просто не хотел замечать трещин, набегающих на их семейное гнёздышко. Тем не менее, всё это так продолжалось ровно до тех пор, пока однажды его любимая не пришла домой под утро, а затем и вовсе стала пропадать неведомо где. Сначала, конечно, это были якобы подруги, но потом, видя некое равнодушие со стороны мужа, открытым текстом сообщила, что она живёт у другого мужчины и вообще собирается к нему переехать. Как ни странно, Леонид с завидным хладнокровием принял это известие, но после этого всё чаще стал прибегать к помощи спиртного, от чего, впрочем, его жизнь не становилась слаще, а только наоборот.
Наконец они вовсе расстались. Жена подала на развод и уехала к новому возлюбленному. Лёня тоже стал проявлять интерес к другим девушкам, но те всё реже отвечали взаимностью выпившему ухажёру. Получался замкнутый круг, чтоб свободно общаться с противоположным полом, приходилось прибегать к помощи алкоголя, и чем чаще он это делал, тем чаще от него отворачивались избранницы. Затем не только они, но и все, кто знал его. Коллеги, родственники, соседи за одним исключением – мамы, которая из всех сил пыталась удержать непутёвого сыночка на плаву нормальной жизни. Но он тонул. Тонул медленно и неотвратимо, погружаясь на самоё дно.
Единственное увлечение, которое Лёнька не разменял и пронёс сквозь все препятствия из самого детства, это страсть к рисованию. Увлечение, которое захватывало его всегда, и никакие пагубные привычки не могли отвадить его от кисти. Запах масляных красок и чистый холст всё время побуждали его рисовать. Они уносили его в другие миры, где он ни разу не был, но которые так живо ощущал на своих полотнах. Они воодушевляли его и ограждали от серых будней бытия, спасая от окончательного падения.
Его квартира была забита рулонами ватмана, холстами и даже тетрадными листами с набросками. Иногда, выпив, он развешивал свои произведения по стенам как в картинной галерее, в которой единственным посетителем был он сам. Затем, перебрав «беленькой», мог слишком критично посмотреть на выставленные работы и уничтожить их одним махом. И только когда на него сойдёт вдохновение, брался снова за кисть.
Вот и сейчас уже миновала неделя обильных возлияний, которые рано или поздно должны были кончиться из-за проблем со здоровьем или из-за отсутствия денег на алкоголь. В этот раз закончилась выпивка. Шатаясь среди разбросанных бутылок, каких-то упаковок и прочего остатка бурных дней, Лёня понимал, что выпить нечего, да и не на что. Организм настойчиво требовал очередной дозы алкоголя. Употребить хотелось уже не для веселья, а ради того, чтоб избавиться от ужасных страданий, заполнивших его измученное тело.
Безрезультатные поиски хоть какой-то опохмелки приводили Лёню в отчаяние и ощущение опустошённости. Стараясь не делать резких движений, чтобы не вызвать приступы сильнейшего головокружения, он вытянул своё истощённое тело на диване и, тяжело вздохнув, закрыл глаза.
«Надо всё это как-то перетерпеть», – единственная разумная мысль мелькнула в его голове, от чего легче не становилось. Хорошо бы поспать, но даже от горсти успокоительных таблеток толку не было. Оставалось мучительно терпеть боль наедине со своими мыслями о том безобразии, которое он учинил в пьяном угаре. Мозг усиленно пытался забыть детали всех неприглядных событий, но память упорно доставала пошлые картинки из тайных уголков сознания. Надо было думать о чем-то хорошем. О чём же? Ну вот хотя бы продавщица из винного отдела, Вера, приятная женщина, статная. Лёня старался вспомнить её черты.
«А что же я ей говорил? Ах, опять неладно, опять пошлости… Стыдно-то как».
Погружённый в такие мысли, Лёня вдруг услышал лёгкий стук балконной двери.
«Сквозняк» – подумал он, не открывая глаз. – «Я же не повернул щеколду».
Но тут буквально кожей почувствовал, что дверь балкона отворилась, и на пороге кто-то возник. Сердце бешено заколотилось. Мысли роем закружились в воспалённом воображении: «Я же на третьем этаже! Ну, кто же может тут оказаться?!»
И, как бы в возражение ему, раздалось тихое кряхтенье. Лёня резко повернул голову, отчего в глазах потемнело. На пороге распахнутого балкона маячил силуэт незнакомого типа.
– Я, собственно, извиняюсь, – донёсся оттуда вкрадчивый голос, – вы бы не позволили нам войти?
– Нам? Кому это нам? – Лёня с усилием принял вертикальное положение. В проёме темнела фигура мужчины, топтавшегося в нерешительности. Его трудно было разглядеть, но как оказалось, это невысокий мужчина лет сорока, сутулый, в серой кепчонке.
– Если вы позволите пройти, мы с удовольствием представимся.
Сутулый, не дожидаясь ответа, тут же бочком зашёл в комнату, а за ним тихо просочился второй тип, очень худощавого вида в очках в толстой оправе.
– Вы, собственно, и так уже прошли… Но я не понимаю, как…? – Лёня тяжело оглядел непрошеных гостей.
– Соседи мы, – чуть осмелев, пояснил первый. А его худой товарищ, слегка наклонившись, зачем-то прикрывая ладонью рот, прошептал на всю комнату:
– Скажи ему, что из тридцать девятой квартиры!
После чего захихикал. Противненько так, тоненько, словно боясь надорвать своё драгоценное здоровье. Тот, кто в кепке, с ног до головы оглядел Лёню, и его широкое лицо расплылось в щербатой улыбке.
– Соседи мы, из тридцать девятой квартиры. – повторил он, пихая в бок спутника, – Ключ потеряли, …можно, мы воспользуемся вашим балконом?
Лёня ничего не понимал. Он даже не мог представить, с какой стороны должна быть эта пресловутая тридцать девятая квартира, и, хоть убей, не мог вспомнить таких колоритных соседей. Голова так сильно болела, что он просто утвердительно махнул непрошеным гостям, а сам откинулся на спинку дивана и стал разглядывать их. Старший, он же в кепке, пухленький здоровяк выглядел довольно добродушно, крупная щербина на зубах даже вызывала какое-то доверие. Одет он был в помятый серый костюм, явно маловатого размера. На ногах красовались видавшие виды кеды, похоже, ещё с советских времён.
Второй более щуплый и выше ростом, с чёрными зализанными волосами и пижонскими усиками. Правая линза его очков была разбита и потому заклеена куском лейкопластыря. Синий спортивный костюм с надписью «Abidas» мешковато висел на нём. На ногах красовались дырявые носки и ничего более. Этот тип кого-то сильно напоминал своей карикатурной внешностью, но память Леонида давала такой сбой, что напрягать её было бессмысленно.
– Киля! – бодро шагнул к дивану гость в кепке, протягивая руку. – Меня зовут Киля!
– Господи, что за имя? – выдохнул Лёня, – А как по нормальному?
– По нормальному и есть Киля! – доверительно склонился тот над Леонидом.
– Лёня, – представился он и перевёл взгляд на худого, который снял очки и протирал единственное целое стекло отворотом олимпийки. Теперь он стал похож на узнаваемого, бесноватого персонажа.
– Гитлер!?
Лёне, конечно, стоило подбирать слова, но что есть, то есть, сходство было поразительное. Худой аж вздрогнул и выронил свои стекляшки из рук. Киля звонко расхохотался и представил товарища:
– Его зовут Виля. Это тоже его полное имя. Мы братья.
Виля поспешно напялил себе на нос очки и брезгливо пожал руку Леониду.
– Очень приятно, меня Лёня, – сказал тот и попытался встать.
– Да, мы знаем, – махнул рукой Киля, озирая комнату. Взглядом, полным восхищения и удивления, как будто человек в первый раз в жизни попал в Лувр или Эрмитаж. Картины на стенах ещё не были уничтожены приступом гнева самого художника, и поэтому преспокойненько радовали глаз визитёров. Виля же с умным видом неподдельно заинтересовался дешёвой люстрой на потолке. Оценивающе осматривал её со всех сторон и даже делал попытки дотянуться до неё.
– Добро пожаловать! – гостеприимно пригласил Лёня и включил свет. Отчего с худым чуть не приключился приступ. Он, взвизгнув, отдёрнул руку от вспыхнувшей лампы и поспешил отойти за спину старшего товарища. Лёня был совсем не настроен к разговорам. Но горлышко бутылки, которая торчала из штанин Вили, несколько оживляло обстановку. Маленькая надежда поправить здоровье мелькнула в его голове.
Взгляд Кили постепенно перешёл на стену над диваном, где висел ковёр-репродукция картины «Три богатыря». Старый, советский ковёр, который раньше выпускали по стране тысячами. Киля, кажется, этого не знал. Выдох восторга вырвался у него из груди, в его глазах это был шедевр.
– Ручная?
– Ручнее не бывает – бросил Лёня, не отводя взгляда от бутылки.
– Шикарно! – протянул ценитель искусства, затем вытер свою пятерню о пиджак и осторожно провёл ладонью по ворсу нарисованной лошади. – Ы-ы-ы! Как настоящая!
Худой, не тратя времени, между делом извлёк припрятанную бутылку и стал разливать по пластиковым стаканчикам. Их было два. Лёня заворожённо смотрел на струйку спасительной жидкости и не на шутку распереживался из-за содержимого. Заметив по горящему взгляду, куда направлено его внимание, Киля тут же бодро поинтересовался:
– Болеешь? Ничего, сейчас подлечим. Неси ещё стакан!
Лёня, держась за стенку, потихоньку поковылял на кухню. Долго искал там, чертыхаясь, хоть какую-то тару, найдя в раковине немытую кружку, поспешил в комнату. Гости уже стояли возле журнального столика, и их стаканы были уже пусты. Выпили без него! Какое невежество! Наглая морда Вили довольно прикрякнула. Лёня поставил свою кружку рядом со стаканчиками, и худой с прищуром опытного аптекаря разлил по равной доле на троих. Киля же всё ещё не унимался по поводу ковра:
– Слушай, а зачем он тебе, отдай мне! Не просто так, а вот хотя бы за отличный пятизвёздочный коньяк!
И Киля достал из-за пазухи красивую бутылку с жидкостью цвета крепко заваренного чая. Лёня даже и не сомневался. Отличная сделка. Этот старый ковёр по большему счёту он давно бы выкинул, а тут такое предложение.
– По рукам! – у Лёни даже приподнялось настроение. Они хлопнули ладонями, и Киля с грохотом поставил на стол обещанную бутылку. Жёлтая этикетка полумесяцем словно приветствовала его всей своей пятизвёздочной улыбкой. Чтобы скорее завершить сделку, Лёня забрался на диван и стал снимать со стены приглянувшийся гостям ковёр. Непослушные пальцы кое-как отцепляли петельки с гвоздей. От таких трудов на его лбу проступили капли липкого пота. С последней петлей пришлось повозиться особенно долго, наконец, просто оборвав её, Лёня, сбагрив в кучу ковёр, слез с дивана и повернулся к собутыльникам. Комната была пустая.
– Эй, вы где? – Лёня в недоумении огляделся. Бросив на пол поклажу, отправился на кухню. Затем в ванную комнату. Там тоже никого не было. Зачем-то заглянул в унитаз, и растерянно развёл руками. Гости исчезли.
«Они же на балконе!» – вдруг озарило его, и он немедленно направился туда. Дверь была открыта, но и там никого.
«Ушли? – подумал Лёня, – Ну и фиг с ними, пойду, мне больше коньяка достанется»
Он вернулся в комнату и обомлел. На столе, где стояла долгожданная бутылка, было пусто, ну разве что одиноко белела кружка, которая тоже оказалась порожней. Ковёр, подготовленный для продажи, так и остался валяться на полу. Голова нестерпимо заболела, сердцебиение участилось, и Лёня в изнеможении опустился на диван.
Взгляд его соскользнул на стул в углу комнаты, на котором в беспорядке была развешана одежда. Его внимание привлекло движение в куче белья. Какое-то небольшое существо затаилось там и изредка выдавало своё присутствие. Лёня схватил с пола тапок и метнул в стул. Бросок оказался довольно точным, и существо затихло. Вдруг неожиданно с балкона послышался знакомый громкий шёпот Вили:
– Давай подождём, когда уснёт, а затем нападём! Посмотри, что он делает?
Лёня вскочил и, схватив зачем-то второй тапок, бросился на балкон, чтобы немедленно застать заговорщиков. Опять ни души!
«Может, спрятались снаружи» – охватила его безумная мысль. И он, свесившись через перила, окинул взглядом фасад дома. Кругом было пусто.
«Зачем они приходили? Куда ушли?» – Лёня глубоко вздохнул и огляделся. На горизонте, разлившись лиловыми чернилами, расползалась необычная туча. В воздухе носились тревога и беспокойство. Ближайший от дома тополь вдруг выгнулся дугой и попытался достать ветками до балкона. Лёня это успел заметить и едва повернул голову к атакующему дереву, как оно мгновенно приняло прежнюю стойку, словно ни в чём не бывало, покачиваясь на ветру. Лёня раскусил отвлекающий манёвр хитрого растения и, не сводя с него глаз, пятясь, отступил в комнату. Оказавшись за порогом, одним махом захлопнул дверь балкона, подпёр её журнальным столиком и задёрнул шторы. Наконец, можно перевести дух.
Лёня понимал, что оказался заложником неких тёмных сил, и теперь надо оценить сложившуюся обстановку. Он прилёг на диван, закрыл глаза и буквально через минуту провалился в поверхностный сон.
Глава 4. Хрустальная гора
Снег перестал идти. На обочине стоял, переломанный пополам, серебристый спорткар. «Газель», которая его протаранила, видимо, пролетела по инерции вперёд и теперь остывала на дороге, понуро просев носом. Собственно, кабина была так вмята, что сейчас уже с трудом определялась марка грузовичка, разве что по кузову. Пар пеленой заволакивал его переднюю часть.
Тут дверь, вернее, то, что от неё осталось, с грохотом упала на землю. В белых клубах буквально вывалился наружу мужчина средних лет. Одет он был в тёплую кожаную куртку и спортивные брюки заправленные в высокие зимние ботинки. Пошатываясь и держась за голову, он пошёл прочь от железного месива. Сделав несколько шагов мужчина, наконец, выпрямился и медленно убрал руки от лица. Выражение ужаса, с которым он посмотрел на свои дрожащие ладони, сменилось растерянностью. Кажется, страшных ран удалось избежать. Слетевшая дымка обнажила чистое, здорового цвета, лицо. На нём отсутствовали даже ссадины и царапины. Совсем! Судя по всему, сохранилось не только лицо, но и тело пострадавшего. Ощупывая себя, он кажется, до сих пор не верил своим глазам. Убедившись, что не получил травм, он перевёл внимание на дымящиеся остатки авто. Они представляли жалкое зрелище.
– Японский Мамай! – только и смог произнести он, медленно обхватив руками голову, теперь уже от удивления.
Тут за его спиной послышался грохот металла. Сначала глухие, неуверенные удары сменились нарастающей мощью и напором. Звуки доносились оттуда, где унылым фоном маячила разбитая легковушка, которая теперь больше походила на огромную букву «С». Её правый бок практически вошёл в салон, капот нереально закинуло в противоположную сторону, и уже ни за что нельзя было в ней угадать автомобиль. Просто груда металлолома! И именно оттуда в сумраке раздавался грохот. Наконец, с последним самым мощным ударом он стих, послышался голос, похожий на завывание, громкие вздохи и шёпот:
– Катя, Катя, ты как там? Сейчас я тебе помогу… Катя, скажи что-нибудь…
– Помогите! – послышались женские всхлипывания.
– Сейчас… Сейчас…
– Что с нами?
– Ты жива! Мы живы! Всё цело? Давай посмотрю… – тревожный голос молодого человека едва не менялся на ликующий.
Мужчина из разбитой «газели» развернулся и неуверенно сделал шаг в их сторону. В свете вынырнувшей из облаков огромной луны к нему вышли навстречу два молодых человека. Парень и девушка. Придерживая друг друга, они шли прочь от места катастрофы. Молодой человек заботливо прикрывал спутницу и оглядывался, словно ожидая ещё какой-либо напасти. Девушка прихрамывала и все время охала, держась рукой то за колено, то за плечо, то хватаясь за живот, как будто ища, где у неё болит. Тем не менее, и на них не было совсем признаков перенесённой аварии. Даже одежда осталась неповреждённой, словно они вышли со впечатляющего аттракциона, только и всего.
Наконец, все трое участников происшествия встретились. Водитель «газели», обращаясь видимо к парню и махая рукой на дорогу, просто выдохнул:
– Нет, ну ты это видел?!
Тот проигнорировал вопрос, наверно, находясь ещё в глубоком шоке. Девушка быстрее пришла в себя, и первая подала голос:
– Как же это случилось? Ничего не понимаю…
Она наивно хлопала ресницами и теперь стоя на фоне разбитых машин, лишь смахивала с шарфа соринки.
– Вы целы? – газелист недоверчиво оглядел пару. Парень кивнул.
Пришло время осмотреться. Машины, а вернее то, что от них осталось, стояли на дороге, и сразу было ясно, что теперь это просто груда металлолома. Только чудо, редкое везение, могло позволить выжить пассажирам, что собственно и случилось и теперь всех троих можно смело назвать счастливчиками.
Первое что бросилось в глаза, пустая трасса в обоих направлениях. Не было ни одной машины, ни рядом, ни вдалеке, хотя только недавно здесь собиралась приличная «пробка». Куда они все подевались? На свежевыпавшем снеге не было даже следов колёс. Белое полотно чистой дороги, которое убегало по холмам теряясь вдали. Небо от горизонта было ярко сиреневого цвета, переходя в более тёмное к зениту, там становилось совсем чёрным, где мерцающими всполохами играли необычайные лиловые огни. Это зрелище отличалось от северного сияния хаотичными линиями изгибов, вспышки от которых, то спиралью уносились вверх то зигзагами устремлялись к горизонту. Воздух был необычайно прозрачен, позволяя различать детали ландшафта даже на далёком расстоянии.
Троица в недоумении вглядывалась в изменившуюся местность. Окружающие холмы, которые казались неестественными. Ровные, как шарики мороженого, они сменяли друг друга, а дорога, которая ныряла по их верхушкам, вообще казалась неким элементом театральной декорации. Там вдали, откуда они приехали, видны были огни города. И только это ещё как-то позволяло сориентироваться на местности.
– Я сплю… – прошептал молодой человек, всматриваясь в сияние на небе. – Как необычно…
– А может, это мы ещё просто в шоке, – предположила Катя, – говорят, мозг в отключке ещё не такое может.
– Одновременно у троих? – недоверчиво спросил Костя и вопросительно посмотрел на другого водителя, который уже принялся разглядывать остатки машин. Несомненно, он видел то же самое, что и остальные. – Как Вас зовут?
– Александр. Можно просто Саша.
– Меня Костя, а это Катя, – представился парень и протянул ему руку.
– Что же ты, Костя, гоняешь как сумасшедший? – отвечая рукопожатием, спокойно спросил тот. – Хорошо, что не убились, но домой до утра я уже точно не успею.
– Занос, – вздохнул Костя.
– Где? В голове? – сплюнул Александр, – Видишь какой асфальт, зачем бьёшь по тормозам?
– Знаю, – угрюмо отмахнулся парень.
– Надо вызвать гаишников, – нашлась девушка и достала телефон из кармана. Мужчины с любопытством притянулись к светящемуся экранчику в её руках. Индикатор сети замер на нуле. Связь отсутствовала. Катя дрожащим пальцем упорно пыталась набрать номер, один-один-восемь, затем ноль-два и ноль-три, но безрезультатно, телефон молчал.
– Почему я не удивлён? – Александр вышел на середину дороги и, по-хозяйски подбоченившись, оглядываясь по сторонам, предложил, – Вариант первый, ждём какую-нибудь попутку, должен же кто-то появиться ещё. Вариант второй, идём до ближайшего населения…, и куда все подевались?
– Оставление места дорожно-транспортного происшествия влечёт… – начала, было, девушка.
– Я вас умоляю… – Александр приложил руку к сердцу и уныло скривил лицо.
– Главное не замёрзнуть, пока будем ждать, – резюмировал Константин. И тут все переглянулись, никто не чувствовал холода, несмотря на то, что кругом лежал снег. То есть ощущалась прохлада, но не так чтобы совсем некомфортно. Возможно, это результат шока или стресса, но было не холодно.
Вся троица столпилась на середине проезжей части всматриваясь вдаль, в надежде узреть хоть какие-то признаки движения. Александр даже забрался на валявшуюся рядом канистру, видимо, выброшенную из кузова при ударе. Наступила пауза. Люди обратили всё своё внимание в сторону города, как наиболее вероятному направлению возможного появления помощи. Там было тихо.
Внезапно за их спиной послышалось негромкое:
– Ф-р-р-р!
Все трое быстро оглянулись и опешили от неожиданного соседства. На обочине преспокойненько разгуливал великолепный конь, вороной масти.
– Смотрите, какой красивый! – не смогла сдержать своего восторга Екатерина.
Тот, услышав голос, встрепенулся и повернул морду в сторону людей. Его ноздри раздувались, жадно втягивали воздух, пытаясь почувствовать запах незнакомцев. Он как будто сами был удивлён внезапной встрече. Гулял, пасся, и раз тебе, стоят трое незваных пришельцев. Что ожидать от них? Тут за первым, из темноты выплыли ещё два таких же красавца и настороженно застыли, готовые вот-вот припустить едва, почуяв опасность. Чёрные блестящие тела жеребцов были ухожены, а гривы расчёсаны. Благородство породы не вызывало сомнений. Упряжь и седла находились на местах, как будто их только что оставили всадники.
– О, да вас много! Где же ваши хозяева? – Александр осторожно пошёл им навстречу, протягивая ладонь к ближайшему вороному и тот, охотно потянулся к ней. Крепкое, мускулистое животное, словно фантастическая машина, нависло над людьми, вызывая трепет и благоговенье. Катя, встревоженная таким знакомством, прижалась к Косте. Открытая ладонь Александра коснулась морды животного.
– Ай, хороший, – заулыбался мужчина, поглаживая его по скулам. Жеребец, будто соглашаясь с ним, закивал головой.
– Не боись, городские! – Саня обернулся к молодым людям, – Эти лошади ручные. Я жизнь в деревне провёл, разбираюсь. Но где же хозяева?
То, что где-то есть поблизости люди, владельцы вороных, давало некоторую надежду на скорейший выход из сложившейся ситуации. Но сколько ни осматривались бедолаги кругом, всё без толку. Никого.
Наконец, Александр медленно обошёл коня и взял его под уздцы. Посмотрел на парня с девушкой. В глазах сверкнул азарт. Те мгновенно поняли его замысел.
– Может, не стоит? – осторожно вопросила Екатерина. В ответ тот лишь иронично улыбнулся и резким рывком занёс ногу на седло. Конь захрипел, дёрнулся, но не скинул седока.
– Сейчас я узнаю, где тут есть местное население, – самоуверенность Александра оставляла всякие сомнения в том, что он может передумать. Подобно Александру Великому, бывший водитель «газели» гордо выпрямил спину и похлопал коня по шее:
– Давай-ка, найдём твоих хозяев, Буцефал!
Животное, как бы соглашаясь, тихонько пошло рысью.
Оставшаяся пара переглянулась.
– Как он его назвал?
– Буцефал!
Молодые люди улыбнулись. Обстановка разрядилась, и уже, кажется, не было того напряжения, которое возникло до появления животных.
Под управлением опытного всадника, конь неторопливо двинулся по краю дороги. Глядя на них, у оставшихся людей возникала надежда, что всё не так уж и плохо.
– Никуда не уходите! Я приведу помощь, – раздался голос из темноты уверенным тоном. Конь уносил седока не по направлению к городу, а куда-то в поле, в сторону возвышавшегося вдали высокого холма с чёрными деревьями на самой вершине, которые образовывали общую тёмную массу, силуэтом напоминавшую невиданного зверя, прилёгшего отдохнуть на белевшем склоне.
– Почему он отправился туда? Почему не в город? – всполошилась Екатерина, глядя вслед исчезающему в дали всаднику.
– Возможно, там какая-нибудь деревня или хозяйство, где есть конюшня. В любом случае, кони приведут к людям, – оптимистично отозвался Константин и посмотрел на тёмные силуэты оставшихся лошадей. Они явно никуда не спешили, паслись и продолжали коситься на парочку, словно ожидая от них какого-то подвоха. Их глаза были как чёрные дыры, из которых зияла бездонная глубина. Словно иное существо наблюдало за людьми через этот взгляд. И выше человеческих сил было долго смотреть в эту бездну, грозящую обратить сознание в безумство.
Жеребцы то топтались на месте, то отходили вдаль, иногда били копытом землю, припадали ноздрями к взбитому грунту, что-то пробовали на вкус, затем внезапно бросались в догонялки, закладывая широкие кольца по полю, успокаивались и снова возвращались к дороге, к стоящим разбитым машинам, и с интересом наблюдали за людьми.
Катя и Костя, с надеждой ожидая весточки от гонца, тоже бродили взад-вперёд, собирая между делом с земли раскиданные вещи и обсуждая недавние события и переживания. Иногда они замолкали и вглядывались в сумерки, пытаясь услышать звуки приближающейся помощи. Но темнота не возвращала ни того, кто ушёл, никого-либо другого.
Время тоже трудно было определить по ощущениям, а телефон Кати, похоже, пострадал больше хозяйки, часы зависли на пятнадцати минутах после полуночи. Аппарат отказывался реагировать на любые нажатия кнопок. Попытки достать и вернуть батарейку не приводили к оживлению экрана, который светился одной-единственной картинкой, как на рекламной афише.
– А почему бы и нам не попробовать проехать на лошадях? – вдруг не выдержал Константин, озираясь на гулявших животных. – Я когда-то давно даже катался на ипподроме.
– Что-то не нравится мне эта затея, – пробурчала девушка – Может, лучше пешком дойдём? Сколько, думаешь, километров до той заправки?
– Километров девять- десять, – пожал плечами Костя.
– За пару часов можно запросто добраться.
– Какой смысл тащиться в город, когда мы уже почти доехали до аэропорта? Немного отклонились, но, очевидно, рядом. Может, стоит пойти туда? – и Константин махнул рукой в противоположную сторону от огней города.
Катя молчала.
– А если до людей далеко? Когда есть парочка осёдланных лошадей, зачем ходить пешком? Если грамотно тянуть за поводья, то можно запросто управлять. К тому же я так устал, – Костя сел на корточки.
Девушка пожала плечами. Она утомилась не меньше его. Но произошедшее потрясение до сих пор не отпускало её, и она прокручивала в голове кадр за кадром хронику последнего часа. Тем не менее, время шло, и было ясно, что надо предпринимать какие-то самостоятельные действия.
Молодой человек, видимо, уже измученный ожиданием, резко выпрямился, отмерял по дороге широкими шагами метров десять как бы в раздумьях, затем смело направился к ближайшему животному. Тот вначале шарахнулся в сторону, но потом покорно подпустил и позволил взять себя под уздцы.
– Ты же не кусаешься? – Костя для самоуспокоения шутя спросил его, на что получил утвердительное фырканье. Катя попыталась одёрнуть любимого от опрометчивого шага
– Послушай, давай только не сейчас! Мне кажется это не безопасно!
Но Константин не слушал её. Он просунул одну ногу в стремя и с лёгкостью забросил вторую на спину жеребца. Облегчённо переведя дух, и постепенно выпрямившись, помахал рукой.
– Смотри, он совсем ручной. Давай, забирайся сюда! Поедем вместе, на одном…
Конь действительно не выказывал какой-либо неприязни и даже, похоже, с удовольствием, красуясь, гарцевал по кромке поля. Катя на такой поворот событий была, несомненно, согласна и сейчас просто пыталась побороть в себе последние сомнения. Второй скакун, скучая, лениво жуя, бродил поодаль и всем своим видом показывал, что ему «фиолетово» людских проблем. Подходящая краска в окружающем пейзаже!
Костя пару раз объехал девушку вокруг, показывая, что конь совсем послушный. Вот только было непонятно, кто из них кем управляет. Потому что, едва Константин потянул поводья на себя, как животное, будто издеваясь, раздув ноздри, показало свой непокорный норов. Вороной стал вертеться, беспорядочно менять направление, словно его подстёгивал азарт. И на очередную более решительную попытку натянуть поводья, ответил яростным подъёмом на дыбы. В следующий момент чёрный силуэт со всадником рванул в белую пустошь, поднимая за собой облака искристого снега. Девушка в ужасе, сначала отпрянув, а затем, бросившись вдогонку, в снежную мглу, уже ничего не могла сделать. Её жених растворился, словно и не было.
Наступила отчаянная тишина, заполнившая не только округу, но и самые укромные уголки души Катерины. Конь унёс парня туда же, куда умчался первый всадник. Плохое предчувствие по поводу последнего оставшегося скакуна не покидало девушку. Несомненно, едва заполучив её на свою спину, он умчится в ту же сторону. Там чернел только лес на высокой горе, и никаких признаков людского пристанища не наблюдалось. Ни единого огонька или звука. И в то же время непреодолимое ощущение, того, что кто-то наблюдает за этим местом, не покидало её. Нет, она туда не пойдёт, ни за что. Екатерина бросила последний взгляд на гору, лес и решительно зашагала обратно, туда, где сияли огни большого города.
