Читать книгу: «Колыбель мироздания: Падение», страница 2

Глава 3.

– Ну, дом остается на тебе, – сказал Аскольд мисс Хадсон, выходя из особняка.

– Желаю вам хорошо провести время, – ответила мисс Хадсон и затем закрыла за собой дверь.

Деликатно взяв жену под локоть и спускаясь вниз по лестнице, Аскольд сказал:

– Жаль, что Эвилин так и не проснулась, я бы хотел, чтобы она тоже пошла с нами на праздник.

– Но ведь уже вечереет, а она боится темноты. Так что не стоит, пускай отдыхает. Она еще очень мала, чтобы гулять так поздно.

– Возможно ты и права. Кстати, дорогая, на сегодняшний праздник я позвал не только уличных артистов, а также моего старого друга, величайшего волшебника Октиана Балдмера. Раньше он преподавал волшебство в «Небесной Твердыне», представляешь, в той самой в магической крепости, что парит на небе. Он самый выдающийся волшебник из тех, которого я знаю. Кстати, он упоминал, что покажет кое-что особенное в небе. В общем, нам будет на что посмотреть.

Но Жанетт, словно пропустив мимо ушей большинство его слов, с толикой удивления и обеспокоенности посмотрев на мужа, сказала:

– Я и не знала, что у тебя есть друзья. Да и к тому же, волшебники.

– В смысле? – чуть возмущенно спросил Аскольд.

– Дорогой, ты плохо себя чувствуешь? Кажется, тебе не здоровится после возвращения с охоты, да? Может нам не стоит идти, выпьешь настойку и тебе полегчает, а то ты начинаешь меня пугать.

– О-хо-хо, как же это остроумно, – цинично ответил Аскольд.

Смотря на мужа светлыми изумрудными глазами, Жанетт прикрывая губы пальцами рук, иронично произнесла:

– Я всегда думала, что единственный друг, который у тебя есть, это тот, который у тебя в штанах.

– Жестоко, – сказал Аскольд, получив серьезный удар по своей самооценке, – Вообще-то, Октиан и правда мой друг, и дружим мы уже давно.

– Вот как. Он твой друг. Ясно-ясно. Дорогой, надеюсь он не потребовал денег за то, что выступит сегодня? Не станет же твой друг требовать какого-то ни было вознаграждения, когда в казне его друга и так не густо, ведь так?

– Ну… – Аскольд хотел было опять утаить подробности, но заметив пронзительный, осуждающе-суровый взгляд холодных глаз, которые так и намекали ему, что лучше сказать всё честно, он все же признался.

– Ладно, признаю, он не мой друг, а просто один знакомый волшебник, которому мне когда-то пришлось помочь. Поэтому он потребовал совсем немного.

– Вот так бы и сразу. Мне не нравится, когда ты пытаешься мне солгать или что-то утаить. Я всегда все это узнаю.

– А как ты поняла? Я что, так предсказуем?

– Неужели ты сам этого не замечаешь? Когда ты пытаешься что-то утаить или, когда не договариваешь, у тебя ломается голос, да и глаз начинает дергаться.

– Ты не даешь мне покрасоваться перед тобой. А ведь даже мне не легко было позвать его. Однако я подтянул кое-какие свои связи, и он согласился. Я ведь так старался чтобы обрадовать тебя, ведь ты любишь магические представления.

– Ой, да ладно тебе, не ворчи, –широко улыбаясь добавила Жанетт. – Я ценю то, что ты делаешь для меня. Магическое представление, говоришь? Звучит не плохо, мне нравятся всякие магические фокусы. А, кстати, а там будут продаваться сладости? – спросила она, подначивая его рассказывать побольше о празднике, тем самым, пытаясь отходить от конфликтной темы.

– Да. Я обо всём позаботился. Ведь я как-никак старался и готовился к этому дню, не только чтобы задобрить народ, но и для того, чтобы побаловать свою супругу.

– Хватит подхалимничать, – сказала Жанетт, игриво глядя на мужа, усаживаясь в карету.

Вскоре, приближаясь к возвышенному месту, где проводился праздник, Жанетт, сильно удивилась тому, как там было светло и красиво, ведь вокруг было уже очень темно, но там повсюду мерцали огни от фонарей.

Прогуливаясь на празднике, Аскольд вёл свою жену по лучшим местам. Закупившись сладостями, они смотрели разные представления, будь это постановочное или же кукольное. Была даже всеми известная легенда, всё о том же легендарном рыцаре света – о драконе, хранителе мира Шрайке, где Жанетт, растрогавшись тем, как преподнесли ей историю на новый лад, даже заплакала, расстроенная его печальной судьбой.

И вот настало время сожжения соломенной фигуры, символа хорошего урожая. И на сцену вышел один из ранее выступавших артистов труппы, который провозгласил:

– В этом году честь поджечь куклу предоставляется широко известному и величайшему волшебнику Октиану Балдмеру, приглашенному на сегодняшний праздник всеми нами любимым бароном, его милостью Аскольдом Гранцом.

Народ тут же начал ликовать и чествовать своего правителя. И только с выходом на сцену молодого волшебника, которого сопровождали двое прекрасных дам, все стихли и умолкли, будучи очарованными их красотой и грацией, выражающимися уже в походке.

Волшебник, приветствуя народ, поклонился несколько раз, а затем обратился к своим спутницам:

– Мира, Рави.

Услышав свои имена, девушки начали подходить к нему, поднося ему посох и мантию. Подав волшебнику его вещи, девушки отошли в сторону и застыли на месте словно послушные куклы. Мужчины же, увидев столь обворожительных дам, даже начали посвистывать. И тут настрой ранее приветливого волшебника изменился, его взгляд был осуждающим и строгим. Сжимая в руке посох, он резко ударил им об землю и тут же раздался грохот. Атмосфера вокруг сразу стала угнетающей, казалось, что даже воздух стал тяжелее. Все стихли и замерли в ожидании чего-то невообразимого.

Поднеся посох с белым камнем к губам, он начал пришёптывать некое заклинание, из-за чего камень засиял алым цветом. А когда он произнёс – «Аильз ро Игнис», абсолютно все огни, освещавшие место проведения праздника, приняв очертание множества маленьких огненных бабочек, начали, искрясь, вылетать из своих фонарей. Сотни, а то и тысячи, таких маленьких бабочек заполонили небо, начав кружиться над всеми, даруя сказочное впечатление.

Затем волшебник, раскручивая посох, начал рисовать в воздухе некое очертание птицы, остаточным следом от свечения камня. И как только рисунок был завершён, он выкрикнул: – «Кэил До Игнис». И все огненные бабочки, собравшись возле очертания рисунка птицы, начали заполнять его. После чего рисунок стал впитывать в себя всех этих бабочек, постепенно оживая и превращаясь в огромную огненную птицу, которая так и излучала собой мощный жар. В этот момент некоторые люди даже испугались и ахнули. Но бояться им было нечего, ведь как только волшебник указал птице посохом на куклу, она подлетела к ней и зажгла её.

После этого волшебник указал на небо, и огненная птица начала взлетать в высь, с каждым взмахом крыла ускоряясь всё больше и больше. И как только птица воспарила достаточно высоко, волшебник вновь ударил посохом, и она взорвалась прямо там в небе, а отголоски взрыва посеяли рядом еще сотни мелких разноцветных взрывов. Смотря на люд, волшебник понял по их глазам, что они были очарованы таким представлением, от чего даже мельком улыбнулся.

В скором времени, когда взрывы прекратились, волшебник произнес – «Рес аллюс Игнис», и все потухшие фонари вновь зажглись, а камень на его посохе вновь стал белым. Закончив своё небольшое представление, волшебник поклонился и начал молча удаляться со сцены, как вдруг народ принялся ликовать и чествовать его, чему он был очень рад, что даже прослезился.

Прогуливаясь дальше по празднику, Жанетт сказала:

– Я даже немножко испугалась, когда появилась эта огромная птица.

– Ну да, я заметил, как ты крепко ухватилась за меня. Но ведь тебе понравилось?

– Конечно, хоть я и испугалась, но эта птица была такой яркой и очень красивой, что мне даже жалко её стало, когда она устремилась в высь и обратилась мириадами огней. Но даже её остаточные огни, что светили в небе, были бесподобными.

– Раз уж ты так говоришь, то почему мы не остались там, он ведь сказал, что в знак благодарности за приглашение на праздник и признания его мастерства, он покажет отдельное представление?

– Было бы не плохо, но воздержусь. Ибо мне куда приятней, вот так просто, прогуливаться с тобой, держась за руки.

– Вот как. Я это ценю, спасибо дорогая.

Затем увидев лавочку с разными сладостями, Жанетт обрадовалась, как ребенок. Остановившись на месте и указывая на всё это добро, она с блеском в глазах, сказала:

– Посмотри дорогой, это же ларёк с сокровищами, хочу, хочу!

Ухмыляясь, Аскольд сказал:

– Хорошо, будет исполнено. Сейчас я куплю столько, что даже домой сможем унести. Порадуем Эвилин, когда она проснется.

И пока Аскольд покупал сладости, Жанетт, глядя на него, вдруг заметила возле соседней лавочки некую тень и начала присматриваться к ней.

Чтобы побаловать и обрадовать жену, Аскольд купил кучу сладостей. Но когда он обернулся к Жанетт, она уже была словно другим человеком. Будто бы его супруга вновь стала той, до безумия испуганной девушкой, которую когда-то, словно собаку, подарил ему отец. Заволновавшись, Аскольд схватил её за плечи и начал звать по имени. Но её глаза будто не видели его перед собой, словно она смотрела сквозь него, и её взгляд был устремлён только вперёд.

Аскольд продолжал звать её. И вдруг она промолвила:

– Эго? – а затем она, ухватившись обеими руками за голову, впала в ступор, повторяя «нет… нет, нет, нет… не надо. Пожалуйста, прекрати!»

После чего Жанетт начала падать на землю, теряя сознание. Подхватив жену, Аскольд начал громко кричать:

– Кто-нибудь, скорее повозите лекаря, лекаря сюда!!!

Придерживая жену, он огляделся по сторонам, ища помощи, и заметил возле одной из лавок стоявшую темную фигуру, что держала в руках небольшой кулон. А после Аскольд даже не поверил своим глазам. Эта тёмная фигура, ухмыляясь и глядя на них, начала исчезать во мраке ночи…

Глава 4.

Так как поблизости не нашлось лекаря, на крик о помощи Аскольда, люди столпившиеся вокруг побежали за помощью и вскоре, они привели Октиана Балдмера, за которым последовали и его спутницы.

Балдмер заметил, что некогда хладнокровный и невозмутимый Аскольд, которого он знал, был в панике. Словно перед ним стояла совсем другая личность.

– Октиан, как хорошо, что ты здесь. Прошу, помоги моей жене. Я… Я не знаю, что с ней. Ей вдруг стало плохо. Она ни с того, ни с сего начала кричать, а затем и вовсе потеряла сознание. Я умоляю тебя, прошу, сделай что-нибудь.

Голос Аскольда дрожал и был весьма обеспокоенным.

– Не беспокойся. Я сделаю все, что в моих силах, – ответил тот и сразу начал разгонять толпу зевак от пострадавшей: – Прошу всех вас отойти в сторону. Дайте мне побольше места.

Присев рядом с Жанетт и приподняв ее веки, Октиан обнаружил, что у неё были расширенные зрачки, дыхание же несчастной было учащённым. Она дышала так, как будто пыталась вдохнуть немного воздуха, но никак не могла надышаться. Поняв, что дело весьма серьезное, Октиан преподнес левую ладонь к губам и начал очень быстро читать некие слова. Стоя позади и прислушиваясь к его быстрой речи, Аскольд сумел разобрать некоторые из слов и понял, что в начале он быстро прочитал определённую мантру и только затем начал произносить заклинание. Это походило на соединение мантры с заклинанием.

И вот спустя несколько секунд, Октиан резко перестал произносить свои странные слова. Отрывая ладонь от своих губ, он неспеша произнёс: – «Кхеисц». После этого его рука начала сиять подобно солнечному свету, излучая некую теплоту вокруг него. Положив руку на лоб Жанетт, он закрыл свои глаза и медленно начал шевелить пальцами и свет из его рук постепенно начал расходиться по её телу, словно впитываясь.

А в то время, когда Октиан проводил исцеление, Аскольд, беспокоясь за супругу, не находил себе места. Переходя с места на место, он нервно покусывал ноготь указательного пальца, пристально следя за происходящим.

И вот пару мгновений спустя, Октиан открыв глаза и не отрывая от Жанетт свою ладонь, посмотрел в сторону своих спутниц и обратился к одной из них:

– Мира. Возьми вон тот камень на земле и подойди ко мне.

Взяв небольшой камень, девушка подошла к своему господину и уселась рядом с ним, поднеся его мужчине.

Взяв камень в правую руку, Октиан приказал девушке:

– Протяни свою ладонь.

Без лишних слов и вопросов, девушка протянула ему руку. И тут же Октиан быстро произнеся: «Гиэз», раскрошил камень и заточив ему края, мгновенно прорезал девушке ладонь. Она не успела даже дёрнуться или же опомниться, как из её ладони потекла густая алая кровь.

Глядя в глаза своей спутнице, Октиан, даже не попросив прощения за содеянное, снова обратился к ней.

– Я понимаю, тебе больно, но сейчас ты должна взять Жанетт за руку так, словно ты пожимаешь ей руку.

И вновь девушка беспрекословно выполнила то, что от неё требовалось. И как только она сжала женщине руку, Октиан, слегка приподняв исцеляющую ладонь со лба Жанетт, но при этом не отрывая свой палец и держа его между её бровями, произнёс: «Ульц Эйва».

Тут же дыхание Жанетт стабилизировалось и пришло в норму.

– Ты умница Мира. Ну всё, можешь отпустить её руку и снова протяни свою.

Одаривая своего господина ласковой улыбкой, девушка вновь без тени сомнения протянула ему руку. Октиан, нежно приняв её, провел исцеляющей рукой по её открытой ране и стёр порез так, как будто на ней и вовсе ничего не было.

– Всё ступай. Возьми из сумки кошель и можешь потратить, хоть весь сегодняшний гонорар. Повеселись на празднике, вместе с Рави.

Затем Октиан, обернувшись к Аскольду помахал ему рукой, подзывая его. Аскольд тут же прибежал и посмотрел на свою жену. Увидев как Жанетт спокойно спит, Аскольд понял, что ей больше ничего не угрожает. Весь страх и стресс, что он испытал за это время, будто бы сразу свалились с его плеч и он, глубоко вдохнув и выдохнув, уселся на землю.

– Не волнуйся ты так, с ней всё будет в порядке. Хотя и придется еще целый день проспать, как-никак, у всего есть обратная сторона медали. Я не силён в стезе исцеления, так что сон – обратная сторона моего искусства.

Глядя на Октиана, Аскольд произнёс:

– Ты не представляешь, как я благодарен тебе. Спасибо. Не знаю, как мне тебя отблагодарить. Проси всё, что хочешь.

Но Октиан, с недовольством отряхивая исцеляющий свет с руки, словно воду, ответил:

– Не стоит. Это была лишь рука помощи. Вот когда я сумею спасти тебя и твоих близких от настоящей опасности, то смогу считать, что мы в расчете. Ведь по сравнению с тем, что ты сделал для меня и моих любимых кукол – это всего лишь пустяк. А я не люблю быть в долгу, и ты это прекрасно знаешь.

– Вот как. Но все равно позволь хотя бы пригласить тебя погостить на пару дней. Наверняка после долгой дороги ты, да и твои спутницы сильно устали.

– Да нет правда не стоит, – отмахнулся Октиан.

– Отказ не принимается, – возразил Аскольд.

– А кстати, через два дня состоится бал во дворце Герцога Аврильского. Тебе ведь по душе такие празднования, не так ли?!

Услышав про бал Октиан призадумался.

– А что насчёт приглашения?..

– Не волнуйся, герцог Аврильский мой покровитель, у меня с ним вполне дружеские отношения. Так что всё в порядке.

– Вот как. Ладно так уж так и быть, денёк-другой можно и погостить. Тогда после праздника сразу же направимся к вам. – Октиан просто воссиял от радости.

– Будем рады.

– А, кстати, дружище. Причиной недуга леди Жанетт стало явное вмешательство в её сознание. Иными словами, её разум был атакован. Ты ничего не заметил?

Вспоминая то, что произошло ранее, Аскольд припомнил:

– А ведь точно. Эго! Она произнесла это имя. А затем начала кричать в истерике. После же я увидел темную фигуру, которая растворилась во мраке. Тебе это ни о чём не говорит?

Постукивая пальцем себе по виску, Октиан задумался:

– Так, и что мы имеем? Некая темная фигура, которая исчезла во мраке? Эго? Ты не думаешь, что это сущность как-то связана или же является неким демоном? Где ты её видел?

– Вот здесь, около той палатки. Она стояла там. – указал Аскольд, приподнимая жену на руки.

Прикрыв средним и указательным пальцами свои веки, Октиан начал очень быстро что-то бормотать, в результате чего его рука покрылась сияющими рунами.

«Он что, читает очередное заклинание?» – подумал Аскольд, глядя на него.

А когда он начал медленно опускать пальцы вниз, руны на его руке, проходя через его пальцы переместились на веки и растворились в них.

– Ух ты, – произнёс Аскольд, удивляясь происходящему.

Но удивляться было рано. Вот когда Октиан вновь распахнул глаза, Аскольд по-настоящему удивился. Его глазные яблоки значительно изменились – в структуре, форме и цвете. Это были явно нечеловеческие глаза. Они больше походили на кошачьи или же на змеиные. Желтые холодные глаза, с кружащими рунами возле зрачков, которые взирали на то место, куда он указал.

И вдруг Октиана передернуло от увиденного. А когда он обернулся, его лицо оказалось бледным и перекошенным. Да и сам он выглядел весьма напряженным. И потом, переведя дух, он сказал:

– Друг мой. Кажется, это был вовсе не демон. А некая сущность. Порядком куда более выше и совершенней, чем все демоны или же ангелы вместе взятые. Ведь даже остаточный след, от его пребывания излучает чистую и абсолютную энергию. Похожую энергию источают лишь высшие силы, коих мы с трепетом называем богами.

Глава 5.

Покинув праздник не с самыми хорошими впечатлениями, Аскольд, привез жену домой и уложил её спать. И перед тем, как лечь после столь утомительного дня, Аскольд, захватив небольшой мешочек с подарком, заглянул в комнату своей дочери, чтобы проведать её. И как ни странно, Эвилин проснувшись, лежа на своей кровати играла со своей куклой, заплетая ей косички. Аскольд очень обрадовался увидев дочь и постучал в дверь, чтобы та обратила на него внимание. Увидев отца, Эвилин тотчас же радостно воскликнула:

– Папа ты вернулся, – а затем, вскочив с кровати подбежала к отцу, который сидя на корточках дожидался её.

Взяв дочку на руки и приподнявшись, Аскольд спросил:

– Солнышко, а почему ты не спишь?

– Не хочу.

– Мм, ладно. А ты скучала по папе?

– Да папочка, очень и очень сильно.

Радуясь тому, что отец рядом с ней, Эвилин, начала рассказывать ему обо всём, что происходило, пока его не было.

– Вот как. Значит ты наконец-таки смогла попробовать жаренную рыбку? – спросил Аскольд, радуясь и одновременно удивляясь её рассказу.

– Да. Она была очень вкусной.

– Ну тогда завтра мы пойдём на рыбалку и наловим кучу рыбы, хорошо?

– Хорошо. – без раздумий ответила она.

Вспомнив кое о чём, Эвилин попросила отца опустить её на пол. И как только она коснулась мягкого коврика своими маленькими ножками, Эвилин сразу же потребовала, чтобы он закрыл глаза.

Сидя на корточках, Аскольд выполнил требование дочери и сразу же услышал, как она начала бегать туда-сюда, копаясь среди своих вещей и игрушек. Вскоре, прибежав обратно, Эвилин сказала:

– Всё, можешь открыть глаза.

Приоткрыв веки, Аскольд увидел, что она устроила небольшой погром в комнате, а сама, стоя перед ним с сияющей улыбкой протягивала ему свои руки. В каждой из них девочка держала по небольшому подарку. Её искренняя улыбка растрогала Аскольда до глубины души, как будто дочь протягивала ему весь мир.

В левой руке она держала бумагу, на которой кривовато, но довольно-таки мило, Эвилин нарисовала свою семью и дом. А в правой руке был небольшой браслет, сплетённый из шёлковых нитей.

– Ух ты, спасибо. –Аскольд, взяв первым делом браслет и, надевая его на запястье, похвалил дочь, – Как же красиво получилось. Да ты у меня и впрямь мастерица, вся в отца.

– Я умничка, да?!– возгордилась она, правда, совсем ненадолго, сразу же отведя взгляд. – Ну мама, еще мне помогала, совсем чуть-чуть. Вот столечко.

Смотря на свою дочь, Аскольд широко улыбнулся и сказал:

– Спасибо, – и погладил её по волосам.

Далее Эвилин протянула ему рисунок, взяв который Аскольд, спросил:

– Ого, какой большой рисунок. Ты тут всех нарисовала? А где здесь я?

– Вот же ты, глупенький. Ты тут самый большой и сильный. – сказала она, указывая пальцем на черноволосого мужчину, который держал девочку и её маму за руки.

Вглядываясь дальше в рисунок Аскольд, начал разбираться в нём:

– Так это ты, это наша мама. А это мисс Хадсон?

Эвилин, указывая своими маленькими пальцами, продолжила объяснять:

– Да, это мисс Хадсон, а это дядя Влад.

– Влад? – удивился Аскольд, затем посмотрев на свою дочь, спросил:

– Эвилин, солнышко, неужели ты его видишь?

– Да! – ответ прозвучал довольно-таки быстро.

– И когда ты начала его видеть? – продолжил расспрашивать свою дочь Аскольд, пытаясь понять, когда и как его дочь смогла увидеть того, кто был незрим для других.

Эвилин, на мгновение призадумавшись, но не сумев вспомнить сказала:

– Не знаю, не помню.

– Вот как. – затем призадумался Аскольд. – «Она видит то, что незримо из-за того, что её отцом являюсь я? Неужели она получила некий дар?».

– Солнышко, знаешь, не говори маме, что видела дядю Влада хорошо?

– Почему? Он ведь твой лучший друг и он всегда помогает тебе. Я знаю. Я видела и слышала, как ты называешь его братом.

– Ну да. Вот только, если ты скажешь маме, что видела дядю Влада, то она испугается. Ведь мы видим мир, которого нет.

Эвилин загрустила. Надувая свои пухлые щечки, она промолвила:

– Я не понимаю. Ведь дядя Влад хороший.

Глядя на погрустневшее лицо дочери, Аскольд почувствовал себя виноватым, покуда он не хотел, чтобы его дочь развивала свой талант. Ибо этот дар давал возможность не только видеть мир духов, но и нёс с собой долю опасности из него. Ведь однажды, открыв не ту дверь, она могла бы навлечь на себя нечто ужасное. Но глядя на грустное лицо Эвилин, Аскольда одолевали противоречивые чувства, он колебался. Ведь если можно было бы правильно обучить её пользоваться своим даром, ей бы это наверняка помогло в будущем…

Чтобы как-то подбодрить дочь Аскольд сказал:

– Эвилин. Пускай это будет нашим с тобой секретом, хорошо? И тогда только мы вдвоем будем знать, что дядя Влад на самом деле существует.

– Секретом? – спросила она, всё еще дуясь и глядя исподлобья на своего отца.

– Да. Ведь секреты доверяют только самым близким и хорошим друзьям. А мы с тобой ведь самые лучшие друзья, да? – спросил Аскольд, прячась за улыбкой.

Глядя на отца и перебирая пальчиками на руках, Эвилин сказала: – Хорошо, я не скажу маме.

– Ну, а это кто? – пытаясь сменить тему, указал Аскольд на рисунок.

– А это. Это Курт, наш конюх. Видишь возле него тут лошадки бегают. А вот тут моя лошадка «Пчёлка», она высокая и красивая. Помнишь? Эта та лошадка, которую ты подарил мне на восьмой День рождения.

– Ах да, я вспомнил. Точно-точно. А тут кто?

Продолжая объяснять, Эвилин, позабыв обо всём, переключилась на свой рисунок. И тут Аскольд заметил, что в углу возле дома, была нарисована чья-то фигура с черной струящейся дымкой. Насторожившись, Аскольд, спросил об этом:

– Солнышко, а кто это?

– А.… – послышались нотки страха в голосе Эвилин. Но всё же, переборов страх, она сказала, – это Эго.

– Эго? – встревожившись спросил Аскольд и резко встав на ноги.

Всматриваясь дальше в рисунок, он ухватил дочь за плечи и начал расспрашивать её о нём.

– Когда ты его видела? Он ничего плохого тебе не сделал?

– Он всегда приходит в наш дом в сумерках и, глядя на меня, улыбается. Но ничего плохого он мне не сделал.

– Что? – произнёс Аскольд, будучи ошарашенным новостью.

– Папа? Что с тобой? – спросила Эвилин, очень удивившись такому поведению отца.

Аскольд тут же опомнился, поняв, что его хватка становится сильнее от того, что он нервничает. И если бы он продолжил сильно сдавливать плечи дочери, то мог бы ненароком сделать ей больно.

– Прости. Тебе больно, руки не болят?

– Нет. – ответила она, не понимая, что творится с её отцом.

– Фух, вот и хорошо. – переведя дух ответил Аскольд.

– Надо будет связаться с твоим крестным Владом, чтобы он присматривал за тобой.

– Папочка, у него не получится!

– И почему же?

– Дядюшка Влад тоже не может его видеть. Потому что Эго находится за гранью.

– Как это? Объясни, пожалуйста.

– Ну-у. Я вижу дядю Влада в сером и тусклом мире, а Эго в более тёмном и мрачном мире. Поэтому, даже когда Эго рядом, дядя Влад не замечает его. А Эго переходит из одного мира в другой так, как будто для него нет никакой преграды.

«Он может беспрепятственно переходить через миры? О Боги» – Аскольд запаниковал как никогда. Ухватившись за голову и растрепав волосы, он крепко об этом задумался.

– Ах да, папочка, Эго вчера говорил, что нарочно покажет тебе себя, чтобы ты смог его увидеть. А также, он говорил, что если он сам не захочет, чтобы его увидели, то его никто не видит и не увидит.

– Что? – удивленно спросил Аскольд, – что ты только что сказала? – переспросил Аскольд, глядя на дочь весьма удивленно.

– Но знаешь, папочка, хоть Эго и кажется жутким, и страшным, но однажды он спас меня.

– …

– Когда тебя не было, мама сильно заболела и не могла со мной поиграть, а Мисс Хадсон сказала, что присмотрит за мной. Но она не видела и не слышала то жуткое чудовище, что приближалось ко мне. И когда чудовище прошло сквозь мисс Хадсон и приблизилось ко мне, Эго схватил его и утащив в свой мир, разорвав его на части. Я тогда жутко испугалась.

– Вот как. Так эта тварь и впрямь сущность, что обитает за гранью, – раздосадовано пробубнил себе под нос Аскольд. Затем вскользь подумал. – «И как же мне защитить свою семью от этой напасти? Может, обратиться к Великой Матери? Нет, она отреклась от меня. И как быть?».

Аскольд почти вновь погряз в своих мыслях, тут он услышал.

– Мне кажется, что Эго боится меня больше, чем я его. Ведь он всегда держится от меня в стороне и не приближается ко мне, так, как будто он боится подойти. И он не подпускает ко мне других чудовищ. Но я его всё равно ненавижу. Из-за него у мамы постоянно нет на меня времени. Ведь когда он приходит, у мамы начинает болеть голова. И тогда она сразу идёт в свою комнату и начинает разговаривать с зеркалом, а иногда даже кричит. А однажды, я увидела, что по ту сторону зеркала находится он – «Эго».

– И что же он говорит маме? – нахмурился отец.

– Я не знаю. Он шепчет ей, очень тихо и быстро.

Не сумев прийти к чему-то одному из продуманных им вариантов для защиты от неизвестного существа, Аскольд пришел к единственному решению: посоветоваться с названным братом. И пока отложить эту проблему, до тех пор, пока Влад не придумает что-нибудь. Ведь сейчас ему нужно было оградить дочь от потустороннего.

Но в одном он был твёрдо уверен. «Ни в коем случае, не проявлять страх, коим питается большинство тёмных существ» – подумал Аскольд, решив, что Эго не был исключением.

– Солнышко, а ты знаешь, папа привёл с собой волшебника. И сегодня он придёт к нам погостить аж на несколько дней. Я попрошу его, чтобы он дал тебе волшебный амулет и, если тебе будет страшно, то амулет защитит тебя.

– К нам приедет волшебник? – обрадовалась Эвилин.

– Да. И он ждет не дождется, чтобы показать тебе волшебную сказку.

– Ух ты. Хочу сказку о лошадках.

Эвилин начала кружиться в танце, иногда подпрыгивая от радости. А Аскольд, незаметно от дочери свернув рисунок, запихнул его в карман, чтобы она больше не вспомнила о плохом.

– Ну теперь твоя очередь закрыть глазки и протянуть руки. У меня для тебя тоже есть подарок.

Эвилин сразу же закрыла глаза и протянула руку.

Достав из маленькой сумки за пазухой игрушку, вырезанную из красного дерева, он вручил её дочери и сказал:

– Всё. Можешь открыть глазки и посмотреть.

Открыв глаза и увидев игрушечную лошадь, Эвилин прямо-таки завизжала от восторга и напрочь забыла обо всём. Радуясь подарку, она побежала к своей кукле Виоле и, усадив её на лошадь, сказала:

– Папа, папа смотри. Теперь у Виолы тоже есть лошадка.

Видя радостную улыбку дочери, Аскольд слегка успокоился. Для него её радость была равноценна счастью.

– Ну а теперь пора бы тебе и поспать.

– А ты расскажешь мне сказку?

– Ну разве что одну.

– Хорошо.

Чуть позднее Аскольд дочитывал конец сказки о легендарном рыцаре света, защитившем мир от темных сил.

– … И тогда Шрайк обернулся драконом света. Это был величайший дракон, которого еще не видывал мир. И был настолько огромен, что возвышался выше крепости, а его крылья затмевали сами небеса. Его глаза сияли словно солнце, олицетворяя его искренние порывы чувств защитить этот мир. И глядя в лицо своим недругам, он изрыгнул из пасти белым пламенем и прогнал всю тьму из этого мира. И с тех пор он стал нашим защитником, мы нарекли его – «Хранителем мира».

Закончив рассказывать сказку, он обернулся и посмотрел на дочь, но она, свернувшись калачиком, уже сопела на его руке. Медленно и аккуратно убрав руку, чтобы не разбудить её, он встал с кровати и, укрыв её одеялом, на цыпочках вышел из комнаты.

Потягиваясь и разминая затекшие плечи, Аскольд вошел в свою комнату и заметил, что его жены уже не было в постели. Заволновавшись, он небрежно бросил мундир возле рабочего стола, вышел из спальни на балкон и почти сразу застал весьма увлекательный момент. Жанетт в легком синем платье, на фоне огромной луны, стояла облокотившись на перила и смотрела куда-то вдаль. В этот миг она, будучи окутанная сиянием луны, выглядела просто бесподобно, что Аскольду даже показалось, будто перед ним, снизошедши на землю, стояла лунная принцесса.

Заметив чье-то присутствие Жанетт, обернувшись, слегка сузив взгляд, заметила очарованного мужа.

– А, это ты, дорогой.

– Ну как ты, милая? Как себя чувствуешь?

– Со мной всё хорошо. А что? Что-то случилось?

Подумав, что она ничего не помнит, Аскольд решил, что пока не стоит её расспрашивать о случившемся, и промолчал. Не желая отвечать на её вопрос, Аскольд, увиливая плавно, сменил тему разговора.

– Да так. Ничего особенного. Кстати, любовь моя. Сейчас ты так обворожительно выглядишь. Просто услада для моих глаз.

– С чего это ты вдруг? – удивилась Жанетт, но затем, скромно улыбнувшись, поблагодарила – Но спасибо на добром слове, мне весьма приятно.

Глядя на мужа, Жанетт приподняла волосы в одной руке и, сделав это, попросила. – Ты не мог бы мне помочь? Развяжи, пожалуйста, кулон, а то мне самой будет трудновато.

– Конечно. – сказал он не раздумывая.

Подойдя поближе, Аскольд почувствовал, как приятно она пахнет. Это был некий парфюм, от которого, его мысли слегка потекли не в ту сторону. Глядя на то, как Жанетт, обнажив свою тонкую шейку стояла перед ним такая обворожительная и беззащитная, Аскольду так и хотелось приобнять её и нежно укусить за шею. Но всё же он подумал: «Сейчас не до этого, она наверняка устала после трудного дня, ведь ей пришлось не легко». С трудом, кое-как сдержавшись, он снял с неё кулон и тяжело выдохнул: «Какой же соблазн, а как хочется приобнять её и пуститься во все тяжкие…»