Читать книгу: «Иллюзия власти. Том 2», страница 5

Глава 6. Узоры крови на стене

Проскакав несколько миль в абсолютной темноте – свет солнца не достигал этих мест, молодой король спешился на берегу широкого чёрного озера, в котором вместо воды плескалась и источала жуткую вонь отравленная кровь тысяч людей. Посреди озера возвышался небольшой остров, усеянный клыками острых тёмных скал. В его центре и находился колодец Погибели – чернейшая пропасть, не имеющая дна, где вечно клокотали вихри Хаоса, рычали и выли жуткие твари, шептали мерзкие проклятия сотни душ, томящихся там колдунов, истерически хохотали в безумии своём демоны.

Этот колодец, стены которого были выложены постоянно разлагающимися живыми трупами, источающими смрад и миазмы, был центром Эрейвинга, питающим своей сатанинской энергией магию, окутывавшую страну. Благодаря Сердцу Энтропии действовали заклинания, оберегающие королевство от разрушений и природных катаклизмов, и именно это место давало здешнему правителю его безграничную мощь, связывая душу его с Тьмою Хаоса. Здесь же томился в вечном плену дух отца Наммтара, демона Морайриста.

Король оставил своего коня на берегу и пошёл вперёд, осторожно шагая по склизким чёрным камням, что выступали из вязкой тёмной жижи и покрытыми прогорклым трупным жиром. Он медленно добрался до острова, где над пропастью парило лёгкое зловонное бледно-зелёное свечение. Иногда из бездны вырывался яркий, переливающийся множеством цветов, луч, вонзающийся в тяжёлые тучи и уходящий куда-то бесконечно ввысь. Луч этот был шёпотом Хаоса, сама Тьма вещала в нём, даруя великую силу и мудрость, сумевшему внимать ей. А также, безумие. Ибо оно есть оборотная сторона величия. Наммтар знал, что если часто смотреть на это свет – то можно сойти с ума, ведь рассудок – это дар Упорядоченности, а Хаос разрушает всё, что стоит на своих местах.

Так было и с его отцом, Морайристом. Вначале, когда он победил своего врага, Владыку Хаоса, Моревиф, и вернулся из Небытия, то отрёкся от своей демонической мощи, пожелав остаться в мире плоти и стать простым королём и хранителем Сердца Энтропии. Что вынудило его пойти на этот поступок? Что такого увидел он во время битвы за пределами Бытия и Времени, что это заставило его бросить всё? Неужели, Морайрист не лгал, и возвратиться в мир живых его сподвигла любовь к андэгарской принцессе? Наммтар этого не знал. И долгое время его отец был пусть и самым могущественным, но всё же живым правителем, из плоти и крови, старавшимся всячески избегать посещения колодца Погибели.

Но душа демона, хоть и пребывающего в смертном теле, жестока, и у Морайриста накопилось много врагов, жаждущих его падения. И, однажды, обманом пленив своего короля, заговорщики заключили его на этом острове, и приковали цепями к одной из скал, заставив смотреть на, вырывающийся из бездны, дьявольский луч. Не в силах убить демона собственноручно, мятежники надеялись, что Хаос сделает это за них или, хотя бы, снова заберёт его прочь из этого мира.

Возможно, так бы и произошло, но Морайриста спасла мать Наммтара, королева Элими, освободившая его в одиночку. Морайрист не умер, но изменился, вернувшись из плена, став ещё более жестоким. Так же он начал посещать место своего заточения, сперва изредка, потом всё чаще, днями и ночами напролёт вглядываясь в свет из колодца, внимая зову Тьмы и грезя о былом величие. Морайрист перестал слушать своё окружение, доверяя лишь голосу Хаоса. Что ж, теперь он остался навечно наедине с этим тёмным зовом…

– Ну, здравствуй, отец. Я знаю, что ты здесь, знаю, что ты слышишь меня. Я надеюсь, что ты страдаешь там, нестерпимо мучаешься каждое мгновение своего бытия… Ты заслужил это… Я разрушил твоё тело, но не смог убить Тьму внутри тебя, и сейчас она пожирает меня. Ты добился своего – я не радуюсь ни жизни, ни солнцу, ни любви. Ты отнял у меня всё, даже право на смерть, сделав насильно хранителем этого проклятого места…

Наммтар, в отчаянии, опустил голову.

– Ты оставил мне лишь горькую память и вечное чувство вины, я победил тебя, но чувствую себя проигравшим. Порою я сожалею о том, что я, а не ты вышел тогда живой из сада. Лучше бы ты мучился сейчас, стоя на краю этой пропасти. Хотя вряд ли бы ты о чём-то сожалел. В последние годы твоей жизни сострадание тебе было не ведомо.

Повернувшись, чтобы уйти, он обернулся и бросил:

– Враги пришли к нам. Хотя, не знаю, зачем я говорю это тебе – ты же мёртв. – грустно усмехнулся Наммтар. – Но они убили Фиамуса и захватили Адрианову Крепость. Я верну её, конечно, но истинные мотивы их мне не понятны. Жаль, что у меня нет твоей проницательности – ты всегда видел больше, чем остальные.

– Знаешь, – помедлил молодой король, – мне порою всё же не хватает тебя… очень. Не того злобного демона, которого я убил, а отца, что носил меня на руках, в детстве, и которого я любил всем сердцем. Жаль, что мне не вернуть то светлое время.

Наммтар достал из сумки ветвь синих хризантем.

– Это тебе, отец! Я же обещал, что буду приносить тебе цветы… Прощай!

Он зашвырнул цветы в колодец и зашагал прочь, вздрогнув от жуткого злобного воя, зародившегося где-то в глубине бездны. Вернувшись на берег и сев на своего коня, король поскакал обратно в Твердыню Вечной Ночи.

***

Поднявшись по внутренней винтовой лестнице, Наммтар вошёл в королевские покои, некогда принадлежавшие его родителям. Он оказался в просторной комнате с большим погасшим камином. Мягкий тёмный ковёр покрывал пол и заглушал его шаги. Низенький столик из чёрного дерева стоял возле широкого коричневого дивана, на котором лежали разноцветные подушки. Среди них его мама часто сидела и вышивала шёлком свои прекрасные картины, а он мальчишкой любил наблюдать за быстротою её проворных рук и подавать ей нужные нитки.

Одна из таких картин висела здесь же, над камином. На ней был изображён с поразительной точностью золотой резной лист, уносимый вдаль быстрыми водами горного ручья, который каскадом мелких водопадов ниспадал по тёмным камням. Переливающийся множеством оттенков на свету поток окружали алые цветы и жёлтые травы, растущие по берегам.

"Наша жизнь подобна быстрой реке, – говорила ему Элими, – несущей свои холодные воды сквозь миры и эпохи. И мы, как этот листок проносимся мимо, стоящих по берегам, людей, чтобы через мгновение позабыть о них. Ибо всё вокруг меняется, но мы остаёмся прежними, подхваченные этим стремительным потоком, неумолимо влекущим нас вдаль".

Наммтар отвёл синие глаза от картины и медленно прошёл в опочивальню. То было небольшое помещение с массивной кроватью напротив двери и высокими окнами с занавешенными шторами, что располагались справа. Почти двадцать лет оно пустовало, но было ощущение, что его хозяйка покинула это место совсем недавно. Большую кровать всё так же покрывало изумрудного цвета одеяло из тяжёлого шёлка с мягкой золотой бахромою. Королева любила зелёный цвет, напоминавший ей о летних леса и полях её родного Андэгара. На прикроватном столике стояли пустой хрустальный кувшин и серебряный кубок, рядом с ними лежал её гребень из золота и кости, усыпанный драгоценными камнями.

Наммтар подошёл к противоположной кровати стене, облицованной тёмными резными деревянными панелями. Там, между окном и дверью, если внимательно приглядеться, то всё ещё можно было заметить следы засохшей крови, которые ручейками стремились к полу по бороздкам в дереве, создавая своеобразный узор. На этой стене была небольшая зазубринка, именно тут много лет назад он снял окровавленную прядь волос своей матери.

Не разуваясь, король лёг на кровать и уставился в чёрный с серебристыми прожилками балдахин. В детстве, когда ему было чуть больше четырёх лет, он глядел на него и представлял, что эти серебринки – звёзды на ночном небе. Он лежал здесь рядом с матерью, а она читала ему сказки про древних эльфийских владык, что правили далёкой Страною Туманов и неугомонных искателях приключений Олафе и Ульфе, братьях правителя ант’Ариана.

Ребёнком здесь он слушал тихую мамину песню и засыпал, прижавшись к её груди, убаюканный биением её сердца. Позже приходил отец и осторожно, чтобы не разбудить сына, брал его на руки и относил в детскую, что была рядом с родительскими покоями. Как бы хотелось сейчас молодому королю хоть на мгновение вернуться в то время, где не было ни забот, ни печалей, ни врагов, ни скорбей, и когда его отец и мать любили друг друга.

Всё началось, когда Морайрист исчез. Позже выяснилось, что заговорщики заточили его на острове, возле колодца Погибели, надеясь на его смерть. И никто не решился отправится за своим королём. Тогда мать Наммтара, королева Элими, сама пошла освобождать супруга. Оставив сына с верными ей людьми, она ушла, обещав вернуться. И вернулась вместе с мужем. Вернее вернулся Морайрист, неся едва живую жену на руках. Элими долго пребывала на грани смерти – ведь она была простой эльфийкой, и путешествие к Сердцу Энтропии чуть не стоило ей жизни. Лишь богам известно, почему королева не умерла тогда, прикоснувшись к колодцу Погибели. Но всё же, она вскоре поправилась и вновь стала прежней, чего нельзя было сказать про её супруга.

Король Эрейвинга сделался подозрительным и озлобленным, тяжело пережив заговор против себя, он перестал доверять кому-либо, кроме голоса, что шёл из колодца Погибели. Отношения Морайриста со своей королевой испортились, она как могла отговаривала мужа от посещения Сердца Энтропии, на что он стал отвечать ей грубостью. Они стали ругаться всё чаще, король прилюдно унижал свою королеву и, не скрываясь, изменял ей с блудницами, которых позже убивал. Так же он начал поднимать на свою жену руку.

Нередко Наммтар заставал свою мать, рыдающую на кровати, покрытую всё новыми синяками и ссадинами. Завидев сына, она прятала слёзы и улыбалась ему, говоря, что упала. Но он знал, что это – ложь. Годами Элими терпела боль и унижения, раз за разом прощая своего мужа, надеясь, что он когда-нибудь станет прежним. Но каждый раз мир между ними продолжался не долго, до очередного посещения Морайристом Сердца Энтропии – вернувшись оттуда, он вновь принимался издеваться над своей королевой, с ещё большей жестокостью.

И как-то, в один из дней, королева загадочно исчезла. Наммтар с отцом обыскали всё вокруг: перевернули вверх дном весь замок, прочесали близлежащие земли, но всё без толку, королева пропала бесследно. Морайрист постоянно твердил про новый заговор, что это враги выкрали и, скорее всего, уже убили его жену. Но вскоре выяснилось, что, уставшая от бесконечных ссор и побоев, Элими сбежала на свою родину, в Андэгар. Злости короля не было границ – он без конца повторял, что его все предали и стал готовиться к войне, которая, как он думал, не заставит себя ждать.

В Твердыне своей Морайриста почти никогда не было – он то внимал гласу Тьмы возле Колодца, то объезжал заставы, дабы убедиться, что граница его земель под надёжной охраной. Поэтому он не сразу узнал, что жена его вернулась. Появилась она так же внезапно, как и исчезла – безмолвной тенью скользнув в свои покои, где её и обнаружили слуги. Наммтар был очень рад возвращению своей матери, хотя из своего путешествия она вернулась молчаливой и подавленной, со страхом и обречённостью в глазах. Потихоньку, королева стала оживать, но была беспокойной и задумчивой, здоровье её также оставляло желать лучшего – она часто плохо себя чувствовала.

Спустя какое-то время Морайрист вернулся. В тот день Наммтар с Фиамусом фехтовали у стен замка и, завидев отца, он бросился к нему на встречу, чтобы поделиться радостной новостью о возвращении матери. Улыбка озарила лицо короля, но странно сверкнули его глаза, поблагодарив сына и заверив, что очень рад, он пошёл к своей супруге. Ничего не подозревающий юный принц весело смеялся, кода ему удавалось, обойдя защиту, уколоть мечом своего наставника. Он даже не догадывался о том, что наверху, в королевских покоях, отец раскрашивает стены и пол спальни кровью его матери.

Закончив свой урок и распрощавшись с Фиамусом, Наммтар пошёл на конюшню, дабы проведать своего нового коня, подаренного ему на прошедшие именины. Там, в полумраке, он заметил, облачённую в серый плащ с глубоким капюшоном, невысокую фигуру, еле стоявшую на ногах. В ней он признал свою мать. Увидев его, она попыталась уйти, но принц окликнул её. Подойдя ближе к дрожащей женщине, он с ужасом узрел, что всё её лицо разбито и залито кровью, а левая рука безжизненно повисла. Опираясь на стену, чтобы не упасть, королева хриплым голосом сказала:

– Он совсем обезумел. Я не могу здесь больше оставаться. Мне нужно уйти. – она согнулась от приступа боли. Наммтар подхватил мать и обнял.

– Я уеду с тобою, мама!

– Нет! – тихо отозвалась она. – Будет погоня и, если он настигнет нас, то убьёт. Лучше меня, чем нас обоих. Он доверяет тебе, пока. Здесь тебе безопаснее. Лишь прошу – отправь письмо Нефу, пусть встретит меня у дерева. И молю, ни слова отцу о нашей встрече.

С этими словами Элими села на лошадь и уехала. Больше Наммтар её не видел. Живой… Он выполнил поручение матери, отправил птицу с посланием к её брату, в Андэгар. Но вскоре отец обнаружил исчезновение своей жены. Принц застал его сидящим на полу возле камина, в королевских покоях, уставившегося в одну точку. Увидев сына, Морайрист поднял на него сапфировые глаза, по щекам его потекли слёзы.

– Она снова ушла… – тихо промолвил он. – Я опять её обидел. А когда понял, что натворил, то пришёл просить прощения, но она уже ушла… Она снова бросила меня, сын мой! – он зарыдал. – Куда же она пойдёт в таком виде? Она же умрёт! Моя бедная Эли! Совсем одна в этой ледяной пустыне! Где мне теперь искать её?

Наммтар сел рядом с отцом и заглянул тому в глаза:

– Пообещай мне, что больше никогда не обидишь маму!

Морайрист посмотрел на сына и, кивнув головою, ответил:

– Клянусь, я и пальцем не трону её! Только скажи мне, где она!

И, поверив отцу, Наммтар рассказал о своей встрече с матерью, про письмо, что она просила отправить и о том, куда она поехала.

– Ясно. – король поднялся на ноги, слёзы моментально высохли на его бледном лице. – Я верну её, даю слово.

Что – то в сапфировом взоре его заставило сердце принца сжаться от дурного предчувствия. Проводив глазами уходящего отца, он поднялся на ноги и пошёл в спальню. Увидев там залитые кровью стены и пол, Наммтар понял, что мгновение назад совершил роковую ошибку, поверив своему родителю. Он поспешил догнать отца, но тот уже покинул замок вместе со своими людьми. Ему оставалось лишь ждать и надеяться, что Морайрист не нарушит свою клятву. И, как выяснилось позже, отец его слово своё сдержал – королеву он и пальцем не тронул.

Спустя несколько дней, Морайрист вернул домой свою жену, правда, мёртвую, а заодно и тело её брата. Сыну же он сказал, что опоздал и владыка Андэгара убил свою сестру, а ему самому ничего не оставалось, как отомстить за жену. Тела их отправили на родину. Вскоре туда же Морайрист отослал и своего сына, заявив, что больше не может видеть его рыжих волос, напоминающих ему о покойной жене.

Там, в Крепости Адриана, Наммтар часами лил слёзы на могилах своей матери и дяди, коря себя за доверчивость, стоявшей им жизни. Много времени он провёл возле холста, изображавшего его самого с родителями, незадолго до гибели королевы Элими. Раз за разом он взывал к духу матери, надеясь узнать правду о её кончине и прося у неё прощения. И каждый раз лишь безмолвие было ему ответом. Но однажды, когда молодой король Андэгара совсем обезумел от отчаяния и, в очередной раз, сидя возле холста, решил свести счёты с жизнью, вскрыв себе вены, дух всё же пришёл к нему. Правда, это была не королева, а дух её брата. С состраданием поглядев на племянника своими опустевшими серыми глазами, Нефтали затворил его раны и с грустью промолвил:

– Не зови её! Они изранили её душу и там, куда она ушла, тебе до неё не дозваться. Теперь она вне досягаемости ни для тебя, ни для твоего отца.

– Маме плохо? Она страдает там? – со слезами спросил Наммтар.

– Нет, – ответил дух, – и да. То, что они с ней сделали будет мучить её всегда, когда и где бы она ни была.

– Как же мне помочь маме? – сокрушался молодой король. – Как заслужить её и твоё прощение?

– Она не винит тебя ни в чём. Равно как и я. – утешал его Нефтали. – Но помочь ты ей ничем не сможешь.

– Скажи мне, хотя бы, что же произошло там, в той ледяной пустыне? Кто и что с нею сделал? – взмолился парень.

– Ты действительно, хочешь знать правду?

– Да, я должен её узнать. Я должен понять, какую роль в этом сыграл в этом мой отец.

– Как пожелаешь, племянник. – отозвался Нефтали. – Но то, что ты узнаешь, изменит твою жизнь навсегда.

Дух короля передал Наммтару свиток.

– Она сама тебе всё расскажет. Возьми, здесь вся её жизнь. Это – её исповедь… И не зови больше, ни её, ни меня. Наступит время, и мы с тобою свидимся вновь.

С этими словами дух исчез, оставив молодому королю длинное послание, исписанное аккуратным почерком его матери, королевы Элими…

… Когда бледный как смерть Наммтар закончил чтение, свиток выпал из его рук и обратился в прах.

– Я ненавижу тебя, отец.

Глава 7. Исповедь

Элими

Don’t let my memory die,

and I will stay with you

«For evermore»

Domine

Теперь я вспомнила всё. Обрывки снов и видений сложились в единое целое. И теперь я боюсь. Каждый день я живу в страхе. Ужас проник в мою душу, как яд проникает в кровь, меняя жизнь навсегда. Мне страшно, очень страшно, я боюсь вновь оказаться в том ледяном кошмаре. Мне страшно и очень одиноко – ведь никто мне не поможет, не спасёт, да и не поверит. Я вновь одна, совсем одна, как тогда. Я не знаю, куда мне деться – я бегу, бегу, но мне не убежать от себя самой, от моей памяти. Жаль, что нет ни единой души во всей вселенной, что поверила бы мне и хотя бы попыталась защитить меня. Но вряд ли это возможно. Я сама пожелала вспомнить своё прошлое и теперь не знаю, куда от него деться – я закрываю глаза и вновь вижу тот ужас, этот кошмар оживает во мне каждый день, особенно сейчас, когда за окнами лежит снег. Зима будто бы воскрешает те давние события. Отчаяние, невыносимая боль, одиночество и животный ужас – вот что я испытываю сейчас и всегда. Я попала в ловушку своей же собственной памяти, от которой не скрыться и не убежать. И не смириться с тем, что было.

Я не стану расписывать всю свою жизнь – это не столь важно, большее значение имеет моя смерть. Так получилось, что именно она стала самым ярким событием моей жизни, которое не даёт мне теперь покоя, ни днём ни ночью. Я лишь хочу, чтобы меня услышали, чтобы живые узнали всю правду о моей жизни и смерти, о том, кем я была, и что чувствовала, чтобы память обо мне и моём брате не обратилась в прах, а имена наши наконец были отчищены.

Я родилась в середине тёплого лета, в древней крепости, что носит имя короля Адриана. Мой брат-близнец Нефтали был наследным принцем Андэгара, страны, что веками вела войну с соседним государством, Эрейвингом. Хотя, в последнее время воцарилось хрупкое перемирие, ввиду отсутствия в мире этом короля наших врагов, потерявших без своего повелителя желание воевать. И перемирие могло бы продлиться ещё сотни лет, но всё изменилось со смертью наших матери и отца, погрузивших в глубокий траур всё государство.

Наши родители, королева Эст’Кайа и лорд Эван, погибли когда мы были ещё подростками. Они умерли вскоре после ритуала, целью которого было почерпнуть новые знания об устройстве Бытия. Но во время их путешествия за Грань, что-то пошло не так, и, сами того не желая, наши родители вместо обретения мудрости впустили в мир живых Морайриста, нашего злейшего врага и правителя Эрейвинга. Через некоторое после того злосчастного ритуала время мамы с папой не стало. Мы с братом остались одни, на попечении брата нашего отца, Ольвина, который, конечно любил нас и заботился как мог, но уследить за всем был не в силах.

После смерти наших с Нефом матери и отца, Андэгар стал готовиться к войне с Эрейвингом и его вернувшимся повелителем, но она так и не наступила. Вместо этого, спустя некоторое время напряжённого ожидания, наш северный сосед запросил с нами мира, заявив, что готов на любые условия и преподнёс богатые дары. Но мой брат не верил королю Эрейвинга, виня его в гибели наших родителей…

С детства мы с Нефом привыкли поддерживать друг друга, доверять во всём. Он всегда защищал меня, оберегал, был опорой и самым верным другом. Мы всегда были вместе, дни напролёт проводили друг с другом, изучая живописные окрестности нашего родного замка. Было у нас и тайное убежище – небольшой охотничий домик, что стоял на, поросшем камышами, берегу тихой спокойной реки. От домика вела старая тропинка, вымощенная рассыпавшимися от времени камнями, она проходила через покосившуюся арку и уводила в чащу древнего тёмного леса, овеянного тайнами и легендами. Туда так часто убегали мы, стараясь скрыться от нудных придворных обязанностей, ибо загадки первозданной природы были нам милее. В нашем домике, при свете неяркой свечи мы с братом любили часами разговаривать обо всём на свете. "Одна душа у нас" – как часто мы говорили это, замечая, что думаем порою об одном и том же, и могли друг за друга заканчивать любую фразу.

Но после его коронации мы стали отдаляться. Государственные дела занимали почти всё свободное время брата, мы всё реже бывали в нашем старом охотничьем домике. Я была предоставлена самой себе, и подолгу сидела возле окна, вышивая шёлком гобелены и смотрела вдаль, на Север, словно бы ждала чего-то. Душа моя стала неспокойна, сердце моё всегда чувствовало, что тот холодный край сыграет немаловажную роль в моей судьбе.

Была у меня и ещё одна причина отдалиться от Нефа – после его восхождения на трон, один из советников всерьёз предложил поженить нас с братом. Это не вызвало у меня восторга, скорее смутило, ведь я всегда воспринимала брата как лучшего друга, самого близкого мне человека. Я не рассматривала его как мужчину, видя в нём скорее продолжение самой себя. Стараясь избежать этой неловкой ситуации, я практически не выходила из своих покоев в то время, но вскоре всё изменилось. Ибо моё предчувствие насчёт северной страны сбылось.

Был тёплый солнечный день середины осени, это был день моего второго рождения. Шестнадцать лет назад жрецы крови спасли меня от неминуемой гибели, исцелив смертельные раны, которые я получила, неудачно упав с высоты второго этажа. Их магия даровала мне жизнь, но сделало мои светло-русые от природы волосы золотисто-рыжими, подобно осенней листве.

Деревья окрасились золотом и багрянцем, когда в нашу крепость пожаловала делегация из Эрейвинга. Политика меня мало интересовала, и я отправилась в рощу, что росла неподалёку от нашего замка, дабы собрать дикие ягоды для пирога, предоставив Нефу самому разбираться с нашими гостями. Гуляя среди пожелтевших кустов, я слушала пение птиц и грелась под мягкими лучами тёплого солнца, тихо напевая песенку. И вдруг я почувствовала чьё-то присутствие, услышала чьи-то осторожные шаги у меня за спиною.

Обернувшись, я увидела высокого мужчину, облачённого во всё чёрное, с длинными иссиня-чёрными волосами, кожей белой, как первый снег и необыкновенными синими глазами. Его внезапное появление настолько обескуражило меня, что я потеряла дар речи. И он, похоже, тоже. Мы долго стояли там, посреди осенней рощи, и молча смотрели друг на друга. Я не знала, кем был этот мужчина, но одно знала точно – эти синие очи мне не забыть никогда. Так судьба свела меня с Морайристом, и я полюбила его, всей своей душой. И, наверное, люблю до сих пор, не смотря ни на что. Тогда я утонула в его бездонных сапфировых глазах и навсегда потеряла в них свою душу и покой.

Мы вернулись в мой родовой замок, держась за руки, туда, где мой брат наотрез отказался на выдвинутое ранее предложение северян выдать меня замуж за их короля. Но увидев нас с Мори, Неф понял, что все его старания напрасны и его сестра всё же достанется правителю Эрейвинга. В тот миг у моего брата был такой взгляд, словно в сердце ему вонзили кинжал. Знаю, он был против моего выбора, и отговаривал меня от этого союза как только мог. Но я была непреклонна.

Мори говорил, что любит меня, клялся мне в искренности своих чувств, но было ли это правдой – я не знаю, но хочу в это верить. Мы поженились, и я уехала в его холодную страну, Эрейвинг, далеко на Север. На нашей свадьбе присутствовал весь двор Андэгара, в том числе мой брат и дядя Ольвин. В тот день мой Неф преподнёс мне подарок на свадьбу – красивую тёмную деревянную шкатулку, в которой лежали две скрещенные золотые шпильки, заточенные словно стилеты. Клинки их обвивали прекрасные резные змейки, в паре смотревшие друг на друга. Змеи – древний символ нашего рода. Украшение это было принесено в наш мир королевой Лиайрой, нашей бабушкой, из Страны Туманов.

Давным-давно ей также подарил их её брат, Анвельт, ставший впоследствии её мужем, как знак вечной любви и преданности. На родине наших предков подобные союзы карались смертью, но моих родичей это не остановило, и они предпочли скитаться в бегах, нежели потерять друг друга… Протянув мне сей дар, Неф грустно улыбнулся и тихо сказал: «Это чтобы ты никогда не была беззащитна здесь, вдали от дома». Лишь теперь я понимаю, как сильно страдал тогда мой брат, отпуская меня, отдавая другому.

Так я уехала в другую страну, расставшись со своими родными и отчим домом, чтобы стать женою мужчины, которого так сильно полюбила и королевой его холодного неприветливого края. Земель, где большую часть года лежат снега, укутывая всё густой белой пеленою, а короткое и серое лето проноситься так быстро, что заканчивается, даже не успев толком начаться, не в силах согреть озябшую природу. Страна, где весь Север скован льдом и тьмою, являясь полностью необитаемым, а Юг покрыт мрачным непроходимым вечнозелёным хвойным лесом, зачастую погружённым в туман, изрезанный острыми пиками высоких скал и более пологими сопками, поросшими дурманящим багульником. Сквозь эти дебри стремят свои холодные, но чистые воды многочисленные горные речушки. В этих суровых местах так часты были сильные грозы, даже зимою, грохот которых жутко пугал меня по началу.

Всё в этих краях было чужим мне: природа, погода, обычаи, люди, живущие там, и законы, принятые в тех местах. Мой новый дом населяли простые смертные люди, существа, непонятные мне, с которыми ранее мой народ встречался лишь на поле боя. Более грубые и неотёсанные, жестокие, подобно зимней стуже, занятые своими насущными суетными делами, люди эти жили в плену у своих дремучих суеверий и закостенелых обычаев, уходящих корнями в седую старину. Они были менее развиты, чем мой народ и видели мир совсем иначе, чем мы, не так тонко, не ощущая душу всего живого.

Тем более, это были не простые люди, а живущие в тени Колодца Погибели, в Стране Зла. Их предки когда-то обратились ко Тьме, желая получить недоступную простым смертным мощь и богатства. Прибегнув к чёрной магии, они связались с демонами Преисподней и впустили одного из них в свой мир. Самого сильного из порождений Хаоса, который быстро поработил их, заставив служить себе своих же освободителей. Он стал королём среди смертных, но и сам, в конце концов, очень многое перенял у них: их нрав, аскетизм, устои и морали. Этим демоном был мой муж, Морайрист, или как его звали тогда – Невистар…

Всё было хорошо поначалу, мой муж любил меня, был нежный и внимательный ко мне, я была его королевой. Хотя мне было тяжело привыкнуть к его стране, её странным, порою через чур суровым нравам и обычаям. В Андэгаре всё было иначе: нередки были шумные приёмы и балы в королевской резиденции, когда родители мои были ещё живы, устраивались состязания и турниры, выступления жонглёров и менестрелей. Лето было теплее, осень ярче, зимний снег пушистей, весенние цветы нежнее, нарядней и легче одежды, музыка веселее и совсем другое отношение там было к женщинам.

У эльфов прекрасный пол был всегда равен сильному, голос эльфиек звучал ничуть не тише голоса эльфов, к их словам, мнению и желаниям прислушивались. Женщина даже могла править государством, если у короля не оказывалось наследника мужского пола. Моя мать была правящей королевой, и сложно было бы представить, что кто-то мог её ослушаться, даже отец порою побаивался ей перечить. Нрав у неё был суровый. Вот и я выросла, привыкнув высказывать прямо свои мысли, зная, что имею право на голос, что остальные будут со мною считаться. Я была воспитанной и начитанной девушкой, умеющей вести беседу и грамотно аргументировать свои доводы.

Так было, пока я не уехала в Эрейвинг, где властвуют совсем иные традиции, и где женщина, пусть даже королева – всего лишь безмолвная и бесправная тень своего мужа. Я не могла этого понять и принять и, поначалу, пыталась жить так, как привыкла на родине, норовясь вмешаться в дела мужа и дать ему совет, как делала дома, помогая брату мудро править королевством. Но вот только я была ныне не в Андэгаре и мне быстро объяснили, кто я и где моё место.

С нежностью, но с твёрдостью в голосе, не терпящим возражений, Мори не двусмысленно дал мне понять, что моя участь – следить за порядком во дворце, помалкивать и рожать ему детей, большего мне не дозволено. В тот момент я проняла, что оказалась в совсем чужой для меня стране и глупо было надеяться, что мой муж ради меня поменяет её тысячелетние законы и обычаи. Постепенно, я подчинилась, и сама не заметив как, приняла традиции моего нового дома, став тихой и послушной тенью своего супруга, которого так сильно любила, делающей лишь то, что он ей скажет.

Но всё же, я была так счастлива и меня не пугали ни суровые устои, ни вечный холод и мрак моего нового дома. Главное, что мой милый муж был рядом со мною, глядел на меня с любовью своими прекрасными сапфировыми очами. И, чтобы я не скучала по оставленному мною Андэгару, он приказал разбить чудесный сад во внутреннем дворе нашего замка, где высадили мои любимые золотистые цветы. Я никогда не забуду их запах – аромат мёда и ванили, с лёгким шлейфом свежести листвы. Мы проводили там много времени, я плела венки и украшала волосы Мори синими и фиолетовыми цветами, а он улыбался мне в ответ. Посреди золотистой лужайки, пахнущей мёдом, мы нередко предавались любви, там же зародилась и жизнь нашего сына, Наммтара. Мори был так рад, когда я сказала ему, что жду от него ребёнка.

Но беременность моя протекала тяжело, малыш высасывал из меня все силы, ведь я была простой эльфийкой, а он – от крови демона. Я стала слабеть и таять прямо на глазах, и не знала, смогу ли доносить дитя. Тогда Мори начал помогать мне – он клал свои ладони на мой живот и отдавал свою энергию нашему ещё не рождённому сыну, а тот ненасытно впитывал её, требуя всё больше. Это было прекрасное чувство единения, когда мы трое становились одним целым. Так, совместными усилиями, мы с Мори выносили нашего малыша. Он был просто счастлив, когда родился Наммтар. В тот день мой муж снял со своей шеи старинный кулон с большим синим камнем, который сжимали две когтистые лапы и отдал его мне, чтобы он оберегал меня, сказав, что мы с сыном – самое дорогое в его жизни. Я никогда не расставалась с этим украшением, и носила его всю жизнь, не снимая.